Ольга осталась с Сережкой на даче. Муж загрузил продукты в холодильник, сказал, что приедет через неделю. Ольга молча закрыла ворота, повесила замок. Все равно они с сыном никуда выходить за ограду не будут. Еды хватит надолго. Если зачерствеет хлеб, она испечёт лепешки.

Интернета, телефона на даче не было. Они полностью отрезаны от внешнего мира. Раньше Ольга никогда не думала, что это может ее обрадовать. Судьба Робинзона Крузо ее никогда не вдохновляла.

Но сейчас вздохнула с облегчением. Можно расслабиться. Не краситься, не смотреться в зеркало, не надевать на себя никаких украшений и приличной одежды. А главное - не отслеживать взгляды окружающих. Она чувствовала их везде: в транспорте, на улице, на детской площадке. Они корябали ее как наждачная бумага, обдирая кожу и заставляя её гореть и чесаться.

В городе она не чувствовала себя спокойно. Утром голову начинали стискивать тиски от вереницы домашних дел и тоскливых мыслей. Вечер был продолжением утренней суеты. Ольга почти свыклась с поселившейся в душе смеси горечи и обиды.

Спасала не отпускающая житейская суета. Она позволяла не думать, не вспоминать, не анализировать. Ольга механически готовила, стирала, гладила, убирала постели. Выполняла работу молча, монотонно, на автомате.

Раньше Ольга много плакала. Поняв, что это раздражает мужа и расстраивает старшего сына, научилась загонять слёзы куда-то вглубь горла. Чтобы слёзы не вылились из неё, стала крепко сжимать зубы. Так и ходила с крепко стиснутыми зубами.

Но сейчас Ольга могла расслабиться. Они с Сережей были совсем одни. Центрального водопровода не было. Чтобы умыться, приготовить, надо сходить с вёдрами в сарайку, накачать воды. Потом согреть кастрюлю на электрической плите. Стирала белье Ольга в оцинкованной ёмкости в огороде. После стирки отжимала бельё, вытаскивала деревянную пробку и смотрела, как грязные струйки стекают в дырку на дне.

Мобильной связи не было. Если зайти с берега в реку, метрах в пяти появлялось три долгожданных полоски на телефоне. В прошлом году ей пришлось вызывать соседке бабе Фросе “Скорую помощь”, зайдя в воду по пояс. Баба Фрося упала во дворе, сломала ногу и громко стала звать соседей на помощь. Ольга тогда дозвонилась мужу, а он упросил матерящегося фельдшера с подстанции приехать в дачный посёлок и забрать престарелую старуху в больницу.

Ольга думает. За повседневными рутинными делами она никак не может решить один очень важный вопрос: “Как жить дальше? Да и зачем?”.

Еще каких-то три года назад они были счастливой семьей, несмотря на скромные доходы двух молодых докторов. Старший сын, который ходил во второй класс, очень хотел братишку. Семейные проблемы не давали решиться на второго ребенка.

И вот, долгожданная двойная полоска в тесте на беременность. Они втроем поехали отмечать в кафе зарождение маленькой жизни. Беспокойства не было.

Вскоре на свет появился Сережка. Он оказался Ольгиной маленькой копией, взирающей на мир огромными глазами.

Всё изменилось после перенесенной в 10 месяцев тяжелая инфекция, закончившаяся реанимацией. Родителей туда не пускали. Забрав ребенка через три дня, казалось, что Сережка никого не узнает. Он перестал гулить, часто кричал по ночам.

Оправившись от болезни, малыш стал отстранённым и молчаливым. Не отзывался на просьбы, мало улыбался. Был погружен в какой-то свой, неведомый никому мир. И…не разговаривал.

Когда они заподозрили неладное? Память выхватывала отрывки событий, «уколы» тревоги, растворяющиеся в повседневной суете. “Звоночки”, о которых старались тут же забывать.

В возрасте 2-х лет речь «прорвалась». Но лучше бы этого не было. Сережа произносил короткие фразы из мультиков и рекламы, ни к кому не обращаясь. Было ощущение, что он просто «играет» фразами, произнося их голосами героев рекламных роликов. “Тефаль, ты думаешь о нас!”, “Ваша киска купила бы “Вискас!”, “Сделано с умом!”.

Эти фразы в устах сына звучали для зловеще. В семье все ждали, когда появится долгожданное: ”Мама, я хочу кушать!”, “Мама, дай конфетку!”. Но ни одного обращения с просьбой не было.

За последующие полгода Сережка начал прятаться в невидимую «скорлупу», смотрел «сквозь» людей, совсем перестал откликаться на просьбы. Ольга с мужем отчетливо понимали - что-то идёт не так.

Начались проблемы во взаимоотношениях в семье. Муж старался как можно меньше бывать дома. Говорил, что работает, а сам уходил к своей матери и проводил время на диване за книгой или тупо уставившись в потолок. Много лет спустя он сознался, что ему в те времена приходили мысли о самоубийстве. Семья была на грани развода. Отовсюду Ольга ловила сочувственные взгляды и не слышала слов, вселяющих надежду…

Тогда Ольга поняла что значит «болит душа». В груди лег огромный камень. Он не давал дышать и жить.

Когда Сережке исполнилось три года, они решились поехать на обследование. Страшный диагноз прозвучал как удар грома. Ольга прочитала в медицинском справочнике, что больше 80% детей с аутизмом имеют уровень интеллекта на уровне умственной отсталости. Ей казалось, что она очутилась в другой реальности, что все это происходит не с ней, а страшный сон скоро закончится.

Свекровь тяжело вздыхала, пытаясь дать деньги на лекарства, которые не приносили никакого эффекта. Муж иногда начинал разговор: “Может, стоит подумать…?” И замолкал. Она знала, что он имел ввиду. А еще он добавлял: “Представляешь, когда наступит подростковый возраст?” И она опять знала, о чем он.

Никто не верил, не обещал, что “все будет хорошо”. Все понимали, что хорошо не будет. Никто не смел давать советы, как жить дальше. Зачем людям было вмешиваться в чужую жизнь? Это была чужая беда, чужое горе.

Брак, который они создали с мужем, казался таким настоящим, таким незыблемым! Материальные трудности не пугали. Они были молоды и полны сил. Глядя, как подрастает старший сынишка, глаза Ольги блестели от подступающих слез. Казалось, что все плохое в жизни позади.

И вот она механически моет тарелки, чистит Сережке зубы, готовит еду. Никто не смотрит, не оценивает, не советует. Она одна. Сережка периодически бессмысленно скачет, размахивая руками, бегает по маленьким двум смежным комнатам взад и вперед, издавая бессмысленные звуки. То же самое происходит и на улице, во дворе. Ольга пытается отвлечься и рисовать. Берет блокнот и карандаш, делает наброски.

Напротив окна во дворе растёт старая черемуха. Корявый ствол раздвоился как рогатина, частично покрылся мхом и каким-то серым налетом. У Ольги ничего не выходит, со злостью сломав карандаш, она отбрасывает блокнот.

Заниматься с Сережей не пытается - это бессмысленно. Он не слышит ее, полностью погруженный в свой закрытый для всех мир переживаний. Невозможно понять, какие чувства он испытывает. Он не смотрит в глаза, не повторяет звуки. С таким же успехом можно общаться с диким зверьком, который вырывается из рук и куда-то бежит.

Ольга включает телевизор. Равнодушно смотрит в экран. Периодически изображение заслоняет пробегающий Сережка. На экране документальный фильм о судьбе детей-Маугли. Эти дети оказались в ужасных условиях жизни. Некоторых находили в собачьих будках,, в хлеву вместе со скотиной, собаками и кошками. Все это вызывало чувство тошноты и ненависти к родителям этих детей.

Поразила история, закончившаяся благополучно. Ребенок пережил чудовищную ситуацию, а после усыновления начал говорить, общаться с людьми. Журналист задавала воспитательнице женщине, усыновившей ребенка: «Какой рецепт успешной реабилитации Вы можете дать?”. В память врезались слова мамы: “Важно, чтобы был человек, который поверил в этого ребенка. Не важно, кто это будет: мать, отец, родственник или чужой человек. Главное, чтобы верил”.

В Ольге что-то щелкнуло. Щеки пылали. Она смотрела на эту женщину, по щекам текли слезы. Женщина обнимала чужого паренька, а Ольга сидела и размышляла, что делать с собственным!

На ватных ногах она доплелась до умывальника, открыла кран и стала умываться, разглядывая себя сквозь мутное зеркало дачного рукомойника.

Как она могла?! Как могла допустить даже в краешек сознания мысль о предательстве сына?! Тысячи людей находят в себе силы, мужество и достаточно любви, чтобы верить, помогать и стать проводником в мир для чужих детей. А она вот так вот взяла и простилась с собственным?! Её потрясла эта мысль. Она стояла на краю пропасти, за которой был обрыв и пустота.

Ольга плохо спала той ночью. А утром проснулась с принятым решением: “Я сделаю все, что могу. Я соберу в себе все силы, все мужество. Я не буду питать пустых надежд и ставить недостижимых целей. Но если есть хотя бы маленький шанс, мой сын этот шанс получит. Я пройду с ним весь путь, каким бы тяжелым он не был. Пройду, потому что у этого маленького существа нет никого, кто мог и хотел бы этого столь же сильно, как я”.

К утру похолодало. Лето подходило к концу. Ольга поставила чайник на старую газовую плитку на маленькой дачной кухне. Солнце едва показалось над горизонтом и все вокруг засияло розовым светом. С удовольствием завернувшись в тёплый платок, Ольга с удовольствием глотала горячий чай, глядя в окно.

За окном изящно изгибалась ветка старого дерева, а солнце щедро золотило глянцевую поверхность молодой сочной листвы.