Грустная новогодняя

Торгово-развлекательный центр сиял новогодними огнями, слышался веселый смех взрослых и детей. В витринах нарядные манекены обещали «SALE – 70 %». По этажам деловито расхаживали румяные и веселые (навеселе) Деды Морозы и их очаровательные длинноногие внучки-снегурочки в сверкающих поддельным серебром мини-шубках и кокошниках. Город жил  обычной предновогодней суетой.

А на заднем дворе, приткнувшись на ступеньках какого-то склада, сидел седобородый старик в порядком изодранной дедаморозовской шубе и огромных валенках.  Выпачканная кровью шапка валялась тут же на ступеньках.  Старик, горестно охая,  время от времени прикладывал  горсть снега  к синякам и ссадинам на лице.
- Вот так поздравил  народ, называется… И ни стыда ни совести – так-то старика валять! И снегурочки туда же… Это что же на белом свете делается?
Он снова  и снова пытался  снегом унять боль от побоев. Так и не заметил дед, как подсел к нему  рядышком бомж – не бомж, но личность по виду маргинальная.
- О чем горюешь, дед? Может,  я  помогу? – щелчком отбросив  окурок, поинтересовался незнакомец.

Старик вздрогнул от неожиданности и  вгляделся в нежданного сострадателя: одет кое-как, сутулый, почти горбатый, лицо  морщинистое, а  вот глаза  какие-то прям молодые.
- Ну чем ты мне, мил-человек, поможешь? Тут … Эхх! – и старик  безнадежно махнул рукой.
- Может, и не помогу, может, просто послушаю. Меня вот и слушать-то никто не хочет. Говорю, кричу иной раз, а  - не слышат!
- Ну расскажу я, а ты мне все равно не поверишь…
- А ты говори. Вдруг да поверю, - усмехнулся бродяга и закурил вонючую Приму.
- Дед Мороз я…
- Вижу, что не Алла Пугачева.
- Ты не понял: я - Настоящий, - старик с тревогой  вгляделся в лицо собеседника, озаряемое при затяжках тусклым красноватым огоньком. Смеется или нет? Вроде, нет. За чокнутого вроде не принял…
- Я тут недалеко за третьим кольцом вашим  в лесу обитаю.  Никаких внучек у меня сроду и не было, - дед опять покосился на бродягу. Сидит, сгорбился, слушает.
- Ну да! Слыхал я, что   сказка про Снегурочку у  писателя Островского имеется вроде как бы, - поддержал беседу горбун.
- Вот-вот! А мне так больше  «Мороз-воевода дозором обходит владенья свои» нравится, - с нотками  хвастовства  поддакнул старик, но спохватился и продолжил.
- Так вот  наслушался  я от  своих лесных жителей грустных историй про  ваш Новый год  и решил  сам на все это посмотреть. Ну ты посуди: елки мне до слез жалко. Росла она у меня в лесу 99 лет, красовалась… А эти ваши приехали, убили, потащили… Кремлевская, губернаторская, городская… Да леший вас не пересчитает!  Ходил, смотрел на мертвых красавиц – и душа  болит.
Потом сказали мне, что в Великом Устюге есть резиденция настоящего Деда Мороза. Ишь ты – резиденция! Был я в той резиденции: и Дед Мороз ненастоящий, и чудеса ненастоящие, только деньги там у них настоящие. Погнала меня оттуда ихняя охрана, да еще и пригрозили бока намять, если буду бизнесу мешать. Да ты меня слушаешь, парень, или заснул? Или смеешься? – в сердцах повысил голос старик.
- Слушаю, дед, все верно ты  про чудеса и деньги сказал. Ты говори, деда, рассказывай.
- Вот я и говорю. Пошел на самую главную площадь. Ну, где каток всенародный залили. Хотел там с народом   и детишками побыть. А меня не пускают. Как ваша фамилия, говорят.  Вас в списках нету, говорят. А нету – так и пошел вон.  Там еще какого-то усатого вместе со мной не пустили. А он им такой разнос устроил. Я, кричит, Диоксилов-Кремниев. Ну и что, что Диоксидов? Ах, извините-простите, господин Кремниев, проходите. А я вот Дед Мороз, а мне от ворот поворот!
- Да ладно, дед, чего ж от пустяков расстраиваться, - бомж покровительственно похлопал  старика по плечу. – Плюнь да разотри! Эти усатые да безусые нынче везде пролезут, они в свите здешнего царя состоят. Им  все можно.
- Да и то верно. Ушел я оттуда, где радость по спискам раздают. Решил вот сюда заглянуть, где попроще. Мешок-то у меня так и остался полон.  Начал подарки раздавать, и тут налетели здешние Деды Морозы со Снегурочками. Чей будешь, на кого работаешь, кто разрешил, это наше место, у нас все этажи поделены… А не хочешь по-хорошему, будет тебе по-плохому. Вот и…

Старик замолчал, поднял замызганный мешок, отряхнул его.
- М-дя, не туда ты, дед, забрел, не  к тем сунулся. Им твои подарки  сто лет не сдались!
- Выходит, я никому и не нужен?
- Нужен-нужен, подкину я тебе адресок-другой. Я вот в приюте для животных  иногда  работаю. Так бывает, голодают котопёсы. И благодарны они тебе будут за помощь твою так, как люди благодарить не умеют. А ещё в доме для стариков ненужных тебе рады будут. Они как дети малые… Так что давай, дед, двигай. Вон и фингалы уже твои исчезли, и шубейка  как новенькая, и мешок полон добра. Все как в сказке!

Бродяга помог старику подняться, отряхнул с шубы снег и нахлобучил  шапку, отороченную  белым мехом.
- Ты и вправду в меня поверил, не насмехаешься? А говорят, что  в меня только  дети верят…
- Поверил, не сомневайся. Счастливого тебе Нового года!

Бродяга долго смотрел вслед удаляющейся фигуре. Когда старик скрылся в темноте, горбун улыбнулся, выпрямился, с хрустом потянулся и за плечами его с легким шелестом развернулись два белоснежных крыла.
- Вот и не верь после этого в сказки, - пробормотал он и растаял в ночи.