Меня зовут Маргарет Лири. Мне десять лет. У меня ни братьев, ни сестёр, зато отец и мать хорошие, правда, не слишком-то они ко мне прислушиваются. Да и по правде сказать, ну кто мог предположить, что тут женщину убьют. Ну, почти убьют, но всё-таки.

Когда живёшь на улочке вроде нашей, ничего такого не ждёшь. И если кого-то хоронят заживо чуть ли не у тебя на заднем дворе, попросту не веришь. Намазываешь себе преспокойно тост маслом или пирог печёшь, чем ты там занимался.

Я вам расскажу, как оно было. Стояла самая середина июля. Солнце жарило вовсю, и мама говорит:

– Маргарет, сходи-ка за мороженым. Сегодня суббота, папа вернётся к обеду, побалуем себя вкусненьким.

Я побежала через разбитый участок за нашим домом. Это такой пустырь, на нём мальчишки обычно играют, там ещё валяется битое стекло и всякий хлам.

Иду я из магазина с мороженым, никого не трогаю, и вдруг, как гром средь ясного неба, тут оно и случилось. Я услышала её. Ну, ту женщину, что кричала.

Я остановилась и прислушалась. Кричали из-под земли. Женщина лежала там, заваленная камнями, землёй, битым стеклом, и кричала что было сил, чтобы кто-нибудь её услышал и выкопал.

Я так и окаменела от страха, а она всё кричала и кричала. Тут я помчалась со всех ног. Споткнулась, упала, вскочила и понеслась дальше.

Я распахнула дверь и уставилась на маму. Она ни о чём не подозревала – ещё бы, ей и невдомёк было, что у нас за домом, всего ярдах в ста, заживо похоронена женщина – лежит там и зовёт на помощь.

– Не стой в дверях, мороженое тает, – сказала мама.

– Мама… – начала я.

– Положи его в холодильник, – велела она.

– Мам, слушай, там женщина кричит…

– И вымой руки, – добавила мама.

– Она так кричит… Да послушай же, – я повысила голос. – Её нужно выкопать. Там сверху тьма-тьмущая земли, если мы её не выкопаем, она задохнётся и умрёт.

– Уверена, она вполне подождёт, пока мы пообедаем, – отрезала мама.

– Мам, ты мне веришь?

– Ну конечно, милая. Теперь вымой руки и отнеси отцу тарелку.

– Я не знаю, кто она и как туда попала, – сказала я, – но ей нужно помочь, пока не поздно.

– Господи боже! – Мама всплеснула руками. – Только посмотри, во что превратилось мороженое. Ты нарочно торчала с ним на солнцепёке?

Я вошла в столовую.

– Пап, там на пустыре кричит женщина.

– Что-то ты невесёлая, – заметил папа.

– Нужно взять лопаты и выкопать её, – сказала я.

– Маргарет, как-то мне не хочется играть в археологов, – поморщился он. – Уж больно жарко сегодня. Давай дождёмся октября, и в прохладный денёк, обещаю тебе…

– Нельзя ждать до октября, – почти закричала я.

Мне было так страшно, я места себе не находила, а папа знай себе накладывал полную тарелку мяса и вовсе меня не слушал.

– Папа! – позвала я.

– М-м?

– Папа, ты должен пойти со мной и помочь, хотя бы после обеда. Папа, ну, пап, я отдам тебе всё, что у меня в копилке!

– Так-так, – протянул он. – Сделка? Здорово же тебе приспичило, раз предлагаешь деньги. И сколько заплатишь за час?

– У меня есть десять шиллингов. Целый год копила, всё отдам тебе.

Папа коснулся моей руки.

– Вот это да – платишь, чтобы я с тобой поиграл? Ох, Маргарет, давно твой старик отец не чувствовал себя таким подлецом. Вот что я тебе скажу: после обеда мы вместе пойдём и послушаем эту твою женщину, совершенно бесплатно.

– Правда? Ты правда пойдёшь?

– Да, – подтвердил папа. – Но сначала обещай мне кое-что.

– Что?

– Я пойду, если ты съешь всё, что дадут.

– Обещаю, – кивнула я.

Вошла мама и села за стол. Мы принялись за еду.

– Ешь медленней, – сказала мама.

Я стала жевать медленно. Потом снова быстро.

– Ты слышала маму? – нахмурился папа.

– Там кричит женщина, – напомнила я. – Надо торопиться.

– Я, – твёрдо заявил папа, – буду спокойно обедать. Сперва займусь бифштексом, потом мороженым, а после него – пивом. И если вы, мисс, ещё раз скажете что-то про кричащих женщин, – хоть одно слово! – я никуда не пойду и не стану слушать ничьи крики.

– Да, сэр.

– Всё понятно?

– Да, сэр, – вздохнула я.

Мы сидели за столом миллион лет, не меньше. Все двигались так медленно, будто в этих фильмах, ну, вы знаете. Мама ме-едленно вставала, ме-едленно садилась, а вилки, ножи и ложки шевелились ну очень медленно. Даже мухи летали, как во сне. Это тянулось так долго, что хотелось заорать: «Да скорей же вы! Ну, пожалуйста, встаньте уже, начните что-то делать, бога ради!»

Но нет, пришлось сидеть и ждать, пока родители покончат со своим обедом. А та женщина кричала у себя под землёй, одна-одинёшенька.

– Превосходный обед, – сказал папа, отодвигая тарелку.

– Теперь ты пойдёшь посмотреть на ту женщину? – спросила я.

– Сначала пиво, – отозвался папа.

– Кстати, о женских криках, – заметила мама, – Прошлой ночью Чарли Несбитт опять ругался со своей Хелен.

– Тоже мне, новость, – фыркнул папа, – они всё время ссорятся.

– Если хочешь знать, Чарли мне не по нраву, – сказала мама, – да и она тоже.

– Не знаю, не знаю. По мне, так она вполне милая.

– О, да, ещё бы. Ты же чуть на ней не женился.

– Ну, это когда было, – отмахнулся папа. – Жалко Хелен. Она была такой славной. Славной и доброй. А сейчас она несчастлива. Муж у неё – тот ещё хам.

– Папа, – позвала я.

–Да, Чарли частенько выходит из себя, – добавил папа. – А помнишь, как Хелен в школе играла главную роль? Хорошенькая, будто с картинки. Она даже сочинила несколько песен для той пьесы. И ещё она написала песню для меня.

– Ха-ха, – не поверила мама.

– Нечего смеяться. Хорошая была песня.

– Ты никогда не рассказывал ни о какой песне.

– Это был наш с Хелен секрет. Сейчас спою, погоди-ка…

– Папа, – сказала я.

– Ты обещал дочери сходить на пустырь, – напомнила мама. – Потом споёшь мне свою чудесную песню.

– Ну, ладно. Пошли, – вздохнул папа, и я потащила его за дверь.

На пустыре не было ни души. Стояла жара.

– И где тут кричит женщина? – поинтересовался папа.

– Мы забыли лопаты! – сообразила я.

– Потом принесём, сначала послушаем, – сказал он.

– Ну, так слушай.

Мы принялись слушать.

– Я ничего не слышу, – сказал папа наконец.

– Тс-с-с, – попросила я. – Обожди.

Мы послушали ещё немного.

– Эй! – позвала я. – Эй, мисс или миссис! Это вы кричали?

Мы слышали, как светит в небе солнце. Как ветер шелестит листвой, едва слышно. Слышали поезд вдалеке. И всё.

– Маргарет, – сказал папа. – Тебе стоит вернуться домой и прилечь. И положить на лоб мокрое полотенце.

– Но она была здесь! – завопила я. – Я сама слышала, как она кричит, кричит, кричит! Вот, смотри! – и я позвала ещё раз, громче: – Эй, там, под землёй!

– Маргарет, – снисходительно произнёс папа. – Здесь никого нет. Мистер Келли вчера вырыл здесь большую яму и закопал в ней мусор. Вот и всё.

– Ты что, не поможешь мне её откапывать?

– Я иду домой. Не задерживайся на солнце, – сказал папа и ушёл. Стукнула задняя дверь.

Я топнула ногой по ссохшейся земле.

– Чёрт! – выругалась я.

Опять послышались крики. Она кричала и кричала. Может, тогда она выдохлась и остановилась перевести дух, не знаю, а теперь опять начала звать на помощь. Я стояла на пустыре под палящим солнцем. Хотелось плакать. Я снова побежала к дому и забарабанила в дверь.

– Папа, она опять кричит!

– Да, да, конечно, – отозвался папа.

Я расплакалась, но папа не обращал внимания.

Тогда я помчалась к сараю, сграбастала обе лопаты и вернулась на пустырь. Было жарко, как в пекле. И я начала копать, а пока махала лопатой, эта женщина, которая кричала из-под земли, всё кричала и кричала…

Копать было тяжело. Я понимала, что работать придётся весь день, и даже тогда, может, не успею. Что ещё я могла сделать? Бегать и рассказывать соседям? Но они же все как мама с папой, никто не поверит. Я просто копала и копала, всё сама.

Минут через десять на пустыре показался Диппи Смит из моей школы. Он мой ровесник.

– Салют, Маргарет! – крикнул он.

– Салют, Диппи.

– Чего делаешь?

– Копаю.

– С чего вдруг?

– Тут под землёй кричит женщина. Я её выкапываю, – сказала я.

– Я никаких криков не слышу, – заявил Диппи.

– Сядь и подожди, вот и услышишь. А лучше помоги.

– Не собираюсь я ничего копать, пока не услышу, – хмыкнул он.

И уселся ждать.

Из-под земли донёсся крик.

– Вот, слушай, – сказала я. – Это ты слышал?

– Ёлки зелёные! – вскочил Диппи. – Научишь, а?

– Сначала помоги копать, потом научу, – соврала я.

– Замётано, – кивнул он. – Дай-ка лопату.

Мы принялись копать вдвоём, а та женщина время от времени кричала.

– Ф-фух, – сказал Диппи. – Что-то я устал. Пойду-ка домой, отдохну.

– Нельзя тебе уходить.

– Чего раскомандовалась?

– Диппи, хочу тебе кое-что рассказать.

– Что?

Я наклонилась к его уху и прошептала:

– Там и правда закопана женщина.

– Ага, я в курсе, – отозвался Диппи. – Ты говорила.

– Ну вот, ты тоже не веришь.

– Покажи, как ты делаешь такие штуки свои голосом, тогда останусь.

– Да не могу я тебе показать, это не я делаю, – повторила я. – Вот что, Диппи, я стану тут, а ты слушай там.

Женщина опять закричала.

– Не может быть! – выдохнул Диппи. – Там и взаправду женщина!

– А я тебе о чём толкую?

– Давай копать! – поторопил меня Диппи.

Мы провозились ещё минут двадцать.

– Интересно, кто она?

– А я почём знаю?

Вдруг, откуда ни возьмись, раздался голос:

– Эй, дети! Чем это вы тут занимаетесь?

Мы обернулись и увидели мистера Келли.

– Ой. Здравствуйте, мистер Келли, – сказали мы.

– Вот что я вам скажу, – нахмурился мистер Келли. – Ну-ка, быстро взяли и забросали всё, что выкопали, обратно в яму. Понятно вам?

Моё сердце опять забилось часто-часто. Мне самой захотелось кричать.

– Но, мистер Келли, тут кричит женщина, а мы…

– Мне какое дело? Я ничего не слышу.

– Да послушайте только! – воскликнула я.

Крик.

Мистер Келли прислушался. Покачал головой.

– Ни единого звука. А теперь, давайте, зарывайте!

Мы принялись закидывать яму землёй. А мистер Келли всё это время стоял рядом, скрестив руки, а женщина кричала, а мистер Келли притворялся, что не слышит.

Когда мы закончили, мистер Келли сказал:

– А теперь марш домой. Ещё раз вас здесь увижу…

Я повернулась к Диппи.

– Это он, – прошептала я.

– Что – он? – не понял Диппи.

– Это он. Он убил миссис Келли. И закопал её в ящике. Иначе почему он стоит тут, слышит крики и даже бровью не ведёт?

– Ага, – сказал Диппи. – Точно. Стоит и врёт нам в глаза.

– Есть только один выход, – сказала я. – Позвонить в полицию, чтобы они арестовали мистера Келли.

Мы понеслись к будке на углу.

Через пять минут полицейские уже стучали в его дверь. Мы с Диппи подслушивали в кустах.

– Мистер Келли? – сказал офицер.

– Да, сэр, чем могу помочь?

– Миссис Келли дома?

– Дома.

– Мы можем её видеть?

– Разумеется. Анна, иди-ка сюда!

Миссис Келли выглянула в проём двери.

– Да, офицер?

– Прошу прощения, миссис Келли, – сказал полицейский. – Нам сообщили, что вас закопали на пустыре. Простите за беспокойство.

– Это всё чёртовы дети! – зло выругался мистер Келли.

Мы бросились наутёк.

– Что теперь делать? – задумалась я.

– Мне домой пора, – сказал Диппи. – Чёрт, ну мы и вляпались.

– А как же та женщина?

– Да забудь про неё, – скривился Диппи. – Нам туда нельзя. Старикан Келли теперь будет нас поджидать с ремнём в руках. И вот что, Мэгги, – как я сразу не сообразил! – старик Келли, он же вроде как глуховат.

– О, боже, – поняла я. – Вот почему он ничего не слышал.

– Ну, бывай, – попрощался Диппи. – Я загляну.

Я осталась одна в целом мире, никто мне не помог, никто даже не поверил. Оставалось только одно, и я взялась за дело.

Я пошла от дома к дому, прямо подряд по улице. И звонила в каждый звонок до единого, а когда открывали, спрашивала: «Простите, миссис Грисвольд, у вас дома никто не пропал?»

Дело шло к вечеру. Я всё думала о том, как мало воздуха осталось в ящике под землёй, где лежит та женщина, и что если я не успею, она просто задохнётся. Ну вот, я стучалась в двери, жала на звонки, и пора было уже плюнуть на всё и идти домой, и вот, наконец, остался только один дом – мистера Чарли Несбитта, нашего соседа. Я стучала и стучала, а он всё не открывал.

Наконец мистер Несбитт отпер дверь.

– А, – сказал он. – Это ты, Маргарет.

– Ага, – кивнула я. – Доброго дня, сэр.

– Что ты хотела? – поинтересовался он.

– Ну, я думала поговорить с вашей женой, миссис Несбитт, – сказала я.

– Хм, – заметил он.

– Можно?

– Видишь ли, она ушла по магазинам, – объяснил он.

– Я подожду, – сказала я и вошла.

Я села на стул.

– Жарко сегодня, – заметила я, стараясь вести себя спокойно, а сама думала о пустыре и о том, что в ящике кончается воздух, что крики становятся всё тише и тише.

– Вот что, – произнёс Чарли, подходя ко мне. – Моя жена не придёт.

– Но… почему, мистер Несбитт? – не поняла я.

– Я хотел сказать, сегодня она не вернётся. Как я уже говорил, она отправилась по магазинам, но… но потом думала навестить матушку. Она будет дня через два или три. Может, через неделю.

– Я хотела кое-что ей рассказать.

– Что?!

– Я просто хотела рассказать ей, что на пустыре под землёй закопана женщина. Она кричит.

Мистер Несбитт выронил сигарету.

– У вас сигарета упала, мистер Несбитт.

– Что? Ах, да…

– Это по-настоящему. Там женщина.

– С чего ты взяла?

– Я сама её слышала.

– Маргарет, а ты, хм, ты кому-нибудь ещё говорила о ней? – сказал он, прикуривая другую сигарету. Он старался держаться, будто ничего особенного не происходит.

– Да. Многим рассказала.

Мистер Несбитт обжёгся о спичку.

– И что, кто-нибудь что-нибудь сделал? – спросил он.

– Нет, – призналась я. – Мне никто не верит.

Он улыбнулся.

– Ну, конечно же. Ты маленькая девочка. С чего бы им тебе верить.

– Мне пора, – сказала я.

– Посиди ещё немного, – произнёс он тоном, не терпящим возражений.

– Спасибо, нет, – отказалась я.

Он стиснул мою руку.

– Умеешь играть в карты?

– Умею.

Он достал из ящика стола колоду карт.

– Сыграем партейку.

– Надо её выкопать.

– Ну, спешить некуда, – тихо заметил он. – Да и жена, может, скоро вернётся. Подожди её немного. Посиди, подожди…

– Вы же сказали, она не придёт?

– Нет, конечно, придёт. А, послушай, эти крики – очень громкие?

– Всё слабее и слабее.

Мистер Несбитт улыбнулся.

– Ох уж эти ваши игры. Давай-ка в карты? Поинтереснее, чем думать о всяких кричащих женщинах.

– Мне пора. Уже поздно.

– Посиди ещё.

Я знала, к чему он клонит. Хотел, чтобы я просидела у него подольше, пока крики вовсе не стихнут. Чтобы я не успела ей помочь.

– Жена вернётся минут через десять, – сказал он. – Подожди, посиди немного.

Мы играли в карты. Часы тикали. Солнце клонилось к закату. Было уже почти поздно. Я всё представляла, как крики становятся тише, тише.

– Мне пора идти, – снова сказала я.

– Ну, ещё разок, – отозвался мистер Несбитт. – Подожди часик, она скоро будет, вот увидишь.

Прошёл ещё час. Он посмотрел на циферблат на запястье.

– Что ж, теперь, пожалуй, тебе действительно пора. Счастливо, Маргарет.

Он отпустил меня, ведь думал, что в ящике уже закончился воздух. Дверь захлопнулась у меня перед носом. Я пошла домой через пустырь. Что ещё я могла сделать? Сказать родителям? Они мне не верили. Никто мне не верил!

Я прибежала к тому месту, где раздавались крики, и остановилась. Никто больше не кричал, стояла тишина. Всё было кончено. «Поздно», – подумала я. Потом приложила ухо к земле.

И тут я услышала – далеко внизу, глубоко, еле-еле. Едва можно разобрать. Женщина больше не кричала. Она пела. Что-то вроде «я так тебя любила, я так тебя ждала».

Это была грустная песня. Тихая-тихая. Должно быть, за столько часов под землёй, в ящике, она сошла с ума. Она просто пела и пела, больше не хотела или не могла кричать, только пела.

Я немного послушала, как она поёт. Потом пошла к дому. Открыла дверь.

– Папа, – сказала я.

– Где тебя носит? – рассердился он.

– Папа, – сказала я. – Она больше не кричит.

– Хватит об этом!

– Она теперь поёт! – выкрикнула я.

– Перестань врать!

– Папа, – повторила я, – Она поёт, и вот что она поёт…

Я пропела несколько слов:

– «Я так тебя любила, я так тебя ждала»…

Папа побледнел. Он подошёл и взял меня за руку.

– Как-как? – переспросил он.

Я спела ещё раз:

– «Я так тебя любила, я так тебя ждала…»

– Где ты это слышала? – закричал он.

– На пустыре, только что.

– Это песня Хелен, та самая! Которую она написала для меня сто лет назад, ты не могла её знать! Никто её не знал, только Хелен и я. Я никогда никому её не пел, ни тебе, ни другим. Боже ты мой! – завопил он, выбежал за дверь и помчался за лопатой.

Потом я увидела, как он машет лопатой на пустыре, а с ним ещё куча народу. Я была так счастлива, что чуть не разревелась.

Я набрала номер, и, когда Диппи снял трубку, сказала:

– Салют, Диппи. Всё хорошо. Всё просто отлично. Та женщина больше не кричит.

– Супер, – согласился Диппи.

– Встретимся на пустыре через две минуты, не забудь лопату, – добавила я.

– Кто последний, тот макака! Пока! – выпалил Диппи.

– Пока, Диппи! – крикнула я и побежала к остальным.