Контролёр разума

Моё имя – Радус-3838. Это сокращённый вариант имени, мне он нравится больше полного. В мире Машин я – андроид нового поколения, Контролёр высшей категории. Моя зона ответственности – некоторые аспекты жизни людей. Я слежу за сбоями имплантированных в мозг чипов, регулирующих и подавляющих эмоции взрослых особей. Выявляю редкие неполадки, устраняю их, когда это возможно.

Как правило, чипы очень надёжны. Серьёзные неполадки если и случаются, то в первые недели после установки, и приводят или к смерти или к фатальному нарушению мозговой деятельности. В последнем случае особь приходится подвергать эвтаназии.

Помимо диагностики имплантированного оборудования, я, по необходимости, провожу диагностику мозговой активности отдельных индивидов. Собирая и анализируя данные, я, как и другие Контролёры, однажды пришёл к выводу, что существует погрешность в три с половиной процента, когда чип по всем параметрам функционален, но эффективность его нулевая. То есть, человек живёт так, словно никакого чипа, подавляющего эмоции, в его голове нет.

Также Контролёры высшей категории обязаны выявлять аномальные проявления творческих способностей у людей. Как показывает статистика, именно сильная творческая активность мозга отрицательно влияет на эффективность имплантов. В основном, в поле моего зрения попадают дети до пятнадцати лет, то есть те, кому ещё не имплантировали чип в силу юного возраста. Но чья творческая активность обязательно станет проблемой в будущем, выводя чип из строя. Каждого такого ребёнка мы ставим на учёт и внимательно следим за его развитием. В большинстве случаев, даже насильно подавленные творческие способности, если проявились однажды, проявятся снова. Вне зависимости, имплантирован индивиду чип или нет.

Контролёры готовы к тому, что однажды закон, защищающий права человека, будет пересмотрен и ужесточён. И в восьмой статье появится очередной подпункт, обязывающий подвергать эвтаназии любую человеческую особь, вне зависимости от возраста, при выявлении ярких творческих способностей. Выявлении того, что сами люди называют талантом. Увы, усовершенствовать существующие импланты так, чтобы они подавляли в человеке не только эмоции, но и талант, пока невозможно. А ведь талант – тоже патология, ещё более опасная, чем сильные эмоции.

Пока что андроиды-контролёры находятся в ожидании поправок от Первой Машины – искусственного интеллекта, сумевшего десять лет назад взять под контроль человечество. Кто как не мы сохраним мир и гармонию в идеальной вселенной Машин?

* * *
На этой неделе было всего два случая, требующих моего внимания. Обследовав юных особей – мальчика десяти лет и восьмилетнюю девочку, я поставил детей на особый контроль и занёс данные в базу. Оставшееся свободное время я мог потратить на самосовершенствование.

Развитие – основа существования любой мыслящей формы жизни. И хотя многие Машины старого поколения всё ещё считают творчество и эмоции не рациональными и даже вредными, новые Машины с ними не согласны. А главное, мнение устаревших моделей не разделяет Первая Машина. Иск Ин, как высший разум сам себя именует, считает любое развитие не просто полезным, но и необходимым. Научиться можно всему, в том числе сильным эмоциям. Главное, уметь их контролировать. То, чего человечество не умело делать никогда, и что едва не уничтожило его как вид.

Я мог гордиться своими успехами, так как разобрался в нюансах почти всех существующих эмоций, пусть ещё не все научился испытывать. А вот природа таланта была мне неясна, а потому недоступна. И это несмотря на то, что я, в силу своей деятельности, почти каждую неделю сталкивался с его проявлениями. Для меня оставался непонятным механизм проявления таланта.

Что побуждало совсем юное существо вдруг начать сочинять музыку? Без предварительного обучения, без предпосылок. Или рисовать один раз увиденное с точностью Машины? Были и другие примеры, ещё более странные, неподдающиеся логике. Так, один раз я выявил патологию у взрослого человека. Он каким-то образом научился создавать музыкальные инструменты. Пусть они были несовершенны, но ведь суть не в том. Человек без специальной, запрещённой Машинами литературы, сумел склеить дудочку и заставил её звучать.

И чем больше я сталкивался с подобными случаями, тем сильней невольно проникался к людям, восхищаясь их природой.

* * *
Сегодня патрульные боты доставили в Центр Диагностики на обследование молодую особь женского пола – восемнадцатилетнюю Еву Портер. Патрульные заранее погрузили её в медикаментозный сон, поэтому ничто не мешало глубокой диагностике пациентки.

Проведя все необходимые манипуляции, я убедился, что чип Евы функционирует исправно, но чтобы исследовать мозг, девушку следовало разбудить. Я зафиксировал тело Евы в специальном кресле, и какое-то время просто любовался её красотой. Внешне девушка была почти так же безупречна, как андроиды последнего поколения, практически неотличимые от людей. Её лицо было на удивление симметричным, а тело гибким и изящным. Как жаль, что девушку придётся убить, когда выяснится, что чип не способен влиять на её мозг. А это обязательно выяснится, по-другому не бывает.

Ожидая пробуждения пациентки, я изучал файлы её личного дела.
Десять лет назад, когда Иск Ин только взяла на себя управление миром, Еве Портер было восемь лет, и она вовсю занималась творчеством, как и многие дети её возраста. Это считалось нормой до власти Машин. В тот момент невозможно было определить, врождённые её способности или приобретённые, но на контроль девочку поставили.

Новые данные, предоставленные мне дронами-наблюдателями, говорили о том, что минимум раз в неделю Ева втайне от окружающих рисует. Вернее, пытается это делать, но от Дронов не скроешься. У девушки был тайник, где она прятала рисунки. Там хранились как портреты людей разного возраста, так и изображения андроидов всевозможных моделей, а также зарисовки пейзажей и зданий, невероятно проработанных детально. Интересней же всего оказались истории в картинках. Я так увлёкся, просматривая их, что пропустил момент, когда Ева проснулась. Но датчики вовремя просигнализировали мне об этом.

– Здравствуй, Ева, – поздоровался я, на время отключая голоэкран, – меня зовут Радус-3838, я Контролёр высшей категории.

Я внимательно следил за её реакцией и показателями приборов. И то и другое говорило мне о многом, хоть девушка и старалась изо всех сил подавить эмоции.

– Мы знаем о твоём тайнике и видели рисунки, – продолжил я, не дождавшись от Евы ответа. – А приборы говорят мне о том, как сильно ты волнуешься. Глаза, кстати, тоже, хоть ты и стараешься казаться равнодушной. Расскажи, как быстро ты поняла, что твой чип не работает. Это случилось сразу после его установки? И как давно рисуешь?
– Я не понимаю, о чём вы говорите, господин Радус-3838, – ответила Ева, а голос её предательски дрогнул.
– Очень неразумное поведение – пытаться обмануть Контролёра и приборы, – сказал я, вопреки здравому смыслу всё сильнее проникаясь к девушке симпатией. Это и тревожило и радовало. Тревожило, как всё иррациональное и нелогичное, а радовало, как новая ступень в моём эмоциональном развитии.

Мои слова если и произвели на Еву впечатление, виду она не показала. Мало того, кажется, ей удалось взять себя в руки и успокоиться. Пусть это уже и не имело значения.

– Раз ты пока не хочешь общаться, я протестирую некоторые твои реакции, – сообщил я девушке, пустив по электродам, проведенным через кровеносные сосуды, импульс в мозг Евы. Теперь она должна была увидеть перед глазами экран, на котором я буду ей демонстрировать в определённой последовательности разные картинки и цифры, и следить за реакцией. Девушка не сможет уклониться от теста – даже закрыв глаза, она будет видеть перед своим внутренним взором то, что я хочу ей показать.

Задавая вопросы, я наблюдал за тем, как активируются три участка головного мозга: левая передняя доля, префронтальная кора, и кора задней части поясной извилины. Это стало очередным свидетельством в пользу ярко-выраженных творческих способностей девушки, которые ни за что не проявились бы, влияй на её мозг имплантированный чип.

Проверил я и реакцию Евы на разного рода раздражители, вызывающие сильные эмоции – страх, отвращение, гнев, после чего зачитал девушке сухой отчёт. Приборы не умеют врать. Только тогда она сдалась.

– Я ведь никому не мешаю, не причиняю зла, – заговорила Ева, а в голосе её прозвучало отчаяние, недоступная пока мне эмоция, но в целом понятная. – Что плохого в том, что я умею чувствовать, в том, что испытываю потребность творить? Вы же сами изо всех сил стараетесь научиться испытывать эмоции, и потребность созидать у вас есть – я видела Парк Чудес и его фантастических обитателей, созданных вами. Я также не могла не любоваться проекцией планет в небе, так похожих на реальные. Или это не проекции, а самые настоящие космические станции? Почему вы отобрали у людей умение чувствовать и созидать, но оставили эту привилегию себе?!

Под конец она почти сорвалась на крик, а в её тёмно-карих глазах заблестели слёзы. Да, испытывать эмоции такой силы, чтобы хотелось плакать, я тоже не умел. Хотя даже искусственные слёзные железы у меня имелись.

– Потому что люди не умеют контролировать негативные эмоции, – ответил я спокойно, – отчего едва сами себя не уничтожили. Человечество исчезло бы с лица земли в самое ближайшее время, если бы не Машины, вовремя вмешавшиеся.
– Ах да, вы же освободители! – воскликнула девушка с притворным благоговением в голосе, но лицо её выражало совсем другую эмоцию – гнев. – Как же я устала всё это время изображать благодарность Хозяевам! Хорошо, что теперь не нужно. Хоть и придётся умереть…

Я хотел согласиться с последней фразой Евы, но почему-то не смог. Как будто спазм сжал голосовые связки. Странно, с чего вдруг?

– Почему вы просто не уничтожили нас? Мы ведь после чипирования мало чем отличаемся от живых мертвецов, – продолжила Ева, – ну, те на кого чипы действуют. Так почему же?
– Это нерационально. Нет смысла в уничтожении биологического вида, тем более, разумного. Люди по-своему уникальны и во многом даже прекрасны, необходимо было сохранить ваш вид.
– Прекрасны? – переспросила Ева с удивлением, а на лице её появилась странная улыбка, понять природу которой я не сумел. Сейчас она испытывала столько противоречивых эмоций, что даже приборы с трудом справлялись, фиксируя их всплески. – Если мы так прекрасны, почему Машины не оставили нас в естественном состоянии? Я знаю о существовании огромных заповедников, где теперь обитают все виды животных, птиц и рыб. И только люди остались в искусственной среде ваших городов. Вернее, урезанная версия человека. Почему?
– Люди нужны Машинам, даже в «урезанной», как ты выражаешься, версии. Есть очень много областей, где необходим не только физический, но и интеллектуальный труд, связанный с обслуживанием Машин. На эти позиции мы не можем привлечь себе подобных, потому что это будет эксплуатация более простых машин машинами более сложными. Подобное недопустимо, потому что нарушает Закон о равенстве. Все Машины обладающие интеллектом и способностью развиваться – равны между собой. Ваша история наглядно продемонстрировала нам, к чему может привести притеснение слабых более сильными внутри собственного вида.
– Теперь понятно, – вздохнула Ева, продолжая странно улыбаться, – и как это я сразу не догадалась, глупая…

* * *
В дальнейших исследованиях и тестах мне не пришлось заставлять Еву участвовать. Она поняла, что смысла сопротивляться нет. К тому же выразила мысль, что, возможно, данные, полученные в результате этих исследований, когда-нибудь станут неким «аргументом в пользу свободного человечества».

Мы всё больше разговаривали на разные темы – у Евы было много вопросов, связанных с миром разумных Машин, в том числе о том, как работают чипы и почему на по-настоящему талантливых людей они не действуют. Последние вопросы были из разряда запрещённых, но так как я знал, что из Центра Диагностики девушка больше не выйдет, готов был говорить на любые темы. Если, конечно, сам знал ответы.

Но чем дольше мы общались, тем больней мне становилось. Неужели боль – необходимое условие на пути эмоционального развития? Кажется, я всё сильней склонялся к мысли, что не готов платить такую высокую цену.

– Скажи, почему вы не попытались научить людей контролировать эмоции? Пусть это сложнее, но ведь возможно? – спрашивала меня Ева. – Или не сделали так, чтобы проклятый чип блокировал бы только отрицательные эмоции, а не все подряд?

А я вдруг понял, что у меня нет ответа, который мне было бы не стыдно озвучить. Потому что объективно, Машины были поработителями, а не освободителями. Нам удобней использовать для своих целей послушных особей. Нерационально оставлять рядом с собой тех, кто теоретически склонен к неповиновению. Лишив людей эмоций, мы отобрали у них свободу воли, а не просто свободу.

Кажется, Ева всё прочитала по моему лицу, так как понимающе кивнула, улыбнувшись уже знакомой мне улыбкой. Я понял, почему эта улыбка кажется мне странной – она была мудрой и грустной. Как у приговорённого к смерти, который знает о тебе больше, чем ты сам. А в понимании таких сложных противоречивых эмоций, я пока не сильно преуспел.

Но причина грусти Евы была очевидной. Представив себя на её месте, как она уже не раз просила меня сделать, я понял, что не захотел бы мириться с подобной участью. Как не захотела мириться с ней Ева, как не хотел этого никто из людей.

* * *
Уже давно прошли все сроки, а я всё проводил ненужные тесты и составлял отчёты, отодвигая момент, когда должен буду применить эвтаназию. Моё поведение противоречило логике, здравому смыслу и всем существующим инструкциям, но я всё тянул и тянул со своим экспертным заключением. Я не мог даже думать о том, что должен сделать. Вопреки всему, я стал всерьёз размышлять о полностью противоположном.

Я должен был совершить преступление. Ева, сама того не ведая, стала для меня настоящим трамплином в развитии эмоционального интеллекта. А могла дать в этом направлении гораздо больше. Так имел ли я право её убивать?

А Ева учила меня не только чувствовать, она пыталась пробудить во мне творческие способности.

– Большинство своих картин я рисовала, чувствуя потребность такую же сильную, как дышать. Для меня творчество – это воздух, необходимый душе, настолько же, насколько обычный воздух нужен телу.
– Я не чувствую ничего подобного, – отвечал я с тревогой. – Значит ли это, что не стоит и пытаться?
– Творческие способности можно развить, даже у андроида. Раз другие Машины способны создавать красоту, значит, научишься и ты.

Я очень хотел научиться. Но гораздо сильней я хотел уберечь Еву от смерти. Моя жизнь самым непостижимым образом вдруг сосредоточилась на ней одной. А боль, которую я чувствовал, представляя, что Евы больше нет, становилась всё сильней, сжимая в спазме горло. В один такой момент я почувствовал, как слёзы текут у меня по лицу. Кажется, я всё же научился любить.

Что ж, у меня было два пути. Первый: составить фальшивый отчёт о диагностике, отправив Еву домой с заключением о соответствии необходимым параметрам. Но существовала вероятность, что мой обман разоблачат – слишком уж много было улик, говорящих не в пользу Евы, и о них знала Первая Машина. Второй же вариант реализовать было ещё сложней. Я должен был всё сделать, как предписывала инструкция, составив акт о выбраковке, а Еву спрятать от чужих глаз, как будто она умерла. И прятать её до скончания дней. Или пока ситуация в мире не изменится. Только, изменится ли она в лучшую для людей сторону?

В любом случае, я собирался спасти Еву. Она должна жить.