Made to suffer (Пролог, Глава 1)

Made to suffer (Глава 2)

Made to suffer (глава 3)

Made to suffer (глава 4)

Made to suffer (глава 5)

Made to suffer (глава 6)

Розенберг, штат Теннесси, 44-й день эпидемии

– Милая, не спеши! – Бен глянул через плечо на Мелкую, беззаботно прыгавшую на обочине слева от машины. Он, не выдержав, по дороге сознался, что мама испекла яблочный пирог в честь праздника, который ждет её дома. И теперь девочка подскакивала от нетерпения, не желая ждать более ни минуты.

Тернер, в очередной раз выругавшись, окинул взглядом вконец рассыпавшуюся молнию на чумазом рюкзаке, ярко-желтые вставки на котором уже почти слились с черным фоном. Когда окажутся дома, нужно будет постирать его и зашить, а того лучше – выкинуть к чертям собачьим. Давно нужно было это сделать.

Он кое-как сгрузил обратно продукты, рассыпавшиеся по багажнику Импалы, когда любимый рюкзак подло предал его, и обернулся, открыв было рот, чтобы что-то сказать... но место, где прежде стояла малышка, было пустым.

Ледяные мурашки поползли по спине, как вдруг позади послышалось тихое хихиканье, а тонкий пальчик весьма ощутимо ткнул его в бедро.

– Солнышко, не пугай папу, а то он расстроится и будет плакать! Ты ведь не хочешь, чтоб он плакал, верно? – Тернер игриво подмигнул и скуксил моську, словно бы и правда готов был разрыдаться.

Мелкая презрительно фыркнула, словно бы подразумевая, что папы не могут плакать, а это привилегия маленьких девочек, но тут же дернула его за рубашку и отскочила на пару шагов.  Настало то страшное мгновение, когда ангельское спокойствие ребенка сменилось непреодолимым желанием беситься.

– Милая, не шали! – Бен приподнял бровь, пытаясь быть грозным. Но почему-то, как и всегда, девочка совершенно ему не поверила – так просто её не проведешь, – и снова отбежала подальше, показав Бену язык.

На шоссе за её спиной с шумом пронесся пикап, на секунду скрывая их дом на противоположной стороне дороги и оставляя за собой едкий след выхлопных газов, и скрылся за поворотом. Мелкая остановилась, прищурилась, ослепленная палящим летним солнцем, и поманила Бена пальчиком. Тот напряженно улыбнулся:

– Мелкая, стой. Я сейчас. – Он поудобнее перехватил рюкзак с норовящими высыпаться оттуда банками арахисового масла, стараясь как-нибудь удержать его одной рукой, а вторую протягивая девочке. Одна банка выпала и с треском разлетелась по асфальту. Бен не обратил внимания, ускоряя шаг, волосы на затылке зашевелились, едва он услышал приближающийся звук какого-то тяжелого автомобиля.

– Солнышко, подожди, не спеши!

Малышка негодующе покачала головой, глядя на коричневую лужу на асфальте.

– Па, ты такой неуклюжий! – Она снисходительно улыбнулась.

Её голос звучал так незнакомо и непривычно. Бен вздрогнул и начал лихорадочно соображать, а Мелкая продолжала пятиться. Если он бросит сумку и рванет к ней, то девочка, заигравшись, кинется убегать, как это бывало обычно. А сигнальный гудок на этот раз раздался совсем близко.

– Милая, там дорога. Это не игра. Стой!

Мелкая только рассмеялась, весело и искренне, словно бы Бен рассказал забавную шутку, и вдруг совершенно серьёзно добавила, похлопав своими пронзительными голубыми глазами:

– Пап, а давай играть в ледокол?

А дальше время замедлилось, словно треклятое солоумо в попсовых фильмах. Бен бросился вперед, когда рюкзак, выпавший из рук, ещё не успел достичь земли, а Мелкая, сложив руки рыбкой, кинулась от него прочь.

Раздался оглушительный сигнал машины и визг тормозов, и Бен, увидев боковым зрением рефрижератор, раскрашенный под американский флаг, закричал в бессмысленной надежде остановить Мелкую...

Вскочив, он не сразу понял, где находится, лихорадочно шарил глазами вокруг, пока не встретился взглядом с удивленной Лили.

– Ты что, сурок, решил отоспаться на всю оставшуюся жизнь?  Так не усердствуй. Судя по тому дерьму, что происходит за забором, она будет не слишком долгой. – Девушка фыркнула, спрятала остатки обеда в пакет и поднялась. – А ты решил компенсировать недостаток еды сном?

Бен посмотрел на здоровенный сэндвич, лежащий рядом с ним нетронутым, и просто кивнул, не испытывая особого желания разговаривать. Сердце бешено колотилось, все никак не желая понять, что он в теплице Розенберга, а не у раскаленного солнцем шоссе. Тернер поднялся, стараясь успокоить дыхание, но Лили уже заметила его потрепанный вид и поинтересовалась:

– Что, и тебя эта хрень достала? – В голосе девушки не было ни тени привычной иронии.

– Какая? – Бену совсем не хотелось обсуждать страшные сны, особенно в присутствии Алана, третьего члена их маленькой бригады, который отчего-то страшно раздражал его, и не преминул влезть в беседу, срывая с куста здоровенную помидорку.

– Кошмары мучают, да? – участливо поинтересовался паренек. – Что снится?

– Единороги, которые какают радугой... – проворчал Бен, поднимая канистру с водой и поднося её поближе к Лили.

– О, я бы тоже испугался! – Всплеснул руками Алан, не распознав иронии.

Девушка фыркнула, зачерпывая воду большой кружкой и выливая под куст:

– Да всем нам эта дрянь снится, что уж там. Зомби-апокалипсис он, как сказал какой-то умный человек, здоровому сну не способствует.

– Именно поэтому ты во сне кричишь и материшься каждую ночь? – буркнул Тернер.

– Я не... – Лили с сомнением покосилась на Бена, но тут же прищурилась и отрезала, отворачиваясь: – Иди лесом, не твое дело!

Алан скромно потупил глаза и сделал вид, что увлечен поиском созревших помидоров и вовсе не слушает их перепалку.

Бен хотел было справедливо уточнить, что дело-то как раз его, если уж чаще всего она спит на расстоянии вытянутой руки от него, но благоразумно промолчал. Только-только в их маленькой компании начал налаживаться мир.

– Да ладно, не шипи, – он примирительно вскинул руки и добавил уже серьёзно: – Мне не мертвяки снятся.

Лили обернулась и вопросительно подняла бровь. Бен нахмурился и поскреб бороду, которую наконец привел в человеческий вид –  десять дней жизни в Розенберге не прошли даром.

– Мелкая, – ответил он наконец.

Девушка пристально на него посмотрела и, кивнув, молча отвернулась. А Алан не к месту пробормотал:

– О да, близкие люди – это все, что у нас осталось...

Бен промолчал и продолжил слабые попытки поучаствовать в деле, но сельское хозяйство явно не было его призванием. Пока его допускали только до того, чтоб таскать тяжести. Повисла тишина.

Огромная теплица с помидорами кончаться, казалось, не собиралась. А впереди по плану у них было ещё две – Розенберг, как оказалось, был чем-то вроде секты, только помешанной не на Иисусе и искуплении грехов, а на пацифизме, веганстве и овощах. Особенно овощах. На их рабочем месте было душно, тихо и скучно, потому долго молчать у молодых людей не вышло.

– А чем у нас Мири сегодня занимается, она не говорила? – поинтересовался Бен, поддерживая стремянку, на которую забрался Алан, чтобы собрать плоды с верхних веточек. Сам Тернер справился бы и с земли, но после того, как он отломал пару лишних листов и помидорок, а Алан закатил истерику, его от этого дела отстранили.

– Ты имеешь в виду, кроме того, что воркует со своим кавалером? – засмеялась Лили, изобразив один из томных взглядов, которыми, по её мнению, подруга одаривала Юсуфа, бессовестно к ней клеившегося со дня их появления. – Черт знает, она ещё спала, когда мы уходили.

Бен добродушно заржал, на самом деле ему начинал нравиться этот мужик, оказавшийся все же турком.  Да и, честно признаться, чем больше улыбалась Миранда, смущенно хихикая над их дружескими подколами, тем меньше груз их с Лили тайны давил на плечи. Ну, или так ему казалось.

– А ты вчера её дождалась, во сколько она нарисовалась-то?

– Неа, тоже спать легла, – Лили ухмыльнулась. – Так что, видать, поздно.

– По-любому, она в столовой. А то что-то давно не жаловалась, что её заставили готовить, – хмыкнул Бен и убрал взмокшие светлые волосы со лба, а Лили брезгливо сморщилась, глядя на свои руки, испачканные землей.

– Уж лучше там... – протянула она и покосилась на обиженно засопевшего Алана, искренне любившего садоводство и огородничество. Но на взгляд Лили, который Бен полностью разделял, скучнее дежурства по теплицам не было ничего. С гордым видом паренек спустился со стремянки, вздернул нос и поволок ящик с помидорами к выходу.

– Помочь? – поинтересовался Бен, глядя ему в спину.

– Не стоит.

– Ладно, – он пожал плечами.

– Не помнишь, где мы завтра? – поинтересовалась Лили, пытаясь заправить за уши волосы, выбившиеся из шишки, так, чтобы не запачкать их пыльцой.

– Нет. Надо дома посмотреть, в расписании, – задумчиво протянул Тернер, с опаской глядя на куст, бывший едва ли не в полтора раза выше его.

Лили не ответила, и Бен обернулся. Девушка стояла, скрестив руки на груди, и, прищурившись, смотрела на него.

– Что? – Он растерялся.

– "Дома", ага? – Она приподняла бровь.

– Ты поняла, о чем я. – Бен насупился и отвернулся.

– Поняла, – фыркнула Лили и направилась прочь, пиная перед собой пустую пластиковую бутылку.

***

Розенберг, штат Теннесси, 46-й день эпидемии

Утро в этой эксцентричной общине начиналось неизменно: общий завтрак в огромном зале, напоминавшем школьную столовую с этими длинными столами и скамьями. Мирабель, блондинка лет сорока с располагающей внешностью домохозяйки из рекламы средства для чистки плиты, зачитывала ежедневный псалом, активно помогая себе руками, гордо вскинув голову, стоя посреди комнаты. «Да возблагодарим мы за дары землю нашу, возблагодарим солнце за тепло, что дарует нам. Тело – храм наш, который мы должны оберегать, вместе со всем миром, что окружает нас…» - и прочая, прочая чушь, занимающая добрых пять минут. Всё это зачитывается хором, очевидно, символизируя, что все сливаются в едином экстазе.

Их, новичков, никто не заставлял повторять все слова «молитвы», но теперь, по прошествии стольких дней, Лили начинала ловить неодобрительные взгляды. Их молчание – всё равно что вызов дружному и сложившемуся коллективу, практически знак инакомыслия. Миранда вот  уже два дня как смиренно повторяет за Мирабель всё это уныние, и даже намекнула сегодня им с Беном, что раз уж они тут, нужно приспосабливаться. «А то Юсуф так много для нас делает», – могла бы добавить она, но и так всё было понятно. Саттер же развлекалась тем, что в особо вдохновлённые отрывки  подставляла слово «злоебучий». «И наше злоебучие доверие для нашей злоебучей дружной семьи…». Хотелось бы думать, что это роднит её с Уинстоном из «1984», совершающим ужасающее мыслепреступление. Но, разумеется, скорее это шалость, достойная не очень-то умного тринадцатилетки – далеко не утешающая мысль.

Когда они, наконец, уселись за стол, уставленный салатами из овощей, Лили не сдержалась и неуместно над собой хихикнула, но лишь отмахнулась от озадаченных взглядов друзей.

Миранда положила Мелкой салат, девочка поморщилась, но всё ж таки захрустела овощами. Саттер тоже принялась без особой радости ковыряться в нарезанных огурцах, брокколях и помидорах, которые уже ненавидела (лидировали брокколи), зато Мири, казалось, с удовольствием всё уплетала. Бен ухмыльнулся.

– Скоро ты уже совсем сойдёшь здесь за свою, подруга.

– Перестань, – нахмурилась Мири. – Я просто пытаюсь быть благодарной.

– Разве тот забор, который мы покрасили вчера, не выражает нашу благодарность? – Лили сардонически изогнула бровь.  – Вообще, конечно, веганство – отличная штука, но как же я скучаю по мясу.

– По обжаристому, сочному стейку, – добавил Бен, хрустя морковкой.

– Точно! – поддержала его Лили. – Приготовленному на гриле, а не на сковороде. И залитому острым кетчупом.

– Мне жаль, что вы всё ещё испытываете неудобства, – вклинился в их разговор Хэйден, кудрявый худощавый брюнет, проходивший мимо с подносом, на котором нёс свою пустую тарелку и морковку. Самообслуживание только усиливало ассоциации со школой. Хотя, учитывая молитвы, скорее с лагерем для благопристойных католиков.

– Маленькая леди, это тебе, – Хэйден вручил Мелкой морковку, девочка приняла угощение, уныло кивнув. Парень же бесцеремонно присел рядом с Лили и продолжил: – Я надеюсь, что вы всё-таки сможете понять всю практичность вегетарианства. Особенно сейчас. Для того, чтобы приготовить стейки, вам нужно охотиться. А выращивать овощи уж точно не опасно для жизни.

– Это всё хорошо и разумно, но, как ты знаешь, будущее сейчас такое непредсказуемое, – сказал Бен. – Вот окажешься ты за пределами общины, один. Совсем один. И что ты будешь делать? Коренья-то хоть знаешь съедобные?

Парень задумался.

– Ну, ягоды знаю… Травы, пожалуй.

– Ага, на ягодах и травах ты продержишься охренительно долго, – хмыкнул Бен. – Буду держать за тебя кулаки.

– Бен, ты сгущаешь краски, – вклинилась Миранда. – Можно варить супы из трав. Да множество способов.

– В любом случае, надеюсь, я один, совсем один, вообще никогда не окажусь, – пожал плечами Хэйден, обаятельно и обезоруживающе улыбаясь. – Наша община стоит не один год, и даже апокалипсис уж как-нибудь выдержит.

– Кстати, об этом, - раздался над головой голос Юсуфа, Лили обернулась. –  Мири, ты вместо кухни дежуришь со своими друзьями у забора. Мертвяков скопилось слишком много, нужно подчистить. Группа Ларри отравилась вчера чем-то и загремела в лазарет, а вы у нас опытные, так что доверяю это дело вам. Справитесь?

– Без проблем, босс, – ответил Бен с деланным энтузиазмом в голосе.

– Поможешь им, Хэйден. Миранда, милая, можно тебя на пару слов?

Лили не смогла не улыбнуться, глядя на подругу, которая тут же словно преобразилась: щёки зарумянились, взгляд кокетливый, даже спину выпрямила. И на руинах цивилизации женщине важно чувствовать себя интересной кому-то, ничего не поделаешь.

Бен встал из-за стола и протянул руку Мелкой, кивнув бабушке Юсуфа, уже махавшей им рукой.

– Ну что ж, пойдём и отдадим тебя на попечение бабушке Софии.

Мелкая соскользнула со скамейки и взяла со стола куклу, сплетённую из колосьев пшеницы. Настоящие тут были не в ходу из-за их «безнравственности» – глупость, конечно. Хэйден помог Лили составить посуду на поднос, когда раздалось тоненькое «Нет!». Саттер вскинула голову и увидела, как Мелкая выдирает свою куклу из рук другой девочки постарше, которая тут же убежала, картинно и натужно расплакавшись. Бен, отвлёкшийся в этот момент и перекидывающийся парой слов с Аланом, тут же кинулся к Мелкой.

– Солнышко, ты что-то сказала? – взволнованно спросил парень, присаживаясь перед ней на корточки. 

Лили тут же подбежала к ним, всё ещё держа в руках поднос. Мелкая крепко сжимала в руках куклу и хлопала большими глазами, переводя взгляд с Бена на Лили, но продолжала молчать.

– У вас что-то случилось? – раздался голос Софии. Старушка склонила голову набок, рассматривая всю застывшую троицу и держащего второй поднос Хэйдена, переминавшегося позади с ноги на ногу.

– Нет, всё в порядке, – медленно произнесла Лили, поймав взгляд Бена.  – Отдаём нашу девочку на ваше попечение, как обычно.

Бен кивнул и встал во весь рост, но оба знали, что уже сегодня вечером придётся вернуться к этому происшествию.

Утро за стенами столовой оказалось облачным, небо хмурилось, будто бы предвещая дождь. Но утро сменил день, солнце всё так же светило с неба неясным пятном, а осадки, которые помогли бы растущему урожаю, так и не собрались. Забор, часть которого их бригаде нужно было сегодня зачистить, был кованной решёткой. Без сомнения, достаточно прочной, но всё же перестраховаться и убрать давление с другой стороны было не лишним. Все четверо рассредоточились вдоль вверенного им куска, держась в паре метров друг от друга, чтобы успеть помочь в случае опасности. Мертвяков действительно оказалось много, завидев потенциальную добычу, они заревели ещё громче, стараясь протянуть пальцы со свисающими лоскутами кожи между узкими прутьями решётки.

– Вы ловко управляетесь, – одобрительно отметил Хэйден, глядя, как Лили выдёргивает из глазницы очередного мертвяка палку с примотанным к ней ножом.

– Как правильно заметил Юсуф, мы опытные, – сказала она в ответ, продвигаясь дальше. Она вонзила оружие в голову следующего, когда она выдернула лезвие, тело даже не смогло осесть вниз, прижатое к забору наваливающейся со спины «второй линией» ходячих.

– Слушай, я вот всё хотел спросить, – вдруг оживился Бен, который несвойственно для себя молчал почти всё утро. - Вы же пацифисты, так?

– Ну?

– Так и как вы со всеми этими тварюгами? Пацифизм же против оружия и всё такое прочее.

– Ну вообще, строго говоря, пацифизм – это уважение чужой жизни. А тут уже совсем не жизнь, они ведь мертвы. Никто не убивается, когда выдёргивает сорняк, правильно? – Хэйден замолчал на пару мгновений, раздумывая. – Хотя поначалу с этим было много проблем. Одна женщина предлагала ловить их и отправлять в загон. Всё говорила, что не можем же мы их убить, они же люди, может быть, их сознание ещё существует.

– И что с ней случилось? – спросила Мири.

– Её укусили, когда она попыталась это сделать.

– Логичный исход, – пробурчала Лили. Она увернулась от тонкой руки мертвячки, исхитрившейся просунуть чуть не половину туловища за ограду, и воткнула лезвие ей в лоб.

– Хотя за пару дней до вас тут останавливались два парня. Один говорил о ЦКЗ в Атланте, надеялся, что оно может работать. У нас почему-то мало кто-то с самого начала рассчитывал на вакцину.

Лили слишком резко дёрнула оружие, вытаскивая его из очередной бошки, и нож угрожающе зашатался на деревяшке. Нет, не может быть, мало ли кто ещё идёт в Атланту.

– А как звали парня? – спросила она, упирая деревяшку в землю и пытаясь потуже закрепить верёвку. Хорошо, что она в перчатках.

– Одного Роман, второго Джеймс, а чт… Твою же мать! – вдруг резко завопил он. Он подошёл слишком быстро к забору, и его металлическая палка застряла в черепе у мертвяка. А другой умудрился схватить его за запястье.

– Да отпусти ты хренов прут, руку убери оттуда! – заорал Бен. Хэйден зачем-то вцепился мёртвой хваткой в своё оружие, а ходячий тянул его к себе, почти прижав к забору. Парень завопил громче Бена, но Миранда первой подскочила к нему и воткнула нож в висок врагу. Синхронно с этим железка с громким чавканьем вылетела из черепушки, Хэйден от неожиданности по инерции сделал несколько шагов назад и упал прямо на задницу. Он тяжело дышал и прижимал к груди злосчастный прут.

- Ты не укушен? – Мири участливо склонилась над ним, уперев ладони в колени.

- Нет, - задыхаясь, ответил Хэйден, ошалело оглядываясь вокруг. – Вот чёрт. Вот чёрт!

- Ну сейчас ты снимешь свой стресс едой, овощи тебя спасут,  - заржал Бен, глядя поверх его головы на приземистую, полненькую старушку, приближающуюся к ним со стороны столовой. Брошь-цветок в виде лилии блестела на  лацкане её пиджака.

- А я говорила Юсуфу, что не нужно отправлять тебя на дежурство, - весело крикнула она. – К несчастью, мой внук никогда не слушает, что говорит сердце старушки Софии. Так вот, скажи ему, что с бабушкой надо считаться, и тогда я, может быть, покормлю тебя, обалдуя.

Она заразительно засмеялась, и все четверо присоединились к ней.

***

Розенберг, штат Теннесси, 46-й день эпидемии

– Мне кажется, при таком рационе мы скоро сами позеленеем, – проворчал Бен, едва двери столовой захлопнулись за ними, и четыре грозного вида поварихи – одна воинственней другой – уже не могли их услышать. Он осудительно покосился на малышку, которая, увлеченно ковыряя в носу, трусила за ним следом.

- Разве мало мы сегодня у забора потрудились, что нас ещё и сюда отправили? - продолжил сетовать он, щурясь под яркими горячими лучами заходящего солнца. - Хотя это всяко приятней, чем у вечерний патруль, в который этот садюга отправил Мири.

Лили только фыркнула, задумчиво глядя куда-то вперед. Бен покосился на неё и поднял Мелкую над землей, с громким "Ух!" усаживая её к себе на плечи. Девочка зажмурилась не то от страха, не то от удовольствия и вцепилась в его руки. Две женщины, проходящие мимо, неодобрительно окинули их взглядом.

Поначалу никто даже не заикался о том, что Тёрнеру нужно расставаться с Мелкой, полагая, что так им будет проще привыкнуть к общине. Но после недели в Розенберге то и дело начали поступать предложения отдать её в "школу" – так именовался странный кружок, где детишек от мала до велика обучали, как правильно сажать цветочки и пропалывать морковь. Однако, как бы ни симпатична стала Бену община, отпускать от себя надолго Мелкую он не собирался. И далеко не все относились к его решению с пониманием.

Он демонстративно закружился и заурчал, изображая неведомый вид транспорта. Женщины поспешно отвернулись, зашушукались и продолжили путь куда-то в направлении дома мэра. Бен усмехнулся и повернул голову к Лили, ожидая ехидного комментария, но та по-прежнему молчала. Он кашлянул, привлекая внимание.

Девушка обернулась, вопросительно глядя на товарища.

– Что?

– Так ты знаешь их?

– Кого? Тёток этих? – удивилась она.

– Парней, про которых говорил Хэйден, – терпеливо уточнил Бен, поудобнее перехватывая ножки Мелкой, которая решила "полихачить" и поехать без рук.

– С чего ты взял?

– Ну, во-первых, я не дурак, – хмыкнул он и, усмехнувшись, добавил: – Как бы глупо я не смотрелся с этой прической!

На этот раз Лили тоже засмеялась, глядя на забавную светлую "кукишку", завязанную розовой резиночкой, явно отобранной у Мелкой, свернутую на затылке у Бена. Хотя сама она выглядела не лучше – миссис Хоун, высокая стройная брюнетка лет тридцати – жена мэра, а по совместительству и заведующая столовой, заставила бы всех, несущих вахту в её владениях, не только убирать волосы, но и носить одноразовые шапочки как в больницах, если бы могла.

– А во-вторых, я знаю "своих девочек" лучше, чем им бы того хотелось: ты сама не своя с тех пор, как услышала про них. Потому, колись! – заговорщически подмигнул Бен.

– Что, помимо медбрата работал на полставки штатным психологом? – проворчала Лили.

– Нет, просто я сын копа и барменши – а это покруче любого психолога.

– Ну да. Можно и так сказать – знаю, – наконец неохотно согласилась она. – Один из них – парень, с которым я бежала из Альбукерке.

– Уверена? Ай!

Бен остановился, аккуратно стараясь разжать ручки Мелкой, которая закрыла ему глаза. Лили встала перед ними и улыбнулась.

– Да. – Она кивнула. – По дороге назад я расспросила Хэйдена. Это точно он.

– И что ты думаешь? – осторожно поинтересовался Тернер.

– Что мы тут загостились.

Бен посмотрел на неё, а затем на улицу, где вдоль гравийной дорожки стояли аккуратные белые домики, буквально утопающие в садах. Розенберг был настолько мил, что казался насмешкой над апокалипсисом, царившим за его оградой.

– Мы ведь и так не собирались задерживаться здесь, да?  – недоверчиво уточнила Лили, скрестив руки на груди.

Бен хотел было ответить, но растерялся. Изначально они планировали дождаться здесь лишь того момента, когда Мири сможет нормально ходить. Но это было до того,  как она приняла ухаживания Юсуфа. И до инцидента с Мелкой в столовой. Больше, правда, она не говорила, но в душе Бена поселилась надежда. Надежда, полностью связанная с Розенбергом.

– То есть, ты остаешься? – сухо поинтересовалась Лили, верно истолковав молчание друга.

– Я... – Бен замялся. – Я не знаю.

Лили хотела что-то ответить, даже рот открыла, обличительно ткнув ему пальцем в грудь, но крик откуда-то из-за домов заставил обоих встрепенуться. Малышка закрыла ладошками лицо, а Бен стянул её с плеч, перехватив одной рукой, а второй достав из кармана припасенный нож-бабочку. Переглянувшись без лишних слов с Лили, которая тоже вооружилась – задумываться, где она прятала охотничий кинжал, Бену было некогда, – они кинулись на шум.

Обежав дома, они увидели кучу людей, собравшуюся перед небольшой больницей Розенберга, которой служил ярко-зеленый барак, и поспешили к ней. Тернеру, остановившемуся ближе к месту происшествия и возвышавшемуся над толпой едва ли не на целую голову, было видно, что происходит в эпицентре. Он помрачнел.

– Что там? – Лили взволнованно дернула его за рукав.

– Бабушка София. – Бен убрал оружие в карман. – Судя по тому, что доктор Хоффман уже перестал делать массаж сердца и сидит рядом, она мертва.

Мелкая уткнулась лицом ему в плечо, и он погладил её по голове. Малышка, которой не больше шести лет от роду, уже прекрасно понимала, что такое смерть.

– Чтоб мне треклятым помидором... – Начала ругаться Лили, но проглотила конец фразы, что-то невнятно пробубнив и кинув взгляд на Мелкую. Как понял Бен, она всегда ругалась, когда была чем-то расстроена или очень взволнована.

– Что здесь происходит? – Это наконец на шум прибежали Юсуф, Миранда и ещё какой-то парень, имени которого Бен не знал. Судя по пистолетам в руках и новеньким черным бронежилетам, они сегодня были в патруле. Мири испуганно оглядывала толпу, а заметив друзей, побледнела, поняв по их лицам: дело – дрянь.

Мирабель, местная проповедница, отделилась от остальных и в жесте, полном сострадания и смирения, положила руку Юсуфу на плечо, но тот стряхнул её и под десятками взглядов, обращенных на него, ринулся в толпу, расталкивая всех на своем пути. Мири поспешила за ним, оставляя третьего патрульного на страже.

– Стой, не лезь. – Бен поймал за локоть Лили, намеревавшуюся последовать за Мирандой. Девушка обожгла его сердитым взглядом, но остановилась.

По толпе пробежался шепот, кто-то запричитал и начал всхлипывать. Бен с Мелкой на руках и Лили отошли чуть в сторону, понимая, что в такие моменты чужакам лезть не стоит.

От горюющих, прихрамывая, отошел доктор Хоффман. Нестарый, в общем-то, человек со взглядом столетнего мудреца. Он был одним из тех немногих, кто отнесся к пришельцам с настоящей теплотой. А будучи в некотором роде медиком, Бен сразу нашел с ним общий язык.

– В чем дело, доктор?

– Инфаркт. Без генератора и инструментов у нас не было шансов. – Хоффман устало потер переносицу, сняв круглые очки.

– Хренов апокалипсис! – раздосадовано выплюнула Лили, отворачиваясь.

– Да, к сожалению, без электричества и антибиотиков мы скоро вернемся к пиявкам и кровопусканию. – Доктор грустно кивнул.

– Думаете, им нужно время? – поинтересовался Бен, кивнув на толпу, к которой то и дело прибавлялись новые люди, а плач усиливался.

– Нет, думаю, хватит. – Хоффман, протерев очки полой рубашки, водрузил их обратно на нос и неожиданно громко объявил: – Уважаемые, нам нужно забрать миссис Касим в более подходящее место.

Толпа зароптала, но расступились, открывая их взору Юсуфа, сидящего на земле рядом с телом старушки. Он что-то бормотал не по-английски, поглаживая её запястье. Над ним стояла Миранда, скорбно опустив голову и положив руку ему на плечо. Бену показалось, что подруга, помимо всеобщей скорби, чувствует и некоторую неловкость, не зная, как помочь мужчине.

– Постойте-ка, вы собираетесь унести её типа как в «морг»? И всё? – настороженно спросила Лили, глядя на доктора.

Отвлекшись, Тернер не заметил, как она выскочила из-за его плеча. Он хотел было шепнуть, чтоб она пока что придержала язык – но поздно, собравшиеся уже замерли, услышав её вопрос.

Доктор недоумённо воззрился на Лили в ответ, его глаза через толстые линзы казались огромными.

– Конечно, а что вы предлагаете сделать?

– Вам нужно будет что-то сделать с телом, – Лили опустила взгляд и добавила: – Пустить пулю в голову, например.

Мирабель ахнула синхронно с прокатившимся ропотом толпы:

– Ты с ума сошла, девочка? Мы не оскверняем тела! Это безумие.

– Да какое, нахрен, осквернение тела! – воскликнула Лили. – Тут нет ничего общего с вашей религиозной ерундой!

– А вообще, юная леди, не могли бы вы не так шуметь. – Мирабель осудительно посмотрела на девушку, всем своим видом выражая негодование.

– Если я не буду шуметь, ваша милая община может так же мило накрыться большим... медным тазом. – Девушка двинулась вперед, игнорируя неодобрительные взгляды и шепотки. – Вы не можете просто так взять и унести её отсюда, понимаете?

– Это ещё почему? – Мирабель уперла руки в боки, решив, очевидно, единолично выражать всеобщее недовольство.

– Потому что она скоро обратится! – рявкнула Лили. – Через две минуты или час – без разницы.

Толпа затихла, а проповедница всплеснула руками и покачала головой, мол, девица вконец тронулась.

– Нонсенс! – наконец отрезала она. – София не была укушена.

Люди зашумели громче прежнего, в основном все осудительно косились и указывали пальцами на девушку. Лишь некоторые с сомнением оглядывались на тело старушки.

Бен видел, как Лили поймала взгляд Миранды, ища у той поддержки. Девушка нерешительно мялась, а Юсуф у её ног, кажется, не обращал внимания на происходящее. Хэйден встал слева от них, словно бы после вчерашнего считал своим долгом защищать свою спасительницу.

Ропот не стихал, а Мирабель, уже начавшая очередную тираду о том, как ценна жизнь, отвернулась от раздосадованной Лили. Та посмотрела на Бена, словно бы ожидая чего-то. Но он отвел взгляд. Тернеру, не желавшему вмешиваться, стало невероятно тошно от того, как смерть замечательной женщины превратили в базар и повод для нравоучительной проповеди. Лили была права, конечно, но то, что она предлагала, он принять не мог.

– Да вы, упрямые бараны, что, сдохнуть готовы ради своих убеждений?! – бросив на него презрительный взгляд, снова воскликнула она, пытаясь перекричать шум толпы и вдохновенную речь Мирабель.

– Прошу тебя, девочка, перестань наводить смуту, – неловко пробормотал доктор Хоффман.

Лили вытаращила глаза:

– Смуту? Да вы что тут, долбанулись на своих овощах! А если она сейчас встанет и сожрет кого-нибудь нахрен? Вот тогда будет смута, да.

Мирабель вновь обернулась к ней и тоном ментора пропела:

– Дорогая, её не кусал восставший мертвец. Мы все знаем, что обращаются лишь после этого.

– Значит, ничерта вы не знаете, – огрызнулась Лили, оборачиваясь. – Мири? Бен? Скажите ей, вы же всё видели тогда под землей!

Бен поежился, когда собравшиеся люди обратили свое внимание на него. Мелкая на руках захныкала, а краем глаза он заметил, как побледнела Миранда.

– Бен, не молчи, черт тебя возьми!

Он вздохнул, погладил малышку по голове и негромко произнес:

– Лили права. Видимо, мы все уже как-то инфицированы.

Жители Розенберга, замолчавшие было, снова зашумели пуще прежнего, теперь бросая взгляды на Мирабель.

– Почему вы верите им? – взвизгнула она, теряя самообладание вместе с поддержкой толпы. – Они пришли к нам всего пару недель назад!

Но в мыслях людей уже зародилось сомнение, и инстинкт самосохранения начал брать верх над неписаными ценностями Розенберга.

– Это не имеет значения, Мирабель. Жизнь живых дороже. – Доктор Хоффман развел руками и шагнул вперед, глядя то на новичков. – Но пуля в лоб - не вариант. Это не по-христиански...

– Да сейчас не важно... – начала было Саттер, но Бен поймал её за локоть. Видимо, девушка сама осознавала, что это неправильно, потому безропотно замолчала.

Доктор побледнел.

– Должен быть другой вариант, – отрезал Бен. – Можно попробовать...

Выстрел, раздавшийся из-за спины Мирабель и Хоффмана, заставил всех собравшихся подскочить. Проповедница завизжала, доктор схватился за голову. Бен ринулся вперед, отталкивая с дороги Лили, приросшую к месту, и автоматически закрывая Мелкую своим плечом. Увидев то, что произошло, он замер, не желая верить своим глазам.

Миранда, стоявшая над трупом, тихонько всхлипнула и опустила пистолет. Она не сводила испуганного взгляда с Юсуфа, который сидел на земле с залитым кровью лицом и ошалело смотрел то на девушку, то на труп старушки, во лбу которого теперь зияла дыра.

– Прости, – казалось, Мири не замечала остальных, обращаясь только к мужчине. – Я не могла допустить, чтобы повторилась история с Крисом. Просто не могла...

***

Розенберг, штат Теннесси, 47-й день эпидемии

Миранда рассматривала белую стену с чуть отшелушившейся штукатуркой, пытаясь не думать о том, что случилось днем. Когда ее только привели в пустую комнату в доме мэра и попросили не покидать ее до завтрашнего суда, она измучила себя терзаньями. За окном уже забрезжил рассвет, и только сейчас Мири поняла, что просто устала от всего этого и хочет домой, впервые с начала апокалипсиса ее посетило это по-детски невозможное желание спрятаться ото всех и оказаться не просто в безопасном месте, а именно дома.

Дверь скрипнула, впуская в комнату легкий сквозняк. Миранда повернула голову, ожидая, что за ней пришли, но удивленно подскочила с места, узнав в вошедшем Юсуфа.

– Юсуф...

Он покачал головой и сел на стул перед кроватью, Мири опустилась на самый краешек, виновато потупив взгляд.

Юсуф тяжело вздохнул, собираясь с мыслями.

– Ты точно была уверена в том, что делала?

Миранда подняла взгляд, в глазах опять стояли слезы.

– Прости меня, я не могла допустить, чтобы она обратилась, - Мири всхлипнула, как бы ни старалась сдержаться. – Мне так жаль, что это случилось с ней.

– Но это случилось, и я прошу тебя рассказать мне, что произошло с тем парнем, о котором ты говорила.

Он потянулся к ней и коснулся ее руки, заставляя посмотреть прямо в его глаза. Мири смахнула слезы тыльной стороной ладони и наконец взглянула прямо на него. Милый и веселый Юсуф, который проводил с ней так много времени, как будто пропал, сейчас перед ней сидел скорбящий мужчина, на чьи плечи легло неожиданное горе.

Мири собралась с мыслями и начала говорить:

– Я потеряла друга из-за того, что мы были невнимательны. Крис был со мной с самого начала, с того момента, как все превратилось в этот ад. И я не смогла спасти его. – Она перевела дыхание, губы снова предательски дрожали. – Он... Один из нас... – Она не смогла назвать Бена по имени, хоть его виноватое лицо стояло перед глазами, стоило только опустить веки. – Один из нас не добил напавшего на нас человека, а потом тот обратился и убил Криса.

Юсуф спрятал лицо в ладонях, облокотившись на колени. Миранда протянула руку и хотела коснуться его, но, опомнившись, отдернула руку.

Меньше всего она хотела сделать больно именно ему, но, кажется, тут, как всегда, сработал принцип: если она хотела сделать как лучше, то получалось как всегда.

– Я верю тебе, – неожиданно произнес Юсуф и поднял голову, снова посмотрев на нее.

Миранда хотела что-то сказать, как вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился Хэйден, судя по тому, как он сразу потупил взгляд, чувствовал он себя крайне неловко.

– Простите, но пришло время суда.

Юсуф, не сказав ни слова, вышел, легко оттеснив Хэйдена плечом. Паренек неуклюже отпрянул, освобождая дверной проем, и удивленно проводил его взглядом.

– Миранда, нам нужно идти, мэр Хоун попросил меня проводить тебя в столовую.

Мири обреченно кивнула и вышла в просторный коридор, украшенный картинами. Несмотря на твёрдые убеждения большинства жителей, что материальные ценности нельзя ставить на первое место, дом мэра смотрелся роскошно.

– Я думаю, суд будет крайне честным и справедливым, конечно, у нас еще ни разу не проводили такого собрания, но... – Хэйден замялся, явно собираясь сказать что-то крайне важное по его мнению.

Миранда еле удержалась от того, чтобы закатить глаза, сейчас ей меньше всего хотелось выслушивать его болтовню.

Но Хэйден остановился, смотря прямо на нее, и уверенно сказал:

– Я верю в тебя. И не думай, что это только из-за того, что ты спасла меня.

Мири хотелось раздосадовано стукнуть себя полбу: почему она только что хотела огрызнутся на человека, который честно желает ей только хорошего? Кажется, апокалипсис изменил ее сильнее, чем она думала.

– Спасибо тебе. – Она неуверенно улыбнулась.

Хэйден расплылся в счастливой улыбке, обрадовавшись, что она, наконец, заговорила.

Но радость в его глазах потухла, как только они приблизились к двери, ведущей в столовую. Он неуверенно коснулся ручки и посмотрел на Миранду. Она кивнула и решительно прошла через дверной проём.

Столовая была полностью заполнена людьми, похоже, здесь собрался весь Розенберг. Как только Миранда оказалась внутри, гул голосов затих.

– Миранда, проходи и предстань перед судом. – Мирабель пафосным жестом обвела толпу и указала на самый центр зала.

Пройдя вперед, Мири смогла наконец увидеть Лили и Бена с Мелкой на руках, они стояли в группке людей, которая находилась немного обособленно от остальных, там так же были и доктор Хоффман с Юсуфом. Хэйден, шедший за ней, тоже присоединился к ним.

– Дорогие друзья, – начал мэр Хоун. – Как вы все уже знаете, сегодня мы собрались здесь, дабы совершить суд над Мирандой Мортенсон.

Мэр был невысоким мужчиной чуть за пятьдесят, с большими залысинами и казался полной противоположностью своей жены, на которую он оглядывался почти после каждого сказанного предложения.

– Она совершила тяжкое преступление на глазах жителей Розенберга. – Мэр нервно спрятал руки за спину и снова искоса глянул на жену. – И здесь присутствуют свидетели этого происшествия.

Миранда невольно снова обернулась к Лили и Бену и наткнулась на нечитаемый взгляд Лили, та, кажется, прибывала мыслями где-то явно не здесь.

– Я попрошу выступить многоуважаемую Мирабель, нашего духовного лидера. – Мэр отступил, освобождая место за кафедрой, неизвестно откуда вообще взявшейся в общине.

Мирабель воздела руки, как если бы начала снова вещать одну из своих проповедей.

– Как не печально говорить мне об этом, но эта девушка, которую до вчерашнего дня мы все считали сначала нашей гостьей, а после и членом нашей общины, совершила поступок, которому нет оправдания, - она выдержала паузу, давая взволнованному ропоту прокатиться по толпе. – Я не верю ни единому слову о том, что можно обратиться без укуса восставшего мертвеца, и у нас нет ни одного доказательства. И даже не рассматривая эти заблуждения, Миранда поступила крайне импульсивно и своевольно, – Мирабель перевела дыхание, и, вздернув палец к потолку, продолжила: – Именно поэтому я считаю, что она заслуживает строжайшего наказания.

В толпе раздались возмущенные возгласы, но как отметила Миранда, их было куда меньше чем тех, кто кивал, соглашаясь с мнением проповедницы.

– Но поскольку на суде все желающие могут высказаться, я уступаю слово доктору Хоффману. – Мирабель, крайне довольная тем, что народ ее поддерживал, освободила кафедру.

Доктор уверенно вышел вперед.

– Я не оправдываю необдуманного поступка мисс Мортенсон, но я прошу вас задуматься, жители Розенберга, о том, что новоприбывшие могут быть правы, и мы все инфицированы. Да, мы сами не сталкивались с этим, но для нашей же собственной безопасности стоит рассматривать все возможные варианты. – Доктор обвел взглядом собравшихся. – Поэтому я предлагаю смягчить приговор, так как девушка действовала в целях общей безопасности. И я, как врач, допускаю возможность всеобщего заражения.

Люди испуганно переглядывались, но, кажется, никто не спешил спорить с мнением доктора Хоффмана.

Мири стало чуть спокойнее: похоже, люди не хотели отправить ее на костер в праведном гневе или принести в жертву богу урожая, все же на такие радикальные действия здесь никто не был способен.

Миранда перевела взгляд на мэра, ожидая окончательный приговор, по всей видимости, больше никто не собирался выступать с речью. Но мэр Хоун молчал, слушая негромкие наставления жены, то и дело послушно кивая, а Мирабель стояла чуть поодаль с крайне довольным выражением лица. Ничего хорошего Миранде это не сулило.

– Перед тем, как перейти к голосованию, не желаешь ли ты, Миранда, сказать что-нибудь? – самодовольно улыбаясь, чуть ли не пропела Мирабель.

Миранда удивленно вскинула брови, судя по тому, как изначально походил процесс, она не ожидала, что ей дадут высказаться.

– Мне очень жаль, что все произошло именно так. – Ей и вправду нечего было сказать, Лили и Бен знали правду, Юсуф сказал, что верит ей, больше никого ни в чем убеждать она не хотела.

– Ну, тогда приступим к голосованию, – объявила проповедница.

Люди снова стали перешептываться между собой, крайне взволнованные предстоящим голосованием.

Мэр поднял руку, призывая всех к молчанию.

– Как я знаю, многие из вас разделяют мнение нашего уважаемого доктора, и я тоже не могу не согласиться с его беспокойством о безопасности жителей. Это ведь и моя первостепенная обязанность, как мэра общины. Так как мы не знаем наверняка и не можем объективно судить о том, мог ли не укушенный человек стать восставшим мертвецом, мы не будем рассматривать этот вопрос относительно обвинения мисс Мортенсон, – мэр выдержал паузу и продолжил крайне официальным тоном: – Но мы не можем отбросить тот факт, что Миранда повела себя излишне импульсивно и, не дожидаясь одобрения, произвела столь важные действия. Поэтому она признается неконтролируемой и опасной для нашего общества. – Мэр снова перевел дыхание, уже перед окончательным вынесением приговора. – Я предлагаю приговорить Миранду Мортенсон к изгнанию из нашей общины. Кто из жителей согласен с таким решением, просьба поднять руку, приговор будет считаться действительным только с согласия большинства.

Миранда ошеломленно выдохнула. Изгнание. Она тут же взглянула широко распахнутыми глазами на Юсуфа. Но тот смотрел в другую сторону, старательно избегая её взгляда.

Жители Розенберга сначала неуверенно мялись, а после один за другим начали поднимать руки. Среди них были и знакомые лица: Алан-любитель помидоров, Майкл – парень, который был с ней вместе на дежурстве, пожилая женщина из столовой... Дальше у нее закончились силы смотреть на них всех, и она просто опустила взгляд в пол, было обидно до слез.

– Решение принято, – провозгласил мэр, минут десять спустя. – Миранда Мортенсон больше не может находиться в Розенберге. Ей дается время до вечера, чтобы собрать вещи и покинуть общину.

– Если вы прогоняете ее, я ухожу с ней.

Мири удивленно уставилась на Лили, которая вышла вперед, гордо вскинув голову.

– Это твое право, – спокойно проговорила Мирабель.

Лили кивнула и повернулась к Бену.

– Бен? Ты идешь?

Тернер неуверенно посмотрел на Мелкую, которая вцепилась ему в руку, и ничего не сказал.

Лили сжала губы в тонкую линию и кивнула, отворачиваясь от Бена, её лицо в этот момент отразило всю злость и досаду. Саттер подхватила Мири под локоть и потянула в сторону выхода.

– Мы уходим, а вы можете оставаться здесь среди помидоров, чтоб они завяли, и дальше не верить, когда вам пытаются помочь.

Миранда снова оглянулась на Юсуфа, но тот уже затерялся в толпе.

Покинув столовую, они уже почти добрались до дома, в котором жили, как их нагнал Бен, держа Мелкую на руках.

– Стойте! Вот черт! И вот что мне с вами делать? Что, нельзя просто так взять и не накосячить, да?

– Значит, передумал? – Мири с сомнением на него посмотрела.

– Да. – пробурчал Бен и добавил, многозначительно стрельнув глазами сначала в Лили, а затем в Миранду: – Я иду с вами, только сначала отберу оружие у обеих!