Дедушка

- Мура, иди сюда! – кричит дед.

Садится на корточки, хлопает по коленке и, улыбаясь, смотрит кошке вслед. Мурка виляет хвостом, через открытые ворота видно, как она важно вышагивает по улице. Ушла уже далеко, впереди масса кошачьих дел. Но вот она слышит зов хозяина и поворачивается.

Мы с братом удивляемся этому каждый раз. Понятно, что собаку можно научить, выдрессировать. Но кошка, привыкшая гулять сама по себе! Насколько надо быть преданной человеку, чтобы слушаться его беспрекословно… Я поражалась этому тогда, поражаюсь до сих пор. У меня перед глазами стоят кадры, как будто всё было вчера. Мурка подходит к деду, ласково трётся о ноги. Дед треплет её за ушком, говорит мягко и добродушно:

- Хорошая девочка, умница. Послушная, умная кошка. Хорошая…

Бормочет ещё что-то, что вряд ли имеет смысл, но чувствуется на каком-то интуитивном уровне. Намиловавшись с хозяином, Мура удаляется. А мы смотрим на деда, как на фокусника, только что показавшего чудо. Хотя кто знает, может, это и есть чудо – его искренняя любовь к животным.

Сколько себя помню, у деда с бабулей всегда жили домашние любимцы. Кошки, коих было не счесть. Они терялись, снова приходили. Шастали по соседям, а бабушка только посмеивалась.

- Ну, и где ты пропадала, гулёна? – говорила она будто бы строго, а сама подкладывала Мурке в тарелку вкусный ароматный куриный хрящик.

Были и ещё хвостатые жильцы. Лёвку мы с бабушкой нашли на улице, практически спасли после жестокой драки. И имя он своё получил за смелость и отвагу. Ходил всё время побитый, поцарапанный, с порванным ухом. Но, очевидно, был кем-то вроде дона у местной кошачьей мафии.

Дуська и Маня, Муркины дочки, часто приносили приплод. Становились грузные, неповоротливые. Хотя при необходимости могли в своём интересном положении легко забраться на дерево. Когда наступало время родов, дед выделял роженице коробку, выстланную мягкой ветошью, сидел с ней рядом, гладил и утешал:

- Дунечка, да как тяжко тебе, милая. Потерпи, потерпи, родная…

Бабушка в шутку обижалась. Мол, когда она рожала, дед так не заботился о ней, как о своих любимых кошках. Мы смеялись, прекрасно зная, что это было совсем не так. А сами с нетерпением ждали появления на свет малышей.

Пока они сидели в коробке, мы глазели на них, наблюдая и подбирая имена. Дуська уходила на охоту, а подкрепившись, возвращалась к котятам. Они присасывались к матери, жадно чмокали и позже засыпали, привалившись к шерстяному боку кошки. Дед не разрешал их трогать и переносить. Говорил, что если Дуся не найдёт котят на месте, то утащит их потом куда-нибудь в поле. Не найдём. Нам было сложно понять эти инстинкты, но мы верили деду. И даже мысли ослушаться не было.

Неделя, другая – и котята уже выбираются из коробки и робко изучают дом. Хвостики маленькие, смешно торчат. Ножки ещё слабые, ступают неуверенно, но любопытство берёт верх. В отсутствие кошки бабушка кормит малышей молоком. Наливает в блюдечко и легонько макает туда их мордочки. Малыши сначала облизываются, а поняв, что к чему, постепенно учатся лакать.

Мир, ограниченный стенами картонной коробки, расширяется. Приобретает краски, запахи, вкусы и звуки. Крыльцо избы оказывается для малышей не таким уж и высоким. И если первый раз они смешно скатываются с него пушистыми клубочками, то со временем преодолевают барьер ловко и легко. Котята прячутся в кустах, кувыркаются на клумбах и веселятся от души.

Любимая их игрушка, это бантик на верёвочке. Мы смастерили его из конфетного фантика. Бантик шуршит, словно мышка, переливается в солнечном свете, и у малышей просыпается охотничий инстинкт. Вот один из котят затаился, зрачки расширились, уши – к голове. Повилял попкой, прыжок и… добыча в лапах! Потом надо обязательно передними лапками ухватить бантик, а задними раз-раз-раз его! Чтобы знал, как убегать!

Дед любит делать для малышей «страшную руку»: растопырит пальцы, пошуршит ими по полу и привлечёт внимание котят. Конечно, они нападают, но ладонь у деда жёсткая. Их коготки не повредят и зубки не прокусят огрубевшую от работы в огороде кожу. Дед смеётся вмиг собравшейся вокруг ватаге. Котята играют долго, а потом счастливые и уставшие уходят отдыхать.

Проходит пара месяцев, мы раздаём малышей по друзьям и знакомым. Грустим, но понимаем, что с этим ничего не поделать. Иначе бабушка с дедом такое хвостатое семейство просто не прокормят. А на следующее лето всё повторяется, чему я и брат очень рады.

Что удивительно, с нашим псом кошки всегда держали нейтралитет, опровергая крылатое выражение о взаимоотношениях этих двух видов. Дед рассказывал, что зимой Маня с Дусей даже забирались к нему в конуру погреться. Джаббар был умной собакой, нашёл каким-то образом с соседками общий язык.

Мне было тринадцать, когда он появился в бабушкиной с дедом городской квартире. Был вечер, зима, канун Нового года. Наш дядя вернулся из поездки с большой спортивной сумкой в руках. Он поставил её на пол в прихожей, открыл, и наружу высунулась умильная щенячья морда. Уши болтались и глаза, большие, как чёрные смородины, настороженно оглядывали незнакомых людей. Потом щенок вылез наружу, напрудил на линолеуме лужу и затаился, ожидая нашей реакции. Дед рассмеялся, погрозив для порядка пальцем, а бабушка вздохнула и пошла за тряпкой. Конечно, никому даже не пришло в голову его наказывать.

Дядя назвал нашего нового четвероногого друга Джаббаром - в честь американского баскетболиста. Мы с братом не знали этого спортсмена, но кличка нам понравилось. Необычная, звучная, мужественная. Не то что какой-нибудь диванный пёсик Пушок. Овчарка, настоящий сторожевой пёс.

Пережив на квартире крещенские морозы, Джаббар переехал на дачу и стал нести свою службу. Дед ходил кормить его каждый божий день. В любую погоду. Варил ему похлёбку – жирную, на кости. Так что меню нашего любимца можно было только позавидовать. Как только снег растаял, и начались огородные работы, дед уже оставался ночевать в саду. Он научил Джаббара ходить по межам и не топтать грядки. Случалось, тот забывался, припустив по пустому после зимы полю. Так деду достаточно было повести бровью, и пёс всё понимал.

С цепи дед отпускал Джаббара дважды в день – перед утренним кормлением и перед вечерним. Это было наше самое любимое время. Мы развлекались, играли с Джаббаром. Благодаря деду он знал основные команды: «Ко мне!», «Апорт!», «Сидеть!», «Рядом!».

И вот мы бегаем с Джаббаром наперегонки, дед сидит на крыльце – в одной руке сигарета, в другой кружка кофе, - довольно смотрит на нас. Потом видит: пёс устал, язык на плече. Подзовёт его. Набрал заранее в ковш воды. Джаббар подойдёт, жадно полакает, а потом сядет рядом с дедом так смешно, как человек – попой на крыльцо, а лапы на земле стоят. Мы хохочем – так забавно это смотрится.

А дед любимую шутку свою демонстрирует. Будто бы предлагает псу сигарету и спрашивает:

- Джаббар, курить будешь?

Джаббар смотрит на хозяина с сомнением, резко мотает мордой в сторону и решительно отвечает:

- Ррав!

«Нет!» - то есть. А мы покатываемся со смеху ещё сильнее прежнего.

Джаббар гуляет ещё какое-то время. Мы играем с ним в прятки, бросаем ему ветки, командуя «Апорт!». Джаббар успевает пообщаться и с соседским псом, тот с хозяином идёт мимо нашего дома на речку. Собаки, находясь по разные стороны ворот, соревнуются - кто кого перегавкает, пока на шум не приходит дед.

Он показывается во дворе с кастрюлей супа. Голодный пёс бежит за хозяином и почти сразу приступает к ужину. Из конуры доносится аппетитное чавканье, а потом грохочет цепь – Джаббар устраивается поудобнее и ложится спать…

Дедушка прожил долгую, счастливую и яркую жизнь. И каждый день рядом с ним я училась уважительному и трепетному отношению к братьям нашим меньшим. Он ушёл, и казалось, что в отчаянии были не только люди. Замерло всё живое. Поникли цветы в палисадниках, не показывались кошки, Джаббар не выходил из конуры и не ел ничего два дня. Только боль свою они словами выразить не могли.

Пса вскоре отдали дальним родственникам. Я часто вспоминаю о нём и думаю: где сейчас Джаббар? Времени так много прошло. Наверное, уже вместе с дедом. Сидят на облаке, как тогда на крыльце, и смотрят на нас сверху. Рядом бабушка со всем кошачьим семейством, конечно. А дед всё также пьёт кофе, дымит своей «Примой» и спрашивает:

- Джаббар, курить будешь?