- Терпеть не могу заводы!

Алеша брел по безлюдной промышленной улице. Вдоль тротуара тянулся грязный высокий забор. Под ногами мелькала растрескавшаяся прямоугольная плитка.

Парень поднял голову вверх, над забором возвышались крыши цехов, а еще выше, дымящие трубы. Грязно-бурый пар, поднимаясь к небесам, принимал грозные очертания.

- Куда угодно, только не на завод! – обиженно ворчал подросток себе под нос.

Везет Мишке, у него отец в кабинете министров, распределяться будет где-то в мэрии. Конечно, есть вероятность, что он не подойдет для правительственной работы, но это вряд ли.

Алеша знал почти наверняка, подойдет. Получит вечно самодовольный и самовлюбленный Мишка правильный вектор, и все у него будет легко и просто. А как адаптируется, станет еще жизни учить своих вчерашних однокашников.

Закончились девять классов, лето на исходе, и до конца августа необходимо явиться на добровольное гражданское распределение. С тяжелым сердцем брел туда вчерашний школьник, ноги не несли.

Но, ничего не поделаешь, обязанность каждого, получить вектор развития, прочистить мозги. Кому на роду написано варить трубы, а кому управлять государством. Это решает независимая и совершенно беспристрастная ВРМ (вычислительно-распределительная машина).

Повезло предкам, в их время такого не было. Вектор им задавали архаичными методами, телевидением, стриминговыми сервисами, литературой, какими-то манипуляциями общественным мнением. Это занимало много времени, и, зачастую работало не так, как надо, зато каждый мог самостоятельно выбирать себе путь.

Все поменялось, когда Алеша закончил 5 класс. Очередные майские указы правительства привнесли перемены в жизнь общества и государства. Отныне профессиональное распределение стало обязательным, а осуществлять его доверили «современным технологиям», наспех созданным по оборонному заказу.

Вот уже четыре года, как все выпускники 9 классов обязаны явиться по повестке для произведения измерений на предмет соответствия предлагаемому вектору развития.

От папы Алеша часто слышал, что жизнь в стране потихоньку налаживалась, порядка стало больше, преступности меньше. Заводы и фабрики снова ожили, «задышали». Еще бы, в них теперь каждый год ровными рядами маршировали вчерашние выпускники. Для этого только и понадобилось, залезть людям в мозги.

Мама, как еще один репрезентативный пример выборки самоопределения, считала, что внешний порядок не отражает внутреннюю гармонию личности.

До введения государственной программы она работала психологом, пока это слово не стали писать в кавычках. Современному обществу, как объясняли по телевидению, нет необходимости копаться в себе, достаточно знать свой путь и иметь чистую совесть.

Каким-то чудом ей удалось устроиться в школу, где она обучала детей русскому языку. Всякий раз, когда папа начинал с оптимизмом рассуждать о переменах в стране, мама спокойно, но уверенно ему оппонировала. При этом она сохраняла выдержку и какое-то шутливое хладнокровие, что выводила старика из себя. За кухонными разговорами им не было скучно.

Ворота со шлагбаумом и будкой охранника приближались. Алеша шагнул под тень кровельного козырька, нависавшего над крыльцом и отворил скрипучую дверь. Внутри его встретил скучающий седоусый мужчина лет 35.

Охранник лениво поднял взгляд на вошедшего, вздохнул и спросил:

- На распределение?

- Да, - вяло согласился Алеша.

- Документы. – Вытянувшаяся рука забрала протянутый паспорт. – Сейчас выйдешь на территорию, пройдешь прямо, там будет центральное здание, тебе туда. Зайдешь через главный вход. Там спросишь.

- Спасибо, - расстроено произнес Алеша.

- На завод-то хочешь? – с улыбкой спросил охранник, возвращая документы.

- Не хочу.

- Никто не хочет, - согласился мужчина, - поначалу. Но это ничего, потом, глядишь, и привыкнешь.

Ему хотелось возразить, спорить, кричать. Мерзавцы, не имеете права, и вообще, вдруг я не подойду, моя судьба еще не решена! Пока ВРМ не сказала свое слово, моя песенка еще не спета!

Алеша понуро брел через брусчатую площадь. Через стыки бетонных плиток прорывались мелкая поросль сорной травы. Ростки отказывались мириться с планом государственного мощения площадей и росли судьбе наперекор.

Он остановился перед крыльцом здания из красного и белого кирпича. Современный минимализм и экономия на архитектурных излишках в угоду функциональности и оптимизации поражали воображение. Просто прямоугольная коробка с частыми рядами окон.

Дверь раскрылась, его встретил еще один охранник. На крепком мужчине была военная форма, за спиной висел автомат. Он сканировал Алешу взглядом с головы до пят и спросил:

- Со школы?

- Да.

- Заходи!

Не хочу, не хочу, не хочу. Алешина душа металась, словно птица в клетке. Еще немного, и произойдет непоправимое! Остановите поезд, я сойду!

Он проследовал за вооруженным мужчиной, опустив взгляд на блестящий, недавно вымытый пол. Почему-то Алеше представилось, что он заключенный, а это его конвоир, ведущий в комнату исполнения наказания.

Сердце бешено застучало, когда они остановились возле кабинета с надписью «государственная комиссия по делам распределения, отдел ВРМ-генерации вектора развития граждан».

Охранник кивнул на дверь. Алеша беспрекословно подчинился, подойдя к ней ближе.

- Волнуешься?

- Да.

- Не переживай, - мужчина похлопал его по плечу, - все будет нормально.

Он два раза заносил кулак, чтобы постучать. Сотрудник безопасности исчез за поворотом коридора, вернувшись на свой пост. Алеша не желал заходить. Ему казалось, что он знал, что будет дальше.

Сколько роликов на эту тему он пересмотрел. Государственная пропаганда во всех красках описывала сам процесс, пытаясь представить процедуру промывания мозгов дружелюбной и безопасной.

Векторные блогеры рассказывали о распределении, как о необычном приключении, которое предстоит пережить каждому гражданину, и что бояться его совершенно не стоит.

По понятным причинам, любой, кто проходил процедуру, давал о ней только сдержанные положительные комментарии. Судя по отзывам, думать по-другому после определения вектора уже не хотелось.

- Войдите, - послышалось в ответ на его робкий стук.

Вот и все. Дверь распахнулась, и он оказался в просторном зале. Окна в помещении отсутствовали, стены выкрашены в нейтральный бежевый цвет. Впереди гудела конвейерная лента. Возле нее уже стояло с десяток парней.

Алеша подошел к сверстникам, поздоровался.

- А, еще один! – протягивая руку, заявил рослый черноволосый парень. – Ну, будь здоров! Готов к процедуре?

- Нет, - честно признался Алеша, - а ты?

- А я как пионер, - отшутился подросток, - всегда готов.

Ребята пришли немного раньше и старательно подбадривали друг друга шутками, стараясь скрыть мандраж.

- Я слышал, можно будет откатиться на свои параметры, вроде есть прошивки, позволяющие…

- Да фигня все это, - перебил низкорослый коротко остриженный мальчишка с наглым лицом, - надо чип ставить, он подавляет вектор развития.

- Ага, как же, остатки мозга он подавляет, - рассмеялся кудрявый. – Слушай больше типов из свободного интернета.

- А что ты против свободного интернета имеешь? - не унимался малец.

- А то, что это он только у них, там, - юноша неопределенно махнул рукой, - свободный, а у нас он государственный.

К Алеше быстро потеряли интерес. Ребята вернулись к обсуждению возможности «отыграть все назад», «сделать, как было задумано природой» и даже вспоминали каких-то киберволхвов, лечивших вектор развития природными средствами.

Он слабо представлял себе, как можно вылечить набор социально-когнитивных установок, встраиваемых в модель поведения на психофизиологическом уровне при помощи народных средств, но очень хотел верить в нечто подобное. Что где-то есть неуловимые сопротивленцы машине государственного предопределения. Хотел, но не получалось.

Ровно в 9:00 заиграл государственный гимн. Ребята вышколено встали по росту и вытянулись по струнке. Затем в динамике раздалось приветственное слово:

- Доброе утро, граждане! Добро пожаловать на процедуру определения вектора развития. ВРМ просканирует ваш мозг и на основе полученной информации просчитает все возможные варианты, выбрав наиболее подходящий для вас. Напоминаем, что решение, принятое вычислительными технологиями обжалованию не подлежит. Вам следует принять его искренне и безоговорочно. Смело ступайте на конвейерную ленту и ничего не бойтесь. Главное это чистая совесть и вера в светлое будущее!

Механизм дернулся и запустился. Лента с шелестом двинулась вперед, исчезая за черной занавеской, за которой начинались владения машины.

- Если машина еще ничего не решила, то почему нас определяют на заводе? Вдруг мой вектор это политик или пилот?

- Это чтоб очередей не создавать, - отмахнулся широкоплечий парень в сером свитере, - было так уже пару лет назад, центры быстро забились, возникла длинная очередь, давка.

- Ладно, допустим, но почему меня в мэрии не определяют? Почему на территории завода? – не унимался парень.

- Скажи спасибо, что не на распределительном пункте ВС, - язвительно заметил рыжеволосый.

Ребята поутихли. Напускная бравада улетучилась. Робко стояли они перед конвейерной лентой, растерянные и напуганные.

- Пацаны, а что дальше-то делать? – шепнул прыщавый подросток с длинными волосами.

- Сейчас будут называться фамилии. Как только услышите свою, досчитайте до трех и забирайтесь на конвейер. Встаньте прямо, расправьте плечи, дышите равномерно, расслабьтесь и сохраняйте уверенность, двигаясь навстречу своей судьбе. Васнецов!

Парень испугано оглянулся на других мальчишек, толпа сразу отступила от него. Он сделал несколько шагов, пятясь к гудящему и шелестящему механизму.

- Ребята, - прошептал мальчишка, - пацаны…

- Да иди ты уже, не дрейфь! – подбадривающий голос прозвучал неубедительно.

- Сходи, да и все.

- Да, точно, это как на прививку, раз, и дело сделано. Зато потом не болеешь!

- Ага, - пробасил широкоплечий, - скоро увидимся, все там будем.

Васнецов растеряно взобрался на конвейер, нерешительно шагнул на движущуюся ленту и повернулся лицом к проему, в котором и исчез.

- Иванов!

Парень скривился, словно съел дольку лимона.

- Ладно, парни, не привык долго базарить. Скоро увидимся, бывайте. – Он ловко запрыгнул на конвейер и тоже исчез в проеме.

- Макушин!

Толпа быстро сокращалась. Алеша понимал, что скоро объявят его фамилию. Когда динамик в очередной раз щелкнул и ожил, он уже шел по направлению к своей судьбе.

- До встречи на той стороне, ребята! – робко помахал рукой несогласный Алеша.

- Давай! – не слаженно попрощались оставшиеся.

Лента быстро повезла его вперед. Мгновение, и он скрылся за вертикальными силиконовыми занавесками.

Не хочу на завод! – он зажмурился, ожидая, что огромная пила вскроет его черепную коробку. В этот момент как никогда раньше хотелось Алеше верить во вселенскую справедливость. Что его мнение непременно учтут и распределят с поправкой на пожелания, а возможности оценят по достоинству.

Он весь в себя вжался, ожидая сотни игл под кожу. В темноте работал двигатель, пахло резиной и технической смазкой. Его несло навстречу судьбе, изредка плечи задевали мягкие резиновые рукава каких-то патрубков.

- Не сдамся! Будьте вы все прокляты! – по-ребячески рассудил мальчишка.

- Образ конвейерной ленты присутствует в процедуре распределения не просто так, - послышался тихий умиротворяющий голос, звучавший у него в голове. – Он символизирует причастность к заводу, к большому делу, общей ответственности, непрерывности труда и производства. Отчасти этот образ распространяется и на повседневную жизнь индивида вне завода.

- Что ты говоришь! Что несешь! Перестань, хватит! – Алеша зажал уши руками, из глаз его покатились слезы.

Голос продолжал:

- Каждый человек может выполнять то, что получается у него лучше всего. Но как понять, к чему у него есть склонность? Наши механизмы полностью изучают мозг человека, заглядывая в разум. Благодаря технологиям, позволяющим изучать эти зарницы восприятия и силу их импульсов, у государства появилась возможность выстроить закономерность. Слабое свечение – физическая работа. Среднее мерцание – интеллектуальная работа. Прерывистое мерцание – управление среднего звена. Управляемое свечение – назначение на должности государственного значения. Вы не запомните это сообщение, но оно изменит вашу личность, задав вектор дальнейшего развития.

- Да пошли вы… - прошептал Алеша, утирая слезы.

Спорить ему больше не хотелось. Темный коридор, по которому катила его лента к светлому будущему, показался обыденным, нормальным. В сущности, против чего он так сопротивляется? Ну, измерили силу мерцания разума, и что? Куда бы он сам после девятого класса пошел? Чего бы добился? Завод это его потолок, просто он боится в этом признаться. Оттого и сопротивлялся.

В глаза периодически бил яркий фиолетовый свет. Лучи бродили по его голове, пронзая плоть, вгрызаясь в нейронные связи.

Дыхание Алеши сделалось спокойным. Ничего страшного. Никаких пил и игл. Просто умиротворенное шуршание конвейерной ленты. И чего он так боялся? Кажется, впереди забрезжил свет. Похоже, его путь подходит к концу.

Итог он знал еще до того, как вынырнул из темного и такого уютного тоннеля. Его встречали ребята, шагнувшие в неизвестность перед ним. Они тоже сделались спокойными. В их жестах, мимике пропала неопределенность, царившая до начала распределения.

- Здорова, трудяга, - дружелюбно приветствовали его ребята. – Определился?

- Ага, - согласился Алеша, - получил вектор развития.

Выныривали в такой же бежевой комнате. На противоположном конце находилась дверь. Было заметно, что ребята хотят обсудить, что с ними происходило в темном коридоре, но не решаются. Теперь в воздухе ощущалась скованность и недосказанность. Каждый желал поделиться тем, что пережил.

Алеша заметил, что никто из ребят больше не боится своей судьбы. Словно самое страшное, что могло произойти в жизни, уже произошло.

- Я думал, будет страшнее, - заметил Иванов, с удовольствием примеряя свою кепку, которую пришлось снять на время распределения. – Как думаете, всех на завод?

- Да черт его знает! – отозвался кудрявый.

- Васнецов, вашей гражданской позиции и психоэмоциональному профилю больше всего соответствует вектор развития: рабочий. Ваше направление: завод.

На лице парня выразилось острое противоречие. С одной стороны он выдохнул с облегчением, что все, наконец, закончилось. Вместе с этим ощутил сожаление, и даже горечь оттого, что его судьбу оценили таким образом.

- Ну, тут уж ничего не поделаешь, братцы, - усмехнулся Васнецов. - Судьба такая, завод, так завод!

- Иванов!

Бойкий мальчишка хитро прищурился, было заметно, что напрягся всем телом, всем естеством.

- Вашей гражданской позиции и психоэмоциональному профилю больше всего соответствует вектор развития: военный. Ваше направление: вооруженные силы.

Парень сглотнул, осекся, словно получил удар под дых. Перед глазами у него все поплыло. Он выставил руку вперед, желая опереться. Ребята схватили его под руки, поддержали.

Уже через мгновение он сплюнул на пол и весело рассудил:

- Ну и ладно! Что ж теперь! Всяко лучше, чем тарабанить от свистка до свистка. Дадут оружие, хоть постреляю! Военным еще и послабления положены! Живым будем, не помрем, бывайте, ребята.

Он выправился, и, пошатываясь, побрел в сторону двери. Оставшиеся молча смотрели ему в след.

Алеша покинул территорию завода. Улица, по которой он шел, теперь не казалась ему серой и унылой. Волны, гуляющие внутри головы, приносили новые смыслы и понимание. Теперь забор и растрескавшаяся плитка казались ему привычными и обыденными. Какими им еще быть в рабочем квартале? Все как надо, все правильно.

Эти мысли родились не в нем, они, словно летучая рыба, краткий миг парящая над поверхностью воды, мелькали на границе восприятия. Короткие пульсирующие проблески, возникающие для того, чтобы объяснить главные смыслы: это нормально, так и должно быть. Это привычно и не вызывает несогласия.

Алеша зажмурился. Мысли, вложенные в голову, растворились. Он почесал затылок, и побрел на автобус.

Остальные ребята, кому по распределению выпал завод, обменялись телефонами и радостно помчались «обмывать» это, не такое плохое событие «как положено». Алеша готов был поспорить, что это тоже была работа «векторных маячков сознания», как их называли в социальных сетях.

Ум, поначалу не привыкший думать по-новому, может взбрыкнуть, как необъезженный конь, попытаться убежать, натворить бед. Но в момент распределения он обретает доброго и терпеливого наездника, который обучит размышлять правильно. Не отступит, не бросит, всегда будет рядом, когда это необходимо.

А если мне не нужен наездник? – подумал Алеша, и тут же получил новую чужую мысль, парившую над его сознанием: наездник, простая и понятная функция, нужен каждому распределенному гражданину чтобы помочь перестроиться на новый лад и максимально комфортно пройти период адаптации.

Генеральная мысль, имевшая теперь более высокий приоритет, чем его собственные, звучала ярко и убедительно. Она вызывала некое уважение и не оставляла сомнений. В нее хотелось верить.

Из окна автобуса виднелись длинные ряды заводских строений. Одно предприятие сменялось другим. Страна нуждалась в материалах, переработанных ресурсах, технике. Именно поэтому в новой экономической реальности, не так давно объявленной правительством, значительная роль уделялась месту гражданина, которое он занимает в обществе.

Пассивная или свободная роль, звучал в его голове мысленный нарратив, является актом неосознанности. Человек не использует свой потенциал, живет не по совести, может угождать своим самым низменным потребностям и инстинктам. От этого всему обществу наносится колоссальный ущерб.

Чужие мысли текли легко и непринужденно, ровнее, чем его собственные, казавшие теперь корявыми и недалекими.

Дома Алешу встретила мама. Она хитро и по-доброму улыбнулась и изучающие посмотрела на сына:

- Ну как?

- Нормально, - неожиданно для себя вырвалось у него. – На завод приняли.

- Пойдем.

Они прошли в небольшую гостиную, мама присела на диван и похлопала рукой по набивке. Алеша сел рядом.

В следующий момент он вздохнул, но генеральная мысль тут же сообщила ему, что повода расстраиваться нет. Что все хорошо, привычно, так и должно быть.

- Знаю, ты не хотел на завод.

- Глупости, - неожиданно для себя заявила Алеша, - это все от недостатка информации. В заводе ничего плохого. Многие трудятся и счастливы!

Ему хотелось закрыть себе рот и одновременно не хотелось.

Мать понимающие смотрела на него, сложив руки на груди.

- А ты сопротивляйся, Лешенька. Сопротивляйся, если не хочешь.

Как? – глазами спросил сын, осознав, что собственный речевой аппарат готов выдать совершенно противоположный ответ.

- Просто не принимай, как Ганди, помнишь, я тебе про него рассказывала? Пассивное сопротивление.

- Во времена Ганди ВРМ с ее когнитивными установками еще не придумали. – с большим напряжением, превозмогая сопротивление, он добавил, - им тогда легче было! З-завод это х-хорошо и п… привычно.

По щеке покатилась предательская слеза. Видимо, что-то в распределительной прошивке не сработало или просто еще не встало на свои места. Его собственные «вольные» мысли все еще прорывались в центр осмысления и принятия решений.

- Никакая машина не заставит тебя думать, если ты сам не «выпишешь» ей согласие на это. Игра начинается, когда принимаешь ее правила.

- П… привыч… - он осекся, зажмурился, сжал ладони в кулаки, - поможешь мне?

Женщина кивнула и обняла сына.

- На завод? Ну и правильно! Зато теперь знаешь чем в жизни заняться! – бодро заявил отец, сидя за столом. – Это раньше без царя в голове жили, не знали, куда свою жизнь применить, пока государство за эту проблему не взялось. А теперь хорошо, лучше стало!

Отец принялся перечислять преимущества распределения. Алеша не слушал, мать, судя по всему, тоже.

- По лицу вижу, о чем думаешь. Это у всех так поначалу, сынок. Мозги плавятся, кажется, что все неправильно, противоречие какое-то, хочется все отменить, переиграть, – он сменил тон на доверительный, - но это пройдет. Вот увидишь, все наладится. Просто прими вектор развития и не противься ему. А остальному тебя маячок научит. Будешь сопротивляться, крыша поедет. Я много таких диссидентов знаю.

И он посмотрел на мать с укором, словно обвиняя ее в чем-то.

- Твоя работа?

- Давай не будем начинать, - отрезала мама.

- Диссидента нам готовишь, или шизика? Скажи сразу!

- Я же сказала, Игорь, не будем ругаться.

- А почему не будем-то? Себе жизнь поломала, не смогла отпустить свою психологию, теперь и сына нашего с верного пути сбить хочешь? – отец стукнул кулаком по столу.

Мама не ответила.

- Свой маячок подавила, теперь хочешь мальчишке жизнь исковеркать? У него, между прочим, еще есть шанс человеком стать и прожить достойную жизнь.

Между его тирадами звенело красноречивое молчание.

- Я, между прочим, мастер цеха и нисколько этого не стесняюсь. Завод это хорошо и правильно!

Родители поругались. Мама выбрала привычную стратегию, не отвечая на папины декларации «общественных истин». При этом она не замыкалась в себе и не являлась жертвой в их общении. Наоборот, у нее каким-то образом получалось сохранить свою позицию, не произнеся при этом ни слова.

- Я научу тебя, - тихо прошептала мама, заглянув в Алешину комнату перед сном. – Это не так сложно, как многие думают.

- А вдруг у меня не получится отключить этот маячок?

- Получится, - она погладила сына по голове и внимательно посмотрела ему в глаза. – Запомни, заставить думать невозможно, пока ты сам не дашь на это согласие. Когда поймешь это, у маячка не будет шансов, а ты останешься при своем мнении.

Оставшись один в темноте, Алеша попробовал уснуть. Лежа с закрытыми глазами, он то и дело видел вспышки фиолетовых линий и лучей.

Наутро он решил прогуляться. На улице его чуть не сбила машина, перегородившая дорогу.

- Эй, смотри куда прешь! – из опустившегося тонированного стекла виднелась довольная Мишкина харя.

Он остановил дорогую иномарку с правительственным проблесковым маячком, перегородив проезд, и вышел из автомобиля.

- Отец за распределение подарил. Нравится? – спросил парень.

- Пойдет, - согласился растерянный Алеша.

Мыслительный нарратив подсказал ему, что проявлять робость и смущение перед государственным служащим правильно и естественно. Тело послушалось и отреагировало должным образом.

- Куда тебя, в итоге? Хотя, стой, дай угадаю… на завод?

- Ага.

- Ну и нормально, куда еще-то? Ничего другого тебе точно не светило. Надо радоваться тому, что имеешь, - назидательно произнес Мишка, сделавшись очень важным.

В его жестах и мимике за один день произошли изменения. Физиология привыкала к новой роли, настраиваясь под нее. Даже мыслить и рассуждать он стал немного иначе.

- Здравствуйте, баб Люсь, - он покровительственно махнул рукой проходившей мимо соседке. Та уважительно поздоровалась с ним, явно реагируя так впервые. – А я вот, видишь, теперь в мэрии города. Заместитель секретаря на срок обучения, а дальше посмотрим. Работать надо, Алешка, трудиться, и иметь чистую совесть! И все тогда у нас в стране будет хорошо!

За его машиной скопилась очередь из нескольких недорогих автомобилей, терпеливо ожидавших, когда чиновник проедет.

- Ну ладно, бывай, Алешка, - Мишка доброжелательно махнул рукой, относясь к вчерашнему приятелю как к нежелательному реликту.

- Всего хорошего, Михаил Евгеньевич, - вырвалось у Алеши, и он тут же возненавидел себя за это.

Мишка остановился, задумался, затем расплылся в улыбке и кивнул головой. Автомобиль с благородным ревом тронулся с места. Цепочка из недорогих машин двинулась следом, сохраняя почтительную дистанцию. Напоследок знакомый несколько раз крякнул спецсигналом, огласив окрестности двора властным звуком казенного транспорта.

Алешка остался наедине с векторным маячком, утверждавшим, что он все сделал правильно.

Правы оказались отец и мать, что жить надо по совести. И государство с его новыми тезисами, что «каждому свое» тоже не ошибалось. Медленно, но верно привыкал Алеша к своей новой роли.

Завод действительно оказался неплохим местом. Работали там люди, а не монстры или дурачки с окраины, как ему до этого казалось. Только ко всему этому он приходил сам, по наставлению матери, минуя поведенческие установки вектора развития. Так было сложнее, но правильнее.

Внутренний «надголос» уже не звучал так убедительно. Теперь Алеша научился с ним жить и воспринимал как нечто чуждое, бубнящее что-то без умолку. Слушать, и тем более принимать эти увещевания за чистую монету было вовсе не обязательно.

Через полгода стало известно, что рядовой Иванов, распределявшийся вместе с ними на пункте родного завода, героически погиб при освобождении очередного населенного пункта от сил противника и посмертно получил звание героя.

Про Мишку уже было несколько сюжетов в городских новостях. Он оказался замешан в торговле наркотиками и избиении проституток, которым покровительствовал.

Маячок списывал подобное поведение на непростую адаптацию и высокую зону ответственности, с которой сталкивались люди, облаченные властью. И Алеша, не без ехидства, соглашался с генеральным лейтмотивом, бывает с ними такое.

Отец радовался, посчитав что сын примирился и взялся за голову. Мама оставалась спокойной и довольной, зная, что стоит за этими внешними переменами. А вчерашний девятиклассник и сегодняшний рабочий Алексей Игоревич, просто жил своей жизнью, сохраняя за собой это внутреннее, сокрытое ото всех право.