Инста

Микки Ли зевнула, протерла глаза и потянулась к телефону. Выключила будильник, проверила страничку в инсте, глянула на время, зевнула второй раз – уже более печально, – поднялась и лениво поплелась в ванную.

Открыла кран, брызнула в сложенные «ковшиком» ладони гель, умыла лицо. Почистила его тоником. Нанесла увлажняющий крем и пошла на кухню.

Терпкий аромат свежезаваренного кофе на время отогнал сон. Засиделась она вчера, конечно, в телефоне. Как всегда.

Микки Ли допила кофе и вернулась в ванную. Нанесла на кожу лица праймер. Укрыла прыщи тоналкой. Расчесала щеточкой брови и нарощенные ресницы. Нанесла румяна. Припудрила носик. Увлажнила бальзамом губы.

Вся косметика была дорогой, брендовой и, разумеется, ранее опубликованной на странице. Однозначно стоившей кропотливо откладываемых денег. Ничего не поделаешь, пока ещё Микки Ли не добилась того, чтоб фирмы дарили ей свои бренды. Приходилось раскошеливаться самой.

Микки Ли уложила в прическу длинные волосы, свою гордость. А затем вернулась в комнату и снова легла на кровать. Огляделась по сторонам, проверяя, все ли красиво лежит и нет ли чего лишнего, взяла телефон, проверив порядок уже на картинке в экране, поправила подушку, сложила губки бантиком и наконец сделала несколько фото: где она, Микки Ли, только-только проснулась.

Но еще не все. Полчасика, довольно мурлыкая под нос, она обрабатывала фото, под конец добавила надпись «Доброе утро», шлепнула смайлик, присыпала хэштегами, и фото улетело в инсту.

Микки Ли зашла на свою страницу уже с других аккаунтов, специально созданных для этой хитрой, но нужной цели, и поставила первые «сердечки».

– Ма-а-ари-инка, завтракать! – позвала мать.

Микки Ли нехотя пошла на кухню. Не любила она имя «Маринка»: с таким подписчиков не наберёшь и блог не раскрутишь.

***

Ах, этот аромат весны! Как жаль, что его нельзя запечатлеть на фото! Казалось, весь мир наполнился очарованием. Хоть и недостаточно – что немного печально. Настоящий мир такой серый и неприветливый, ему бы не помешало немного красок и веселья. Отфотошопить чуток, и получится ок.

Микки Ли возвращалась домой.

Сегодня Вовка пригласил на суши, и ей даже удалось сделать несколько хороших фото. Фотографировать и выставлять нужно регулярно, иначе подписчики разбегутся, и все, гудбай, а их и так мало.

Да и помимо фотографий заведение понравилось: внутри мило, суши оказались вкусные. Хороший парень Вовка, но, блин, абсолютно не фотогеничный. Ну вот совсем. Даже фотошопить нет смысла. Жаль, но не судьба, видимо, с ним. Хотя, если бороду отпустит… А вот тут стоит подумать. Борода нынче в тренде. Да и Вовкины букеты всегда собирают много сердечек.

***

Ночью было холодновато. Пожалуй, стоило одеться потеплее, но в жакете фото выйдет лучше. Да и в пуховике Микки Ли уже и так светилась много раз.

Она настроила камеру на ночную съемку, чтоб луна полностью поместилась в кадре. И вдруг увидела его.

Существо, возвышающееся над ней, казалось сотканным из чёрной воды, в которой купались звёзды. Они, напоминавшие свихнувшихся светлячков, кружились настолько быстро, что порой походили на круги и восьмерки.

Микки Ли застыла на месте, не в силах пошевелиться, таращась на существо, чей рост вдвое превышал ее. Сердце так заколотилось, что, казалось, теперь тоже кружит внутри ее тела.

«Если заселфить на его фоне – выйдет зачетное фото. Даже обрабатывать не придётся», – проскользнула глупая и неподходящая мысль. Хотя нет… пожалуй, не глупая.

– Приветствую, – неожиданно прозвучали слова. – Искренне сожалею, что напугал.

– Т-ты г-говоришь?

– Конечно.

– Кто ты?

– Всего лишь путешественник, который лишился цели.

Когда Существо умолкло, ещё с минуту стояла тишина.

– Ты сделаешь мне больно? – отважилась спросить Микки Ли.

– Зачем мне это? Я лишь наблюдаю.

– За кем?

– За тобой; кроме тебя, тут никого нет. Не стоит меня бояться. Поверь.

И Микки Ли поверила. Вероятно, виной тому мягкий и успокаивающий голос, или, возможно, она понимала: хотел бы убить, уже убил бы, а может быть, это все гипнотизирующие фигуры, которые рисовали звезды на черном океане его тела.

Тем не менее, случившееся невероятно само по себе. Кого же она встретила? Инопланетянина? Демона? Ангела? В голове Микки Ли металось множество мыслей, но озвучила она лишь одну:

– Э-э-э… А можно мне с тобой сфоткаться?

– Вау! Пожалуй, это намного лучше, чем на фоне луны!

– Что ты сделала?

– Сфоткала. Это называется «селфи». Теперь отправлю в инсту. – Микки Ли оторвала взгляд от телефона. – А что ты тут делаешь?

– Пытаюсь вас понять.

– В смысле, людей? И как успехи?

– Я понял вас довольно быстро, но чем больше вас познаю, тем больше понимаю, что не могу вас понять.

– М-м-м… Ясно. А зачем тебе?

– Полагаю, мне, как создателю, интересны другие создания. Ты поможешь мне?

– Ха! Лады! По-моему, ещё не придумано способа лучше, чтоб узнать людей, – прощебетала Микки Ли, доставая телефон.

Палец Микки Ли скользил по экрану телефона. Существо нависло над ней звездным куполом.

– Лайки, значит. Это для вас так важно?

– А то! Это капец как важно!

– Вы голодаете? – видимо, заметив непонимание на лице Микки Ли, существо добавило: – Потому как вас интересует еда.

– Нет, конечно. Не голодаем. Ну, почти.

– Одежда? Она важна?

– Нет. Не совсем. Интересует то, что может… э-э-э… вызвать наибольший интерес. Всякое, короче. Разные страны, например. Вот если бы я где-то путешествовала, а не сидела в этой глуши, то тоже собрала бы ого-го сколько лайков.

– Хочешь путешествовать?

– Конечно, хочу, – без особого энтузиазма ответила Микки Ли, понимая, что для путешествия ей нужно отложить ещё несколько зарплат. И, пожалуй, если бы не мама, то она бы точно голодала.

Еще около получаса Микки Ли просвещала существо насчёт людей.

– Теперь ты понимаешь, что это такое? Я сохраняю моменты своей жизни.

– Прости, но это больше напоминает имитацию. Этот сервис создан для хвастовства, которое делает вашу серую жизнь чуточку цветнее и ярче. Тут либо люди, которыми овладела гордыня, либо люди, которые им завидуют. Зависть ничем хорошим не заканчивается. Ты хочешь, чтоб тебе завидовали?

– Конечно, хочу! А как ещё аккаунт продвинуть?

– Тебе хочется жить для других, а не для себя? Неужели ты этого хочешь? Я знаю, как это. Но я создан, чтоб жить для других. Ты – нет.

– Как это? Что значит – ты создан жить для других?

– Таких, как я, создали для того, чтоб помогать обустраивать мироздание. В том, что вы называете космосом, есть множество существ, которым такие, как я, служим. И то, что мы делаем для них, тебе бы показалось магией.

– Ого! Если бы ты мог фоткать свои… магические штучки, то стопудово собрал бы кучу лайков и подписчиков.

– Если тебе так важно. – Звёзды в его теле вспыхнули ярче.

Через секунду гостеприимно засветился телефон. Микки Ли смотрела, не веря глазам: количество подписчиков увеличилось до сотни тысяч, а под каждым постом миллионы лайков. Она гладила экран мобильника, пересматривая ещё и ещё. Один раз даже перезагрузила. Фото не пропали.

– Как?..

– Видишь ли, я способен дополнять вселенную, а это – пустяк.

– Во черт! – вдруг испугалась Микки Ли. – Меня же заблочат!

Существо безмолвствовало, словно осознавало причину ее тревоги.

– Нет, не стоит беспокоиться, – наконец прозвучали слова.

Радость Микки Ли продлилась ещё чуток, а затем испарилась. И правда, это пустяк.

– Сорри, но это не то. Спасибо, канеш. Я-я благодарна, но это не то. Это будто… э-э-э… будто я заплатила кому-то за лайки и подписки. Клево, и все такое, но я ведь понимаю, что это не по-настоящему.

– Понятно. Жаль, что не могу тебе помочь.

– А ты можешь… ну, переместить нас в какое-нибудь экзотическое место? – от слова «экзотическое» на губах остался приятный привкус. Хорошее слово, сулящее много-много лайков. – Ну, скажем, на Бали. Можешь?

И звёзды засияли.

***

Микки Ли листала свои фотографии: те, что выставила, и те, которые выставит потом (не нужно все сразу выкладывать). Фотки были изумительные и очень экзотические. Самые красивые места Земли, расположенные в разных уголках мира. Волна популярности наконец накроет и ее аккаунт.

Тут и живописная долина Йосемити с горами и рекой Мерсед, и Радужные горы национального геологического парка Чжанъе Данься, и бамбуковый лес в Японии, и греческие монастыри Метеоры на вершинах огромных отвесных скал. Микки Ли успела даже встретить восход солнца со множеством воздушных шаров над Баганом в Мьянме. И даже окунула руку в воду канала Венеции. Вода, на удивление, жутко воняла – к счастью, фото не передавало неприятный запах.

– Эх, был бы у меня квадрокоптер, – вздохнула Мики Ли, шагая по белоснежным солевым образованиям Памуккале. Существо плыло по воздуху рядом, его видела лишь она. – Самые восхитительные виды получатся, если фоткать с высоты.

Звезды в теле существа подмигнули, и телефон покинул руки Микки Ли, воспарил, а когда вернулся, в «галерее» уже имелось несколько фото.

– Вау! Предупредил бы, чтоб я позировала. Хотя… два-три вполне даже ничего. Пасибки!

Микки Ли скользила пальцем по экрану. Столько чудесных фотографий! Это был лучший день в ее жизни. Его даже не испортила та жуткая авария. Она вспомнила, как толпа зевак собралась поглазеть на случившееся, словно на некое представление. От этой мысли Микки Ли передернуло.

Подумать только, Микки Ли побывала за сегодня в стольких местах, что не могла вспомнить, где именно погиб человек. Но саму аварию она помнила четко, словно память ее сфотографировала.

Вокруг столпились люди, поначалу ничего не разобрать. Везде много крови и… Микки Ли прогнала неприятное воспоминание. Палец продолжал гладить телефон, и настроение снова улучшилось.

– Ты довольна? – спросило существо.

– А то! Я была бы больше счастлива, если б стала «королевой Инсты». Как же я хочу этого! Прям любой ценой!

– Это не проблема.

– Честно?! Ты правда можешь? Хотя о чем я? Ясно, что можешь. Круто! Так сделай. Ну, только чтоб честно все. Без… э-э-э… фокусов.

– Я создам для тебя целый мир.

– Ого! Спасибо, канеш. Только сделай его поярче. И… и чтоб все там были счастливы! А лучше скопируй этот, но улучши. Чтоб бед не было… э-э-э… катаклизмов всяких.

– Как скажешь. Не переживай, все предпочтения будут учтены. Я исполню твою мечту, но для этого мне придётся раствориться в материи. Останется лишь малая доля меня. Наблюдатель. Но общения с ней не получится.

– Это как?

– Это подобно тому, как если бы ты написала книгу и подарила мне. Там твои слова, но сильно с книгой не пообщаешься. Так всегда происходит с подобными мне.

– Понятно. А вдруг со мной что-то случится?

– Не беспокойся, Микки Ли, ведь ты мой друг, я сделаю тебя бессмертной.

– Б-бес… бессмертной?

– Ты никогда не умрешь. А теперь прощай, мой единственный друг.

– Прощай.

Существо начало увеличиваться до невероятных размеров, накрывая собой все, пока не стало звездным небом.

***

Такое же создание, но одновременно другое. Та же тьма, но другая. Отличия были, как у заварного и растворимого кофе. Существо тоже состояло из тьмы, и в океане его тела тоже купались звезды, только звезды эти не шалили и не светились. Будто были мертвыми.

– И это все созданный тобою мир? – наконец проговорила Микки Ли, все еще не веря своим глазам.

Вроде бы все то же самое, но разница есть: погода ласковая, голубое приветливое небо, красивые, улыбчивые и радостные люди гуляют вокруг.

– Он создан для тебя.

Нет, не голограмма или что-то подобное, все было настоящим. Запах, ощущения, птицы в небе. Микки Ли надавила пальцем на ствол дерева. Твёрдый.

Они зашли в огромную комнату красивейшего дома. Длинные колонны, украшенные причудливыми росписями, тянулись к сводчатому потолку. Комната была полностью белой и светлой, но глаза совсем не болели. Прекрасное место. Микки Ли оказалась в настоящей сказке.

Не слишком ли все понарошку? Не чересчур ли волшебно и совершенно?

Ну и ок. Пускай. Мы живем во времена великих перемен. Пришла новая эпоха – молодых и свежих лиц. Ее время, время Микки Ли. Буквально вчера про нее почти никто не знал, а теперь она заслуженно станет знаменитой.

Эх, нереальное ощущение.

– Это твоя комната, – проговорило создание.

Сверху уже парил телефон.

– Ты меня снимаешь?

– Конечно, все ради твоей мечты, друг, – прозвучали слова.

– Клёво!

Микки Ли зевнула. Усталость здесь ничем не отличалась от усталости в том, другом мире, а потому уже довольно скоро Микки Ли посапывала на красивой и удобной кровати.

***

– Бли-и-ин, я запачкала…

Но ковёр впитал всю грязь, которую она принесла после прогулки.

– Ты же говорил, что все будет, как настоящее. А это что? Волшебство, не иначе.

– Почему насыпать грязь – нормально, а если она исчезла, то это считается волшебством?

– Че? Э-э-э… Ладно, забей. Ну, показывай, что тут да как.

– Разумеется.

Из воздуха появились телефоны и воспарили над ними.

В Микки Ли полетел нож, вонзившийся в шею. На губах медным привкусом запузырилась кровь

Перед смертью она заметила несколько вспышек.

***

– Что? Это? Было? – простонала Микки Ли, трогая шею. Раны не было. Ножа тоже.

– О чем именно ты спрашиваешь?

– О чем? Из… издеваешься? Блин! Да в меня влетел нож! Я-я умерла!

– Микки Ли, ты не можешь умереть, не беспокойся.

Затем из воздуха появилось огромное приспособление. Вроде в старину чём-то похожим отрубали головы. Кажется, называется гильотиной. Только сверху поблескивало целых пять лезвий, а не одно.

– Микки Ли, пора делать фото и транслировать видео.

– О чем ты, черт побери?! – только проговорила она, а ее тело уже материализовалось в страшном приспособлении: ноги и руки зафиксированы ремнями.

– З-зачем?! Зачем ты так?! Что я тебе сделала? – ее сердце колотилось о рёбра, а ладони взмокли от пота.

– Как же? Подписчики, лайки, фанаты – твоё желание. Твоя мечта.

– Но это же бред! Ты хочешь меня убить! Даже если я не могу умереть… зачем, зачем ты меня мучаешь? Мы… мы ведь были друзьями.

Несколько телефонов взлетели, коршунами кружа над ней.

Одно лезвие резко опустилось. Поначалу боли совсем не было. Микки Ли непонимающе наблюдала за стекающей по лезвию кровью. Темно-красная жидкость вытекала из мясистого обрубка ее руки, густыми струями сочилась на пол. По какой-то причине отрубленная рука двигалась. Такое нормально? Если бы не ремень, наверное, и уползла отсюда змеей. Микки Ли уж точно хотела убраться отсюда. Она стиснула зубы от внезапной вспышки боли.

– Микки Ли, мы и сейчас друзья. Ты ведь сама всего этого желала. Ты хотела стать лучшей, той, за кем жадно наблюдают люди. Ни за чем более не следят они со столь жадным вниманием, как за чужим несчастьем. Ты ведь помнишь аварию. Людям нравится такое. Особенно в этом прекрасном мире, где несчастье только у тебя.

– Я хочу, чтоб это прекратилось! – простонала Микки Ли, стараясь не слишком пристально разглядывать отрубленную руку, еле сдерживая боль и тошноту. – Пожалуйста! Мне больно!

– Микки Ли, ты уже умираешь? Прости меня. Но я должен знать.

Она не знала, что ответить. Лишь стоны вырывались из ее рта.

– Вы, люди, поначалу кажетесь сложными. Но на деле вы невероятно просты. Вся ваша жизнь – это шествие через боль. Но ты ведь следуешь за своей мечтой. Подобно матери, в муках рождающей своё дитя. Боль и мечта – неразлучны.

– Пожалуйста, умоляю!

– Не могу. Я лишь частичка. Точно инструкция, могу объяснить, но диалог со мной вести бесполезно.

Ещё одно лезвие полетело вниз.

***

Микки Ли открыла глаза. Мгновенье назад ее раздавило огромным прессом, а теперь тело целое и невредимое. Как всегда. Она снова пробудилась. В который раз? Она не знала, сколько времени здесь находится. Она совершенно не менялось физически, а месяцам и годам давно потерян счёт. Да и зачем?

Ее расчленяли сотни тысяч раз, купали в кипятке из разнообразных жидкостей, насиловали, душили, рвали, истязали, запах сожженной плоти давно перестал ее удивлять, она тонула в ванной из собственной крови и варилась в своем соку. Это из последнего, все уже и не вспомнить. Какой смысл? Микки Ли перестала сыпать пустыми угрозами ещё после первого года пребывания здесь. А немного позже она полностью смирилась со своей участью.

Смерть и жизнь напоминали сон. Она засыпала и просыпалась. Умирала и возрождалась. Да, она бессмертная. Но бессмертие тоже бывает разным, порой это неумолимая агония между жизнью и смертью. Инста – так она стала называть существо – с дьявольской изобретательностью старался разнообразить контент их искаженного блога.

Боль и безысходность жуткими птицами слетались к Микки Ли, чтобы сопровождать в течение всей ее так называемой жизни. Уже ничто не могло удивить, ничто не могло напугать. Ни те рогатые, зубастые, уродливые монстры, терзавшие ее – таких Инста мог подглядеть лишь в кошмарах, – ни чудовищные пытки, изъятые из истории человечества. Ничто уже не вызывало эмоций. Боль стала неотъемлемой частью Микки Ли и уже совершенно не пугала. Страх давно перестал сковывать ее тело. Его не стало. Исчез. Как и тревоги, как и злость, как и надежда. Безразличие наступило полное. И это безразличие сыграло неожиданно важную роль, став для нее спасением.

Дверь комнаты – ее тюрьмы, ее пыточной камеры – растворилась. Поначалу Микки Ли решила, что это ещё одно изощренное мучение. Но, когда она вышла из комнаты, ничего не произошло.

– Я свободна? – она так привыкла к крикам и воплям своей агонии, что собственный голос показался ей чужим.

– Конечно, Микки Ли, – прозвучал как всегда спокойный голос Инсты. – Ты никогда и не была пленницей.

Никогда? Одинокая девочка, предаваемая страданиям и отчаянию, могла находиться тут по собственной воле? Но девочкой она была сотни лет назад. А сейчас она кто?

– Почему я ухожу отсюда?

– В тебе больше нет страсти, а глаза покрыты пеленой безразличия. Подписчики это видят. Их становится все меньше. Им не интересно. Их жизнь и так пуста и бесцельна, а теперь и ты не даришь им новизны ощущений, которые они так воспевали. Прости. Искренне прошу извинить за все причиненные неудобства.

– И куда мне идти? – равнодушно спросила она.

– Весь мир твой, он создан для тебя. Но, – вдали появился светящийся шар, – там проход в твой старый мир. Если хочешь.

– Прошло столько времени… – Микки Ли прогнала воспоминания. В них витала надежда.

– Лишь для тебя; там ты отсутствовала только мгновенье.

Пауза.

– Ты и сама практически не изменилась.

– Практически?

– Я полагаю, все дело в глазах.

Микки Ли не ответила. Она знала, как разнятся ощущения, если начинают снимать кожу с головы, а не с ног, привыкла к виду собственных внутренностей и лужам своей крови на полу и стенам, но впервые, впервые за долгое время разрыдалась. Слезы неудержимым потоком хлынули из глаз.

«Мама! Я так соскучилась». Она соскучилась даже по Вовке. По нефотогеничному, но близкому Вовке. По всему.

Она шагала.

Внутри шара она уже видела свою маму, отчего сердце Микки Ли забилось ещё чаще. Мама наложила на тарелку банановые оладьи. Непривлекательные на вид – такими не похвастаться на фото – но такие вкусные, такие желанные. Лучшие во всем мире. Так хотелось насладиться ими. И Вовку пригласить. Обязательно. Только бы одной не оставаться.

Сейчас мама положит ещё несколько на тарелку и прозвучит: «Маринка, пошли завтракать!»

И Маринка, слегка пригнувшись, вошла в шар.

Она упала в огромную мясорубку. Ноги тут же начало перемалывать. Но кричала она не от боли. Поначалу. Ей подарили надежду и тут же отобрали.

Сверху кружил телефон. Нещадно фиксируя каждый миг ее агонии.