Перепрошивка

Пчела ползла, покалывая лапками. Иногда в дело шли и челюсти, тогда ощущение усиливалось. Я её не видел, но чувствовал боль или щекотку. Щекотку там, где губы не были разбиты. Терпел и радовался передышке – дон Пауло уставился на пчелу и дал отдых волосатым кулакам. Почему? Не боялся же он жала, в конце концов. Бил бы и бил в своё удовольствие. Нет, опустил волосатые руки, смотрел заинтересованно и даже ласково.

*

Как я оказался в таком незавидном положении – долгая история. Или мне она кажется долгой? Представления о времени меняются, если ты привязан к стулу и смотришь на наркобарона, твёрдо решившего забить тебя кулаками до смерти. Пусть даже на барона громила не тянул, так – мелкий jefe[1] в местной бандитской иерархии. Впрочем, большой разницы это для меня не составляло.

Пчела улетела, захотелось закрыть глаза, зажмуриться в ожидании удара. Но cholo[2] продлил передышку.

– Ты к Богу отправишься. – Дон Пауло приподнял ладонь вверх, видимо, копируя жест какого-то падре. – Засвидетельствуешь там, что я не просто так тебя прикончил, а за дело. Ты не выполнил обязательство.

Набожность таких персонажей впечатляет. Что угодно творить готовы, но чтобы на том свете имелась отмазка по каждому прецеденту.

– Обязательств я не брал. – Шлёпанье моих расквашенных губ казалось громче самих слов. – И сделал всё как надо.

От удара я упал вместе со стулом, дальше разбирал слова плохо, лежал на левом ухе, так и привязанный к опрокинувшейся мебели.

– Мой брат – придурок. Из-за тебя! В цирке по кругу бегает. Долбаным клоуном!

– Я предупреждал. Заранее никогда не известно, какие черты проявятся.

Зачем отвечать? Для лишнего удара по рёбрам? Не могу я, чтобы не нарываться. Хотя почему «лишнего»? Если всё равно умирать, то число ударов, наверное, считано, больше отведённого не выдержишь. Удар.

– Мне не надо знать, о чём ты предупреждал. – Удар. – Мне надо получить от тебя хорошо сделанную работу.

Ещё два тычка, и я отключился. Провалялся недолго, сцена поменяться не успела. Дон Пауло так и стоял рядом, два его подчинённых сидели на диване около двери. Но очнулся я с чистой головой и жгучим желанием выкрутиться.

– Ну хорошо, попробую исправить. – Импровизировать приходилось на ходу.

– Как исправить? Ты говорил, нельзя предсказать.

Вот так, минуту назад «мне не надо знать» объявил, теперь все мои слова знает и помнит. А что я хотел? Особой логики в действиях мафиози? Пожалуй, в таком грехе обвинить его не удастся ни на этом, ни на том свете.

– Нельзя. Но ведь можно начать сначала, при повторном лечении может проявиться совсем другая сторона характера. Дайте ему… ну что он там раньше употреблял? Потом опять ко мне привозите.

– Это я сам родного брата метом колоть должен?!

Удара не последовало, значит, задумался над возможностью.

– Не обязательно же до зависимости. Совсем немного, один раз, чтобы было от чего отталкиваться.

Я вдруг заговорил про распределение энцефалосигналов, видимо, сильно он меня по голове ударил. Тут же замолчал – глупо, не та аудитория.

– Хорошо, завтра я его к тебе приведу. Если не укатил никуда со своим цирком.

– Извиняюсь, не получится. Ваши люди установку поломали, недели три чинить придётся.

Дон Пауло впечатал ещё один пинок под мои и без того отбитые рёбра, кивнул помощникам, чтобы меня развязали, и вышел за дверь.

*

Подняться сразу я не смог, лежал на полу и думал, как докатился до жизни такой. И ведь хорошо всё начиналось. Кажется, давно, а всего четыре года назад.

Тогда мы занялись наркоманами, точнее – нашли, как их лечить. Почему именно их? Всё просто – подвернулся грант, мы и взялись. Частный фонд предложил, кто же откажется? А вот решение нашёл я сам.

Что делает наркотик? Стимулирует мозг, доставляет ему удовольствие. Как лечат? Стараются убедить мозг не получать удовольствие от наркотика. Что остаётся у мозга? Сидеть и грустить без этого самого удовольствия. В депрессию впадать, самоубиваться да и заряжать шприц той же самой гадостью.

Я и придумал – не надо отказывать в хорошем, надо переключать. Замещать радость от криминальной химии радостью от чего-нибудь другого. Вот и вся идея – не много. Потом установку волновой терапии строил, но это мелочи, дело техники.

*

Три года назад я сбежал в Мексику, от заснеженных елей к вялым от жары кактусам. Почему именно в Сонору? Потому что не было разницы куда, лишь бы убраться из Миннесоты, от растущих как снежный ком проблем и, главное, от юристов когда-то любимого нами фонда.

Работали мы в паре с Джимом. Я – в лаборатории, он – вне. Он, наверное, родился с нюхом на то, как финансирование добывать, шёл в серьёзные офисы, показывал патенты. Из-за них всё и рухнуло, хоть главной причиной и был школьный автобус. Дело в том, что по стратегическим причинам патенты Джим оформлял на себя. Деньгодатели всегда желают лично общаться с авторами, а у меня талант нарываться да и вообще портить с людьми отношения, причём с первой же встречи. Меня нельзя деньгодателям показывать.

Потом школьный автобус выехал на красный перед мотоциклом Джима. Не учёл Джим автобус ни тогда на дороге, ни в нашей бизнес-стратегии. И вот тут-то оказалось, что патенты унаследовал этот самый хорошо оснащённый адвокатами фонд, а я обязан передать всё, вплоть до лабораторных журналов.

*

В тот день, когда ко мне пришёл дон Пауло, жара стояла страшная. Не удивительно, здесь жара всегда страшная, но в тот день сломался кондиционер. Звуком колокольчика посетитель меня беспокоить не стал, открыл дверь и ввалился внутрь. Остановился, растерянно посмотрел по сторонам, полагая, что ошибся адресом. Табличка «доктор» подразумевала достаток и прохладное помещение, он и приготовился нырнуть из пекла в холодок. Ожидал этого ощущения, не получил и растерялся – туда ли попал.

– Caliente[3], – объявил он очевидное.

– Roto acondicionado[4], – не польстив, мой испанский не удалось бы назвать даже ломаным.

– Врач? – Посетитель вытер лицо платком.

Платок оказался льняным и свежим, резко контрастирующим с руками, заросшими жёсткой чёрной шерстью. На посетителе была футболка с короткими рукавами, и я усмехнулся – шерсть у него росла только ниже локтей, выше – резкая граница и гладкая загорелая кожа. Казалось, он надел длинные чёрные перчатки. Да если бы я знал заранее, как события разовьются, бежал бы не усмехаясь.

– Доктор, – поправил я.

Карьера врача, и прилагавшийся к ней диплом, меня никогда не привлекали, да и степень получал по нейробиологии, не по медицине.

– За сколько человека на ноги поставишь? – Разница между врачом и доктором его не интересовала.

– За шестьдесят тысяч песо.

Сразу решил, ещё когда обустраивался в Соноре и налаживал аппаратуру, цену надо держать высокую. Массовыми исцелениями может и заработаешь больше, но стоило и на личную жизнь время оставить, а, возможно, и на новые исследования. Но, главное – массовость враг секретности. Не хотелось, чтобы тот, бывший при Джими щедрым, фонд слишком быстро прознал о моём новом адресе.

– Деньги мусор, сколько времени надо?

Посетитель сложил пальцы в кольцо[5], демонстрируя презрение к деньгам. Обернулся к двоим, вошедшим в лабораторию месте с ним. Только теперь я обратил на них внимание. Криво сросшиеся губы первого непрерывно двигались, заставляя шевелиться края рассекавшего лицо шрама. Второй производил не менее сильное впечатление – тело бодибилдера украшала голова с лицом юного идиота.

Компания эта мне не понравилась, да и кто оказался бы от неё в восторге? Ну а что делать? Только отвечать на вопросы, самые привычные, если не считать тона и внешности клиентов.

– Обычно хватает одного сеанса, но гарантий нет, метод экспериментальный.

На самом деле одного сеанса хватало всегда, но гарантий я действительно дать не мог. В активе имелось меньше двух десятков излеченных пациентов, да и из них только троих удалось понаблюдать дольше месяца. Не любят вылечившиеся наркоманы вспоминать о прошлом, растворяются в пространстве. Оно и правильно – меняться, так уж на сто процентов.

– Привезу брата, вылечишь. И чтобы всё хорошо получилось.

Посетитель повернулся и вышел. Оставалось только крикнуть в закрывшуюся дверь, что на следующей неделе у меня отпуск – собирался я отдохнуть на побережье вместе с Кларой, точнее – попытаться перейти от первичных ухаживаний к настоящим отношениям. Впрочем, согласилась бы она или нет оставалось вопросом, и отпускные планы строились с изрядной долей безосновательного оптимизма. Теперь перспективы поездки и близости с Кларой уходили в тень, идти на конфликт с бандитами не стоило. Кларе я пока ничего не предлагал, это удачно, поскольку планы приходилось переигрывать, Мексика, как-никак, отпуск мог получиться и последним.

*

С утра дверной проём перегораживала стремянка. На ней балансировал загорелый электрик, пытался закрепить новый кондиционер в дыре, оставшейся от старого, вчетверо большего. Мастер старался, но дело затягивалось, возможно, задача осложнялась и тем, что платил я ему почасово. Но менять условия договора было поздно, и я приготовился терпеть трудягу до позднего вечера.

Стремянку дёрнули со стороны улицы, она повалилась, и мастер ссыпался вниз. Над ним дамокловым мечом навис чудом удерживавшийся в нише кондиционер.

Дорогу в лабораторию расчистил тот, с шевелящимся шрамом, сопровождавший вчера заказчика и не произнесший тогда ни слова. Через проём я заметил, что его напарник тоже здесь – сидел в стоявшем перед входом «Шевроле».

Голос вошедшего оказался травмированным под стать лицу – дребезжал и не позволял понять, мужчина говорит или старуха.

– Поедем, посмотришь. Дон Пауло сказал показать. – Он тут же обернулся к электрику. – Сделаешь как надо, дверь сам закроешь.

Возражений с моей стороны не предполагалось, тем более что под футболкой приглашавшего выпирала пистолетная рукоятка. Логически рассуждая, бояться не стоило – их босс нуждался в моих услугах. Но всё равно чувство было нехорошее. К тому же, садясь в машину, я различил оружие и под рубашкой второго посланца, того, с детски-идиотским лицом, а все знают, как опасно доверять оружие детям и идиотам.

Мы приехали в небольшую загородную усадьбу, декорированную двумя рядами засохших банановых пальм, обошли старый, колониального стиля, дом, поднялись по внешней галерее и оказались на галерее внутренней. Внизу, в зале, происходило то, на что меня привезли смотреть. Дон Пауло бил привязанного к стулу полураздетого человека. Я дёрнулся к выходу, но выход загородил идиот. К губам он приложил палец, а в левой руке держал за ствол большой и очень старый револьвер. Проверять, как быстро антиквариат окажется в правой, я не решился, вернулся в «зрительный зал».

Мафиози не просто бил жертву, видно было, какое удовольствие доставляет ему каждый удар. Смачный и не похожий на предыдущий.

– Дон Пауло очень любит своего брата, дона Эрнесто, – продребезжал рассечённым ртом другой бандит.

Глаза у меня полезли на лоб. Слово «любит» никак не сочеталось с ударами, сыпавшимися на обвисшее тело.

– Это не он, – пояснил владелец шрама. – Должник. Задаток взял, а товар не доставил. Дон Пауло человек серьёзный. Он сказал, чтобы ты всё сделал хорошо.

Ну я и попал! Получил заказ не просто от гангстера, а от маньяка-садиста. Бежать надо даже быстрее, чем от того, присваивающего патенты, фонда. Установку придётся бросить, но это ладно, новую построю. Двинусь в Европу, на первое время денег хватит, а там придумаю что-нибудь. Пристроюсь не врачом, так шаманом, наркоманы везде есть.

*

Домой меня тот, что со шрамом, вёз один. Когда садились в машину, хлопнул по плечу:

– Ты не убегай. Убежишь, девке твоей работать придётся. Или отрабатывать.

Чёрт! Клара не моя, конечно, совсем не моя. Вообще никаких отношений, только желание с моей стороны и неизвестно какой взгляд на это желание – с её. Но бандиту никакой разницы. Он с удовольствием забьёт насмерть кого угодно, а её, может, и не только забьёт. И с собой не позовёшь, не скажешь «некий дон Пауло обещает тебя убить, если я убегу, поэтому ты побежишь со мной». Свихнувшимся посчитает вполне обоснованно. Так что размышлял я по пути домой много и серьёзно, а после этих здравых размышлений побег отменил.

*

Кондиционер тихо жужжал, тщательно закреплённый на положенном месте. С обеих сторон нишу закрывали уже покрашенные листы фанеры. Получилось аккуратно и даже красиво, если это слово можно применить к кондиционеру. Но радоваться решению бытовой проблемы не получалось, перед глазами стоял тот, кого били в загородном доме. Всё время казалось, что это я на его месте к стулу привязан.

Сначала эта грустная картина просто крутилась в моём мозгу, потом воображение дошло до того, что к стулу оказалась привязана Клара. Плохо. Паниковать – последнее дело. В конце концов, ну мафиози. Так вылечу я его брата, с претензиями ко мне пока никто не возвращался. А Клара… так я и не убегаю никуда, и потом не побегу, значит, ей ничто не угрожает. Хотя, конечно, убежать, и прямо сейчас, очень хотелось.

Я отогнал воображение в дальний угол и занялся делами сиюминутными. Набрал номер – спросить, сколько должен за ремонт кондиционера. Узнав мой голос, а точнее, мой акцент, на другом конце быстро забормотали и бросили трубку. Если я правильно понял, смысл сводился к «ничего-ничего не надо». Похоже, подручные дона Пауло впечатлили и электрика; ещё одна причина воспринимать ситуацию серьёзно. Раз уж слова моих новых клиентов так убедительно подействовали на местное население, лучше меня ориентирующееся в сонорских реалиях.

*

Впрочем, какая разница? Точнее – тогда казалось, что никакой разницы, всё прошло без проблем, да и не ожидалось их. Моя установка смещала точки в мозгу совсем чуть-чуть, с возбуждения наркотиком на что-нибудь другое, там, в голове, уже имеющееся. Может, на то, к чему человека с детства тянуло, я не знаю, не изучал это, да и цели такой не ставил. А зря не изучал, иногда полезно было бы догадываться заранее, хотя бы пациента расспросить, в конце концов. Нет, не додумался. Да и кто бы мне рассказал, что брат наркоторговца, сам, наверное, тем же промышлявший, с детства любил цирк и где-то внутри хотел стать клоуном? А может, не так? Может, и не хотел, и не любил, а моя обработка в его мозгу детские воспоминания на что-то ещё замкнула и эти тёплые чувства к цирку создала? Не знаю, да и не хочу знать. Сделать счастье независимым от химии, перекинуть на другое удовольствие – это умею, а остальное – не моё дело. Во всяком случае, так я раньше думал.

И в этот раз ничего неординарного, обычный пациент, волосы на руках как у брата, но не такие чёрные и не так в глаза бросаются. Похоже, ему не особо хотелось лечиться, но тут уж точно не моё дело. Брат убедил? Так в этом я с ним солидарен. А методы убеждения – дело семейное. Дон Эрнесто полулежал у меня на кушетке. Голова в фокусе установки, неточно, но точно и не надо, всё равно вручную подстраиваю. Подстроил, убрал напряжение. Пациент встал и до свидания, дело сделано, оплатите счёт.

Так бы и разошлись, как подразумевалось, вот только потом оказалось, что ожидал дон Пауло несколько иного результата.

О происходившем после лечения могу лишь догадываться, но догадываться весьма достоверно. Парень тут же исчез с горизонта, не только с моего, но и со своего семейного. Что логично. Думаю, его старший братец и, надо понимать, босс по бизнесу ожидал возвращения младшенького к семейному делу. По простоте душевной ожидал. Вряд ли у cholo хватило бы ума понять, что вчерашнему наркоману с наркотиками дело иметь ну никак не рекомендуется. Впрочем, понимать не обязательно, излечившихся родственники обычно долго не видят. Большинство моих пациентов меняли всё – вообще всё, начиная от работы, если такая ещё имелась, и заканчивая семьёй, если такая ещё не распалась. Только откуда это знать простому незатейливому мафиози?

В общем, парень сменил род занятий, и всё бы хорошо, но дон Пауло новыми занятиями брата оказался недоволен. Соответственно, у меня появились серьёзные проблемы, из которых ноющие рёбра – самая мелкая. Избитый организм – ладно, заживёт. Возможно. А вот идея, завязанная на повторную встречу с бывшим доном, теперь клоуном, Эрнесто, больше не казалась такой хорошей и осуществимой. Хотя какие у меня варианты? Только установку чинить.

Ремонт занял меньше времени, чем доставка пациента, и всё было готово заранее. Клоун Эрнесто, или как он там сценически назывался, катался со своим бродячим цирком по мексиканским штатам, с братцем на связь не выходил и попался, похоже, только вернувшись домой.

А я, даже и получив неожиданный месяц отсрочки, ничего более дельного придумать не смог. Ну, в придачу к тому, что уже придумал. Сидел и ждал, как всё обернётся. Наконец в телефоне задребезжал помощник дона Пауло, и через полчаса в мою приёмную втащили Эрнесто. Пациент пребывал в бесчувственном состоянии. Похоже, дон решил совместить два дела в одном – накачал брата метаморфином в ходе подготовки к лечению, а заодно и избежал межбратских переговоров и объяснений, зачем проходить процедуру повторно. Просто погрузил тело на подчинённых да и доставил ко мне. Оставалось надеяться, что одна доза, даже и сногсшибательная, не вернёт беднягу в лоно наркомании. Вопрос оставался открытым, поскольку обрабатывать его мозг во второй раз я не собирался. Такого даже на крысах не пробовал, и результат вполне мог оказаться для пациента фатальным. И для меня, конечно, тоже.

Поставил стул в дверном проёме, махнул рукой дону Пауло – сядьте подальше и не мешайте. Тот сел, развалился, прислонившись головой к косяку. Неподобающее место для такого важного гостя, но кабинет маленький, да и аппаратуры в нём прибавилось – не повернуться. Один из помощников, тот, с лицом идиота, подпёр противоположный косяк, второй ушёл в машину сидеть, пыльные агавы разглядывать.

Все на местах, пациент под излучателем установки, можно начинать. Я подал напряжение, частота гуляла, двоилась. Я покосился на идиота, тот стоял в проёме почти симметрично с сидевшим доном Пауло. Эрнесто ёрзал на кушетке, что, впрочем, беспокойства не вызывало. Беспокоился я совсем о другом, точнее, о себе самом. Но здесь уж оставалось надеяться на правильность расчётов. Медленно, следя за ритмами мозга, нарастить напряжение, поймать, нащупать резонанс и так далее по привычной уже процедуре. И лучше два раза, поскольку частота двоится. Сигнал у собранной наново установки гулял, удерживал я его с трудом, но это и ожидалось – идеально расположить все эмиттеры в проёме рядом с кондиционером возможным не представлялось, так уж случилось, что собирал я её на новом месте, а не в старом, закреплённом над кушеткой корпусе.

Получилось, всегда получалось. Я ведь самое сильное удовольствие нащупываю, то есть и сигнал самый мощный, на том всё и держится. Регулятор фокусировки дошёл до предела, и я медленно вернул его на ноль, выключил напряжение. Теперь или всё позади, или конец, причём не в самом приятном варианте.

Дон Пауло потянулся и поднялся со стула. Взгляд у него стал скучным. Точнее, не так – стал выражать дискомфорт от окружающей обстановки и, главное, от своего в этой обстановке присутствия. Хорошо. Я не раз видел такой взгляд и даже считал его признаком успеха.

Мафиози озабоченно поинтересовался, почему брат не вскакивает бодро с кушетки, как это случилось в прошлый раз.

– Так вы же клоуна опять не хотите, – огрызнулся я. Терять, конечно, уже нечего: или получилось, или нет, но нарываться не стоило, и я добавил: – Уносить придётся, в прошлый раз он чистым был, а сегодня наркотик в крови, наркотик установка не выводит.

Объяснение дона Пауло устроило, он неуверенно подошёл к брату, взял за плечо, заговорил, не обращая внимания на то, что тот бродил в другом мире. Потом вздохнул и слабым жестом подозвал помощника. Эрнесто подняли, повели в машину. Ногами тот перебирал сам, впрочем, непонятно, помогая или мешая движению. Ну ничего, есть надежда, что с одного раза на иглу опять не подсядет.

Видеть их больше не хотелось, но я почему-то поднялся и проводил до двери, встал в проёме и смотрел, как они одолевают последние пять метров. Неожиданно дон Пауло поднял свободную руку, остановив процессию. Я вглядывался, но не мог понять из-за чего. Только через минуту или две разглядел, едва уловил – перед тем, как они продолжили двигаться, с ветрового стекла взлетела пчела.

*

Я так и живу в Соноре, лечу наркоманов. Пациенты не часты, но на жизнь хватает. После моей обработки дон Пауло потерял кровожадность да и из наркобизнеса, наверное, вышел. Помощник со шрамом исчез из города. Не у всех получается злодействовать в одиночку, без научного руководителя. Тот, у которого лицо идиота, тоже стоявший в дверном проёме под излучателями, на воздействие совсем не отреагировал. Впервые в моей практике, кстати.

Оставшись без босса, он целыми днями бродит в окрестностях городка, рвёт штаны о колючки и стреляет из своего огромного револьвера по банкам или просто по камням. Стрелял бы и по автомобилям, но начинает рано, и когда на дорогах появляются машины, он уже без патронов. Наверное, у идиота в голове просто не помещалось второго желания, моя установка не нашла, на что бы его переключить.

С Кларой ничего у меня не вышло, что поделать – портить отношения я умею гораздо лучше, чем налаживать. А у дона Пауло я иногда покупаю прекрасный мёд, он держит огромную пасеку.

[1]              jefe – босс (исп.)

[2]              cholo – гангстер (исп.)

[3]              Caliente – жарко (исп.)

[4]              Roto acondicionado – кондиционер сломался (ломаный исп.)

[5]              Жест в виде кольца из пальцев означает «засранец», если не хуже.