— Приехали, ваша милость. Вон они, Нижние Раскоряки.

Иннокентий недоверчиво хмыкнул, всматриваясь в открывшуюся картину.

Дорога взбесившейся змейкой ползла дальше, в сторону хвойного леса, попутно рассекая на две половины заболоченное поле, густо поросшее камышом. Дальше, обрывая поникшую траву огромными проплешинами мутной воды, начиналась серьёзная топь, тянущаяся своим краем к самому горизонту. И посреди всего этого великолепия к дороге стыдливо приткнулся дом-развалюха со жмущимися к нему хозяйственными пристройками.

И всё.... Ни корчмы тебе, ни церкви, ни двора постоялого. Это и не деревня даже, а так, недохутор какой-то!

— Неужто тут, и вправду, дракон безобразничает? — молодой рыцарь с сомнением поскрёб затылок, запустив пятерню в густую шевелюру. — Что тут жечь?

Причины для сомнений у Иннокентия были весомые. Очень уж красочно Пантелеймон (тот возница, что сюда его и привёз) о бесчинствах свирепого дракона рассказывал, с чувством повествуя о страданиях несчастных раскорячинцев. Его послушать, так вся деревня по колено пеплом завалена должна быть!

А тут? Ни пепла, ни дракона, ни деревни.

— Туточки он обитает, ваша милость, даже не сомневайся — заверил юношу мужик, пряча гаденькую улыбочку в густой бороде. — Слазь, давай!

Иннокентий осторожно сполз с телеги, стараясь выбрать место потвёрже, но не угадал; темно-бурая жижа разъехалась под ногами, с жадным чавканьем втягивая в себя сапоги и потянулась выше, норовя перехлестнуть за голенища.

— Доспех не забудь, лыцарь, — Пантелеймон сунул юноше тяжеленный мешок с отцовской бронькой, ткнул в грязюку копьём, отвязал Эрвидала. — Добавил бы ещё пятак, ваша милость. А я бы чарку мёда хмельного за твою победу выпил.

Иннокентий насупился, рефлекторно сжав эфес меча, грозно зыркнул в сторону бородатого вымогателя.

Совсем обнаглел. И так цельную гривну за место в телеге взял, хотя дорога до этих самых Раскоряк и полдня не заняла.

 Мужик, поняв, что с лишней монетой не выгорит, резко хлопнул вожжами. Телега дёрнулась, обдав грязью новые разноцветные шоссы, копьё, потеряв опору, хлопнуло по плечу, попутно проехавшись по краешку уха.

— У, сквалыга иноземная! А ещё лыцарь! Чтоб тебя дракон сожрал и не подавился!

Вот, вроде и вполголоса сказал, а так, чтобы недавний попутчик каждое слово услышал.

— Ах, ты ж! — дёрнулся было Иннокентий вслед за наглецом и едва не упал, вовремя ухватившись за копьё. Сунул ногу обратно, в оставшийся в дорожной трясине сапог, выругался, чувствуя, как стремительно намокает ступня, погрозил удаляющемуся селянину кулаком. — Ну, погоди ж ты у меня! Встретимся, поучу как с рыцарем вести себя нужно!

В ухо ткнулся Эрвидал, сочувственно потряхивая заляпанной грязью гривой.

— Хелой плиехал! Хелой! Длакона убивать! Матушка, смотли какой лох!

Иннокентий оглянулся на безбожно картавивший детский голосок, встретился с восхищённым взглядом трёхлетней пигалицы, мёртвой хваткой ухватившейся за подол немолодой крестьянки. Следом из избы вышли здоровенный бородач в потёртом, но ещё добротном армяке и шустрый, кряжистый дед в наброшенном поверх рубахи тулупе.

Вот ведь. По всему видать, все Нижние Раскоряки встречать вышли!

Иннокентий приосанился, горделиво вскинув голову, и развернулся в сторону деревенских так, чтобы был виден не только так понравившийся девочке боевой рог, но и меч, пристёгнутый к наборному поясу.

— По здорову ли добрался, ваша милость? — выступил вперёд старик, сдёрнув с головы потрёпанный треух. — Я староста местный. Трифоном кличут.

— По здорову, — пробурчал в ответ Иннокентий и, опираясь на копьё как на посох, выбрался из грязюки к дому. — Слух до меня дошёл, что дракон возле вашей деревни лютует. Вот я с ним сразиться и приехал.

— Лютует, — согласился с рыцарем дед. — Каждый день в деревню прилетает да безобразничает. И сладу с ним, злыднем, нет никакого. То порушит чего или сожжёт, то к Настьке, охальник, приставать начинает.

— Лох, — снова подала голос девочка, продолжая тыкать пальцем на пояс Иннокентия.

— Не лезь к лыцарю, Стеша, — одёрнула её мать, поправляя сбившийся на голове платок. — Не видишь, дедушка с ним торг ведёт.

— Дракона я изведу, — веско заявил Иннокентий. — Только мне бы....

— Изведёшь, — вновь согласился с ним Трифон. — Где ему супротив этакого удальца! Только завтра. Он, видишь ли, поутру, на рассвете сюда прилетает, — пояснил староста нахмурившемуся рыцарю. — И раньше никак с этим иродом встретиться не выйдет. Ну, ничего, — потёр он руки в предвкушении. — Неужто мы нового Героя не приветим? Отобедаешь у нас в трактыре, переночуешь, в баньке опять же попаришься.

— В трактире? — Иннокентий растерянно повертел головой, словно ожидая, что внезапно из-под земли на свет божий вылезет вышеупомянутое заведение, с толстым хозяином в засаленном фартуке застывшем у порога.

— А то как же, — солидно забасил старик. — Мы хоть и не городские, а понимание имеем. Раз деревня у дороги стоит, то и трактыр иметься должо́н.

В подтверждение своих слов, староста ткнул пальцем в незамеченный до этого обрезок доски с намалёванной на ней непонятной чудой-юдой и гордой надписью, выведенной красной краской «ТрактырЪ у Горынича».

— Во! — важно поднял палец кверху Трифон и, ухватив юношу за локоть, потащил в сторону трактыра, попутно выдавая указания своим домочадцам. — Настька! Бегом в избу, да мечи всю снедь на стол. Героя потчевать будем. Тихон! Коня богатырского обиходь, да в стойло поставь. И доспех лыцарский в чулан снеси. Упрёт кто, самолично голову сверну!

Иннокентий с тоской посмотрел на засуетившихся раскорячинцев и, давя в душе непонятную тревогу, позволил себя увести. Бой с драконом, похоже, пока, откладывался.

***

Избушка Трифона, на озвученный им трактыр, совсем не походила. Ни тебе большого зала, заполненного гомонящей разношерстной публикой, ни барной стойки с выставленными рядом пузатыми бочонками, ни расположенной по соседству кухни, дразнящей ароматными запахами. Обычная крестьянская изба с огромной печью в полдома и грубо сколоченным столом с двумя длинными лавками по бокам. В одном углу пристроился массивный окованный железом сундук, в другом широкая кадка с положенным сверху деревянным черпаком.

Но Трифоном от своих слов не отступился. Сказал «трактыр», значит «трактыр». Он хозяин. Ему виднее. Тем более, что Настька, усадив Стешу возле кадки и сунув ей в руки клубок с шерстью, проворно взялась за дело, выставив на стол исходящий паром чугунок. Следом перед гостем выложили полкаравая хлеба, миску с квашеной капустой и шмат закопчённого, нарезанного крупными ломтями сала. Расположившийся напротив Трифон бухнул по столешнице пузатым кувшином.

— Взвар у меня хороший, крепкий, на дубовой коре настоянный, — похвастался старик, разливая густую, тягучую жидкость по кружкам. — Иному вину заморскому не уступит.

— А может не стоит пить? — засомневался Иннокентий, осторожно принюхиваясь к противно пахнущей жидкости. — Мне же в бой поутру идти. Дракона изничтожать.

— Да куда он денется, дракон этот? — небрежно отмахнулся Трифон, накладывая из чугунка тыквенную кашу. — Чтобы этакий богатырь да не победил! Ни в жизнь не поверю! Дождались мы тебя, наконец, Герой! — выдавил старик скупую слезу. — Теперь на радостях и выпить не грех!

— Хелой! — откликнулась из своего угла Стеша, увлечённо наматывая нитки вокруг черпака. — Лох! — добавила она, мазнув взглядом по поясу юноши.

У печки одобрительно загремела чугунками Настька.

— За твой приезд, Герой! — торжественно провозгласил староста, опрокидывая в себя содержимое кружки.

На вкус, выставленный старостой взвар, вполне соответствовал запаху, мгновенно встав поперёк горла, но Иннокентий не сдался, неимоверным усилием протолкнув своевольную жидкость внутрь.

— Неужто до меня охотников на дракона пойти не нашлось? — выдохнул он, потянувшись ложкой к каше. — Я слышал в княжествах богатыри — вои добрые.

— Какое там, — пренебрежительно отмахнулся Трифон, ловко разливая своё пойло по опустевшим кружкам. — Вот раньше были богатыри! А нынешние.... — сделал он многозначительную паузу и, вздохнув, признался: — Уж больно дракон здоровый. Зубы — во! — широко развёл старик руками в жесте рыбака. — Крыльями полнеба закрывает. И огнём больно ловко плюётся.  Раз! И вместо поля — земля выжженная, да пепел под ногами хрустит. Вот все богатыри и разбежались. Ну, теперь то мы на этого ирода управу найдём. В королевствах Герои нашим увальням не чета! Настька! — обернулся он к продолжающей хлопотать возле печки бабе. — А ну, в пояс кланяйся спасителю нашему! 

Настька, бросив греметь посудой, тут же поклонилась, потянулась к руке — поцеловать.

— Да какой я герой, — засмущался Иннокентий, отдёрнув руку. — Долг каждого рыцаря.... Это.... С нечистью всякой и злом бороться.

— Вот за это и нужно выпить! — поднял кружку над столом Трифон. — За доблесть лыцарскую, — торжественно провозгласил он. — И гибель дракона неминучую.

Скрипнула дверь, впуская Тихона. Тот замялся у порога, мазнув жадным взглядом по кувшину.

— Чего тебе? Дел нету?

— Дык это, — стушевался верзила под грозным взглядом старика. — Лошадь лыцарская.

— Не лошадь, а конь, — зло перебил бугая староста. — Сколько раз можно тебе разницу объяснять, орясина?

— Что с Эрвидалом? — почуяв неладное, привстал из-за стола Иннокентий.

— Эрви.... С кем? — выпучил глаза Тихон.

— С конём богатырским, что случилось?! — потеряв терпение, гаркнул дед.

— А-а-а! — протяжно протянул мужик. — Так подкову лош.... Конь потерял. Дороги, они такие!

— Так замени. Струмент у тебя есть.

— Струмент есть, — согласился с отцом верзила. — Подковы нету.

— Эва как, — озадачился Трифон, в смятении уставившись на Иннокентия. — Без коня никак нельзя. Без коня тебя дракон мигом в землю втопчет!

— И как же быть теперь? — растерялся тот, брякнувшись обратно за стол.

Несколько мгновений в доме царила гробовая тишина, замешенная на отчаянии и безнадёге. Даже Стеша, забросив в угол туго обмотанный черпак, набрала побольше воздуха, явно собираясь разреветься.

— Ладно! — грохнул по столешнице кулаком Трифон. — Для настоящего Героя ничего не пожалею! — старик решительно вылез из-за стола и, прошествовав к двери, сорвал подвешенную над нею подкову. — Ещё дед мой повесил, — горестно вздохнул он. — Полвека как род наш бережёт. Но, тебе, лыцарь, нужнее. Всего за пять гривен отдам!

— Сколько?! — не поверил своим ушам Иннокентий, поразившись несуразности цифры. — Да за такие деньжищи я в городе....

— Вот и поезжай в свой город! — оборвал юношу Трифон. — Пока доедешь — конь и охромеет. Я, можно сказать, семейную реликвию отдаю, а он над своей мошной трясётся.

Сошлись на восьми, включив туда стоимость обеда и ночлег. Ударили по рукам. Выпили для закрепления сделки. Трифон налил ещё, решительно пресекая возражения юноши.

— Мы же за победу ещё не пили! — заявил он, протяжно икнув: — А за неё не выпить никак нельзя. Традиция! А после и в баньке попариться можно. Банька у меня жаркая! И ведь за пару гривен всего.

— Не надо баньки! — испуганно запротестовал Иннокентий, нащупывая изрядно опустевший кошель. — Я не хочу.

— Так поздно уже не хотеть! — задушевно приобнял его староста. — Тихон её уже полдня топит. Отдохнёшь, отмоешься с дороги.

Иннокентий горестно простонал, смиряясь с неизбежным.

***

Утро выдалось пасмурным, нависнув плотными, тёмно-серыми облаками прямо над головой. Иннокентий, зябко поёживаясь, тоскливо мазнул по ним взглядом и, распрощавшись с надеждой дождаться солнышка, вновь начал вглядываться в туман, клубившийся над болотом.

— Скоро появится, — дыхнув густым перегаром, обнадёжил его Трифон. — Он всегда в деревню этой дорогой прилетает.

Иннокентий не ответил, с трудом сдерживая накатившую тошноту.

Это сколько же они вчера со старостой выпили? И ведь не только за столом. Трифон ещё и в баню с новым кувшином притащился!

Юноша машинально потёр виски, пытаясь унять головную боль.

Не помнил. Что в бане было, ничего не помнил. Ни самой попойки, ни прихода Настьки, ни того, что промеж них было. Что, впрочем, не помешало ушлому старосте вытянут из вконец опустевшего кошеля последние три гривны. Иннокентий ещё и должен ему остался, но Трифон, убедившись, что денег у лыцаря и впрямь больше нет, долг благородно простил, забрав в качестве компенсации многострадальный рог в подарок внучке.

«Ну, ничего», — утешил себя юноша, тщетно пытаясь проглотить несуществующую слюну. — «Деньги — дело наживное. Вот убью дракона, мне за его голову любой король золотыми все карманы набьёт».

— Ты, главное, сразу на него насядь, — вновь прервал молчание Трифон, деловит косясь на рыцаря. — И спуску ему не давай. А то удерёт ненароком. И не сыщешь опосля!

— Как же я на него насяду в этакой болотине? Тут не разбежишься! А Эрвидал так и вовсе увязнет, — раздражённо покосился на советчика Иннокентий. — Нельзя было получше место для боя подыскать?

— Да где ж ты получше найдёшь? — сокрушённо всплеснул руками староста. — Позади деревня стоит, а если вперёд податься, так и вовсе топь непролазная. А на коне здесь и впрямь биться несподручно, — со вздохом признался он. — Придётся тебе, лыцарь, пешим против вражины идти.

— А зачем же я тогда за подкову платил, коли конь не нужен?

Трифон замялся, начав сосредоточенно ковырять ни в чём неповинную кочку.

— Так это, — нашёлся он, смачно высморкавшись себе под ноги. — Обратно-то как поедешь? Охромеет конь по такой дороге! И вообще! — староста решительно рубанул рукой воздух: — Богатырский конь в справности содержаться должо́н. Потому как конь, а не кобыла безродная!

На это крыть было нечем, и Иннокентий благоразумно заткнулся. И в самом деле, рыцарь без справного коня и не рыцарь вовсе, а так, кнехт безродный; и в дружину его не возьмут, и на турнир рыцарский не примут. Такому бедолаге только одна дорога — в наёмники подаваться.

Грозный рёв, разорвавший своими раскатами наметившуюся было тишину, прервал размышления юноши.

— Ишь ты, прилетел поганец этакий, — сделал Трифон два шага назад, отступая за спину Иннокентия. — Будь готов, лыцарь. Сейчас объявится!

Иннокентий наоборот шагнул вперёд, напряжённо вглядываясь в плотную завесу. Вот в одном месте она ещё больше уплотнилась, стремительно наливаясь чернотой и, в следующий миг, на просматриваемое рыцарем пространство вывалилось давно ожидаемое чудовище.

— Это чего это? — с трудом выдавил из себя Иннокентий, вытаращив глаза на своего противника. — Это дракон?

— А как же, — утвердительно кивнул староста, развеивая все сомнения. — Он самый и есть.

— Да какой же это дракон! — возмутился рыцарь, с презрением рассматривая маленького пучеглазого ящера, опустившегося в болото прямо напротив него. — Он же мелкий совсем!

— Наверное, болел в детстве много, вот и не вырос как следует, — предположил Трифон, задумчиво теребя бороду. — Зато он в бою шибко лют, — решил заступиться старик за своего протеже. — Уже с десяток богатырей в клочья разорвал.

— Да ну, — не поверил Иннокентий. — Уродец, какой-то!

— Сам ты уродец! — не на шутку обиделся дракон, захлопав маленькими крылышками. — Ещё ни одного подвига не совершил, а всё туда же — обзываться! Вот дыхну в тебя пламенем, враз до хрустящей корочки прожарю!

В подтверждение своих слов, дракон с шумом втянул в себя воздух, замер на мгновение, смешно надув чешуйчатые щёки и.... поперхнулся, судорожно закашлявшись собственным дымом.

— Вот теперь и совершу! — зло рявкнул в ответ Иннокентий и, громыхая железом, побрёл было в сторону крылатого.

— Стой! — ухватил юношу за локоть староста. — Разве так битву с драконом начинают? По правилам, ты ему вызов бросить должен, а затем, после отказа миром разойтись, смерть от меча пообещать. И вообще, нападать на дракона, пока тот к бою не изготовится, не честно! Видишь, как он кашляет, болезный!

— Так он же первый в меня огнём дыхнуть хотел! — опешил Иннокентий. — Это разве честно?!

— Мне можно, — откашлявшись, возразил дракон. — Я тварь беспредельная. Мне людские законы не писаны!

— Ну, ладно, — покосился Иннокентий в сторону старосты. — По правилам, так по правилам. Вызываю тебя на смертный бой, чудище поганое! — потряс он мечом в сторону дракона. — Сдавайся или лютой смерти предам!

— На себя посмотри, — не полез за словом в карман дракон. Он, к этому моменту, успел прокашляться и теперь жизнерадостно подпрыгивал в грязюке, похлопывая лапами по толстому пузу. — Сожрать бы тебя, да из железок этих выковыривать замучаешься.

— Готов к смерти?!

— Готов! — взревел в ответ дракон. — В землю тебя втопчу! — и подпрыгнул ещё выше, желая показать серьёзность своих намерений.

— А-а-а! — успел проорать Иннокентий, запнувшись на первой же шаге.

— У-у-у! — завизжал в унисон дракон, провалившись в топкую жижу под треск сломанной древесины.

— Да куда ты?! — внёс свою лепту в воцарившийся сумбур Трифон. — Вылазь скорее!

— Да встаю я! Встаю! — прорычал, отплёвываясь, Иннокентий, радуясь, что взял в поход относительно лёгкий доспех, а не рыцарские латы. И так подняться, неимоверных усилий стоило. — Проклятое болото!

— Да как тут вылезешь?! — вторил ему дракон, когтями разрывая в щепы «болотную ряску» перед собой. —  Прогнило всё!

Первым из болотины выбрался Иннокентий. Юноша прорычал что-то неразборчивое, смахнул водоросли, лезшие прямо в глаза и, оттолкнув Трифона, лепетавшего что-то об необходимости обсушиться, решительно побрёл вперёд.

— Беги! — заорал староста ему вслед.

— Да нельзя здесь бежать, — Иннокентий вновь споткнулся, но, с трудом удержавшись на ногах, сделал ещё шаг. — Всё дно в корягах каких-то!

— Да я вылезти никак не могу! — проорал дракон, и, увидев поднятый в замахе меч, пронзительно заверещал: — Спасите!

Меч неумолимо рухнул вниз. Вот только Иннокентий, сделав ещё шаг, вновь споткнулся. Меч развернуло, припечатав незадачливого противника плашмя по спине.

— Ух ты ж! — горестно простонал Трифон, прикрыв глаза рукой.

— Ай! — с надрывом завизжал дракон, одним рывком вырываясь из трясины.

— Стой, тварь! — дёрнулся Иннокентий вслед за взлетевшей рептилией.

Дракон ожидаемо останавливаться не стал, быстро скрывшись обратно в тумане.

— Как же так? — выдохнул Иннокентий, прислушиваясь к затухающим вдалеке крикам. — А как же....

— С победой тебя, Герой! Всю деревню от проклятого дракона избавил!

Юноша, опустив меч, оглянулся, в сторону кланяющихся раскорячинцев.

***

— Уф! Уехал, наконец-то! Спровадили! — облегчённо выдохнул Трифон, как только Иннокентий скрылся за ближайшим холмом и возмущённо добавил: — Какие нынче Герои разборчивые пошли. И это ему не так, и то не этак!

— Зато пятнадцать гривен прибытка, — не согласился с отцом Тихон. — Удалась твоя задумка, батя!

— Лох! — согласилась с ним Стеша, влюблённо прижимая к груди новоприобретённую игрушку.

— Вот! — обрадовался Тихон, погладив дочку по голове. — Ещё и рог у иноземца отжали! А он тоже деньгу стоит!

— Вот только с Игорьком что-то делать нужно, — со вздохом призналась Настя. — Обрядить его как-то пострашнее. А то — чучело какое-то, а не дракон! Даже этот простак еле поверил.

— И настил в болоте попрочнее сделать, — кивнул невестке Трифон. — А то этот растяпа опять в болото провалится. В следующий раз может и не удрать.

— Не будет следующего раза! — затрещал кустарник у них за спиной. — Мы так не договаривались, чтобы в меня мечами тыкали!

— Да кто бы в тебя мечом ткнул, если бы ты в болото не свалился, Игорёк? — со вздохом обернулся к дракону староста. — Мы и так всё дно кольями утыкали, чтобы он до тебя быстро добраться не смог. Увалень!

— Увалень и есть, — ткнул Игорька в бок, подошедший следом Пантелеймон. — Нужно было лишь поорать издалека, дымом попыхать и удрать. То же мне, дракон!

— Да какой я тебе дракон! — взорвался Игорёк, нахохлившись будто рассерженный петух на насесте. — Сам же знаешь, что я змей! А мы с драконами даже в отдалённом родстве не состоим. И зовут меня Ингвар, сколько раз можно говорить? 

— Ну, Ингвар, так Ингвар, — примирительно вскинул руки Трофим. — Так что, Ингвар, — задушевно приобнял он псевдодракона. — Устроим ещё пару поединков с заезжими дурачками? Дело-то прибыльное! А я тебе овса отсыплю. Отборного!

— Нет, — пересиливая соблазн, отказался «дракон». — Овёс, оно, конечно, хорошо, но со вспоротым брюхом его в себя не запихаешь. Прощай, Трифон, — скинув руку старосты с крыльев, Игорёк неуклюже засеменил по траве, набирая разбег. — В горы вернусь, — крикнул он, уже набирая высоту.

— Улетел, — тут же пригорюнилась Настя, провожая взглядом нескладную тушку. — Как же мы теперь?

— Ну, и Леший с ним! — не согласился с ней Тихон. — Наголодается, сам к нам обратно на брюхе приползёт.

— Леший, говоришь? — почесал бороду староста. — А что, это мысль, сынок! А сходи-ка ты до лесу. Покличь. Хватит уже ему без всякой пользы шляться.

— Да какой от него прок, отец? — удивилась Настя. — Видела я этого лешего прошлым летом. Милый такой старичок. Безобидный совсем.

— Ничего, — задорно улыбнулся Трифон. — Клыки вставим, глаза докрасна песком натрём, — староста решительно развернулся к вознице. — Поезжай в город, Пантелеймон. Будешь теперь Героев на злобного упыря кликать. А ты подкову обратно над дверью повесь, — развернулся он к Тихону. — Глядишь, и опять пригодится.