Детство, которого не было

Сергей нажал кнопку звонка, выждал полминуты, позвонил еще раз. Снял фуражку и вытер платком вспотевший лоб. День выдался жарким, в подъезде было душно. Пахло кошками, между пыльными стеклами вяло жужжали сонные мухи. Наконец за дверью послышался шорох, щелкнул замок.

– Здравствуйте, я ваш новый участковый. Поступила жалоба на ваших соседей, я могу задать несколько вопросов?

Хозяйке было за семьдесят. Толстые очки, седые до белизны волосы, плотная, несмотря на жару, вязаная кофта с затейливым узором. Бабушка внимательно посмотрела на Сергея сквозь линзы, чуть заметно приподняла брови.

– Я ваш… – начал он громче, но бабушка кивнула:

– Я хорошо слышу, спасибо. – Она посторонилась, давая инспектору войти. – Проходите на кухню, пожалуйста.

Пока хозяйка возилась с замком, молодой участковый достал из папки ручку, блокнот, бланки объяснений, положил на кухонный стол, осмотрелся. Чистенько, уютно, на столе – чайничек в ромашку, коробка с лекарствами, и повсюду на стенах – детские рисунки, смешные, неуклюжие, одни старые, другие почти новые. «Чипаев», – прочел он на одном, пожелтевшем, выцветшем; на картинке солдат с красным знаменем стрелял огромными пулями, с футбольный мяч, в кривоногого пузана с черным крестом.

– Извините, замок старый, заедает. – Хозяйка появилась в дверях. – Как, простите, ваше имя-отчество?

– Сергей Валентинович.

– Татьяна Ивановна, – представилась она, присаживаясь напротив.

– Татьяна Ивановна, – начал Сергей, – Как я сказал, на вашего соседа из сорок третьей квартиры, Дмитриева… – он бросил взгляд в блокнот, – …Егора Аркадьевича, поступила жалоба. Шум в ночное время, хулиганство и прочее в том же духе.

– Ах, это… – бабушка улыбнулась. – Из тридцать девятой жаловались? Он их залил однажды, уже и ремонт им сделал, а они все угомониться не могут. Шумит иногда, но как шумит – он музыкант, на скрипке играет, а слышимость у нас сами знаете какая.

– Грубость, пьянство?

– Боже упаси.

– А где он сейчас, не знаете?

– На гастролях… В Италии, по-моему.

«…в пьянстве не замечен», – дописал Сергей в бланке. Образ дебошира Дмитриева таял на глазах. Он пробежал глазами написанное и спросил:

– Вы давно с ним знакомы?

– Так еще с садика. Он в моей группе был. Мальчик славный, слова дурного не скажет, и сейчас такой же, спросите у кого угодно.

– Очень хорошо, спасибо… – Сергей пододвинул исписанный бланк хозяйке. – Прочитайте, пожалуйста. Если все правильно, вот здесь ­ – «с моих слов записано верно», число и подпись.

Хозяйка пробежала глазами документ, подписала неровными, как у всех пожилых, буквами. Возвращая бланк инспектору, окинула его долгим взглядом, приоткрыла рот, словно собираясь что-то сказать, но передумала.

­ – Вы хотите что-то добавить? – поинтересовался Сергей, вставая и пряча объяснение в папку.

– Нет, но… – Татьяна Ивановна сняла очки, задумчиво покрутила их в руках. Смахнула со стола воображаемую крошку. – Видите ли, – начала она в нерешительности, – даже не знаю, как сказать… Я уже хотела обратиться в полицию, но решила, что меня просто не станут слушать. А тут вы зашли…

Сергей опустился обратно на стул, украдкой взглянув на часы.

– Расскажите, как есть, – подбодрил он хозяйку.

– Видите детский сад? – показала она за окно. – С ним… что-то не так.

С третьего этажа хорошо просматривалась площадка садика, где с гомоном бегали стайки ребятишек в пестрых футболках и платьицах.

– И что же с ним не так? – устало поднял бровь Сергей.

– Понимаете, я почти пятьдесят лет работала воспитателем. А на пенсии скучно, мне бы с детками играть, да своих внуков нет, а работать – силы не те. Вот я и смотрю каждый день на малышей. И машинально считаю их по головам, уже в привычку вошло, за столько-то лет.

Инспектор невольно задержал взгляд на толстых очках в руках у бабушки.

– Нет-нет, – смутилась она, – вы не думайте, вдаль я вижу очень хорошо. Так вот, там есть одна группа, и в ней, как положено, два воспитателя. Когда с ними гуляет одна из них, – вон она как раз, видите, возле паровозика? Высокая, в зеленой блузке? – в группе всегда ровно двадцать девять детей.

Хозяйка замолчала и, надев очки, многозначительно посмотрела на Сергея.

– И? – спросил он, поглядев на высокую воспитательницу и не найдя в ней ничего странного.

– Скажите, у вас есть дети? – спросила Татьяна Ивановна.

– Нет… пока, – зачем-то добавил Сергей.

– Все дети иногда болеют, – терпеливо объяснила хозяйка. – Кто-то уезжает к бабушке, кто-то в отпуск с родителями, и не бывает такого, чтобы каждый день было одно и то же количество. А я уже полгода слежу. В других группах – то больше, то меньше, а у этой всегда ровно двадцать девять. И если утром гуляет одна воспитательница, а вечером другая, то у них даже в один день получается разное количество детей. Утром может быть восемнадцать, а вечером – двадцать девять.

– Вы сами сказали, дети приходят, уходят, – пожал плечами инспектор, поднимаясь из-за стола. – Главное, что не исчезают. Вот если заметите, что детям что-то угрожает – звоните… – он положил папку на стол и порылся в карманах, – …вот визитка. А пока что…

Хозяйка с досадой вздохнула.

– Я же говорила, что полиция меня не поймет. Но, очень вас прошу – вы все-таки…

– Не волнуйтесь, я к ним загляну. Всего доброго.

Проходя через двор, Сергей задержался у ограды садика, понаблюдать за той самой группой и воспитательницей. Зеленая летняя блузка смотрелась мешковато на высокой, худощавой немолодой женщине. Она слушала, кивая, подбежавшую девочку, и не забывала посматривать на остальных. Сергей попробовал сосчитать детей, но быстро сбился – дети не сидели на месте. Воспитательница обернулась, Сергей на мгновение встретился с ней глазами и двинулся дальше, чувствуя, как та провожает его цепким взглядом. Едва он отошел от садика, его окликнули.

– Сережа! Васнецов!

Он оглянулся. За трансформаторной будкой – на территории садика не положено, – дымила сигаретой девушка в фартуке. Она помахала рукой, и Сергей узнал бывшую одноклассницу.

– Привет, Кать, – он остановился, смущаясь из-за несерьезного «Сережа». Девушка подошла ближе.

– А мне Машка Лаврова рассказывала, что ты у нас теперь участковый, – сказала она, окидывая взглядом новую, с иголочки, форму Сергея. – Важный-то какой!

Сергей покраснел. Быть участковым в районе, в котором вырос, удобно – всех знаешь, в том числе местных хулиганов – но, с другой стороны, вот такие встречи порой здорово осложняли жизнь. Сложно относиться с уважением к участковому, с которым сидел за одной партой.

– Ну да, участковый… Служу. А ты где, как?

Катя кивнула на садик.

– Работаю вот… на кухне. Дочку привела и сама устроилась. Ты как, не женился еще?

– Да все дела, дела… – Сергей поспешил сменить тему. – Кать, а можешь для меня кое-что узнать?

– Например? – удивилась девушка.

– Вон видишь группу, воспитательница в зеленом?

Катерина затушила окурок о мусорный бак, выглянула из-за будки.

– Подготовительную-то? Ну, вижу. Галина Николаевна это.

– Можешь узнать, сколько у нее в группе сегодня детей?

– А тебе зачем?

– Да так, ничего особенного. По работе надо.

Недоверчиво хмыкнув, Катя достала из кармана фартука сложенные пополам ведомости, нашла нужную.

– Кухня все знает… На питание поставили двадцать три. Ладно, мне пора, счастливо!

– Счастли… Вот черт.

– Что?

– Папку на адресе забыл.

Татьяна Ивановна отперла дверь, и, пробормотав «через порог…», вышла на лестницу и уже там протянула Сергею его кожаную папку.

– Я так и подумала, что это вы.

– Спасибо. Кстати, вы напрасно волновались. Я только что узнал – в группе двадцать три ребенка. По крайней мере, готовят на столько.

Бабушка ненадолго задумалась, затем ответила:

– Ну что ж. Пойдемте считать вместе.

Спустившись во двор, они остановились поодаль. Остальные группы уже ушли с площадки, осталась только одна. Худощавая воспитательница стояла к ним спиной.

– Считайте по головным уборам, – посоветовала Татьяна Ивановна. – А еще лучше, загибайте пальцы. В синих и голубых шапочках – трое, видите? Семь в желтых и оранжевых. Пять в белых.

– В желтых я вижу шесть, – заметил Сергей. А в белых… в белых только двоих.

– Ну вот же, – нахмурилась Татьяна Ивановна. – Раз, два… В домике – еще мальчик в белой.

Сергей наконец увидел и остальных. Удивительно, но некоторых детей он не замечал в упор, пока Татьяна Ивановна не описывала, во что они одеты. Когда сосчитали всех, оказалось ровно двадцать девять.

– Ну что, теперь, наконец, верите? – поинтересовалась Татьяна Ивановна.

– Теперь, гм… И что, так каждый день?

– Каждый божий день, – подтвердила она.

Сняв фуражку, Сергей почесал вспотевший затылок.

– Вы возвращайтесь домой, а я тут разузнаю…

В кабинете было еще жарче, чем на улице, кондиционер не работал. Дожидаясь заведующей, Сергей взял со стенда кривоногого оленя из спичек и желудей, и тот рассыпался на части у него в ладонях. Участковый попытался собрать, как было, но спички не хотели держаться в рассохшихся желудях.

– Их надо пластилином, – раздалось из дверного проема. – Оставьте как есть.

Смутившись, Сергей ссыпал детали на полку.

– Извините… Я ваш участковый, Васнецов…

– …Сергей Валентинович, – закончила за него заведующая. – Я помню, мы встречались в РОНО. Слушаю вас?

Сергей перешел к делу.

– Сколько у вас детей в подготовительной группе?

– По списку – двадцать девять, – без заминки ответила заведующая.

– А сегодня?

– Сегодня… минутку… – она сдвинула очки на кончик носа, полистала лежащие на столе бумаги. – Сегодня двадцать три. А почему вы спрашиваете?

– Дело в том, – ответил Сергей, – что сейчас на улице их двадцать девять.

– Это исключено, – заведующая покачала головой. – Вы либо ошиблись, либо посчитали кого-то из другой группы.

– Там гуляла только одна группа, – возразил участковый. – И есть показания, что в течение нескольких месяцев на прогулке всегда двадцать девять детей. Правда, только в тех случаях, когда с ними Галина Николаевна, фамилии не знаю.

– Вот как… – женщина побарабанила пальцами по столешнице, скептически поджала губы. Посмотрела на настенные часы. – С прогулки они уже вернулись, пойдемте сразу в группу, будем считать.

Подготовишки рассаживались за столики. Вкусно пахло гречневой кашей.

– Галина Николаевна, – позвала заведующая, – можно вас на минутку?

Та обернулась и вздрогнула, увидев человека в форме.

– У вас сегодня двадцать три ребенка?

– Совершенно верно.

– Вот товарищ утверждает, что на прогулке было шесть лишних.

Галина Николаевна внимательно посмотрела на участкового. Затем пожала плечами.

– Вы ошиблись.

Сергей пересчитал ребят, покачал головой.

– Там гулял мальчик с такой, ну, знаете… – он сделал неопределенный жест, – среднеазиатской внешностью. А здесь его нет. Шестерых не хватает.

Педагоги переглянулись.

– Нет, такого мальчика в подготовительной группе нет, – уверенно заявила заведующая.

Они вышли в коридор.

– Как видите, все на месте и лишних не оказалось, – сказала заведующая недовольно. – Вас проводить?

Выходя за калитку, Сергей чувствовал себя полным дураком. Но двадцать девять детей он видел собственными глазами.

– Подождите!

Его догоняла Галина Николаевна. Заглянула в глаза, и Сергей вдруг увидел, какой жалобный, почти затравленный у нее взгляд.

– Давайте… вон там постоим.

Они зашли за будку. Галина Николаевна дрожащими пальцами достала из кармана сигареты, закурила.

– Вы видели двадцать девять? – спросила она с недоверием и опаской.

Сергей медленно кивнул.

– Я… раз видели, я вам скажу. Сейчас, только…

Она сделала несколько торопливых затяжек и закашлялась. Выкинула сигарету, не потушив. Сергей молча ждал.

– В этом садике я девять лет работаю, – начала Галина Николаевна тихо. Сергей невольно вздрогнул от того, каким низким и глухим сделался ее голос. – А год назад… детки приходить стали. Просятся с группой поиграть. Я сначала не поняла, «ступайте, – говорила, – по домам». Малыши совсем, а без родителей. Только потом сообразила….

Она замолчала, собираясь с мыслями.

– Здесь до войны самая окраина была. Детский дом стоял. Его в блокаду разбомбили. Варя, Миша, Катя – их сразу убило, а Настенька с Фаридом в кладовке спрятались. Они… от дыма задохнулись. Еще двое в пожаре… – Лицо Галины Николаевны исказилось, губы дрожали, из глаз потекли слезы. Сергей протянул воспитательнице платок, она сжала его в кулаке, не замечая.

– Фаридик к тете в Ленинград приехал, а тут война. Так здесь и остался. Ну и вот. И вот... – она вытирала слезы, размазывая по щекам черную тушь.– Они ведь дети, детки совсем, они играть хотят, а их никто не видит, кроме детей. А без нашего разрешения нельзя, я сама не понимаю, почему так – нельзя им без разрешения. А их никто из взрослых не видит. Никто, понимаете? Они с самой войны ждали, пока их кто-то взрослый увидит. Они говорят, их только какой-то особенный воспитатель увидеть может. А я их вижу, ну и пусть они играют с детьми, они же не мешают никому, понимаете? Кому от этого плохо?

Сергей медленно кивал, пытаясь сообразить, как успокоить женщину, страдающую галлюцинациями. Вот только, получается, галлюцинации были и у него самого, и у наблюдательной Татьяны Ивановны.

– У них там правила какие-то, понимаете? – продолжила Галина Николаевна, срываясь на плач. – Нельзя, чтобы больше, чем в нашей группе по списку, это бред какой-то, понимаете? Ну бред же, какие там могут быть правила, но вот так, нельзя, и все. Когда детей меньше, я им разрешаю, но только чтобы не больше двадцати девяти. А они играют и все, они счастливы, понимаете? Да вы мне не верите! – она вконец расплакалась и опустилась на корточки, прижавшись спиной к серым кирпичам. – Но вы же са… сами их видели!

– Галина Никола… – начал Сергей успокаивающим тоном, но та проговорила, не поднимая лица от насквозь мокрого платка.

– Ва… Варя, Миша, Катя? Детки, кто тут есть? Выйдите, покажитесь!

«Нужно скорую», – мелькнуло в голове у Сергея. Он открыл рот, чтобы хоть какими-то словами унять несчастную, и так и замер. Из-за мусорного бака один за другим вышли трое ребят – мальчик и две девочки. Младшая баюкала большую старую куклу в одном носке.

– Дядя, закройте рот, ворона влетит, – сказал по-взрослому рассудительно мальчишка с непослушными вихрами. Дети подбежали к Галине Николаевне, обняли, принялись целовать и гладить по волосам. Она засмеялась сквозь слезы, поднялась на ноги.

– Ну вот, теперь вы видите? – она повернула к Сергею мокрое от слез лицо, обнимая ребят за плечи. – Теперь верите? Им там скучно, – всхлипнула Галина Николаевна. – Они ждут, понимаете? Ждут, когда можно с кем-то поиграть. В садик всем нельзя, даже ко мне домой нельзя, потому что они дальше соседнего дома уйти не могут. А больше их никто не видит, и они все это время ждали, понимаете? Столько лет ждали. А если в группе мало отсутствующих, то они по очереди сюда ходят, даже не каждый день…

Сергей кивнул, обводя взглядом серьезные и доверчивые лица ребят. К ним присоединились еще четверо.

– И что с ними делать? – грустно закончила Галина Николаевна, обнимая детей, как наседка крыльями. – Вы ведь тоже их видите. Помогите мне!

– Мне кажется… я знаю, – произнес Сергей. – Ребята, пойдемте-ка со мной…

Дверь долго не открывали. Наконец защелкал замок.

– Опять вы? – спросила Татьяна Ивановна. От нее пахло валокордином. – Ну как, разобрались?

– Разобрался, – кивнул Сергей. – Татьяна Ивановна, хочу вас познакомить. Это Варя, Миша, Катя, Фарид…

Дети робко ждали у порога.

– Милые мои! – расплакалась бабушка. – Как же я вам рада…