Пролог

Альбукерке, штат Нью-Мехико, день начала эпидемии

Голова разламывалась от страшного похмелья. Хотелось переодеть мятое чёрное платье, переобуться из шпилек в кроссовки, залезть под душ... Не слушать вопли детей и причитания мамаш на детской площадке. А ещё хотелось блевать. И спать. Но сначала блевать. Вместо всего этого Лили Саттер хлебнула крепкий кофе без сахара, купленный в киоске напротив дома пять минут назад, и села на лавочку. Поставила рядом объемную белую сумку и откинулась на деревянную спинку, доски неприятно уткнулись между обнажённых лопаток.

– Прекрасный денёк, детка! – раздался за спиной мужской голос, слишком близко к уху и слишком громко, заставив вздрогнуть.

– Твою ж мать, Мэтт!

Парень обезоруживающе улыбнулся, указывая пальцами на наушники-затычки. И, отсалютовав, беззаботно побежал дальше. В удаляющуюся спину в голубой футболке хотелось чем-нибудь кинуть.

В руках Лили держала письмо из университета. В ящике оно провалялось уже как минимум неделю, на когда-то белоснежной бумаге было жёлтое пятно непонятного происхождения и пыль. Предвещать такое послание могло только крайне плохие вещи. Лили поморщилась. Наверное, бывать на учёбе нужно было чаще.

Она напряжённо выдохнула и разорвала правый край конверта, на полоске остались частицы блёсток уже и так порядком облезшего лака. Лили развернула вдвое сложенный листок для того, чтобы узнать: в университете штата Нью-Мехико она, отныне, не учится. По тону, которым это сообщалось, чувствовалось, что для декана её отчисление – не самая большая потеря.

Лили скомкала послание. Ну и чёрт с ним. Броском, который достоин был звания «десятиочковый», слова декана отправились в урну.

Она медленно допивала кофе. Родителям пока говорить ничего не будет, конечно, хорошо, что почту в её доме они не проверяют.

Детский гомон вдруг прервался высоким женским криком, и Лили обернулась через плечо. Мамаши хватали своих детей на руки и бросались врассыпную, прижимая головки малышей к груди. Бен лежал на земле. Сверху на нём сидел мужчина в классическом чёрном костюме. Всего пару секунд Лили ничего не понимала, но затем закричала, уронив кофе на колени.

Зубами мужчина выдирал сухожилия из шеи Мэтта. Густая кровь стекала по его подбородку.

***

Окрестности Линкольна, штат Канзас, День начала эпидемии

Бен очнулся от ноющей боли в груди. Первым, что он увидел, приоткрыв глаза, была почти спустившая подушка безопасности. Он застонал, недавние события мутными очертаниями всплывали в сознании. Вот он ехал на встречу к Лесли, вот на дорогу вывалился из кустов странный тип в рабочем красном комбинезоне. Бен даже не успел затормозить, лишь машинально крутанул руль вправо, уводя машину в кювет.

Интересно, успел ли мужик увернуться.

Бен попытался пошевелиться – вроде, всё цело. Он с трудом нащупал застежку ремня. Тихий щелчок, и Тёрнер с громкой руганью высвободился из цепких "лап" систем безопасности старенькой Импалы. Окно водительской двери разлетелось вдребезги, потому выбраться не составило особого труда.

Бен выпрямился, поморщившись, как от боли. Судя по внешнему виду, машина восстановлению не подлежала, а ему самому ещё очень крупно повезло. Сколь ни жалко ему было покидать "детку", но оставаться рядом с местом аварии было глупо даже для него. Он нашарил под задним сидением ранец и отошел. Последний раз обернувшись, Бен поспешил подняться по небольшому откосу, вышел на трассу и почувствовал некоторое облегчение. Никаких следов тела или его частей, принадлежавших виновнику ДТП, видно не было. Бен грешным делом даже слегка разочаровался, что разбил машину "зря". Ему пришлось напомнить себе, что он, хоть и не давал клятву Гиппократа, но всё же медик, какой-никакой. Ведь может же себя так называть санитар психиатрической клиники? Да ещё и самой крупной в штате Флорида.

Покрутив головой по сторонам для пущей уверенности, он провел пятерней по длинным светлым волосам, убирая их с лица. Пальцы сразу же покрылись чем-то теплым и липким. Бен с удивлением посмотрел на руку. Кровь на ней казалась при желтоватом лунном свете почти черной.

– Так и знал! – проворчал Тёрнер себе под нос, вспоминая глупую рекламу подушек безопасности, которую видел только сегодня утром в мотеле, где провел ночь. Смазливая девица с грустными глазами бассета обещала, что их товар убережет в любой ситуации. Вот и доверяй после этого рекламе. Он отер руку о штанину и уже прикидывал, сколько времени займет путь до Линкольна, когда за спиной послышалось шумное сопенье. Вздрогнув от неожиданности, Бен обернулся.

– Какого хрена... – выдохнул парень, невольно пятясь. Первым, что бросилось в глаза, был красный комбинезон. Вторым – отсутствие правой руки и длинный кусок металлической трубы, торчащей из груди типа. Причем ни то, ни другое мужика явно не беспокоило. Он пустым взглядом смотрел на Бена, и, с шарканьем перетаскивая ноги по асфальту, двигался к нему.

– Какого хрена! – повторил Тёнер, подразумевая что-то типа "ой, мамочки", но слова удачнее придумать не смог.

Мужик захрипел и красноречиво клацнул зубами. Второй раз Бену повторять не пришлось и он, матерясь на чем свет стоит и проклиная рекламщиков, женщин, грёбанных зомби и весь штат Канзас, кинулся прочь по дороге, клянясь в сотый раз, что по возвращению домой обязательно бросит работу в психушке, пока сам не слетел с катушек.

***

Денвер, штат Колорадо, День начала эпидемии

Миранда подняла голову с подушки и с ужасом осознала, что уже вовсю шла третья пара. Будильник на тумбочке рядом с кроватью, мигая, показывал половину второго. Протирая сонные глаза и путаясь в одеяле, она понеслась на кухню, представляя, что скажет ей профессор Лектор, если она опоздает и на его пару.

Вылетев из съемной квартиры, она чудом успела закрыть за собой дверь. Пробегая мимо мистера Дженкенса, Миранда ничуть не удивилась, что шел он, вытянув руки перед собой и издавая невнятные звуки, лишь поздоровалась, и подумала про себя, что Дженкинс отметил выходные не хуже нее.

Улицы были абсолютно безлюдными, лишь из-за перекрестка перед крупнейшим Юридическим Университетом штата Колорадо выскочил ей навстречу йорк, тащивший поводок за собой.

Забежав в институт, она лихо перепрыгнула турникеты, уже готовая к возмущенным воплям охранника, но их не последовало. Судя по отсутствию студентов, пара уже началась, и в своей светловолосой голове она уже прокручивала диалог с профессором, который всегда начинался с одних слов «Мортенсон...» – долгий испытывающий взгляд ледяных глаз, от которого уже можно провалиться под землю, и, как на зло все оправданию куда-то исчезают. – «Как я понимаю, вы опять опоздали, что я говорил вам в прошлый раз...». И как назло, под взглядом его ледяных глаз все оправдания куда-то исчезают.

А вот и заветная дверь кабинета «203 а», в который она влетела пулей, проговаривая извинения, как скороговорку, и упала за парту, опустив голову. Ничего, никакой реакции от одногруппников или профессора Лектора.

Миранда подняла голову и просто остолбенела: профессор в своем любимом дорогом костюме, заляпаном кровью, стоял перед столом и, даже страшно сказать, жевал чью-то руку. Вопль Миранды можно было услышать, кажется, даже на Аляске.

Потеряв всякий интерес к пожеванной руке, Лектор захрипел и пошел к подскочившей со стула девушке, которая и не знала, что делать-то в такой ситуации, все выглядело уж очень натурально, и списать на розыгрыш для заядлой прогульщицы не очень выходило. Поэтому, справившись с шоком, она метнула сумку в профессора и сиганула в первое же открытое окно, вспоминая уже в полете, что это был второй этаж, а под окнами аудитории цвел и благоухал огромный розовый цветник.

***

Альбукерке, штат Нью-Мехико, День начала эпидемии

Город поглотил хаос. Люди суетились, кто-то останавливался посреди улицы, показывая рукой на запад, где находился окружной госпиталь и поднималось алое зарево пожара; кто-то доставал телефоны и снимал столб дыма, вереницы неотложек, пожарных и полиции, проезжавших мимо. Сама Лили бежала настолько быстро, насколько ей позволяли каблуки и короткое платье. Перед глазами стоял «костюм» и голубая футболка Мэтта, быстро пропитавшаяся кровью. Лили не смогла оторваться от скамейки сразу, несколько секунд в ужасе наблюдая представшую картину. Но когда «костюм» поднял голову, и она увидела глаза, пустые, подёрнутые белёсой плёнкой, как будто бы ничего не видящие – и вот тогда ноги сами понесли её прочь. До сих пор никак не верилось, что это был зомби, но...

Она уже разглядела свой дом и свою красную дверь, соседствующую с той, куда больше никогда не зайдёт молодой и улыбчивый парень. Лили остановилась у края тротуара, видя несущуюся со всей скоростью зелёную «мицубиси». А вот девочка, которая как раз в этот момент выбежала на дорогу с противоположной стороны – видимо, нет. Маленькое тельце в белом платьице взметнулось вверх, врезаясь в лобовое стекло, и отлетело на асфальт, распластав руки и ноги в разные стороны. «Мицубиси», даже не замедлив скорости, проехала дальше.

Сил на крик уже не нашлось, Лили молча кинулась к ребёнку. Из всего множества людей, спешащих мимо, так же поступил только высокий рыжий мужчина. Они почти одновременно добежали до пострадавшей, мужчина опустился на корточки и приложил пальцы к тоненькой шее, нащупывая пульс. Лили в это время достала телефон и попыталась позвонить в неотложку. Ответом ей послужил только голос автоответчика, оповещающий об отсутствии свободных линий. Когда она пыталась позвонить подруге пять минут назад, результат был примерно такой же – лишь занятая и перегруженная линия.

– Ещё жива, – сообщил рыжий, нервно проводя рукой по своему подбородку, заросшему щетиной. – Но дыхание слишком рваное, долго без помощи не протянет.

Словно в подтверждение его слов, девочка слабо застонала. Её рука вывернулась под неестественным углом, белые волосы у виска слиплись и окрасились в алый, из правого уха бежала тоненькая струйка крови. Девочка попыталась поднять голову и что-то произнести, только вместо этого закашлялась кровью. Мужчина аккуратно положил ладонь ей на лоб, мешая двигаться.

Лили вновь и вновь пыталась дозвониться, но тщетно.

– Они не приедут, – констатировала она и раздражённо кинула мобильник в сумку.

– И это не удивительно, – сказал рыжий, глядя куда-то за плечо Лили. Она обернулась, чтобы увидеть, как ещё одна машина неотложки скрывается за поворотом, очевидно, по направлению к центру города.

– Мы не можем оставить её здесь! Поднимайте.

– И куда нести?

– Ко мне домой.

Девочка пронзительно закричала и вновь зашлась кровью, когда мужчина поднял её на руки. Лили совершенно не представляла, что делать дальше, но дома хотя бы была аптечка, можно было наложить шину на искалеченную руку, дать обезболивающее... Пусть и кровь и свидетельствовала о том, что этого явно будет недостаточно.

– Вы врач? – спросил рыжий, пока Лили закрывала за собой дверь.

– Нет. А вы?

– Воевал в Ираке. Кое-что умею.

Лили кинулась в ванную, под ноги лез пушистый белый кот Джекс, и она, возможно сильнее, чем планировала, пихнула его в сторону. Кот обиженно зашипел.

Рыжий ввёл девочке обезболивающее, зафиксировал руку и остановил кровотечение. Лили лишь обработала раны на лице. Мужчина аккуратно потрогал живот ребёнка и покачал головой.

– Всё это, – он махнул рукой на распотрошенную аптечку, бинты, шприц, девочку, наконец-то потерявшую сознание, но всё ещё прерывисто и часто дышащую, – всё равно, что припарка для умирающего.

– Она не выживет? – Лили обессилено опустилась на чайный столик.

Мужчина промолчал в ответ. Лили вновь хватилась за мобильник, всё ещё не теряя надежду, что ситуация хоть немного улучшилась, но ответом ей служила нерабочая телефонная линия.

Мужчина, лицо которого мрачнело с каждой секундой, взял пульт и включил телевизор, висевший на стене. И застыл посреди комнаты, засунув ладони в карманы чёрных джинсов.

– Со всех штатов к нам поступают сообщения о неконтролируемых вспышках агрессии. Мы рекомендуем вам не поддаваться панике, запереть двери и окна, не выходить на улицу, – вещала дикторша, её дежурная улыбка смотрелась крайне нелепо. Уголки губ, впрочем, дрожали, а глаза нервно бегали.

– Да какого хрена происходит?! – закричала Лили, вскочив со столика. – Это военные? Это вы напортачили, мать вашу?

Мужчина, казалось, даже с удивлением на неё посмотрел. Лили сделала шаг к нему навстречу и резко откинула густые чёрные волосы, так некстати лезущие в глаза. Она чувствовала, как краснеют щёки и шея – странная реакция организма на злость.

– Я только что видела, как какой-то мужик изодрал в клочья глотку моего соседа! – продолжала кричать Лили. – А теперь у меня на диване умирает маленькая девочка! И это всё за какие-то сраные десять минут!

– Если этот зомбо-апокалипсис и начали военные, то на мне срываться не надо, юная леди, – холодно сказал он, складывая руки на груди и на всякий случай отходя на пару шагов назад.

Лили остановилась и провела ладонями по лицу. Зря, зря, зря, следует сохранять благоразумие, нервные срывы тут не помощники. К ноге жался Джекс, чувствуя состояние хозяйки и явно пытаясь ей как-то помочь.

Девочка на диване резко распахнула глаза и издала шумный вздох, больше её грудная клетка не поднялась. Рыжий тут же кинулся к ней, зажал нос пальцами и принялся делать искусственное дыхание. Потом массаж сердца, решительно, явно не в первый раз. Затем снова искусственное дыхание. Лили стояла у него за спиной, приложив ладони к груди, не решаясь вставить и слово.

Сердце не забилось, чудо не произошло. В итоге мужчина закрыл веки девочки и опустился на чайный столик. Лили присела рядом, сложив руки на коленях, молча рассматривая милое чистое личико, грязное платьице с красным пятном на груди. Хотелось свернуться калачиком, заснуть, а потом изумиться, какой удивительно правдоподобный сон подкинуло подсознание.

– Мы сделали всё, что могли, – тихо, почти шёпотом, сказал мужчина.

Лили кивнула. Вновь взяла мобильник, принялась набирать номер скорой помощи. Всё с тем же результатом. Она швырнула бесполезный кусок пластмассы на пол, и он тут же рассыпался на части: отлетела задняя панель, вывалилась батарея и сим-карта, может, и экран трещинами пошёл. Лили несколько секунд тупо смотрела на все эти детали, но затем, грязно выругавшись, наклонилась их собирать. Родителям, отдыхавшим в Барселоне, нужно было позвонить немедленно. Вдруг это вообще творится по всему миру!

Лили услышала низкий утробный рык, совсем такой же, какой исходил от Костюма в парке. Сильная рука легла на плечо, рывком оттягивая назад, заставляя выпрямиться.

Глаза девочки смотрели прямо на них и были подёрнуты белёсой безжизненной плёнкой.

***

Линкольн, штат Канзас, 2-й день эпидемии

Тучи скрывали предрассветное небо, отчего на и без того спокойных улицах пригорода Линкольна было уж чересчур тихо, темно и пусто. Бен зябко поежился то ли от холода, то ли от событий минувшей ночи. Он наконец добрел до дома Лесли и теперь наспех придумывал убедительное оправдание своему опозданию. Не скажет же он ей, что попал в аварию потому что едва не сбил зомби? Лесли слишком хорошо его знает, потому сразу поинтересуется, сколько он выпил и что курил. А потом ещё и скандал устроит за то, что сел за руль в таком виде. Нет, нужна правдоподобная отмазка.

За раздумьями Бен и не заметил, как подошел к знакомой ярко-зеленой двери. Стучать ему не хотелось, пусть хоть сюрприз будет. Скажет, что так и было задумано, авось прокатит. Бен – любитель афёр и приключений для одного небезызвестного места.

Странно, но дверь открыта. Наверное, Лесли снова забыла её запереть. И эта девушка ещё его ругает за беспечность! Бен тихонько притворил её за собой и повернул ключ, поставил рюкзак на пол и, не долго думая, напялил смешные тапки-зайчики, явно слишком маленькие для него. Он крадучись двинулся в спальню, в которой, впрочем, Лесли не оказалось, и даже вездесущего Юстиниана нигде видно не было. Неужели ждала его, да и уснула ненароком на диване? Ох, и получит он, если так. Хотя, если подумать, диван предоставляет ничуть не меньше возможностей извиниться.

Заглянув на кухню, Тёрнер расплылся в улыбке: Лесли стояла у стола спиной к нему. Всё ещё в коротеньких шортах и белой маечке, в которых спала, длинные волнистые рыжие волосы небрежно разбросаны по плечам. Именно такую её он и любил больше всего, а не ту, что блистала перед объективами фотоаппаратов под тоннами косметики и в дорогих шмотках. Наверное, проснулась уже и собралась позавтракать. Кажется, ему до сих пор удалось оставаться незамеченным, благо окно, перед которым стояла девушка, было закрыто тюлем, не позволяя случайному отражению выдать его. Бен осторожно подкрался сзади и обвил талию девушки руками, мурлыкнув на ухо:

– Детка, я спешил, как мог...

В ответ "детка" заворчала, а Бен, опустив глаза, вдруг понял, что Лесли и правда завтракает... выковыривая голыми руками кишки из несчастного кота, носившего при жизни имя, глупее которого сложно придумать.

– Детка, что ты... – пробормотал Бен, отпуская её и пятясь назад. Двигаясь словно в замедленной съемке, девушка обернулась. Бен похолодел. Белая майка была забрызгана кровью, к потрескавшимся губам прилипли клочья серой шерсти, а с неестественно-бледного лица на него взирали пустые мутные глаза. Чужие, холодные. Совсем как у парня на дороге.

Когда то, что было некогда девушкой Бена, сделало шаг навстречу, инстинкт самосохранения всё же взял верх над ужасом. Бен, своротив на бегу уродливую синюю вазу – подарок тётушки Лесли Мэгги, отскочил подальше. Теперь их разделял тяжелый дубовый стол.

– Лесли, милая, всё хорошо, это я! – Бен вскинул руки. – Детка, ты плохо выглядишь, давай ты сейчас успокоишься, а я отвезу тебя в больницу...

В ответ "детка" издала кошмарный булькающий рык и царапнула деревянную столешницу так, что один из аккуратных красных ноготков так и остался торчать там.

– Господи Боже, твою ж мать! – дернулся Бен. Его не покидало навязчивое ощущение того, что он спит и видит кошмар. В свои двадцать пять дерьма Тернер в жизни повидал немало, но это уже был перебор. По крайней мере, он молился, чтобы это оказалось так. В это время Лесли двинулась к нему, слепо, словно повинуясь только лишь слуху и обонянию, протягивая окровавленные руки. Парень прирос к месту, словно зачарованный, глядя на ту, которую уже следующей весной хотел назвать своей женой.

А она приближалась, так медленно, как будто бы воздух вдруг резко стал густым-прегустым. Невольно Бен начал пятиться, продвигаясь спиной по коридору. Запнувшись обо что-то, он полетел на пол, больно ударившись головой об угол тумбочки. Лесли захрипела, выражая нечто вроде радости, и кинулась к нему со всей скоростью, на которую была способна. Секундная потеря сознания сработала как кнопка перезагрузки, и, придя в себя, Бен вдруг полностью осознал ужас своего положения. Задыхаясь от страха, он попытался отползти, но существо схватило его и попыталось укусить за ногу. Дернувшись, он умудрился высвободиться, но Лесли тоже упала на пол, и ползти ей удавалось успешнее, чем идти, а за спиной Бен почувствовал шероховатую поверхность запертой входной двери.

Испытывая непередаваемый ужас, нахлынувший внезапно и на полную мощность, Бен завертел головой, в отчаянии стараясь найти хоть какой-нибудь выход. И нашел: в углу, чуть дальше, чем на расстоянии вытянутой руки, стояла бейсбольная бита, которую он сам же и заставил Лесли держать дома. Почувствовав, как ногу снова начинают сжимать ледяные пальцы, Бен дернулся, изловчившись таки дотянуться до оружия. И, зажмурившись, ударил наугад изо всех сил. Перед глазами на долю секунды возникло красивое лицо со смеющимися небесно-голубыми глазами, а затем свет погас насовсем, увлекая Тернера в темноту, холод и безысходность.

***

Денвер, штат Колорадо, День начала эпидемии

Квартира встретила ее успокаивающей тишиной, как будто ничего и не произошло, только из крана на кухне привычно капала вода. Все было нормально, не считая ужасающего воспоминания о виде окровавленного профессора, всплывшего при виде своего отражения в зеркале.

Она выглядела, мягко говоря, не лучшим образом: легкая блузка была разорвана в нескольких местах, на лице и на руках были ссадины и ушибы, все-таки лететь со второго этажа было малоприятно.

Миранда так и застыла, смотря в свои испуганные глаза в отражении. Сработавшая на улице сигнализация машины резко привела ее в чувства. Она быстро кинулась к телефону, набирая дрожащими пальцами 911. Но в трубке было только шипение. Не веря своим ушам, девушка набрала полицию, и после четвертой попытки она даже позвонила в справочную. Телефонная трубка продолжала молчать, изредка издавая неприятные звуки.

Тут она вспомнила, что в заднем кармане брюк все еще должен был лежать сотовый телефон, если, конечно, он не выпал. Телефон был на месте, но был непоправимо сломан, из экрана даже выпал осколок.

В дверь резко постучали, Миранда подскочила, роняя бесполезный прибор, и выругалась на норвежском, как ни странно, это придало девушке храбрости.

В дверь уже начали колотить, кажется, даже ногами, и через секунду к этому прибавились крики ее соседа по квартире Криса.

– Эй! Миранда! Ну ты же здесь! Открой дверь, там такое творится!

Чуть помедлив, она все же открыла.

– Ура, ты все-таки здесь, – с облегчением проговорил Крис. – Ты не представляешь, миссис О'Конелл на меня набросилась, она же была такой милой, ну просто божий одуванчик в свои девяносто два, – все продолжал тараторить он, кажется, не замечая Миранду вовсе.

– Ну вот, я такой иду с ней поздороваться, а она тут, как зарычит, такая, аргх ...пальцы растопырит, и идет, ну а я, ой, говорю, Миссис О'Конелл вы чего, а она вылупила глаза и зубами клацает, вот я домой и припустил, может, она того, таблетки не те выпила...

Переведя дыхание, он все же обратил внимание на молчащую девушку, и так и застыл с открытым ртом. Что делало его и так не блещущую признаками ума физиономию еще глупее.

– Мири, ты чего это?

– Немного выпала из окна, увидела профессора Лектора, жующего чью-то руку, а так ничего необычного.

Такое появление Криса сделало ситуацию еще более абсурдной, и Миранде захотелось просто сесть на пол, истерично засмеяться, и проснуться на своей кровати от требовательного писка будильника. И все это оказалось бы лишь кошмаром после просмотра очередного второсортного ужастика.

Но она продолжала стоять посреди коридора в порванной одежде, глядя на удивленно вылупившего на нее свои большие зеленые глаза Криса.

Воцарившееся молчание прервал оглушительный звук сирены.

Глава 1

Альбукерке, штат Нью-Мехико, День начала эпидемии

– Срань господня! – голос Рыжего сорвался на фальцет, что было бы даже забавно, если бы не тянущая к ним руки мёртвая девочка. Он перемахнул через чайный столик и оказался на ногах в доли секунды, и, взяв оторопевшую Лили подмышки, грубо потянул за собой. Девочка попыталась схватить Саттер за проскользнувшую мимо лица ступню, но Лили умудрилась пнуть её пяткой в лоб. Существо зарычало и издало булькающий звук. И поднялось следом.

– Она же… Она же… – задыхаясь, попыталась сказать Лили, указывая руками на диван. Рыжий всё ещё держал её, прижимая спиной к себе, словно бы не зная, что делать дальше.

Девочка медленно, выставив одно плечо вперёд и шаркая ногами по ковру, направилась к ним, издавая какие-то нечленораздельные звуки. Рыжий снова ругнулся и начал отступать, буквально волоча Лили по полу. Вдруг он резко разжал руки, и она упала прямо на пятую точку, прикусив язык. Кажется, до крови.

Ребёнок, или то, что было ребёнком минуту назад, всё ещё неумолимо шло прямо на неё. Лили, совершенно позабыв, что где-то рядом должен быть мужчина, которому полагалось бы её защитить, издала писк и попыталась пятиться назад. Это же была десятилетка, что она может сделать десятилетке, это неправильно, жутко-жутко-жутко… Буквально через секунду она с ужасом поняла, что уткнулась плечами в полку с книгами. Отступать дальше было некуда.

Девочка опустилась на колени и подползла к ноге Лили. Она начала лягаться, сама не замечая, что истошно вопит. Существо всё-таки умудрилось сомкнуть всё ещё тёплые пальцы на щиколотке, когда на спину ему обрушился скейт. Этого оказалось мало, девочка пыталась подтянуть к себе ногу Лили, и тогда Рыжий ударил её по затылку. А потом ещё. И ещё. Девочка перекатилась на бок, обмякла и, наконец, замерла. Ноги Лили до самых ляжек оказались усыпаны потёками крови, по полу растекалась лужица чего-то кроваво-серого. Рыжий бросил скейт на пол. К его углу прилипли клочки белых волос.

К горлу подступила желчь, и Лили, встав на четвереньки, наконец-то исполнила своё главное утреннее желание – сблевала. Прямо на ковёр с густым серым ворсом, который для неё выбрала мама.

Единственное неоспоримое достоинство рвоты состояло в том, что пока ты этим занята – больше думать не способна ни о чём. Хотя бы тридцать секунд блаженной пустоты в голове она себе подарила. Лили открыла глаза и села на пятки, пытаясь остановить поток соплей и слёз. По телевизору всё ещё шёл репортаж с инструкциями о том, что надо забаррикадироваться дома. Стоило бы добавить: и не тащить к себе незнакомых маленьких девочек. Лили зажала рот рукой и издала какой-то кошмарный квакающий звук, который бы сделал честь этим существам. Прямо напротив неё сидел Джекс, брезгливо косясь то на коричневую лужицу, бывшую когда-то мартини и кофе, то на кровавую жижу.

Рыжий укрыл тело сиреневым одеялом, которое раньше украшало диван. Пару секунд он молча смотрел на бесформенный силуэт. Кожа его лица, не скрытая зарослями щетины, приобрела серо-зелёный оттенок. Мужчина шугнул кота, и тот явно был не прочь скрыться с глаз как можно быстрее.

– Как… Как, блядь, это возможно вообще? – явно очень невнятно произнесла Лили, стараясь успокоиться.

Рыжий подал ей руку и помог встать. Она схватилась за ладонь с энтузиазмом утопающего в трясине, которому бросили верёвку.

– Ты нормально? Она не укусила?

Лили судорожно осмотрела ноги. На долю мгновения она испугалась, что видит какой-то след на коже, и, схватив с полки кружевную дорогущую салфетку, принялась быстро стирать кровь. Но, к счастью, вся она оказалась чужой.

– Ты думаешь, что от укуса тоже можно заразиться? – Лили подняла глаза на Рыжего. Он провёл руками по волосам, и, сплетя пальцы в замок, оставил их на затылке. Тяжело вздохнул. И с какой-то странной обречённостью опустил руки вниз.

– Три дня назад в больницы поступали люди с укусами. В Нью-Йорке и Вашингтоне. Ты не слышала?

Лили помотала головой.

– Ты что, провела последнее время в бункере?

Саттер сложила руки на груди и неуютно повела плечами. Можно сказать и так, день рождения её подруги Клаудии явно подзатянулся на ранее не рассчитанный срок. Много выпивки, много парней, много веселья и наркоты… И никакого телевизора и газет. Вроде бы, кто-то из друзей пытался рассказать про странные посты в фейсбуке, но ничего определённого Лили, конечно же, не запомнила. Сплошной дурман. Вместо всего этого она сказала:

– У меня не было выхода в сеть всю неделю, а телевизор не смотрю из принципа.

– Говорили, что у укушенных странные симптомы, их пытаются лечить… Ну вот, теперь ты знаешь. – Рыжий прошёл в другой конец комнаты, отдёрнул занавеску и заглянул в окно. Выражение лица свидетельствовало, что увиденное ему не понравилось.– Не удивлюсь, если города оцепили, пытаясь сдержать распространение болезни. Но, видимо, этого оказалось мало.

Лили перевела дух и посмотрела на фиолетовое одеяло. Рыжий проследил за её взглядом и озвучил её же мысль:

– Но девочка не была укушена.

Лили ойкнула и протестующее взмахнула ладонью.

– Нет, наверное, мы просто чего-то не знаем. Может быть, она была оцарапана, или что-то ещё, после аварии мы могли и не заметить.

– Очень надеюсь на это, – согласился Рыжий, вновь убирая руки в карманы джинсов.

Лили потрясла головой и сделала пару шагов вправо, потом вспомнила, что спальня находится по левую сторону, и пошла туда.

– Мне нужно переодеться, – рассеянно сообщила она, резко остановившись. – Ты можешь заварить кофе на кухне… Или что нам лучше выпить после всего этого. Не знаю. В ванной есть полотенце. На всякий случай.

Она повернулась и зашагала к спальне.

– Погоди, – окликнул её Рыжий. – Как тебя зовут?

– Лили. А тебя?

– Джеймс.

***

Шоссе 70, штат Колорадо, 3-й день эпидемии

Нагретый солнцем асфальт был обжигающим, жар чувствовался даже через подошву кроссовок. Последнюю бутылку воды они выпили уже час назад. И впереди не виднелось никакого указателя, который бы сообщил, сколько еще миль до Канзаса. Миранде казалось, что они брели целую вечность по этой трассе, а она все никуда не приводила, Миранда начала даже сомневаться, что идут они именно в нужном направлении.

Но Крис упорно твердил, что еще чуть-чуть, и они выйдут к местному клубу байкеров, но повторял это он раз четвертый, тоже измученный жаждой и жарой.

Если солнце припечет еще немного, поднимая температуру градуса на два выше, то Миранда смогла бы поклясться, что они находятся в асфальтовой пустыне с оазисами в виде круглых лужаек с фонтанами из шин разной величины.

«Так все, кажется, меня уже припекло, – подумала она. – Нужно срочно найти тень, пока все не стало хуже». Но, как ни странно, это отвлекало от ужасающей мысли о том, что произошло вчера. После того, как вечером того же дня сирена повторилась, на улицах начался настоящий ад, люди кричали, некоторые вдруг бросались и начинали кусать других людей, просто отрывая от них куски мяса, так же появились военные, старающиеся по началу помогать людям спасаться, а после уже стреляющие без разбора, в надежде спасти свою собственную шкуру.

Они с Крисом выбрались только тогда, когда стало уже совсем темно, и бежали в сторону Канзаса, где работал его старший брат.

Она не знала, чем им мог сейчас помочь адвокат, но он был одним из немногих людей, кого она здесь хорошо знала.

Вдруг ни с того ни сего Крис кинулся вперед, махая руками и крича.

Из-за поворота дороги навстречу им бежал человек. Но он даже не остановился, а просто проскочил мимо. Миранда с тоской проводила его взглядом, а обернувшись, просто приросла к месту. К ним быстро приближалось то, что когда-то было байкером, теперь же у этого нечто не было руки, или точнее она была просто обглодана кем-то так, что болталась только кость предплечья, а его глаза были такими же мутными и безжизненными как у профессора психологии. Первым среагировал Крис, когда из-за поворота появились еще пятеро, он дернул Миранду за руку с дороги в сторону леса.

Ветки предательски хлестали по лицу, а кусты цеплялись за одежду, тормозя девушку.

Но Миранда все равно бежала, пытаясь не потерять из виду мелькавшую впереди спину. Оранжевая футболка спасительным маяком мелькала впереди, но с каждой секундой ей казалось, что он все быстрее отдаляется. Она никогда не бегала так быстро, пить хотелось адски, с каждым вдохом в горле все больше скребло, но она уже с ужасающей неизбежностью поняла, что за футболистом ей не угнаться, а страх все гнал ее вперед, дальше от дороги.

Миранда в очередной раз не успела поднять руку, чтобы хоть как-то защитить лицо от веток, норовящих выколоть глаза, и они хлестнули ее по лицу и шее. В этот раз было особенно больно, не останавливаясь, она дотронулась до шеи, которая оказалась залита липкой и горячей кровью. Желудок сразу скрутило, и к горлу подступила тошнота.

Но это сразу ушло на второй план, как только она потеряла из виду Криса, она почувствовала такую панику, понимая, что осталась одна в лесу с кучей тех тварей за спиной.

И тут она упала, ее ноги запутались в колючей проволоке, брошенной здесь, по всей видимости, каким-то охотником. Миранда, запаниковав еще больше, начала сдирать ее с ног, путаясь еще больше и раня пальцы о колючки. Вот уже первый преследователь появился из-за деревьев вдалеке.

Перед глазами порхали разноцветные круги, сказывалось обезвоживание и удар о землю. Кое-как она смогла выпутать правую ногу, израненные пальцы совсем не хотели слушаться, и она решила не трогать вторую ногу, проволока там накрепко промоталась к джинсам.

Пошатнувшись, поднялась, но через три шага снова упала, проволока уходила куда-то под землю и никак не хотела отпускать девушку. Миранда вдруг вспомнила кролика, которого они с отцом поймали летом примерно в такую же петлю.

Зомбо-байкеры все приближались. Дернув наудачу ногой со всей силы, она почувствовали лишь то, как проволока все больше впивается шипами в кожу.

– Крис!!!

Ей, пойманной, ничего не осталось, как только безуспешно пытаться звать его.

***

Веллингтон, штат Канзас, 10-й день эпидемии

Удивительно прохладный, но солнечный летний день уже близился к своему завершению. Яркие лучи бликами играли на стенах близлежащих домов, отражаясь от рассыпанных по проезжей части осколков лобовых стекол двух столкнувшихся на полной скорости машин. Рядом с одной из них чернело пятно засохшей крови, на водительском сидении другой распласталось тело мужчины с окровавленным лицом. Впрочем, никаких признаков жизни он не подавал.

Ветер, шумевший в листьях кленов, растущих по обочинам, гонял по пустынной улице рваные целлофановые пакеты и обрывки газет, пестрившие громкой рекламой и новостями из жизни звезд. Ни слова о происшедшем, что не удивительно. Маленькие аккуратные домишки, типичные для небольших городков любого из штатов, ставшие молчаливыми свидетелями, тоскливо наблюдали черными глазами-окошками за всеми кошмарами, произошедшими за последние дни. Здесь, в Веллингтоне, не было даже сирен и предупреждений полиции по радио. Просто в один миг весь городок сошел с ума. Затем всё кончилось, оставив после себя сотни заброшенных домов и улицы, залитые кровью.

Маленькая девочка шла посреди проезжей части. Кулачком она размазывала слезы по перепуганному личику. Комкая в руках полу джинсовой куртки, она отчаянно вертела головой, пытаясь отыскать маму, которая ушла на поиски еды довольно давно. Сколько прошло времени, девочка не знала, но оставаться одной в пустом доме ей было страшно, и малышка пренебрегла строжайшим запретом выходить на улицу.

Кругом не было ни души, и девочка просто шла вперед, нисколько не сомневаясь в том, что мама знает, что она её ищет, и выйдет навстречу. Остановившись, шмыгнула носом и вдруг краем глаза уловила движение. Радостно заулыбавшись, малышка обернулась, но вместо мамы перед ней метрах в пяти, стояло существо, мало напоминающее человека. Девочка в ужасе округлила глаза и беззвучно открыла и закрыла рот, словно стараясь закричать. Бежать она не пыталась, перепуганная до полусмерти приросла к земле.

Откуда-то слева донесся тихий звук. Существо медленно двинулось к девочке, протягивая к ней кривые синеватые пальцы. Она снова попыталась закричать, но издала только негромкий хрип. Звук слева повторился. Малышка, найдя в себе храбрость, обернулась и увидела неподалеку большой мусорный контейнер. Его крышка была приоткрыта, и в полумраке виднелся чей-то силуэт. Он махал рукой, то ли зовя к себе, то ли призывая бежать отсюда. Тем не менее, ни то, ни другое было уже перепуганному ребенку не под силу.

Бен видел, как к маленькой рыжеволосой, лет пяти-шести, девочке приближается один из монстров. Понимал, что ещё минута – и он разорвет её на куски, превратит в себе подобную. Он хотел выйти из своего укрытия, помочь, спасти, но страх, такой, какого он не испытывал никогда прежде, заставлял остаться его в куче мусора и дрожать там, словно крыса. Он попытался подать ей знак. Но был ли смысл? Ребенок, парализованный ужасом, не был в силах понять его. Потому оставалось только смотреть.

А живой мертвец всё приближался к девочке, ему оставалось преодолеть всего пару шагов, и сытный ужин обеспечен. В этот момент малышка снова подняла свои огромные голубые глаза на Бена и посмотрела на него так, как утопающий смотрит на спасательный круг, последнюю надежду на выживание.

Бен зажмурился, стараясь выбросить из головы этот пронзительный взгляд, он отвернулся, но всё тщетно. Сейчас ему также страшно, как и ей, угрожает такая же опасность. Почему он должен рисковать ради спасения девчонки, которую видит впервые? Быть может, потому, что он мужчина, он взрослый и гораздо сильнее? Он должен что-то сделать. Хотя бы попытаться. В этот момент мертвец наконец настиг свою жертву.

– Чтоб мне... – ругнулся Тёрнер. Решение пришло само собой, причем помимо его воли. Откинув крышку и перемахнув через край контейнера, он в два прыжка добрался до девочки. Недолго думая, он с размаху врезал существу промеж глаз и оттолкнул ребенка подальше. Пошатнувшись, мертвец тут же снова начал наступать. Бен попятился. Он вдруг понял, что теперь всё внимание чудовища сосредоточено на нем – более крупном и сочном обеде.

Мельком бросив взгляд на девочку, Бену отчего-то стало стыдно. Она смотрела на него с надеждой, а он дрожал как осиновый лист от страха. Да перед кем? Перед парнем, который уже давно сдох? Не дело это. Собрав волю в кулак и нервно сглотнув, Бен без замаха снова коротко ударил монстра. Хоть бы хны! Теперь в мозгу парня появилось что-то, кроме страха. Кажется, это была злость.

За неделю скитаний он насмотрелся такого, чего даже в самом жутком кошмаре представить не мог. Он видел, как те, кого чудовища смогли цапнуть, умирают, а затем перерождаются в нечто... нечто иное. Бен был отнюдь не дурак, потому, сложив два и два, понял, что с Лесли произошло то же. Какая-то мразь, живая ли, мертвая ли, напала на неё и убила. Даже хуже. А что если это был этот же урод? А даже если и другой, то скольких людей уже погубил этот? Нет, он не стоит того, чтобы его боялись. Единственное, чего достойны все ему подобные – смерти. Причем, на этот раз окончательной.

Третий удар повалил существо, четвертый Бен нанес ногой, и оно захрипело. Бен огляделся, судорожно стараясь отыскать под ногами что-нибудь, хоть немного походящее на оружие. На глаза ему попался кирпич. Не раздумывая, Тернер схватил его и прыгнул, нанося сокрушительный удар по голове монстра. Тот дернулся, стараясь достать до Бена, и тогда он ударил еще раз. Раздался омерзительный треск, и череп противника раскололся, словно переспелый арбуз. Густая черная кровь брызнула во все стороны, заливая и без того грязное лицо парня.

Он замер. Сердце билось в груди так, что едва не ударялось о ребра, кровь стучала в ушах. Парень изумленно посмотрел на свои окровавленные руки, вскочил с колен, и остатки разбитого кирпича посыпались на асфальт к его ногам. Бен растеряно огляделся: нет ли поблизости других, и увидел девочку, всё так же молча стоявшую у него за спиной.

– Эй, мелкая, – прохрипел Бен, он ни с кем не говорил уже довольно давно, со дня смерти Лесли, и голос прозвучал ужасно глухо и незнакомо в тишине пустых улиц, – беги к маме, пока остальные не пришли.

Девочка не двинулась с места, только моргнула. Она, не отрывая глаз, смотрела на огромного мужчину, он был гораздо выше её мамы и даже папы. Бен вздохнул и направился в ту сторону, в которую шел, пока на дороге не появились бродяги. Он чувствовал, что девочка так и стоит на месте, глядя ему в след. Он стиснул зубы и остановился. Сзади раздался топот маленьких ножек, и вдруг его колено обвили худые руки.

– Мелкая, – неуверенно пробормотал Тернер, растеряно глядя, как к его ноге жмется маленький напуганный ребенок. – Иди маму ищи!

Девочка подняла взгляд. В васильковых глазах блестели слезы, сердце Бена невольно сжалось от жалости. Он протянул руку, и малышка быстро обхватила её своими.

– Ладно, давай вместе поищем, – вздохнул Бен, понимая, сколько проблем он взял на себя в эту минуту. – Как зовут-то тебя?

Девочка молча хлопнула глазами.

– Ладно, будешь тогда Мелкая, – Бен вымучено улыбнулся.

И они двинулись вперед, осторожно обойдя тело существа, ставшего невольной причиной их знакомства.

***

Где-то в пустыне штата Нью-Мехико, 5-й день эпидемии

– Может быть, мы остановимся здесь? – Лили кивнула в сторону тропинки, которая уводила к одиноко стоявшему домику с тёмными окнами. Его ограждали деревянные колья, достававшие до груди, с перетянутой между ними колючей проволокой, признаков жизни или не-жизни вроде бы не обнаруживалось. Но уже темнело и холодало, в любом случае нужно было искать место для ночлега.

Джеймс пожал плечами, поправляя походный рюкзак. Всё в его виде указывало, что он ужасно устал: слегка ссутулившаяся спина, обострившиеся мимические морщины, щетина, грозившаяся вскоре превратиться в бороду, и даже каким-то немыслимым образом пыль на ботинках дополняла это впечатление. Но всё же, скосив глаза на Лили, Рыжий – она мысленно всё ещё называла его именно так, – чуть улыбнулся.

– В последний раз, когда я тебя послушал, мы наткнулись на амбар, полный мертвяков. Ты хочешь испытать свою удачу снова, юная леди?

Лили подняла голову и посмотрела на мужчину, которому едва доставала макушкой до плеча.

– Хватит звать меня так. Тебе только тридцать, ты старше всего на одиннадцать лет. – Она фыркнула, делая пару шагов навстречу тропинке. – Старикан.

– Как скажешь… – Джеймс легонько потрепал её по голове, проходя мимо. – Тыковка.

Лили попыталась состроить гневное лицо, но вместо этого не смогла сдержать смешок. Если бы она три дня назад оказалась совсем одна, то сошла бы с ума, совершенно точно. Или бы неудачно выбралась в супермаркет, потому что в её холодильнике хоть шаром покати, и уже ходила бы среди этих… Всех. Мёртвых.

– Кстати, тот амбар и твоя заслуга тоже, – вдруг начала она и, ловко подстроившись под хриплые интонации Джеймса, вполголоса передразнила: – «О, Лили, какая ты молодец, что заметила. Давай посмотрим. О, там, наверное, должно быть стойло. Ох, твою ж мать, они все передохли!».

– Конечно. Это всё я, – без тени обвинения парировал мужчина, осторожно раздвигая проволоку и помогая Лили пролезть. – Я один. И канистру с бензином тоже бросил я.

– Я защищалась, – обиженно буркнула Лили. Около того амбара они нашли так необходимый бензин, старенький фольцваген нуждался в дозаправке немедленно, чтобы не застрять посреди душной пустыни Нью-Мехико. Но ведь и правда, это была чистая самооборона: оказавшись в одиночестве и увидев пять надвигающихся существ, Лили не нашла ничего лучше, чем швырнуть в них все тяжеленные пять литров. Помогло мало. Выбирая между ценным горючим и ценными патронами, Джеймс выбрал последнее и пытаться забрать выкинутое уже не стал. В итоге, весь сегодняшний день им пришлось провести на жаре, шляясь по пустырям, исчерпав почти все запасы питьевой воды.

Рыжий, оказавшись у двери, достал из-за пояса пистолет и прислушался. Лили покрепче перехватила охотничий нож – единственное оружие, которое ей было вверено, хотя у Джеймса помимо кольта был ещё глок¹. Они нашли это добро в квартире её соседа, о котором она, как оказалось, ничего не знала.

Рыжий отворил дверь, она поддалась легко и лишь чуть скрипнула. Никаких следов борьбы, все вещи хоть и валялись в беспорядке, в чём явно угадывалась принадлежность жилища мужчине, но целые и невредимые. В воздухе витала пыль, Лили поморщилась от щекотки в носу и облегчённо вздохнула. Лачуга была пуста, посредине стояла софа, а в углу большое кресло. Словно бы только их и ждали.

Джеймс быстрым шагом прошёл дальше. Всё ещё держа пистолет наготове, открыл двери шкафа, затем проверил дальнюю дверь, ведущую в уборную. И только после этого кивнул Лили.

– Думаю, мы можем тут задержаться.

Саттер первым же делом бросила свой рюкзак на пол и села на софу, откинувшись на спинку и блаженно вытянув ноги вперёд. Наконец-то.

– Как считаешь, мы уже у границы с Техасом? – спросила она у Рыжего, который присел на кресло и копался в своём рюкзаке.

– Если бы мы были на машине, то уже бы её пересекли, – хмуро ответил он, достав карту и теперь разворачивая её на коленях. – Завтра мы должны быть уже в Порталесе.

– С ними ничего не случилось, Джеймс, – тихо произнесла Лили, выпрямляясь. – Если мы смогли выбраться из нашего большого Альбукерке, то…

– То из маленького Чилдреса будет выбраться проще, ты имеешь ввиду? – Он, криво усмехнувшись, аккуратно сложил карту на четыре части и убрал в карман рюкзака.

Больше они ничего друг другу не сказали, даже поужинав консервами в напряжённом молчании. Джеймс остался сидеть у окна, полночи, как всегда, готовый нести "караул". Лили же долго ворочалась без сна, думая об оставшемся дома Джексе, которому она щедро насыпала корма, о родителях в Барселоне, о друзьях, живых и мёртвых… Преимущественно мёртвых. Тех, что обратились, как её сосед. В тех, что пристрелены Рыжим, когда они выбирались из супермаркета, где достали еду, рюкзаки и спортивную одежду.

Лили перевернулась на другой бок, софа под ней закряхтела. Перед глазами встала кудрявая голова Клаудии, мозги которой вылетали через затылок и размазывались по стенке. Совсем недавно они отмечали её двадцатипятилетие, совсем недавно мир был нормальный! Лили поняла, что ещё немного, и она закричит.

– Расскажи мне о сыне, Джеймс. Расскажи, пожалуйста.

Рыжий цокнул языком. В темноте она видела его силуэт, и вряд ли мужчина слишком уж удобно устроился в кресле.

– Спи давай. Завтра опять долго идти.

– Мне нужна сказка на ночь, дорогой, – елейным голоском сказала она, садясь и подпирая ладонью щёку. – Иначе никак.

Рыжий тяжко вздохнул, словно бы говоря «ну что с тобой будешь делать».

– Ну, хорошо. Жили-были не тужили мальчик по имени Джеймс и девочка по имени Рита. Любили они бухать и трахаться. В одну великолепную ночь девочка Рита забыла принять таблетки, и они заделали ребёнка. Но мальчик оказался мудаком и сбежал, не оставив ни цента.

– Так ты бросил ребёнка, – бесцветным тоном сказала Лили, не успев даже удивиться непривычно длинному для Джеймса монологу. Она старалась сдержать раздражение, каким-то чудом ей это удалось. Ничто не выводило её из равновесия больше, чем истории о детях, от которых отвернулись. – И вы не были женаты, так?

– Слушай, это то, чем я не горжусь, понятно? Да, не были. Я никогда не любил её. Думал, что и сына тоже, но…

– Но сейчас ты идёшь за ними. Ты их любишь, – сказала Лили, пытаясь вернуть разговор в нормальное русло. – Обоих. Может быть, её совсем не так, меньше, но любишь. Ведь так?

Он лишь хмыкнул.

– Важнее было бы взять на себя ответственность пять лет назад. – Джеймс положил руки под голову. – Ну, собственно, Тому пять. И последние два года я добивался, чтобы Рита признала моё отцовство и разрешила видеться с сыном. Тут и не о чем рассказывать. Даже не знаю, зачем туда иду, по правде. Наверное, потому что сейчас нужна цель, чтобы выжить.

– Ты хочешь искупить вину, Джеймс, очевидно, поэтому. И никогда, никогда не отворачивайся от своих детей, слышишь? – она наклонилась вперёд всем корпусом. – Когда найдёшь Тома, никогда больше не бросай его, что бы ни случилось!

– Я знаю. И я виню себя за то, что был мудаком и испугался. Виню, если бы ты знала как. Наверное, нас, мужиков, переклинивает, когда мы сталкиваемся с чем-то подобным, типа неожиданного отцовства.

– Женщин тоже иногда клинит из-за неожиданного материнства, – добавили Лили, уж ей ли не знать. Ну, что ж, по крайней мере Джеймс всё осознаёт, это вновь смягчило её настрой.

Джеймс неопределённо мотнул головой, словно отгоняя от себя какие-то мысли, и, промолчав несколько секунд, спросил: – Ну а ты, тыковка? Расскажи теперь ты о своих семейных проблемах. По-моему, тема о сбежавших отцах не на шутку тебя задевает?

Лили открыла было рот, чтобы как-то отшутиться, когда Рыжий резко, как струна, с которой убрали палец, выпрямился.

– Тыковка, возьми-ка у меня из рюкзака глок, – стальным голосом произнёс он.

От ледяных интонаций у Лили пробежал холодок по коже. Она соскочила с софы и, путаясь в завязках и замках, всё-таки отыскала нужный карман и достала оружие.

– Сколько их?

– Двое. Лили, только не пристрели меня, пожалуйста.

Лили поднялась на ноги. Неприятно тяжёлый глок оттягивал руку, но в то же время придавал какой-то странной уверенности. Саттер умела стрелять, учил её отец, к несчастью, дело было только в тире.

Резко распахнулась входная дверь. Лунный свет дал разглядеть на пороге двоих: невысокого мужчину с пивным брюшком и стройного мужчину чуть повыше. В руках толстяк держал дробовик. Затвор оглушительно щёлкнул.

1. Кольт - объединённое название популярных с 19 века американских револьверов. Глок - австралийская марка пистолетов.

***

Бартсвилл, штат Оклахома, 13-й день эпидемии

Пробираясь в темноте между рядами деревянных скамей, Бен запнулся обо что-то, с грохотом разлетевшееся по полу. Он чертыхнулся и оглянулся через плечо на Мелкую, завернутую в его драную косуху, сладко сопящую перед алтарем. Они забрались в эту маленькую церквушку случайно, скорее желая укрыться от проливного дождя, нежели спрятаться от живых мертвецов. Но, переждав непогоду, покидать убежище не спешили. На какое-то время Бену даже казалось, что они нашли безопасное место, словно бы все те глупости в кино, когда герои прятались в церквях и храмах от вампиров, оборотней и прочей нечисти, были правдой. Впрочем, так казалось до тех пор, пока из кладовки не выполз мертвяк, бывший некогда церковным служкой, и не попытался оттяпать Мелкой ногу. Бен убил его, проломив череп тяжеленным крестом с алтаря. Он не был религиозен, но все это казалось каким-то... неправильным.

Стараясь дальше не шуметь, Бен добрался до большого красиво украшенного сосуда, в котором, как он понял, была святая вода. Над ним на стене висел непонятный позолоченный предмет, о назначении которого Тернеру, никогда раньше не бывавшему в церкви, приходилось только гадать. Зато он прекрасно годился в роли зеркала. Установив чадящую свечу так, чтобы её тусклый свет доставал до "зеркала", он провел рукой по гладкой блестящей поверхности, стирая двухнедельный слой пыли. И ужаснулся. Со стены на него смотрел совершенно посторонний, незнакомый человек. Его длинные волосы сейчас потемнели, перемазанные кровью и грязью настолько, что приходилось только гадать об их оригинальном цвете. Отросшая светлая борода торчала клочками, к ней прилипла разная гадость, начиная от кусочков скудной пищи, которая попадалась им по пути, заканчивая трофеями, полученными во время того, как он прятался в мусорных баках.

Бен с отвращением посмотрел на собственное отражение и, недолго думая, зачерпнул воды и плеснул себе в лицо. Несколько минут он старался стереть грязь, пока святая вода полностью не приобрела цвет, достойный выгребной ямы. Бен снова поднял глаза, на этот раз в отражении был лишь очень усталый человек, с лихорадочно блестящими впалыми серыми глазами, под которыми пролегли глубокие тени.

Парень вздохнул, провел пятерней по волосам, убирая их назад, и пошел назад. Мелкая отчего-то проснулась. Здесь, в извечном полумраке высоких сводов и декоративных витражей, совершенно нельзя было разобрать, какое сейчас время суток. Девочка сидела на ступенях и, широко распахнув глаза, следила за Беном.

– Да не бойся ты, я здесь, – проворчал Тернер. Мелкая улыбнулась и успокоилась, как по команде.

После того, как они, несколько дней безрезультатно проискав её родителей, двинулись дальше в путь, малышка не отходила от него ни на шаг, а если он терялся из виду, впадала в панику. И за всё это время она так и не сказала ни слова.

Бен подошел и сел рядом, доставая из кармана измятую дорожную карту, на которой синим фломастером был отмечен путь от Майами до Линкольна. Мелкая пролезла под его рукой, удобно устраиваясь на коленях и заглядывая в карту. Бен собирался было возмутиться, но передумал и вместо этого просто потрепал её по волосам. Тонкие косички давно растрепались, потому рыжие кудряшки торчали теперь в разные стороны, и что с этим делать, Тернер и понятия не имел. Свои блондинистые патлы он никогда не осквернял ни прическами, ни, прости Господи, лаками и укладками. Мелкая возмущенно запротестовала, Бен усмехнулся:

– Что, не нравится? – Он убрал руку и вернулся к карте. – Ну что, мелочь пузатая, куда поедем?

Девочка повернула к нему голову, затем снова опустила взгляд на мятую бумагу и тонким пальчиком тыкнула куда-то наугад.

– Сюда? – Бен удивленно посмотрел на красный крест, рядом с которым жирными буквами красовалось "Майами".

Мелкая уверено кивнула и, потеряв всякий интерес к карте, полезла в рюкзак, чтобы распотрошить последний пакет чипсов "Лейс".

Бен задумался. Почему-то идея о том, чтобы вернуться домой, ему в голову даже не приходила. Быть может, причиной тому было весьма прохладное расставание с матерью и отчимом, которые были резко против того, чтобы он уезжал к Лесли. В таком случае, всё происходившее было похоже на знак. Нет, не свыше, но уж явно не иначе, как судьба вмешалась.

– Хорошо, хрен с ним. Домой, так домой, – рассеяно протянул Бен. И, взглянув на занятую едой Мелкую, принялся перекладывать скромные пожитки из рюкзака, в котором он прорезал четыре больших дыры трофейным ножом-бабочкой, в большую спортивную сумку, заляпанную кровью и какой-то высохшей сероватой дрянью.

***

Шоссе 70, штат Колорадо, 3-й день эпидемии

Миранда открыла глаза, и когда мир перестал кружиться и мерцать, осознала, что она уже совсем не в лесу, и над ней склонился какой-то неимоверно заросший и лохматый мужик. Но сейчас ее куда больше беспокоила нога. Резко сев, она засучила штанину и обнаружила, что нога была в полном порядке, никаких следов от проволоки, разве что из кроссовка виднелся не очень чистый полосатый носок.

– Красивые, красивые ножки, можешь так не разглядывать, – раздался из-за спины чуть хрипловатый голос.

– Какого черта здесь происходит?! – Миранда опустила глаза, и замолкла, увидев то, на чем она лежала, а был это ни что иное, как бильярдный стол, усыпанный кое-где окурками и прожженный в нескольких местах.

– Где я? – уже чуть более осмысленно спросила она.

– Черт! Где мои манеры, – воскликнул незнакомец, поднимаясь со стула. Вытерев руку об засаленную клетчатую рубаху, он протянул ее Миранде. – Добро пожаловать в мое скромное заведение «Приют одинокого байкера», Барри к вашим услугам.

Миранда неуверенно пожала протянутую руку.

В этот момент громко хлопнула дверь, и в задымленном помещении появился Крис.

В одной руке он тащил быту и канистру, а в другой целую упаковку пивных бутылок. Увидев Миранду, он тут же расплылся в широченной улыбке от уха до уха.

– А я уж думал, ты совсем, того… решила ласты склеить, я когда повернулся ты уже на дороге лежала, кажется, тебя сильно солнышко-то припекло.

Теперь она с недоумением смотрела на обоих мужчин, которые в свою очередь смотрели на нее и улыбались.

– Стой! Ты хочешь сказать, что мы не бежали через этот треклятый лес, и за нами не гналось стадо озверевших байкеров?.. Давай, скажи еще, что и зомби мне привиделись, пока я лежала на асфальте.

– Эм… мы, кажется, в лес не ходили, – осторожно сказал Крис и протянул ей бутылку пива.

– Ты, милая, не обессудь, тут осталось только пиво, воды уже два дня как нет, – удаляясь по направлению к выходу, уточнил Барри.

Миранда покачала головой, подумав, что без чего покрепче тут не обойтись. И выпила пиво, которое оказалось живительно прохладным.

Весь остаток дня они провели, собирая полезные и не очень вещи в старый пикап Барри. Он решил подвести их до Канзаса, все равно, учитывая происходящее, мало кто пожелает заглянуть сюда теперь.

Когда все садились в машину, был уже глубокий вечер, воздух остался таким же горячим, как и днем, только теперь он стоял ощутимой стеной вокруг, недвижимый и удушающий.

Не было слышно даже привычного стрекота цикад, Миранду все это вгоняло в уныние, не захотев садиться в кабину, она устроилась в кузове.

Вдруг Барри, сказав что-то Крису, направился за здание, подхватив одну из канистр с бензином.

Миранда выпрыгнула из кузова и глянула на Криса, он был непривычно молчаливым.

Беспокойство и ощущение чего-то нехорошего подстегнуло Миранду направиться за Барри.

– Не ходи туда, – запоздало сказал Крис, даже скорее попросил.

Завернув за угол, она увидела, как Барри, кряхтя и потирая спину, выливает содержимое канистры в широкую яму, дно которой она еще не могла видеть с такого расстояния.

– Барри, что ты делаешь, может тебе помо… – она осеклась на полуслове, ее взору открылся вид на то, что было в этой яме. Там, стукаясь об ее стенки, слепо вытянув руки, ходили мертвецы. Миранда зажала рот ладонью, чтобы не закричать.

– Эх, девочка, не хотел я, чтобы ты это видела. Понимаешь, не могу я их так оставить, больше половины из них я знал больше 30 лет. Как-то нехорошо получается их такими бросать. Мне самому гадко от мысли, что придется сейчас сделать.

Миранда кивнула, но сказать ничего так и не смогла.

Барри щелкнул зажигалкой, и чуть помедлив, бросил ее в яму. Мертвецы вспыхнули как свечи. Миранде хотелось отвернуться и не смотреть, но ноги как будто приросли к земле. В нос тут же ударил невыносимый запах, глаза начало резать от дыма или это просто полились непрошенные слезы. «Почему?», – этот вопрос крутился у нее в голове, – Почему они должны умирать, они ведь тоже люди, ну, или были ими». Нет, она не винила Барри, она вообще не могла понять, кто мог быть виноват в этом, или чем провинились сами люди, получив столь изощренное наказание. Из оцепенения ее вывел Барри, потянувший за локоть подальше от огня и живых мертвецов, которые, пылая, все еще продолжали ходить из стороны в сторону.

Когда они вышли к машине, Крис уже сидел там, опустив голову. Не говоря друг другу ни слова, они двинулись в путь, оставив позади двухэтажное знание.

На дороге их встречал новый рассвет и окраины Гарден Сити.

Made to suffer (Глава 2)