Металлоискатель звонко пискнул. Я отложил его в сторону и встал на колени с саперной лопаткой в руках. Четыре ловких движения, и наточенное железо вырезало квадрат дерна. Руки с нетерпением отбрасывают его прочь, и пальцы жадно погружаются в черную землю. Быстро нащупывают плоский кругляш, заставляя сердце забиться чаще. Я жадно схватил находку и соскоблил налипшую грязь.

— Блин.

Добычей оказалась двухкопеечная монета с двумя колосками. На обратной стороне герб несуществующей страны и надпись СССР. Редкости и ценности в монете не было никакой, но я все равно сунул ее в карман. Зря копал что ли?

Я поднялся с колен и посмотрел в затянутое серыми тучами небо. Смеркалось. Надо заканчивать.

Мне доставило немало трудов закинуть на спину рюкзак со своими находками. В основном это был всякий хлам, в виде ложек, тарелок, различных предметов быта и не имеющих ценности монет. Особо радовал только оловянный солдатик, которому отпилили ногу, чтобы сделать героем детской сказки, и пара старинных утюгов. Все для музея или пункта приема железа.

Я подобрал металлоискатель и вернулся к дороге. Хотя дорогой у нас в стране называлось любое место, где водитель трактора захочет проехать. Вот и сегодня, местный владелец «Белоруса» привез меня сюда на телеге и пообещал забрать завтра утром. Цена вопроса — бутылка водки. Вполне по карману студенту исторического факультета, который додумался выбрать практику по заданию старшего преподавателей. Только старик, который еще Сталина помнил, серьезно заболел и задание мне решил выдать лично ректор института. Проблема в том, что этот мужик поднялся до своей должности с факультета медиков и не шарил в истории. Он не стал заморачиваться, а выдал карту и довольно простое задание на раскопки урочища в тридцати километрах от города. Сказал принести все, что найду, и будет видно, защитил я практику или нет.

Рюкзак рухнул на землю, позволяя свободно вздохнуть. Надеюсь, ректор будет удовлетворён находками. Теперь главное, чтобы утром тракторист приехал опохмеляться и не забыл меня забрать. Под деревом его ждала еще одна бутылка водки.

Я развел костер и забрался в шалаш из лапника. Внутри приятно пахло хвоей и дымом. Валежник весело трещал в огне. Над костром висел котелок с водой, а своей минуты ждали два желтых пакета с лапшой быстрого приготовления. Куринные.

Радовало, что комары не доставали своим противным писком. Осень, однако. В том, что практика перенеслась на октябрь, оказался виноват я сам. Летом, видите ли, трава мешала с металлоискателем ходить. Вот и заслужил командировку в середине учебного процесса. Еще и личные выходные приходится на это тратить.

Я закинул лапшу в котелок и подождал пару минут, вдыхая аромат приправы. Вот и готово. Ловко перелил лапшу глубокую тарелку. Снова забрался в шалаш и потянулся за термосом, но передумал. Вместо этого достал из-за пазухи флягу. На ее начищенном до блеска металле отразилось осунувшееся лицо парня двадцати четырех лет. С черными волосами, которые просились в парикмахерскую и редкой, словно у подростка, щетиной.

Кивнув своему отражению, я откупорил пробку и сделал маленький глоток.

— За практику! Ух!

Водка принесла горечь, которая сменилась приятным теплом.

Я втянул носом запах из черного куска хлеба. Закусывать после первой не полагалось. Спустя пару минут алкоголь начал действовать. Стало хорошо, и усталость потянула веки вниз.

Отправив в рот ложку горячей лапши, я задумался. Почему старик выбрал именно это место? Вокруг города много заброшенных деревень, где были барские усадьбы или церкви. А здесь жили только крестьяне. Даже местные в деревне, где был нанят тракторист, смогли припомнить только историю про врача с пневмонией. Все произошло в девяностом году прошлого века. Прямо перед развалом СССР. Была осень, когда в соседней деревне на девочку напали волки. Местный фельдшер как узнал про это, сразу побежал спасать, наплевав на болезнь. Но не дошел. Закончилась история грустно и двумя могилами на кладбище.

Ненавижу волков и боюсь их. Хорошо, что сейчас всех перебили, а остатки ушли из области, иначе на практику я бы один ни за какие поблажки не поехал.

Я поднял флягу к потемневшему небу.

— За тебя врач! Обстоятельства оказались сильнее.

Большой глоток вынудил меня зажмурится. Кусочек черного хлеба и лапша заглушили горечь. Я спрятал флягу обратно за пазуху и начал укладываться спать. Места тут спокойные, хищников нет. Но гасить костер не стал, опасаясь замерзнуть. Огонь был разожжен на голой земле и обложен камнями, так что до пожара не дойдет.

Мои глаза уже начали смыкаться, когда вдалеке раздался надсадный кашель. Я выскочил из шалаша и прислушался. Сонливость ушла, будто ее и не было. Подскочил адреналин, сердце громко стучало. Откуда здесь люди в такое время? Неужели послышалось?

Прошло пару минут, в течении которых где-то в лесу кричала сорока, а потом кашель повторился. Он был прерывистым, словно человеку не хватало воздуха.

Не знаю, водка в этом виновата или ума не нажил за свои двадцать лет, но я схватил саперную лопатку и побежал в лес. Щёлкнул выключатель налобного фонаря, и яркий луч высветил дорогу. Мне приходилось останавливаться каждый десяток шагов, чтобы вновь услышать кашель и скорректировать направление.

— Ау! Нужна помощь?! – крикнул я.

Кашель усилился, словно человек пытался ответить, и справа несколько раз мигнул огонек.

Я бросился туда и вскоре высветил фонариком прислонившегося к дереву мужика. В обычном деревенском ватнике и кирзовых сапогах, он тяжело дышал и смотрел на меня вытаращенными глазами.

— Нужна помощь? – спросил я подходя ближе.

— Лекарство, — с трудом выдохнул мужик.

Я сунул руку в карман и достал пачку таблеток, которую брал на всякий случай. Достал пластинку с немецкими пилюлями и протянул больному.

Мужик прочитал название и отрицательно покачал головой.

— Говно зарубежное, — через силу вытолкнул он и закашлялся. – Водка есть?

Медик из меня не очень, но развеивать миф о чуде лечения алкоголем сейчас некогда.

— Вот, — протягиваю флягу.

Мужик буквально вырвал ее из рук и сделал несколько больших глотков, после которых снова зашелся кашлем.

— Ох, полегче стало, — вымученно произнес он, когда смог отдышаться. – А ты кто такой? С города что ли приехал? И лопата зачем?

— Раскопки провожу. Я студент с исторического факультета. Виктор.

— Понятно, — легко согласился мужик. — Меня Василий Палыч звать.

— Вам в больницу надо, — озвучил я очевидную вещь.

— Я сам больница, — усмехнулся мужик. – Фельдшер местный.

Он оперся на дерево и протянул руку.

— Помоги подняться.

Оказавшись на ногах, Василий Палыч поднял пузатый портфель с красным крестом на боку и, сделав пару шагов, едва снова не рухнул на землю.

— Держитесь, — подставил врачу плечо.

Мужик оказался тяжелым и когда он навалился всем своим немаленьким весом, у меня задрожали ноги. Впрочем, не прошло и пары секунд, как Василий Палыч поймал равновесие и снял с меня часть нагрузки.

— Пойдем в мой лагерь, утром трактор приедет, — предложил я.

— Нельзя, меня в деревне ждут, — сказал фельдшер, указывая вглубь леса.

Я припомнил карту. В той стороне действительно была деревня, но до нее четыре километра. Пешком и с едва переставляющим ноги мужиком, добраться туда не реально.

— Мы не дойдем!

— Надо постараться. Иначе может умереть человек, — выдохнул Василий Палыч.

Он тяжело дышал, у него дрожали руки, только упрямый мужик не собирался отказываться от своей задумки.

— А не боитесь, что сами помрете?

Фельдшер вздохнул.

— Я свое пожил. А в той деревне девочке помощь нужна! Понимаешь?

— Скорую нельзя было вызвать?

— Она ехать будет до утра. Скажут, что машин нет, а сами спать. Знаем, плавали. В такую глушь ночью с города не поедут.

Мужик потянул меня в сторону деревни, и мы пошли. Не быстро, но двигались. У меня в голове не укладывалось, откуда взялась такая халатность и наплевательское отношение.

— Надо жалобу подать, — проворчал я, когда половина пути осталась позади, а мы остановились на отдых.

— Что толку? – удивился Василий Палыч.

Он сделал маленький глоток водки из моей фляги. Пришлось подарить ее врачу.

— Неужели помогает?

— Ага. Сосуды расширяет, снимает боль и притупляет усталость, — подняв палец вверх, сказал фельдшер. – Лучше любого лекарства будет.

Мы постояли еще пять минут и двинулись дальше. Мой фонарь уже разрядился, а у Василия Палыча светильник оказался с рычагом. Приходилось его нажимать, чтобы лампочка не гасла, зато никаких батарей не надо.

— Сколько такой стоит? – поинтересовался я у врача.

— Жучек-то? – удивился мужик. – Три рубля, сорок копеек, там же написано.

Я поднес фонарь к лицу и разглядел выбитую на корпусе надпись. Смешно. Лет двадцать назад так оно и было, а теперь на такую сумму и жвачку не купишь. Впрочем, допытывать мужика вопросами я не рискнул. Он стал тяжелее дышать, а красное лицо покрыли крупные капли пота.

Когда лес закончился, а впереди мелькнули окна домов, сил уже не осталось. Мы, наверное, часа три топали, не считая маленькие привалы. И все в тишине, точнее в сопении и кашле фельдшера.

— Почти дошли, — прохрипел Василий Палыч.

Он приложился к фляге и вылил в себя остатки водки. Пол литры выдул, и ни в одном глазу. Смотрит вперед уверенно, хотя сам может помереть в любую минуту.

Фельдшер снова оперся на меня. Потерпи мужик, почти дошли! До деревни осталось преодолеть небольшое поле, с которого совсем недавно убрали урожай. Под ногами иногда попадалась пучки желтой соломы и потерянные колоски. Дождей прошло не много, земля еще не успела превратиться в кашу и не присасывалась к сапогам.

По сравнению с лесом, тут удалось идти быстрее и в деревне мы оказались всего через полчаса. Населенный пункт встретил нас темнотой и собачьим лаем. Навстречу выбежало пару дворняг, но стоило Василию Палычу заложить крепкий матюг, как собаки успокоились и виновато завиляли хвостами.

Дорога в деревне представляла собой две колеи, в которые накидали всякий хлам, чтобы техника не садилась на днище. Во дворах домов я замечал трактора, комбайны и прочие сельхозмашины. Легковых почти не было. Только один «запорожец» у дома с красной звездочкой на фасаде и УАЗ «Буханка» у добротной избы. Но последняя стояла на пеньках без передних колес.

Идти нам с фельдшером пришлось до середины деревни. Там стоял единственный дом, в котором горел свет, а у ворот столпились люди. В основном пожилые. Они причитали и ругались, только я не смог понять на что именно.

Увидев Василия Палыча, люди мигом притихли и расступились, пропуская нас к воротам. Смотрели местные с надеждой и пара самых активных даже очертили в воздухе крест, благословляя врача.

Мы зашли во двор, где пахло скотиной и стиральным порошком. На веревках сушилось белье. От калитки к крыльцу вела дорожка из почерневших от времени досок.

Я проводил фельдшера до двери в дом.

— Побудь тут, если понадобишься, я позову, — серьезно сказал Василий Палыч и зашел внутрь.

Оставшись во дворе, я огляделся и заметил скамейку. Выходить к толпе людей, которые завалят вопросами, мне не хотелось, поэтому решил присесть тут.

Скамейка располагалась напротив дома, возле дровяника и сушилки для белья. Я прислонился затылком к деревянной поленнице и посмотрел в окно. Там горел свет. Было хорошо видно, как в прихожей появляется Василий Палыч, как нему выбегает заплаканная женщина и провожает вглубь дома. Там оказались закрыты шторы, и мне не удается увидеть, что будет дальше.

Вернулся взглядом назад на прихожую. Внутри все выглядит словно у бабушки. Такие же большие часы на стене. Люстра, собранная из пластиковых элементов, которые были похожи на стрелы. У видимой стены платяной шкаф, а над ним большая фотография в рамке. Я присмотрелся. На снимке была девочка пяти лет со светлыми волосами. В руках она держала большую куклу и застенчиво смотрела на фотографа.

Я не заметил, как прикрыл глаза и уснул. Дала о себе знать усталость. Сначала копал весь день, а потом до полуночи таскал на себе фельдшера.

— Вставай, — раздался рядом сиплый голос.

Я вздрогнул и распахнул глаза. Помотал головой, соображая, где нахожусь. Деревня. Рядом на скамейке сидел Василий Палыч. Он достал из кармана пачку сигарет с надписью «Беломорканал». Вытащил одну и, согнув, сунул в рот. Чиркнул спичкой. Табак нехотя разгорелся и тлел в темноте красной точкой, похожей на демонический глаз.

Фельдшер глубоко затянулся, а потом зашелся сильным кашлем. Сигарета полетела в траву, где была затушена его сапогом. Прокашлялся он не скоро.

— Сейчас там лежит маленькая девочка, – выдохнул Василий Палыч, глядя в окно дома. – Ее покусал волк.

Я вздрогнул, представляя, как тяжело пришлось ребенку.

— Разодрал руку, и ноги. Укусил за щеку. Вовремя местные увидели и отогнали тварь. Сейчас девочка спит. Я вколол ей успокоительное и зашил раны.

Фельдшер тяжело вздохнул.

— Скорую бы надо вызвать. Почти утро, должны будут приехать.

— Сейчас попробую.

Я достал из кармана кнопочную «нокию» и попытался поймать сигнал. Пусто. Вышек поблизости за эту ночь не появилось.

— А у вас телефона нет?

— На линии неисправность, — вздохнул врач, не обращая на мои манипуляции никакого внимания. – Связь есть только с соседней деревней, откуда я пришел. А дальше обрыв видимо…

— И чего делать?

— Не знаю, — признался врач. — Девочке надо в больницу. Чем скорее, тем лучше, а все местные трактористы пьяные в стельку. Уборку урожая закончили. Не разбудим до утра.

— Я видел машину, у дома со звездой.

Василий Палыч покачал головой.

— Это ветерана. Дед бы с радостью помог, но «запорожец» не доедет до трассы. Завязнет.

— А поблизости точно нет никакой связи?! – вскочил я на ноги.

Не мог просто сидеть. Перед глазами была фотография со стены. Девочка со светлыми волосами и куклой в руках.

Василий Палыч задумался.

— На станции должен быть телефон-автомат. Он к другому каналу подключен. Железнодорожники поставили. Только топать туда не меньше пяти километров. И не факт, что телефон работает…

– Покажите дорогу, — решительно попросил я.

Фельдшер кивнул головой и достал из-за пазухи блокнот и карандаш. Он смочил слюной грифель и коряво вывел на бумажке номер. А затем снизу добавил надпись: «Коростылев».

— Наберешь, — сказал Василий Палыч. – Это номер дежурного больницы в райцентре. Назовешь мою фамилию и запросишь машину. Скажи, что девочка в тяжелом состоянии. Покусал волк. Понял?

Он закашлялся и протянул мне вырванную из блокнота бумажку.

— А приедут? – уточнил я, вспоминая как фельдшер отзывался о скорой.

— Никуда не денутся, если сделаешь, как велено, — кивнул Василий Палыч. – А чтобы на станцию попасть, надо пройти деревню до конца. Там дорога пойдет, как до леса дойдешь, будет развилка, сворачивай направо, аккурат к телефону выйдешь.

— Понял!

Я взял листок с номером и побежал к калитке.

— Деньги-то есть? – крикнул в след фельдшер.

— Найдутся!

Выскочив на деревенскую улицу, я понял, что люди разошлись по домам. С мамой девочки осталось только пара женщин, но они зашли внутрь избы. Быстрый шаг понес меня по натоптанной тропке. Мимо проплывал штакетник огородов, а дома, в которых не горел свет, провожали безразличными взглядами темных окон. От этого стало не по себе, и я побежал.

Вскоре деревня закончилась и началась проселочная дорога, которая уходила к лесу. Тучи немного расступились, и на небе показалась луна, осветив все вокруг призрачным светом. Чтобы не завалится в канаву, мне приходилось бойко нажимать механизм фонаря фельдшера, не давая ему погаснуть.

До леса я добрался быстро и, как было велено, свернул налево. Тут дорога была хуже, и приходилось двигаться осторожнее, чтобы не провалится в колеи, которые высвечивал из темноты фонарик. Чтобы не устать, мне приходилось чередовать быстрый шаг с бегом. Но ноги уже заплетались от усталости.

Когда поле закончилось, дорога пошла по лесу. Я потерял счет расстоянию и после каждого поворота надеялся увидеть рельсы, перрон и станцию. Это заставляло двигаться, не давая себе отдыха. Отдышаться можно будет и потом, когда больница получит вызов.

Погрузившись в себя, и сосредоточившись на дороге, я не сразу обратил внимание на рычание, которое раздавалось сбоку от дороги. Понимание опасности прошило меня как разряд молнии и резко дернувшийся вправо луч фонаря высветил фигуру волка.

По всему телу прошла волна мурашек, а сердце в тот же миг бешено заколотилось. На несколько секунд я просто остолбенел, а когда волк снова зарычал, начал пятится назад. С трудом, но мне удалось взять себя в руки. В мыслях лихорадочно метались обрывочные знания, что делать в такой ситуации. Нужно прикрыть спину, не провоцировать зверя и не бежать.

Медленно отступая, я осторожным движением вытащил с пояса саперную лопатку. Думал ее бросить, когда тащил фельдшера в деревню и теперь радовался, что не сделал этого. Рука крепко сжала черенок, предавая мне уверенности.

— Убирайся! – заорал я, размахнувшись своим оружием в воздухе.

Волк зарычал сильнее.

Напугать не вышло. Я быстро обернулся, чтобы определить маршрут отступления к ближайшему дереву. Пару метров влево. Отлично. Поворачиваясь назад, я едва успел вскинуть лопатку, чтобы защитится от волка. Зверь прыгнул и сбил меня с ног, зубами вцепившись в черенок. Его пасть оказалась всего в нескольких сантиметрах от моего лица. Запахло тухлятиной. На меня брызнула слюна.

— Уйди, сука! – закричал я и отбросил волка.

Не знаю откуда взялись силы, но мне удалось освободится и добежать до дерева, прежде чем зверь напал вновь. Я встретил его взмахом лопаты, и хорошенько приложил по голове. Только попал плашмя, а не острой кромкой.

Волк взвизгнул и отступил. Он ходил передо мной взад-вперед, не сводил взгляда желтых глаз. Фонарик выпал при падении. Теперь его тусклый свет разряженного механизма мерцал в паре метров от меня. Повезло, что лес был редким. Деревья стояли далеко друг от друга, а света луны хватало, чтобы не потерять хищника из вида.

Сколько раз мне удастся его отбросить, прежде чем острые клыки доберутся до горла? Нет, уж! Умирать я не собирался. Свободная рука стала шарить по карманам, выискивая, что может помочь. Жвачка, зажигалка, перочинный нож, телефон, влажные салфетки, носовой платок, пакет с галетами, а это что?

Я нащупал продолговатый предмет и достал его из кармана. Поднес к лицу и понюхал. Перцовый баллончик! Видимо мама положила, заботясь о своем маленьком студенте. Раньше я всегда брюзжал на излишнюю заботу и опеку, а сейчас был готов расцеловать маму в обе щеки!

— Получай!

Жгучая струя прыснула из баллончика, распаляясь. Вместо того, чтобы отступить, волк прыгнул и вцепился мне в руку, но через мгновение перец подействовал, и зверь с визгом бросился бежать.

Я отошел от опрысканного места и отдышался. Мне повезло. Клыки не успели прокусить толстую ткань куртки. Не придётся делать прививку от бешенства.

Подобрав фонарик, я вернулся на дорогу и уже за следующим поворотом обнаружил станцию. Она представляла собой перрон из нескольких бетонных плит и заколоченное здание с большим амбарным замком на двери. Над железнодорожным полотном горел одинокий фонарь, а рядом с ним стояла телефонная будка.

Молясь, чтобы она работала, я вошел внутрь и снял трубку. Повисла тишина, в которой гулкий стук моего сердца был похож на рокот мотора самолета, гудков не было. Зато на металлическом корпусе телефона мне удалось заметить прорезь для монет.

Я выгреб из кармана мелочь и начал по очереди пихать туда монетки, но они не подходили. Сверху над прорезью имелась пыльная бирка. Пришлось стереть с нее грязь, чтобы увидеть надпись. Две копейки за звонок. Но такой монеты нет! Или…

Догадка осенила внезапно. Рука сама потянулась в карман и достала оттуда вечернюю находку. Монетку номиналом в две копейки с гербом СССР. Она не представляла никакой ценности, но легко подошла к автомату. Гулко провалилась внутрь и в трубке раздались гудки.

Я потянулся к наборному диску и, по очереди провернув каждое число, ввел цифры с листка фельдшера. Гудки изменились, стали протяжными. Пошел вызов. Спустя пару секунд на той стороне кто-то снял трубку, представившись дежурным районной больницы. Его фамилия пролетела мимо ушей.

— Слушаю, — напомнил дежурный, поторапливая.

Я сбивчиво передал ему информацию по девочке, название деревни и фамилию врача. А потом добавил, что госпитализация нужна двоим. Василий Петрович болен пневмонией.

— Машина выезжает. Через два часа будет у вас. Встречайте.

Раздались короткие гудки.

Вот и все. Я повесил трубку на место, а затем сел прямо на перрон и прислонился к фонарному столбу спиной. Странная история почти закончилась. Осталось встретить машину скорой помощи и отправить больных в город.

Назад в деревню я шел не спеша. Время в запасе было.

К первым огородам мне удалось добраться, когда небо на востоке начало наливаться красным светом. Солнце медленно поднималось, окрашивая мир в привычные цвета. Я убрал фонарик и теперь шел по деревне, отмечая уныние и запустение. Заколоченные окна домов, заросшие грядки, ржавая сельхоз техника, которая вросла колесами в землю.

Мне с трудом удалось отыскать дом, в котором была девочка. Он встретил меня пустыми окнами, на которых крест-накрест оказались прибиты доски. Калитка вросла в землю и не открывалась. Рядом лежал ряд гнилого забора.

Перешагнув упавший пролет, я вошел во двор и сел на гнилую лавочку. Первые лучи солнца уже проникли в дом и высветили на стене портрет маленькой светловолосой девочки. В кармане пиликнул телефон. Я достал его и увидел отображение трех палок сети. Пришла смс от мамы. Машинально ответил: «все нормально» и, убрав телефон в карман, схватился за голову. Только сейчас до меня стало доходить, что все произошедшее за ночь очень похоже на историю двадцатилетней давности.

— Вы что тут делаете? – раздавшийся голос заставил вздрогнуть и поднять голову.

Возле калитки стояла девушка в осеннем пальто. Требовательный взгляд смотрит прямо на меня. Светлые волосы забраны в хвост.

— Простите, я ищу врача.

— Тут давно никто не живет. Здесь вы его точно не найдете.

Я кивнул и поднялся с лавки.

— Извините.

Девушка задержала меня, когда проходил мимо, перелезая через упавший забор.

— Вам нужна помощь? – поинтересовалась она.

Я повернулся и только сейчас заметил на щеке ужасный шрам со следами зубов.

Девушка вздохнула.

— Хватит пялится. Волки меня в детстве покусали.

— А как давно это было? – прохрипел я.

— Двадцать лет назад.

У меня подкосились ноги.

— С вами точно не все хорошо, — со знанием дела сказала она. – Похоже на переутомление.

— Сейчас пройдет, — выдохнул я.

— Хватит, — серьезно сказала девушка. – Пойдемте. Тут моя бабушка живет, чаю вам налью.

Она взяла меня под руку и потянула.

— Меня, Ниной зовут, — представилась девушка.

— Сергей. Я тут по делам института. Раскопки проводил.

— Слышала, слышала, — кивнула она. – Василий Палыч отправил сюда парня с исторического факультета. Шутник.

— Как вы сказали? – удивленно округлил глаза я.

— Да ладно, — махнула свободной рукой Нина. – Не ужели не знаете имя руководителя своей практики? Коростылев Василий Петрович, декан факультета медиков, как его все называют, и ректор нашего института.

Девушка улыбнулась.

— Я там учусь. На пятом курсе.

Мы добрались до дома бабушки, где меня напоили чаем с шоколадными конфетами. Нина оказалась очень умной и интересной девушкой. Мы обменялись телефонами и договорились встретится с ней в институте.

Солнце уже наполовину вышло из-за горизонта. Я с глупой улыбкой шел по лесу, за которым раздавался рокот приближающегося трактора. Впереди был лагерь, где валялись мои находки и вторая бутылка водки для деревенского таксиста, а в кармане лежал фонарик-жучек и смятый клочок бумаги. И мне казалось, что листка будет вполне достаточно, чтобы закрыть практику.