Меньшее зло (Часть I)

Меньшее зло (Часть II)

Очнувшись, Джордж ощутил, что боль в груди ослабла. Он по-прежнему не мог шевельнуться, но дышать было уже легче, и он сделал глубокий вдох, наслаждаясь приобретенной словно бы магической способностью. Он осторожно, один за другим, открыл глаза и увидел Айлу, сидящую рядом и пристально наблюдавшую за ним. Тот, другой, внутри почему-то не подавал признаков жизни, что одновременно пугало и радовало Джорджа.

– Ты долго спал, я волновалась. – Девушка устало потерла тыльной стороной ладони глаза.

– Прости...

– Сегодня я была на рынке, мука закончилась, – продолжила она, словно бы не заметив его слабого извинения, – люди там... разное болтают.

– О чем ты? – В груди шевельнулось дурное предчувствие, Джордж занервничал и попытался приподняться на локтях, но боль, вернувшаяся в то же мгновение, пронзила все тело, он застонал.

– Что же ты делаешь! – Айла взметнулась с места, подскакивая к нему, чтобы помочь осторожно опуститься назад и как можно меньше потревожить раны. – Лежи, я не для того тебя с того света вытащила, чтоб ты сам туда отправился!

Она с опаской посмотрела на повязки, на которых алым маревом выступила кровь, – не раскроются ли швы, – но, похоже, нити изо льна, сплетенные по бабушкиному учению, выдержали. Джордж молчал, и Айла забеспокоилась: вдруг снова потерял сознание, но, оказалось, он просто лежал, стиснув зубы. Во впавших голубых глазах предательски блестели слезы, которые он тщетно пытался сдержать. В этот момент целительница ощутила острую жалость к этому загнанному и напуганному пареньку. Вся злость, которую она испытывала всего пару минут назад, растворилась, уступив место горечи. Она помогала ему, укрывала ото всех в своем доме, ни на секунду не задумываясь о том, что парню пришлось пережить, прежде чем она нашла его на той поляне.

– Тебе лет-то сколько? – мягко спросила она, непринужденным движением убирая с покрытого испариной лба Джорджа прилипшие черные кудряшки. От этого легкого прикосновения паренек, выросший при Церкви, не потеряй он столько крови, наверное, покраснел бы.

– Восемнадцать. – Ответ отчего-то был больше похож на извинение. – Будет.

Айла покачала головой. Такой молодой, а уже столько неприятностей нажил. Где-то на улице залаяли собаки, девушка обернулась на звук.

– Они пришли за тобой, да? – не поворачиваясь, тихо спросила она после непродолжительного молчания.

– Кто? – Тот, другой, вздрогнул и ощетинился, словно бы пробудившись ото сна, Джордж мысленно сжался, ожидая нового его появления.

Айла пристально посмотрела на него, но все же ответила:

– Храмовники и ведьмак.

В глаза оборотня вспыхнул страх.

– Спокойно! – Айла поднялась и улыбнулась. – Я тебя не выдам.

Девушка отошла, начав как и при первой их встрече что-то размешивать и шуршать травами.

– Прости... – только и выдохнул Джордж.

– За что? – Она обернулась, оторвавшись от дела.

– Теперь ты в опасности. – Он потупил глаза.

– За тобой гонятся люди, которые, найди они тебя, убьют на месте во имя всеобщего блага или мешка с монетами, а ты извиняешься за это? – Айла ушам своим не поверила. Она изумленно смотрела на паренька, который, как оказалось, был ещё большим безумцем, чем ей показалось сначала.

– В том и дело. Раньше они были только моей проблемой, а теперь... – Джордж замялся, – теперь они могут навредить тебе. А ты так добра ко мне...

– Всё будет хорошо, меня они не тронут, – не очень убедительно соврала Айла. В душе же она тряслась, как осиновый лист, с минуты на минуту ожидая стука тяжелых латных рукавиц в свою дверь.

– Мне следует уйти, – вдруг заявил Джордж и заворочался.

– Ещё чего! – Травница уперла руки в боки и отрезала: – Никуда ты не пойдешь, и думать не смей.

– Но...

– Нет, лежи и поправляйся! И кончай геройствовать, ты не в том положении, – проворчала девушка.

– Но ведь это неправильно! – выпалил Джорж и сам удивился – так громко получилось. Он нахмурил брови, отчего на лбу пролегла глубокая морщина.

– О чем ты? – Айла непонимающе воззрилась на него.

– Я... – Джордж пытался тщательно подбирать слова. – Церковь учит...

– Постой! – Целительница недоверчиво прищурилась. – Ты же малефикар, и ты говоришь о церковных учениях? О заветах, оставленных нам пророчицей Андрасте?

– А что, по-твоему, все малефикары – безбожники? – Паренек криво усмехнулся.

– Ну да...

– Тогда я скажу тебе даже больше: я всю жизнь посвятил Церкви, я вырос там, среди преподобных братьев и сестер, – пробормотал Джорж и добавил чуть тише: – И ты сама видишь, что из этого получилось...

Рассказ парня звучал невероятно. Айла не верила, что служение Создателю может истребить в человеке "греховный" магический талант, но в то, что церковники за много лет ничего не заподозрили, поверить было невозможно.

– И ты всю жизнь был, ну, понимаешь, таким?..

– Каким "таким"?

– Магом.

– Я не маг! – вспылил Джордж, а Айла вздрогнула от неожиданности.

– Но ты же только что сам сказал... – Девушка перестала что-либо понимать.

– Я не маг, – решительно повторил он. – Это он.

– Кто он? – целительница округлила глаза.

– Тот, – Джордж тяжело вздохнул, – другой.

– Какой такой "другой"! Джордж, я не понимаю! – Айла всплеснула руками и вернулась назад, присаживаясь на прежнее место. Она поймала взгляд парня и тихо попросила: – Я помогу тебе, просто расскажи, в чем дело.

– Мне нельзя помочь.

Парень вздохнул, в глазах его явно проскальзывало сомнение, но он все же заговорил:

– Все началось несколько месяцев назад. В моей памяти стали появляться пробелы, иногда я просыпался где-то, не представляя, как туда попал. Не могу объяснить всего, – он замялся, но тут же продолжил, предугадывая вопросы, готовые сорваться с губ Айлы: – Нет, не потому, что хочу что-то скрыть, просто я действительно не знаю всего. В общем... в те минуты, когда я теряю реальность, появляется тот, другой. Он делает то, чего я не хочу, идет туда, куда мне не нужно, знает то, чего не знаю я. Но мы, как бы это сказать... Одно.

Айла озадаченно посмотрела на Джорджа, который стал, казалось, ещё несчастнее после того, как закончил рассказ. Она натянуто улыбнулась и положила руку на его ладонь, которая слегка дернулась:

– Уверена, все наладится. Не знаю, как и когда, но точно знаю, что станет лучше и легче. – Девушка сжала руку и поднялась, направляясь к лестнице. – Позже вернусь и принесу тебе поесть.

Взглянув на виноватое и несчастное, бледное, как мел, лицо своего пациента, она добавила:

– Поспи.

***

– Слушай, святоша. – Судя по блеску в глазах, Эскеля снова посетила какая-то гениальная мысль. Клайв подготовился было выслушивать очередную гипотетическую идею о связи искривления магических потоков, вызванных лириумной рудой в Морозных горах, Сопряжением Сфер и высокой концентрацией всяческой нечисти и некрасивых девок в Каворне, но к следующему вопросу он оказался не готов: – А у вас там, в церкви, что, правда... ни-ни?

Невинная моська настолько нелепо смотрелась у здоровенного мужика, за спиной которого торчали рукояти мечей, что Клайв невольно хмыкнул.

Они шли по улице Каворна, уже наполняющейся народом. Однотипные серые дома, словно вырубленные из монолитного камня, возвышались на два-три этажа с обеих сторон. Выходи солнце из-за туч в этих краях почаще, на узких кривых улочках все равно сохранялся бы сырой полумрак.

– Так что, враки, да? – продолжал допытываться ведьмак. – Знал, что враки! – Он раздосадовано махнул рукой.

– Не враки, – Клайв ответил скорее для того, чтобы позлить наемника, нежели чтоб развеять его сомнения. Продолжать скользкую тему он не собирался.

– Но ведь есть женщины-храмовники? Как же это тогда? – с сомнением поинтересовался Эскель, приподняв бровь. Не больно-то верилось ему в то, что все храмовники повально блюли целибат. – Откуда же тогда все... истории.

– Какие истории? – насторожился рыцарь-капитан, невольно поддаваясь на провокацию.

– Что, интересно стало? – Ехидно прищурился Эскель, на что Клайв ответил ему самым осудительным из своих "осуждающих взглядов".

– Ну, типа о "жестоком храмовнике и плененной магичке" или о "развратной чародейке и невинном послушнике"...

– Это где ты такие истории слышал? – изумился Клайв, уставившись на ведьмака.

– Много где, – уклончиво качнул головой тот.

– Ведьмак!

– Да что тебе? Неужто заинтересовался? – Очередной взгляд, сулящий обрушить на него весь гнев Создателя, и Эскель неохотно сознался: – Да в любом борделе, начиная от места паломничества всей Вольной Марки – "Цветущей розы", заканчивая нашей захудалой столичной "Жемчужиной".

Клайв сконфужено дернул плечами, мысленно попросив Создателя простить его любопытство, пожалел, что затеял разговор. И, не оглядываясь на ржущего ведьмака, двинулся дальше.

– Не бойся, пока мы работаем вместе, я ни одной прелестнице не позволю покуситься на твою честь и благородно приму всю угрозу на себя! – заливался ведьмак, плетясь следом.

Клайв мученически закатил глаза и хотел было что-то ответить, когда мимо них на всех парах пролетел чумазый мальчонка лет пяти. Столкнувшись с Клайвом, он испуганно посмотрел на рыцаря и поспешил дальше. Через мгновение из подворотни выскочили мальчишки постарше. В руках у них были комья грязи, которыми они обкидывали свою жертву. Один прицельный бросок – и ком попал малышу под ногу, тот шлепнулся на мостовую, вскрикнув.

– Эй! А ну тише! – Эскель шикнул на них, но ни один даже не подумал удрать.

Вместо этого сорванец, возвышавшийся над приятелями на целую голову, а следовательно, ввиду особенностей возраста, бывший их лидером, швырнул свой снаряд в ведьмака. Тот без труда увернулся, сделав несложный пируэт, остальные детишки восторженно запищали. Вожак смутился и, насупившись, посмотрел на мужчин.

– Вы чего его обижаете, оболтусы? – ведьмак сделал самую суровую мину, на которую был способен, нахмурив брови и сведя их на переносице. – Давно по жопам не получали? Вас разве мамы не учили хорошо себя вести?

Дети переглянулись, но раскаянья на их лицах не было и в помине. Наконец вожак решился. Он смело шагнул вперед и исподлобья уставился на храмовника и ведьмака:

– Это же Вернон, господин. – Пацан вытер рукавом нос. – Он же ублюдок, так ему и надо.

– Ты где таких слов понабрался? – изумился Клайв, до этого момента хранивший молчание.

– Так это все знают, – фыркнул не по годам смышленый мальчик и добавил, шокировав уже обоих мужчин. – Мать его, шлюха, подохла от скверной болезни. И ему бы вместе с ней давно пора!

Хором засмеявшись, "милые" детишки кинулись в разные стороны, решив, что забавы им тут больше не обломится.

– О-хре-неть, – констатировал Эскель, ёмко описывая услышанное.

– Найти бы его мать, да чтоб она наваляла ему за такое по полной, – проворчал Клайв.

– Это точно, – фыркнул Эскель и вдруг замер, прислушиваясь. А затем, ни слова не говоря, толкнул храмовника в грудь, да так, что тот отлетел на несколько локтей, даже не успев возмутиться. Между ними на улицу вылилась лужа вонючей жижи, которую женщина в окне второго этажа выплеснула из корыта.

– И вам день добрый, милсдарыня! – театрально отсалютовал ей ведьмак, брезгливо переступая через помои, растекавшиеся по земле. Женщина, судя по лицу, явно огорченная тем, что промазала, презрительно фыркнула и, не ответив, скрылась в доме.

– Кажется, в этом городе нам вообще никто не рад, кроме того пьянчуги, что ты вчера от Зверя спас. – Клайв почесал бороду, глядя вслед косматой псине, деловито скачущей куда-то на трех ногах.

– Добро пожаловать в мой мир, – засмеялся Эскель. У Клайва начало складываться навязчивое впечатление, что ведьмак считал себя в большей степени шутом, чем наемным убийцей.

– Так что, и какие наши дальнейшие действия?

– Ну, перво-наперво надо проверить трупы. Вдруг местный врач, если не изничтожил их, то ещё и не все улики испортил. – Эскель загнул один палец на руке. – А ещё, думаю, надо посетить-таки эту "ведьму", чтоб наш доблестный капитан стражи не так волновался да удар не схлопотал. – Он загнул второй.

Клайв кивнул.

– Откуда начнем?

– Э, нет, святоша. – Эскель вскинул ладони. – Работать будем вместе, так и быть, но на то, чтоб ты телепался за мной целый день, я не подписывался.

Клайв обижено засопел, но возражать не стал, ему компания этого хама тоже особого удовольствия не доставляла.

– Тогда я к ведьме, а ты к лекарю, – довольный собой заключил Эскель.

– Я, конечно, понимаю, что ты дал слово защищать мою честь, но что я, служитель церкви, по-твоему, должен увидеть на полуразложившихся трупах?

Эскель хотел возмутиться – перспектива лицезреть мертвяков его тоже не воодушевляла, – но Клайв был прав.

– Ладно, демон с тобой, святоша. Сейчас спросим у кого-нибудь дорогу и расходимся, – проворчал он и направился в сторону, где он вчера ночью приметил нечто вроде маленькой площади.

Эскель не ошибся, и вскоре перед их взорами предстала торговая площадь, заполненная народом до отказа. Люди толпились тут и там между торговыми палатками и лавками. Кое-кто даже залез на прилавки, чтобы было лучше видно.

– Так, кажется, мы попали как раз на представление. – Эскелю даже не пришлось задирать голову или приподниматься на цыпочки, чтобы разглядеть поверх голов горожан происходящее в центре площади: – Казнят кого-то. Хм-м-м, интересно...

– Не отвлекайся, давай просто узнаем, что тут творится и куда нам идти, – Клайв одернул воодушевившегося ведьмака.

– Ну и зануда ты, святоша. Ладно, – проворчал Эскель и двинулся навстречу толпе. – И кого бы тут спросить, да так, чтоб не узнать о себе ничего нового?

– И давно тебя стало пугать чужое мнение, ведьмак? – хмыкнул храмовник и окликнул женщину, стоявшую ближе всех к ним. – Простите?

Девушка обернулась, и медальон на шее ведьмака слегка дрогнул.

– Да? – Рыжие волосы выбивались из-под шерстяной темно-серой шали, а за подол простенького платья цеплялся тот самый мальчонка, которого они недавно видели на улице. Он испуганно посмотрел на подошедших мужчин.

– Мы – гости в этом городе, не могли бы вы помочь нам? – миролюбиво попросил Клайв.

– Разумеется, милсдари, всем, чем смогу, – с преувеличенной услужливостью согласилась девушка.

– Я рыцарь-капитан Клайв, а это Эскель, он... наемный...

– Ведьмак? – подсказала девушка, окидывая его изучающим взглядом.

– Верно, мазель, – усмехнулся тот. – А вы Айла, я полагаю.

– С чего вы взяли? – Девушка насторожилась.

– Да, ведьмак, что ты мелешь? – Клайв удивленно посмотрел на Эскеля.

– Просто догадался. – Эскель развел руками. – Так что, я не прав?

– Прав, – признала девушка и, опустив глаза, поинтересовалась: – И что они вам наплели?

– Что ты – ведьма. – Ведьмак пожал плечами.

– Ведьмак!

– Да я уже привыкла, – девушка горделиво вздернула подбородок.

Эскель усмехнулся, видя, что девчонка его совершенно не боится, ну, или просто делает вид. Хотел добавить ещё что-то, но заметил в толпе одного из подручных Клайва, безуспешно пробирающегося к ним.

– Эй, святоша, там твой помощник, судя по физиономии, Андрасте во плоти увидал, но, кажется, увяз в море людских пороков. – Он кивнул в сторону несчастного парня, на которого орала какая-то старуха, которой он наступил на ногу в суматохе. – Спасай.

– Простите, я сейчас вернусь! – Клайв кинулся к храмовнику, которого разъяренная торговка уже начала лупить какой-то тряпкой.

– Какой он суетной, – пробормотал ему вслед Эскель.

Айла промолчала, неприязненно глядя на ведьмака.

– Да не бойся ты, ничего я тебе не сделаю, – фыркнул Эскель. – Хотел бы – сдал бы сразу святоше.

Девушка округлила глаза и слегка побледнела.

– Что ты хочешь...

– Да знаю я, что ты ведьма, не суетись! – понизив голос, предупредил ведьмак.

– И? – пролепетала девушка, даже не пытаясь отрицать.

– Это не ты нам нужна, поэтому мне плевать, привораживаешь ты кого, отвораживаешь или ещё какой хренью занимаешься.

– Почему ты так уверен? – девушка, взяв себя в руки, подбоченилась.

– При виде тебя мой амулет еле дрогнул, – объяснил Эскель, глядя поверх голов на плаху. – А значит, магии в тебе не хватит даже на то, чтоб превратить соседскую дочку-завистницу в жабу.

Айла засопела, но промолчала.

– Мэр вернулся! – сообщил Клайв, возвращение которого никто не заметил.

– Замечательно! – Эскель бросил взгляд на девушку и обратился к храмовнику: – Тогда, думаю, стоит начать с него.

– Не выйдет. Он занят, но завтра сам нас навестит, так сказал Луи.

– Его что, серьёзно так зовут? – прыснул смехом ведьмак.

Клайв предпочел снова не заметить ехидства. Ох, не доведет до добра его это сотрудничество. Того и гляди – плохому научит.

– Зануда, – ничуть не обиделся ведьмак, но продолжать балаган не стал. – Так все же, что тут происходит.

В центре площади началось движение, кажется, осужденного доставили к плахе. Айла погладила мальчика, так и державшегося молча за её юбку, по голове. И сухо ответила:

– Казнят Регана, мельника.

– А что он сделал?

– Месяц назад его мельница сгорела. Вместе с его женой и двумя дочками. Некоторые думают, что это сделал он сам.

– Да? И почему же? – удивился Клайв. А ведьмак, насторожившись, прислушался.

– Пепелище ещё не остыло, а он уже повел к алтарю другую. – В голосе девушки слышалось ничуть нескрываемое презрение.

– И что, за это теперь казнят? – уточнил храмовник.

– Нет, казнят его за то, что он, как нам сказали, продавал припасы, предназначенные Каворну, в Орзамар.

– Но это же смешно! – нахмурился Эскель.

– Я простая травница, господин ведьмак. – Пожала плечами девушка. – Откуда мне знать, что там творится в голове у власти-то?

Эскель покачал головой.

– Так, где тут у вас доктор живет? – смотреть на представление ему расхотелось.

– Перейдите на другую сторону площади, там второй дом слева. – Айла указала на двухэтажный особняк, довольно искусно украшенный деревянными ставнями и орнаментом. – Вывеску не пропустите.

– Спасибо. Увидимся, святоша. Мазель. – Он коротко кивнул в знак прощания и удалился. На подсознательном уровне видя в нем скрытую угрозу, толпа расступалась, давая дорогу ведьмаку.

– А вы остаетесь смотреть?

– Нет, что вы, упаси Андрасте. – Айла отрицательно покачала головой и обратилась к Вернону. – Пойдем ко мне в гости, милый, я тебя накормлю.

– Не возражаете, если я пройдусь с вами?

– Думаю, вам, рыцарь-капитан, не возражают, – усмехнулась девушка, взяла чумазую ладошку мальчика в свою и пошла прочь от площади. Толпа позади принялась кричать и улюлюкать, подбадривая палача.

Клайв мысленно усмехнулся – немногие люди, да ещё и из числа тех, кого обвиняют в колдовстве, осмеливаются насмехаться над служителями Церкви открыто.

– Вы что-то хотите узнать? – Айла обернулась на ходу и проницательно посмотрела в глаза храмовнику, тот невольно поежился. В зеленых глазах была какая-то тайна, но вот зла в них он не видел, а он, как всегда считал, разбирался в людях. Потому решился:

– Кажется, на площади собрался весь город. Никогда не видел, чтобы казнь встречали с таким восторгом.

– Этот город безумен, рыцарь-капитан, и вам ещё предстоит это понять, – грустно усмехнулась девушка.

Клайв промолчал. Что-то было в этих словах, что-то, похожее на правду.

– Вас многие зовут ведьмой... – начал он.

– Вы можете обращаться на "ты", я не знатная, привыкла к такому, – перебила его Айла.

– ...тем не менее, вы – одна из немногих, кто не желает смотреть на кровопролитие, – продолжил он и, нагнав девушку, заглянул ей в глаза: – Так кто же вы?

Глупый вопрос, но интуиция подсказывала храмовнику, что юлить вокруг да около, подходя к главному вопросу издалека, с этой девушкой не пройдет.

– Я? Ой, сколько внимания к бедной девушке! – Айла улыбнулась, но тут же ответила серьёзней, и в голосе её прозвучала грусть: – Возможно, одна из немногих, не сошедших с ума...

***

Генри шел, насвистывая незамысловатую мелодию, однако настроение его было отвратительным. Весть о том, что мэр Милтон вернулся в Каворн, достигла даже вырубки за пару часов, и грандиозные планы на вечер благополучно накрылись здоровенным медным тазом. Вначале Генри думал заночевать в лесу, в одной из землянок, где частенько оставались его приятели-лесорубы, но, вспомнив о вчерашнем разговоре с Айлой, передумал и, как только начало смеркаться, поспешил домой, стремясь выбраться из леса как можно раньше до захода солнца.

Пройдя через площадь, где до сих пор на плахе болтался труп мельника, Генри выругался – первый день в городе, а уже казнить кого-то успели.

Он тоскливо посмотрел на таверну, вывеска которой виднелась даже отсюда, раскачиваясь на ветру, но прошел в другой переулок, ведущий к дому. Он почти смирился с мыслью, что придется спать одному, да ещё и трезвым, как вдруг откуда-то слева раздался свист.

– Эй, куда-то спешишь?

Генри едва не подпрыгнул от неожиданности, но, разглядев, что это ни кто иной, как Бакси, сын трактирщика, он расслабился. Парень со своими дружками сидел на старых ящиках в подворотне, у их ног тлел небольшой костерок. Рядом валялось несколько пустых бутылок из матового стекла, а перегаром несло так, что даже самому Генри стало нехорошо.

– Здорово, Бакси. Домой я.

Парень спрыгнул со своего сидения и, пошатываясь, двинулся к Генри. За ним последовали остальные, и он невольно отступил.

– Не выпьешь с нами? – гнусненько усмехнувшись, предложил Бакси, положив свою лапищу на плечо Генри.

– Спасибо, мужики, но я сегодня не в деле.

Не нравилось ему поведение этой троицы, ой не нравилось.

– Обижаешь, Генри. Нехорошо, – покачал головой один из дружков Бакси, имени которого Генри не помнил. Возможно, они пили вместе раньше.

– Прошу прощения, я не хотел. – Генри попятился, когда третий парень, рыжий и конопатый донельзя обладатель здоровенного носа-картофелины, ухватил его за ворот куртки.

– Стой, кому говорят!

– Да что вам вообще надо?

Бакси, вальяжно расхаживая перед "пленным", пояснил:

– До нас дошел слушок, что это по душу твоей сестрицы сюда храмовники с ведьмаком притащились. Что скажешь, друже?

– Скажу, что хрень это собачья, парни. – Генри напрягся.

– А то, что она магичит, тоже хрень, скажешь? – хмыкнул рыжий.

– Ага.

– Да брешет он! – возмутился второй помощник. – Вон, мне в том году опосля грибов как пузо-то вздуло, а она почаровала-почаровала, да оно прошло!

– Что ты мелешь, оболтус! – Генри разозлился. – Она в травках ведает, помогла тебе, а ты её дерьмом поливаешь!

– А может, она меня тогда заколдовала, чтоб я позабыл, что она зельями меня пичкала, да с демонами любилась, слова свои чародейские напевая?! – не растерялся парень.

– Замолкни, Рохля! – Оборвал его Бакси.

– А, говорят, к ней сегодня храмовник наведывался. Не слыхал?

Генри неохотно мотнул головой и снова дернулся, пытаясь вырвать свою куртку из лапищ рыжего.

– А потом, вышел, как ни в чем не бывало. Минут пятнадцать спустя, – осклабился Бакси. – Может, нам тоже к ней сходить, пока тебя дома нету, того и гляди и нас убедит? – он похабно хихикнул и хотел было изобразить, как именно она их будет убеждать, но здоровенный кулак Генри, привыкший орудовать тяжелым топором, врезался в его довольную морду, с хрустом ломая нос.

– Ах ты, падла! – завыл сын трактирщика, мгновенно трезвея. – Вали его, парни!

Больше ударить Генри не успел, потому что получил коленом близстоящего рыжего в живот. Он начал судорожно хватать ртом воздух, и тут же последовал второй удар, на этот раз в лицо, который сбил парня с ног. По опыту Генри знал, что дальнейшее сопротивление только усугубит обстановку, потому просто сжался в клубок, стараясь прикрыть лицо, живот и пах. После особо удачного пинка в глазах у Генри потемнело, а когда к нему снова вернулась возможность что-то понимать, он услышал посторонний голос, устало проворчавший:

– Парень, да ты уже мне денег должен, похоже.

В следующую секунду послышалась брань, и рядом с Генри на землю свалился Рохля, корчась от боли. Парень осмелился открыть глаза и увидел, как к оставшимся двум обидчикам присоединилась незнакомая фигура. Мужчина в черной кожаной куртке молча крутанулся на пятках и несколькими короткими ударами, нанесенными без перерыва и даже замаха, вырубил рыжего, и тот осел на землю за ящиками. В этот момент на него со спины кинулся Бакси. Генри хотел было крикнуть, понимая, что непрошеный спаситель уже не успеет увернуться, когда мужчина вдруг с нечеловеческой быстротой обернулся, выставляя вперед раскрытую ладонь. Полыхнула неяркая синяя вспышка и кулак Бакси, словно бы обо что-то запнувшегося, врезался в ладонь светловолосого мужика в черном, в котором Генри признал ведьмака, спасшего его вчера. Смысл слов о деньгах стал яснее. Ведьмак сжал пальцы и вывернул кисть несчастного пьяницы так, что тот закричал и упал на колени.

– А теперь пошел вон отсюда. – Эскель брезгливо оттолкнул неудачливого бандита и шагнул к Генри, протягивая руку. – Вставай.

Тот поднялся и принялся осторожно ощупывать бока руками, с обидой глядя вслед уползающим восвояси Бакси и Рохле, волочащими за собой рыжего.

– Спасибо. Опять. – Он поднял взгляд на ведьмака. Тот пожал плечами, для него спасать людей от людей было хоть и не привычкой, но занятием нередким. – С меня причитается, – усмехнулся Генри.

Взгляд необычайно черных глаз мутанта оживился:

– Ты поосторожнее с предложениями, я ж могу и согласиться.

– Да хоть сейчас! – выпалил Генри. После приключений он просто обязан пропустить пару кружечек. Особенно, раз уж он теперь дважды обязан ведьмаку за спасение своей шкуры, то проставиться в знак благодарности и совместить приятное с полезным – дело святое, Создателю угодное.

Эскель усмехнулся странноватой полуулыбочкой.

– Хозяин – барин.

– Тогда идем. – Генри попробовал отряхнуть безнадежно перемазанную одежду, но, здраво рассудив, что в "Разбитом кувшине" его видали и не в таком виде, бросил это неблагодарное занятие и последовал в нужном направлении.

Уже совсем стемнело, и окна таверны манили к себе теплым светом, ароматом свежей похлебки и звуками незамысловатой музыки, раздававшейся изнутри. Генри уже распахнул дверь "Кувшина", когда где-то за городом раздался протяжный вой.

– Так, пойдем-ка внутрь, – поторопил он Эскеля.

Но у ведьмака, очевидно, были иные планы. Он остановился, прислушался и, не оборачиваясь к Генри, пробормотал:

– Ты иди, я сейчас догоню.

Генри пожал плечами: мол, "как хочешь", и скрылся внутри.

Эскель вышел на середину улицы и замер. После похода к доктору он пребывал в крайне мерзком настроении. Старый ублюдок, содрав с него нехилую взятку, сказал ему только то, что все тела давно похоронены по просьбе мэра и родных погибших. Эта ниточка оборвалась. Поспрашивав в городе днем, Эскель так и не нашел никакой информации о застежке, найденной в лесу. Это был самый, что ни на есть настоящий, тупик. Оставалось только одно: ждать новых жертв. И Эскель был готов поспорить на любимую Ласточку: с этим Зверь тянуть не станет.

Он вытащил из ножен серебряный меч и закрыл глаза, прислушиваясь. Медальон спокойно покоился на его груди, не подавая повода думать, что поблизости может быть какая-то сверхъестественная опасность. Эскель тихонько выругался. Он всегда был человеком действия, а пустые ожидания и беспомощность выводили его из себя.

– Ладненько, хрен с тобой, нажья кочерыжка! – в глазах, ставших черными из-за неестественно расширившегося в темноте зрачка, сверкнула злоба, и он закричал во тьму: – Ну, где же ты, страховидла?!

Разумеется, никто не ответил.

– Я же знаю, что ты где-то поблизости! – Эскель оглянулся на таверну, там из окон и двери торчали любопытные носы посетителей, привлеченных криками. – Ну же, чучело! Выходи, иди ко мне, я вкусненький!

Кто-то позади заржал, но ему тут же отвесили подзатыльник. Ведьмака это совершенно не заботило.

Глупо было ждать чего-то, но, тем не менее, Эскель простоял в темноте неподвижно, словно статуя, довольно долго. Потеряв последнюю надежду, он ругнулся (отчего-то на орлейском) и пошел в таверну запивать это временное, но от того не менее обидное, поражение пойлом, которое в Каворне именовалось "пивом".

Меньшее зло (Часть IV)