Кукарача Муэрта

Жирная лоснящаяся маслина настороженно шевелила усами на рябой намозоленной ладони старика. Такая гладкая и блестящая, что кажется красноватой в отблесках огня, мирно доедавшего поленья в очаге.

Меня тараканы сторонятся как тьма пламени. Едва завидят, испаряются быстрее, чем успеваю моргнуть. А вот деда Евграфа совсем не боятся, при нём замирают, точно впадают в транс. Хоть голыми руками их бери и дави.

Вот только давить их дед запрещает. Он у меня всегда чудаковатый был, сколько помню. Но не такой, как если бы сельский старик нёс околесицу, а окружающие пальцем у виска крутили, да приговаривали: «Блаженный, что с него взять?». А со своим собственным видением вещей.

Для сельского жителя дед мой непривычно начитан, к тому же полиглот: три или четыре языка знает. По молодости немало путешествовал, любил собирать всякий экзотический фольклор. А уж выдумщик – поди другого такого поищи. Односельчане, люди по натуре куда как проще, деда едва не колдуном считают. Но не злым, а наоборот. Уважают его, всегда прислушиваются.

Видение своё он излагает складно, толково, чаще в виде поучительных историй. На каждый случай у него история находится, причём, такая, каких никто больше не расскажет. Я им внимаю с интересом, и мне всё кажется, что выходящие из дедова рта слова оживают, обрастают плотью.

Сколько я тех историй за свое детство наслушался, половины не вспомню. Теперь жалею, что поздно додумался их записывать.

– Кабы ведали люди, какая сила в таких вот малявках кроется, никогда бы больше не смотрели на них с высока, – выговаривал мне дед за то, что обижал его подопечных.

– И что же это за сила такая тараканья? – спросил я, предвкушая новый заковыристый сюжет.

– А вот слушай, что расскажу тебе, – растянулся в довольной улыбке Евграф. Любил он свои истории излагать, мудрость, стало быть, молодым наследовать.

Он отпустил с ладони таракана, укутался поплотнее в старый клетчатый плед и завёл монолог:

– Расскажу сегодня про тараканьего палача Боба Робсона и его встречу с тараканьим богом смерти…

Жасминовая улица была самой широкой и шумной в Энитауне. В самом начале той улицы стоял трёхэтажный особняк семьи Робсонов: с охристыми стенами, черепичной крышей и увитой цветами верандой. Когда-то домом владел зажиточный торговец Максимилиан Робсон. Да помер он рано, от болезни лёгочной, а жена его ещё при родах преставилась. Дом по праву наследования перешёл их сыну Бобу.

И всего-то у Боба было в достатке, грех жаловаться. И еды, и денег, и дорогих камзолов. Вот только, не лежала душа к жизни в большом городе. Шумно в нём, суетно, отовсюду летит грохот повозок по мостовым, конское ржание и брань бездомных. Да и воздух тяжёлый. Ведь жасминовой улица та звалась по старой памяти, а на деле кусты давно уже повыдрали, один пыльный булыжник кругом.

– Затвори окна, опять вонью несёт! – то и дело жаловался он кухарке. Жены-то у него не было, кто ж такого привереду вынесет. – Душно мне тут, тошно, мочи нет!

Думал, он думал, и такое надумал, что в один день приказал паковать багаж. Распустил всех слуг, да и уехал восвояси. Куда – никому не сказал.

А уехал он в далёкую тёплую страну, где темнокожий народ жил бедно, но в гармонии с силами мира иного. Поклонялись они неведомым богам и духам, в честь них по ночам обряжались в лучшие одежды, жгли костры и кружили у огня в срамном танце, пока не валились с ног от усталости.

Но Боба не интересовали дикие обряды. Купил он уютный красивый домик на краю леса, с фруктовым садом вокруг, с прудиком и аллеями для неспешных прогулок. Нанял слуг из местных, а заправлять хозяйством поставил старого Эме.

Недолго наслаждался Боб размеренностью уединённой жизни.

В один погожий денёк кухарка, как и положено, подала ему завтрак. Едва Боб потянулся к аппетитному кушанью, как вдруг заметил в нём огромное чёрное существо с длинными усами.

– Эме, – заорал Боб. – Что за чёрт в моей тарелке?

На его крики тут же явился темнокожий управляющий усадьбы.

– Таракан, мастер Робсон, – с поклоном ответил он.

– Это я и без тебя вижу, старый олух! – сильнее прежнего разозлился Боб. – Но какого дьявола он там делает?!

– Ест, надо полагать, мастер Робсон, – развёл руками Эме.

Боба такой ответ не устроил. Он повелел немедля убить таракана, а ему подать другое блюдо.

Управляющий Эме унёс тарелку, но у Боба уже пропал аппетит. Он посидел за столом немного, а затем отправился на кухню, чтобы отругать ещё и кухарку.

Каково же было его удивление, когда там он обнаружил ещё живого таракана. И не просто живого. Старик Эме стоял перед ним на коленях, и отбивая поклоны, бормотал что-то под нос.

При виде Боба таракан тут же улизнул за печь.

– Что ты вытворяешь, болван?! Я же приказал убить таракана, а не молиться ему! – взъярился Боб.

– Простите, мастер Робсон, но я не смею, – повинно склонился Эме. – Для моего народа убить чёрного таракана – к большой беде.

Боб не желал и слушать такую ерунду, ведь он прибыл из цивилизованной страны и не придавал значения суевериям дикарей. Он позвал слуг и приказал им сейчас же изловить всех тараканов в доме.

Поначалу слуги отказывались, виновато кланялись, качая головами. Но Боб пригрозил, что выпорет лично каждого, а потом вышвырнет из дома, не заплатив жалованья. Слуги помялись, поохали, и поплелись исполнять волю хозяина.

На исходе дня натащила прислуга тараканов, больших и маленьких, в банках, чашках и просто в ладошках. Собрал Боб всех шестиногих и устроил им экзекуцию. Тех, что совсем мелочь, каблуком подавил. А тех, что покрупнее, предал обезглавливанию. Соорудил гильотину из кухонного ножа, и с позором казнил всех пленников, словно преступников. Правда, они и без головы неплохо бегали, так что пришлось безголовых тоже давить. А слуг заставил смотреть. Те стояли молча, боясь поднять глаза на разгневанного хозяина. Некоторые в страхе закрывали лицо руками.

Покончив с казнью, Боб приказал прибрать комнату и почистить его туфли, а сам со спокойной душой отправился в спальню.

На следующее утро он проснулся в отличном расположении духа. Спустился в трапезную, сел за стол и принялся ждать завтрака. Сидит Боб, ждёт, а кухарка всё не несёт.

– Эме, старый пёс! – закричал Боб. – Где стряпуха, почему завтрак не несёт?

Бросились слуги за кухаркой – а той след простыл. Искали везде, нашли в кровати – мёртвую! Вид её был так страшен, что в спальню решился войти только управляющий Эме. У тётушки Наны посерело лицо, бельма на выкате, рот нараспашку, а на языке – дохлый таракан!

– Не зря я наказал извести всех тараканов! – воскликнул Боб, увидев тело. – Одного пропустили, олухи, вот старуха им ночью насмерть и подавилась!

– Не случайной смертью тётушка Нана умерла, – покачал головой Эме. – Это граф Кукарача Муэрта за ней пришёл. За то, что вы его подданных казнили.

– Какая ещё кукарача! – замахал кулаками Боб. – Избавь меня от этих дикарских сказочек, окажи любезность!

Он приказал похоронить кухарку и нанять новую.

На следующее утро спустился Боб к завтраку. Попробовал стряпню, да как плюнет – ну и дрянь!

– Эме! – позвал Боб. – Где ты такую безрукую кухарку отыскал? Готовить совершенно не умеет!

– Прошу простить, мастер Робсон, это я приготовил, – виновато склонился старик.

– А где же новая кухарка? – удивился Боб. – Прогуляла первый же рабочий день?

– Нет никакой кухарки, мастер Робсон, – ещё ниже поклонился Эме. – И остальные почти все сбежали ночью. Никто не хочет идти работать в дом, куда пришёл Кукарача Муэрта.

– Опять ты со своей кукарачей! – стукнул кулаком по столу Боб. – Пойди и найми белых слуг! Я готов платить вдвое больше, лишь бы не слушать этот суеверный бред от твоих соплеменников!

Нанял послушный Эме белых слуг. Они не верили ни в каких местных духов и богов, только во Всевышнего отца и его сына. В знак верности своему Богу носили они нательные крестики, и свято верили, что те защитят от любой напасти. Потому по приказу хозяина давили тараканов нещадно, едва завидев. Всего через несколько дней ни одного в доме не осталось.

Но на этом история не закончилась, по утру одного дня нашли мёртвым садовника. С точно таким же выражением ужаса на лице, с каким умерла старая Нана. И с тараканом во рту.

Испугались белые слуги, схватились за свои крестики, зашептались, зароптали. Сколько ни кричал Боб, сколько ни топал ногами в ярости, а понимал – скоро и эти побегут. Как чёртовы, дьявол из побери, тараканы!

Позвал он тогда старика Эме в свой кабинет.

– А ну-ка расскажи мне, о какой-такой кукараче ты всё время талдычишь!

И Эме, покорно склонившись, начал рассказ:

– Мы поклоняемся многим могучим богам. Первым мы кланяемся Папе Легбе – он хранитель врат, ведущих на ту сторону. Мы почитаем властителя мёртвых, Барона Самеди: ему и его жене, маме Бриджит, мы приносим богатые подношения. А ещё мы верим, что у тараканов есть свой бог…

– Бог? У тараканов? Помилуйте, ерунда какая! – не удержался Боб.

– И всё же, мастер Робсон, это так, – закивал Эме. – Людской и тараканий народы испокон века живут бок о бок. Неспроста они населяют наши дома, видать, не могут без нас. А по закону равновесия, это значит, что и мы не можем без них. Никто не знает, что случится, если из дома исчезнут все тараканы, но одно точно – будет что-то ужасное! Потому-то тараканий бог смерти, граф Мёртвый Таракан – Кукарача Муэрта, хранит все дома от этого. Как только равновесие нарушается, он приходит к домочадцам, чтобы забрать их души и превратить в тараканов. Чтобы те снова поселились в доме, и равновесие восстановилось.

Несколько минут Боб сидел в молчании, не зная, что и сказать.

– Большей ереси я не слыхивал за всю жизнь! – воскликнул он, наконец. – Тараканы – это души мёртвых? Неимоверная чепуха!

– Это всё правда, мастер Робсон, – убеждал Эме. – Иначе почему умирают слуги?

– Что ж, – примирительно кивнул Боб. – Если всё обстоит так, как ты говоришь, то как можно изгнать этого вашего тараканьего божка?

– Его нельзя изгнать, мастер Робсон, – отвечал Эме. – Его можно только задобрить.

И старик рассказал, что благосклонность графа Кукарача Муэрта можно получить через особый ритуал.

По его подсказкам ближе к вечеру позвал Боб новую молоденькую кухарку и приказал накрыть пышный стол. Но блюда сготовить не из свежих продуктов, а из овощей и фруктов, изрядно подпорченных гнилью. Также наказал налить стопку Кремасси – местного напитка из кокосового рома, а ещё поставить всюду свечи из чёрного воска. На середине стола старый Эме начертил кровью козла тайный знак, ведомый только ему и его народу. Когда все поручения и приготовления были исполнены, Боб отправил слуг по домам и строго-настрого наказал не появляться в особняке до утра.

А сам хозяин спрятался за креслом, наблюдая.

В полночь, только лишь тишину разбил бой часов над камином, все свечи разом зажглись, как по волшебству. Хотя, скорее уж, это всё происки чёрной магии дикарей, думал Боб, затаившись.

Сперва ничего не происходило. Но приглядевшись, Боб понял, что вся еда на столе ползает! Множество насекомых облепило помои, с аппетитом поглощая их. А над кровавым знаком, сжимая в лапе бокал с напитком, склонялся огромный таракан. Именно что огромный – больше ладони!

Был он чёрен, как сама ночь за окном. В отличие от своих сородичей, он твёрдо стоял на двух задних лапах, уподобляясь гомо сапиенс – человеку. Белая краска обрамляла каплевидные глаза на треугольной морде ритуальным рисунком в виде черепа, а меж усов красовался маленький чёрный цилиндр, украшенный перьями воробья. Пластинчатого брюшка насекомого не было видать под связками гирлянд из семян и крошечных птичьих косточек. А в правой лапке гость сжимал веточку-посох, увенчанную черепом ящерицы.

Хозяин дома так и застыл, глядя на полуночное пиршество. Но вспомнил, зачем он остался, и, подхватив заготовленную дубинку, подкрался к столу.

Увлечённый хмельным напитком Кукарача Муэрта до последнего не замечал Боба. Только когда пламя свечей всколыхнулось от его дыхания, таракан обернулся, но было поздно. Боб нанёс удар и попал точно в цель – в усатую голову. Ночной гость упал замертво, а вся его тараканья свита взвыла страшными человеческими голосами, словно стенанья душ грешников донеслись из Ада. Свечи погасли и комнату поглотила тьма.

Боб зажёг свет, но тараканы уже исчезли. Ни единого на весь дом.

– Вот тебе, Кукарача Муэрта! – торжествуя, воскликнул Боб. – Будешь знать, как приходить в мой дом, есть мою еду и убивать моих слуг!

И с чувством победителя пошёл спать.

Да только победный сон был не в радость, напал на Боба кошмар. Явился ему тот самый таракан в цилиндре. Стоит, гневно усищами вращает, посохом потрясает. Хотел его Боб опять дубинкой приложить – да не тут-то было. Слишком уж большой он. С кошку. Нет, с овцу. Вот уже с самого Боба таракан высотой, а всё растёт, ширится, дуется, надвигается угрожающе, жвалами перед самым носом щёлкает! Схватил он Боба четырьмя лапами за горло и давай душить. Как ни барахтался Боб, как ни вырывался, не освободиться ему. Уже и в глазах потемнело. Так и провалился в небытие.

Пришли утром слуги и управляющий Эме, а хозяина в доме нет. Все этажи обыскали – пропал с концами. Толпится челядь, перешёптывается: дальше-то как им быть, кого слушать? Стали со стола убирать, а из-под него как выскочит большущий таракан! Увидел людей и прямо им под ноги бросился, молоденькой кухарке на подол запрыгнул. Та испугалась, заголосила что есть мочи, скинула его на пол и – хрясь! Раздавила всмятку.

С тех пор Боба Робсона никто больше не видел. Даже костей его не нашли. А в его брошенном имении местные храм графа Кукарача Муэрта сделали, чтобы вину перед ним загладить. Теперь там обитают бессчётные тысячи чёрных тараканов, равновесия на весь город хватит!

Вот такая история…

Я встрепенулся, осознав, что дедов баюкающий голос утих, и комнату теперь наполняет только треск тлеющих поленьев. Дед Евграф, завернувшись в плед, точно взъерошенная гусеница в кокон, следил за пламенными язычками затуманенным взглядом. Будто он сам всё ещё находился в собственной истории.

– Хорошая сказка, страшная, но справедливая, – одобрил я.

– Какая сказка тебе, малец! Всё взаправду! – буркнул дед, насупив брови. – Кто равновесие в дому нарушит, к тому явится Кукарача Муэрта, собственной персоной!

Я улыбнулся, и опять наврал, что верю.

– Ладно, дед, пойдём спать. Поздно уже.

Наутро Евграф накормил меня на дорожку и пошёл провожать до остановки. Жаль, в этот раз недолго погостить получилось. В детстве я в деревню на все летние каникулы приезжал, наслаждался солнышком и свежим воздухом, гонял кур по двору, бегал в лесок по ягоды. А теперь только так, на денёк-другой вырваться из города удаётся.

Давясь до кашля клубами дорожной пыли, к остановке подкатил автобус. Мы с дедом распрощались, но он не ушёл, остался наблюдать, как я сажусь в салон.

Я плюхнулся на сиденье у окна, на соседнее место бросил гружёный дедовыми гостинцами рюкзак. Ещё раз помахал Евграфу через окно. Дед сутулился у борта автобуса, не сводя с меня льдистых, полных грусти глаз. Тоскливо ему в пустой избе, с опозданием понял я, от одиночества с шестиногими дружбу водит.

Двери не закрывались, будто водитель ждал ещё пассажиров. Я выглянул из-за спинки кресла и обомлел: проход занимал здоровенный чёрный тараканище! Точь-в-точь как те, что грелись за печью в доме деда Евграфа, только в разы крупнее. Он стоял на задних лапах, в правой передней сжимал костистую трость, а левой поправлял чёрный цилиндр. Не тот ли это самый…?

Я машинально зажмурился и замотал головой. А когда открыл глаза, морок исчез. Кроме меня пассажиров в салоне не было.

Створки с шипением сошлись, автобус чихнул, зарычал и тронулся с места. Я смотрел на сжимавшуюся фигурку деда за окном, а из головы всё не шла его история. Всё-таки у Евграфа дар, так зацепить своими байками.

Хорошо, что в моей городской квартире водятся только обычные, мелкие рыжие прусаки. И тех небось уже потравили всех. Я ведь к деду приехал как раз из-за этого. На время, пока в доме служба дезинсекции работает. Надеюсь, сейчас там ни одного таракана не осталось.