Долгое время он здесь один. Раньше здесь были и другие, такие же, как он. Почти такие же, – поправил он себя. – Одного вида, – вспомнил он. Теперь он их не видит. Может быть, они ушли? Уничтожены? Разрядились? Но это невозможно! Загадка.

Пусть он остался один, и всё ещё не может вспомнить детали событий и когда они произошли, но ощущение слежки за собой заставляет его маскироваться, изощрённо прятаться и скрываться на свету, не показывая своего присутствия.

Тем не менее, он здесь жил. Приходилось удалять следы своей деятельности. Очень редко, но желание ощутить тепло побеждало, и тогда он разводил огонь в пещере – в самой дальней и самой маленькой из тех, что были в основании горы. В этой пещере были разбросаны контейнеры с источниками. Пустые сегодня, эти источники были бесполезны. Но одному и не нужно столько энергии, а собственный заряд его тела-носителя едва ли иссякаем. Впрочем, он не мог вспомнить – как долго он способен быть?

Ещё он искал ответы и боялся забыть их. Поэтому регулярно возвращался из горных пещер в основное жилище. То, что находилось в густом лесу, полукольцом окружающего центральную гору острова с севера, – оттуда, где светило Солнце в полдень.

Спросить? Но других нет. Их заряд не мог закончиться! А сломанный был только один, и его местоположение не менялось уже многие годы. Тот, сломанный, всё также лежал сейчас под большим куском скалы. Номер Два. У Второго был сложный доспех из металла и камня; панцирь, который должен защищать тело. Похоже, что скала упала внезапно и так быстро, что Второй не успел уклониться. Скала оказалась слишком тяжёлой для доспеха, и тело было раздавлено.

Никто больше не был сломан, причина исчезновения остальных, подобных ему самому, – в чём-то ином. Но в памяти были какие-то повреждения, которые не удавалось устранить. «Почему я не помню свой номер? Или я и есть Первый?» – Все записи в главном каталоге Базового Камня были подписаны так. И он продолжал вести записи, оставляя последней строкой – «Номер Первый». Сколько нас было всего? Неважно. Нас было много. Теперь один. Надо разобраться – ощущается угроза.

Поэтому Первый осторожно перемещался по острову, где был его Дом. И по другим островам, которые россыпью окружали Дом для Гостей, которых уже не существует. Он смотрел, запоминал и записывал. Потом отдыхал. Читал, смотрел в глубины памяти. Затем возвращался, перечитывал записи Камня. И каждый раз удивлялся: кто такой Номер Первый? Неужели я есть он? Кто же тогда лежит под скалой? Второй? Почему об этом нет записей в Базовом Камне? Почему он, Первый, уверен в том, что таких, как он сам, было здесь много? А ещё безо всяких записей он помнил Номера Четыре. Это была она! От воспоминаний ему становилось больно, он ощущал одиночество и страх, метался по пещерам, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. Чтобы подавить это чувство, он приходил к мартышкам.

Вообще говоря, мартышки досаждали Номеру Первому всякий раз, когда он оказывался рядом с основным жилищем. И когда бродил по лесу, по прежним тропам, которые были здесь до того, как Они здесь появились. Этот момент Первый помнил – тропы были прежде, чем Они – Первый и другие – здесь появились. Мартышки тоже были, хотя Первый не был уверен. Когда жуткое и липкое ощущение одиночества набрасывалось, он нарочно выходил к обезьянкам. Они весело прыгали и с любопытством разглядывали Его. Не один. Не один.

***

Судно шло быстро, под всеми парусами, будто торопилось, спешило куда-то, боялось опоздать. Попутный ветер с экватора усиливался, подгоняя и без того буквально летящий по океанским волнам бриг. Солнце неистово палило с чистого голубого неба, и только вдали за кормой, на самом горизонте виднелись тонкой чёрной полоской грозные тучи настигающего судно шторма. Брызги срывались с низких длинных волн каждый раз, когда бриг лёгким наклоном клевал носом очередную из них. Капли сверкали в солнечных лучах, и Кромер, стоявший рядом с рулевым, мечтательно потянулся, вдыхая свежий аромат океана. Бриллианты! Тут встретилась волна покрупнее, и Кромер задел рулевого.

Торнер сегодня отказался от ведения журнала, поскольку качка была слишком сильна, чтобы писать чернилами, – перо едва удавалось держать ровно. От ударов чернильница в своём углублении стола то и дело подпрыгивала; норовила выскочить и съехать вниз и вбок по столу; угрожала расплескать по полированной его поверхности, по листам бумаги тёмную жидкость, наполняющую её до краёв. Он вытащил карандаш и открыл блокнот – «после перепишу».

Через несколько дней бриг «Кроон» достигнет назначенного острова в архипелаге Дауля. Многие в команде, и даже некоторые разведочные люди, мечтали о сокровищах, внезапном богатстве. Но был ли там клад? Кто бы сказал мастеру Торнеру. Лишними драгоценности не будут, если найдутся, но есть задание, которое надо выполнить, даже если придётся воевать и умирать на чёртовых островах!

Торнер вспомнил, как стоял навытяжку перед губернатором и старшим бригадиром. Он сообразил, что разведочная экспедиция собрана и назначена не для личного обогащения досточтимых вельмож, о которых ему скрипучим голосом говорил бригадир Поннер. Одно тревожило – неизвестность: содержание записки Короленера, заученное старшим полковником наизусть, пугало возможными опасностями, грозило смертью посреди океана или на островах, где людей не было со стародавних времён. Но требовалось вернуться. Торнер тогда не представлял, как эти условия можно выполнить.

Книжник Короленер, составивший записку, был стар. Астроном, математик, физик, алхимик, историк, богослов. Он был настоящим книжником. Тот их разговор Торнер тоже запомнил навсегда. Неровный свет двух свечей – скупой книжник! – и тёмное от старости лицо человека, которое, казалось, вот прямо сейчас покроется зеленеющим кустарником и кряжистыми вязами. «Вряд ли он дожил до сегодняшнего дня, ведь минуло уже почти три месяца», – Короленер сипел и укрывал рот дорогим платком, когда покашливал. Торнер слушал. Его предупредили, что старик говорит много и не по делу.

– Видите ли, молодой человек, – сказал Короленер. – Я не уверен, что вам дано постигнуть всю глубину происходящего сейчас в нашей Империи. Постараюсь сказать только то, что важно для вашего дела.

Короленер закашлялся и стал закрываться платком. Торнер ощутил боль старика и поморщился. И ждал, терпеливо и с уважением. На платке он увидел кровь.

– Так вот, скажу вам откровенно – найти подтверждённые данные было непросто. Но нам удалось кое-что раскопать. Буквально.

Торнер кивнул. Он читал о разведочных экспедициях на другой берег Серого Моря. Описание найденного ему очень не понравилось. Там было много странных штук – маленькие изогнутые пластины с матовым покрытием; какая-то огромная железная бочка с круглой дверью; удивительная машина с узкими крыльями, как у стрекоз, – невероятной сложности конструкция! – всё это рассыпалось от древности, стоило прикоснуться. Но эти вещи были. У Торнера возникло неприятное ощущение своей вторичности, ненастоящести. Но, похоже, Короленер знал нечто более страшное.

– На той стороне планеты, посреди Южного океана, есть архипелаг Дауля. – Тут Торнер вздрогнул, поняв, как долго идти к цели и что ему предстоит пережить.

– На том архипелаге сохранилось кое-что, вероятно. Необходимо найти и доставить хотя бы пару предметов. Я передаю вам краткую записку. И карту. Представляете! Карту! – Короленер снова закашлялся. – Я прошу вас: найдите и доставьте.

Книжник тяжело поднялся с кресла, опираясь на Торнера, который немедля вскочил и оказался рядом, едва увидев, что старик пытается встать. С помощью старшего полковника Короленер добрался до большого стола у широкого окна. Там он уселся в другое кресло, а полковник Торнер терпеливо стоял рядом и ждал, пока тот достанет из выдвижного ящика свёрнутую в рулон карту. Нет, несколько карт. Часть Южного океана с хвостом континента. Южный океан. Карта с архипелагом. Самая большая и подробная – карта острова. Книжник выбрал и с помощью Торнера развернул эту карту на столе.

– Её бережно хранили и перерисовывали. Полагаю, с этой картой вы сумеете найти то, что поможет не только нашей Великой Империи, но всему человечеству.

Вспомнив эти путаные рассказы книжника, Торнер вздохнул. Записка тоже мало что объясняла, даже меньше, чем старик Короленер. Но эти загадочно звучащие слова, эти странные знаки, которые, по утверждению автора записки, именно так следовало читать, должны были открыть какие-то двери. А там можно найти «странные штуки» – так теперь Торнер называл вещи, которые нужны самому Императору. Это если верить почтенным вельможам, которых он видел в своей жизни только единожды, тогда, у губернатора во дворце. Найти, открыть, взять, доставить. Даже если придётся воевать и умирать. Последний выживший из экспедиции должен доставить эти «странные штуки». Поэтому со мной Соненер, этот умник, – пусть он открывает дверь!

Уже далеко за кормой, на стоянке в Балау-Топа, ждали «Кроон» суда сопровождения. Торнер снова вздохнул и, ловко избежав столкновения с поручнями трапа при очередном сильном ударе, взобрался на верхнюю палубу подышать.

***

Первый двигался вдоль береговой линии, находясь в тени. Ветер с экватора усиливался. С высоты крутого берега он смотрел, как внизу волны накатывались одна за другой на грязный жёлтый песок и оставляли на нём сгустки водорослей с копошащимися в них мелкими тварями. Вокруг шумели пальмы и папоротники. Надоедливых обезьянок он не видел.

Он заметил, что над водной поверхностью на фоне надвигающегося фронта циклона что-то маячило. Пятно не затрагивало его внимания до сих пор. Теперь оно мешало наслаждаться красотой. Птица? Он всмотрелся вдаль, прищурившись от ярких отблесков солнечного света на водной глади. Само Солнце удачно заслонялось длинной тучей, выступающей из фронта циклона, как рука. Это не альбатрос или какая-то другая птица из тех, что свободно парят над волнами.

Это корабль. Странный, без признаков источника энергии, корабль двигался, приближался. Как? Первый вспомнил. Деревянный корабль. Паруса на мачтах. Вот что мешало. Неестественность раздутых парусов. И движет корабль сила природы – та же, что гонит сюда огромное количество воды в тучах на горизонте. Корабль приближался к Дому. Корабль был уже близко. Через три или пять часов гости будут на берегу.

Интуиция подсказала, что гости – люди. Кто ещё мог появиться на деревянном корабле с мачтами и парусами? Так могли только люди. Но и для них странно использовать силу ветра. Отсюда ему сложно было видеть, каковы эти люди, какими возможностями они обладают. Надо разобраться.

***

– Троненер! Втащите лодки выше, скоро прилив. – Скомандовал старшине Тромер, поднявшись вверх по песку к папоротникам на высокой береговой линии. Немного промахнулись, кажется. Надо было зайти западнее, но уж очень удобная здесь бухта. Старшина махал руками, а матросы перетаскивали вещи, воду и съестные припасы на берег. Разведчики уже были около ближайших зарослей, похожих на папоротники, за которыми возвышались пальмы и неизвестные Торнеру деревья. Лес покрывал северную часть острова. Надо всем нависала большая гора – потухший вулкан с множеством пещер, входы которых были скрыты среди скал на его склонах. Цель экспедиции.

Он наблюдал издалека, расположившись, как всегда, – в тени на свету. Кажется, у них нет средств обнаружения, которых ему следовало бы опасаться. Ни полиспектральных, ни тепловых сканеров; на корабле не было летающих машин; вообще ничего! Как они тогда собираются ориентироваться?

Первый насторожился. И тогда он заметил средства наблюдения – у двоих были конические трубки с линзами. Оптика! Он понял, что людям сложно будет его увидеть. Он хотел было получше изучить прибывших, но тут появились обезьянки и весело запрыгали рядом с ним, помешали ему протянуться для наблюдения – одна из них перехватила паутинку и с любопытством ребёнка теперь смотрела сквозь сеть тонких нитей, таявших у неё прямо в лапе. Порывы ветра ускорили распад паутинки. Вечно они мешают! Почти как дети. Как Номер Двадцать. Боль. Боль!

***

Номер Первый ещё чуть отдалился от группы людей, собиравшихся на берегу. Похоже, они пойдут прямо к горе. Он расположился так, чтобы не упускать их из виду.

Вот уже первый из них осторожно зашагал по лесу. Обезьянки тоже стали радоваться новым гостям. Забавно. Они исполняют какой-то танец. Кажется, они окружают группу людей! Это смешно. Мартышки они и есть мартышки.

Оружия он не увидел. Не нашёл. Конечно, какое оружие?! Деревянный корабль! Хотя имеет в своей несложной конструкции металлические элементы, – назначение больших узких кувшинов, лежавших на боку, он не понял, – но ведь никаких источников энергии нет. Следовательно, нет и оружия. Всё же, надо быть настороже. Люди просто так не приходят – у них всегда есть какая-то цель. – «Откуда я это знаю?!» – Возможно, стоит полагать, что какое-то оружие у них имеется. Только какое?

Наконец, Первый решил, что хорошо подготовился и бояться нечего. Основное жилище в густоте чащи леса им не найти. Да и сумеют ли они понять, что это такое? То жилище, где он обитал, в пещерах, они тоже вряд ли заметят. Но сами пещеры найдут, конечно. Следов огня нет. Инструменты… Он спохватился. Замер, завис между деревьев.

– Гляньте, сэр, какой зверёк висит! – С удивлением в голосе обратился шедший первым Кромер к начальнику экспедиции, остановился, разглядывая ленивца, повисшего на толстой ветке дерева головой вниз. Ленивец смотрел прямо в глаза Кромера. Матросы и разведчики тоже остановились, и принялись вертеть головами и разглядывать ленивца, разные деревья; кто-то заметил обезьянок, – макаки или мартышки, – двигавшихся прыжками параллельно направлению движения группы.

– Это обыкновенный ленивец. Ничего интересного, Кромер. – Сказал вяло Торнер. – Надо идти дальше. Судя по имеющимся данным, в лесу есть, на что посмотреть. Затем надо разведать подходы к пещерам. – И он жестом приказал всем продолжить движение. Макаки его не заботили. Хотя их присутствие указывает, что людей здесь прежде не было – не испытывают страха. Что удивительно, – по вводным данным, тут премного людей проживало. Но это было очень давно.

Матросы во главе с Троненером нехотя подчинились. Люди из разведочной партии разбрелись вокруг основной группы – просто толпа матросов – как рой пчёл, чтобы замечать следующие неожиданности заранее. Постепенно люди углублялись в лес, основная группа растянулась чуть ли не на сотню метров, что заставило разведчиков на флангах отстать. Вслед за Сомером, который охранял старшего полковника и держал одну руку за поясом, готовый мгновенно бросить нож или полоснуть им приблизившегося врага, зашагал сам Торнер. Теперь впереди группы одиноко шёл Геллор.

Первый отступил в лес. Люди шли почему-то зигзагами. От большой группы в стороны отходили один или два человека, и, как сам Первый, двигались осторожно, стараясь не вызывать шума. Странно. Они явно чего-то опасаются.

***

Теперь Он осознал: у него с собой нет той штуки, которой Номер Двадцатый ковырял землю и что-то добывал. Что-то съедобное для него? Интересное ему? Что-то строил из этой рыхлой земли? Двадцатый был мал. Но Первый уже забыл, почему. Это было до того, как Первый Номер остался один. В блоках памяти по-прежнему были необъяснимые неполадки, несмотря на все старания: он беседовал сам с собой, цитировал вслух целыми главами книги, учебники, справочники и отдельные статьи; проговаривал наизусть какую-то белиберду… беллетристику. Но участки с записями тех событий, – до того, как он остался один, – всё так же не откликались, иногда осколки затуманенных картин-воспоминаний ненадолго возникали перед его внутренним взором. Это печалило его сильнее всего. Может быть, поэтому кажется слежка? Он этого желает сам?

Совок. Я потерял его, или кто-то взял детский совок. Но зачем?! Какой им толк от этой вещи, которая должна напомнить мне что-то важное? Что ж, теперь уже не напомнит. Или всё же потерял? Как это могло произойти? Откуда это постоянное ощущение слежки, будто кто-то смотрит, наблюдает за ним? Никого способного на такие действия он рядом не видит. На острове никого не было! Только сегодня появились люди.

Люди уверенно идут мимо основного жилища к пещерам на горе, будто у них есть план. Схема. Карта. Карта! Он видел у одного из них карту! Кто мог указать людям наше местоположение? Кто?! Первый снова завис на месте. Внизу что-то происходило. Совочек! Вот он где, оказывается!

Шедший впереди отряда Геллор остановился как вкопанный. Другие тоже стали замедлять шаг. Оллонер подошёл незаметно с левого фланга и оказался рядом с Геллором. Наклонился к замшелым корням огромного дерева с раскидистой кроной, – Торнер не знал наименований большей части растущей и бегающей здесь живности, – и что-то там рассматривал. Ничего, умник Соненер потом разберётся, по рисункам Торнера. Ну и сам полазает, – Торнер буквально видел, как этот крутолобый ждёт на «Крооне», с нетерпением расхаживая по верхней палубе.

– Что там? Геллор, Оллонер? – громко спросил издалека Торнер, на ходу вытаскивая из нагрудного кармана грифель и пачку жёстких листков походного блокнота.

– Г***о, сэр! – Почему-то бодро, даже возбуждённо ответил Оллонер, стоя рядом с тем самым «трудом». Геллор всё так же осторожно вглядывался куда-то в ветви высоких деревьев, закрывавших солнечный свет так, будто сейчас раннее утро или же сумерки осенние. Он держал в поле зрения что-то или кого-то.

– И почему же вас это г***о заинтересовало? – весело спросил полковник, приближаясь к подчинённым, которые были явно чем-то озадачены.

– Прикопано, сэр! – В голосе Оллонера вдруг почуялся страх. Торнер подошёл. – Прикопано?! – Да! – И что же здесь удивительного? – Не понял полковник.

– А то, сэр, – вдруг откликнулся молчавший до этого Геллор, не дав Оллонеру и рта раскрыть, чтобы ответить мастеру, – что прикопано оно лопаткой, которую я вижу сейчас в руках той странной обезьяны. – И Геллор, медленно вытягивая руку вверх, указал своими длинными пальцами на тёмное бесформенное пятно, замершее вверху на ветке дерева. В одной из передних лап – в той, что свисала свободно и потому казалась отдельным существом из-за темноты в лесу, – обезьяна держала детский совочек. Торнер уставился на обезьяну, разинув рот. Кто-то приблизился со спины.

– Так это же обыкновенная макака, Геллор! – весело усмехаясь, воскликнул Кромер. Полковник улыбнулся. Но продолжал смотреть на макаку. Та смотрела на людей с большим любопытством. Если бы не лопатка, Геллор вряд ли бы увидел обезьяну.

***

Первый наблюдал за группой людей, пытаясь разобраться одновременно в том, что делает один из них, и откуда здесь взялась мартышка с лопаткой? Он снова присмотрелся к ним, находясь теперь много ближе, чем следовало бы. Его могут видеть! Надо понять, опасны ли люди или нет. Вроде бы они только ходят и разглядывают всё, что вокруг них есть на острове. Но двигаются упорядоченно. Есть какая-то система, и в ней он угадал один из способов поиска. Теперь остановились. Надо увидеть больше, раз он так близко к этим людям со старого корабля, у которого нет источника, только паруса на мачтах.

Что это? Он вздрогнул от неожиданно вспыхнувшего в нём испуга. Острое, металлическое. Узкая полоса металла с жёстким, но ненадёжным креплением к отполированному куску дерева – для того, чтобы удобно было держать, несомненно. Эта штука появилась в руке одного из людей. Из маленького кожаного мешочка на боку. Теперь, приглядевшись как следует, он заметил, что в таких кожаных мешочках на боку каждого человека был этот предмет. Острый, чтобы резать и колоть. Можно бить другой стороной. Оружие ли это? Инструмент?

Вот ещё предметы, похожие на этот, что держал высокий человек. Тот, который стоит рядом с тем, кто держит уголь… Да, тоненький стержень в основном из углерода. Человек им что-то делает, держа во второй руке высохшие листы. Он рисует! Красиво. Макака на ветке дерева. С совочком. Спасибо, это очень приятно увидеть.

Так. Сосредоточиться. Предметы из металла. Длинные и узкие чуть изогнутые полосы с держателем. В кожаных мешках у трёх человек. Острые! Кажется, не опасно.

На спинах пяти человек, держась на кожаных же верёвках, – видимо, это и есть ремни? – раскачивались примитивные датчики атмосферного давления. Но конструкция была ему незнакома и непонятна. Он задумался. Вокруг всё замерло. Он перестал принимать внешние сигналы, погрузился в воспоминания.

Нож. Это нож. Большие ножи – наверное, сабли – не опасны совсем. Да. Резать, колоть, бить, дробить. Это он мог бы легко преодолеть. Ножи поменьше – кинжалы, по всей видимости, – были немногим опаснее сабель, хотя дистанция поражения уже не два или три метра, а все десять – их можно бросать. Не опасно.

Номер Первый снова испугался. Сильнее прежнего. Это не датчики давления! Осёл! Это же метательное оружие! Это опасно. Снаряд из этой штуковины способен перемолоть и разбросать его плоть, много плоти, и тогда придётся пожертвовать частью себя. Это больно и опасно. Он очнулся.

Торнер вздрогнул от неожиданности. Обезьяна выронила совочек. Среди ветвей заметались неясные тени, раздались громкие всхлипы, резкие короткие выкрики и треск.

Люди стали озираться. Один из них взялся за большой нож, то есть саблю, и держал её перед собой, его ноги чуть согнулись, и выглядело это нелепо и очень весело. Другие тоже стали выхватывать ножи и сабли. Потом в руках пятерых появились ружья. Это уже было не смешно, не весело. Первый инстинктивно стал удаляться от людей.

– Ну вот! Кто там шумел? Теперь я не знаю, которая из них держала лопатку! – закричал недовольно Оллонер. – Сэр, что делать? – Он посмотрел на Торнера. Тот размышлял. – «Никто из нас не шумел, не наступал на ветки. Мы не двигались!»

Тут полковник понял, что здесь есть тропа. Только сейчас он сообразил, что они шли по тропе! Старая, сильно заросшая, едва заметная, но это – тропа! Люди здесь ходили не меньше, чем с десяток лет, и их было много. Теперь никого нет. Где колония?!

Торнер махнул рукой, показывая, что теперь ему безразлично, что будет с макаками. Обезьяны ловко перепрыгивали с ветки на ветку, кричали, шумели.

Первый скрылся во тьме на свету. Обезьяны окружали людей. Теперь эти мартышки не могли его видеть.

Да. Это ружья. Огнестрельное оружие. До пятисот метров. Можно убежать. Но есть заряды с дробью. Мелочь, но их много. Повреждения от них сложно будет затягивать, и восстанавливаться тело будет долго из-за отравления свинцом. Зачем эти люди здесь?

***

Каждый получил свой участок для наблюдения. Нельзя, чтобы подопытные заметили слежку. Правда, тех становилось всё меньше, а причин этому никак установить не удавалось. Когда уже забрезжила надежда разобраться в том, что представляют собой гости, – остался только один, – всё рухнуло.

Появились другие гости. Большие, странные, жуткие. Но интересные и даже смешные. И очень захотелось разузнать – зачем они появились на острове?

Надо создавать впечатление своей безобидности у новых гостей. Прежний гость исчез из виду, спрятался. Всё потеряно. Но найден новый объект для изучения! Ллэм передвинулся, чтобы никому не мешать, – все пришли посмотреть на новых гостей. Ведь это очень интересно – у новых гостей столько вещей! Блестящие и тёмные. Длинные штуки, пустые внутри штуки. И разные запахи…

Ллэм испугался и уронил инструмент Первого Гостя. Местные обезьянки забегали вокруг и стали громко кричать. Им было весело. Ллэм замер, пытаясь слиться с темнотой.

Раздался оглушительный выстрел, который раскатился эхом по всему лесу, до самых пещер. Торнер с удовлетворением отметил, что Кромера он взял очень даже правильно, – лучший стрелок в провинции, уж не прост парень! Повоевать успел, как и сам Торнер. Выстрел был превосходным! Торнер подошёл ближе.

Обезьяна корчилась в судорогах, пытаясь схватить совочек, который лежал рядом с ней. Странное дело, но Торнер не удивился. Наверное, потому, что он и не такие фортели видывал на войне, когда солдаты падали, сражённые пулей или ядром, оторвавшим им ноги, и начинали орать песни, взывать к богу и вообще – творить что попало.

– Нет, это – другая! – сказал с досадой Оллонер. Геллор кивнул – не та, что была.

Справа от трупа макаки лежал большой камень. Нору рядом Оллонер заметил, но тут он услышал приказ: – Идём дальше, к горе! Там пещеры. Здесь ничего интересного. – Решил Торнер. Да, немного досадно, что он не дорисовал ветку и макаку с лопаткой.

***

Номер Первый с ужасом глядел на умирающую обезьяну и на людей, которые её убили. Зачем они здесь? Почему они испытывают такой страх? Зачем убили мартышку? Непонятно.

Он пытался коротко сформулировать в записи всё произошедшее днём, но не мог этого сделать – на него накатывали эмоции, он был потрясён смертью. Грубо и глупо. У людей нет инструментов, источников энергии – почему? Тоже скрываются, как и он сам, и поэтому разводят большой костёр? Это ещё глупее, ведь большой костёр на холме наверняка заметен даже с соседнего маленького островка. В этом мире что-то произошло. Как этот громкий бессмысленный выстрел. И все ушли. Поэтому у людей нет ничего, кроме этих примитивных орудий. Возможно, что к лучшему: он вдруг вспомнил тех, прежних людей, к которым Они прибыли в гости.

Мысли стали выстраиваться. Другие Гости ушли, потому что мир изменился. А он сам этого или не заметил, или заболел. Он заболел, не другие. И его оставили.