Синдром «отличника», или… нужно ли помогать талантам?

Пренебрегая словесами,

Жизнь убеждает нас опять:

Талантам надо помогать,

Бездарности пробьются сами.

Л. Озеров

Кто не знает знаменитого четверостишия Льва Озерова? Все знают. Да и жизнь в который раз уверяет, что вот так и нужно делать — помогать талантам. Как? Об этом я скажу позже, пока хочется поговорить о другом, что бывает гораздо чаще, и что я выражу словами:

А в жизни все не так опять,

В ней мысль другая закрепилась:

Таланты нужно зарывать,

Чтобы посредственность пробилась.

Представьте себе детей, ну, скажем, в детском саду. Один — Вася Петров — старательная посредственность, второй – Петя Васечкин — уже определен взрослыми как талантливый. И все хорошо у детишек до определенного момента. Соревновательного.

То, что происходит в этом моменте, дополняется миллионами факторов. Один из самых важных — это решение взрослых.

Конкурс рисунков. Первое место занимает Вася Петров, потому как он не может рисовать лучше — ну не дано ему! — но он очень старался. Очень. Из Васи Петрова никогда не получится художника, но старание, трудолюбие — великие вещи, их нужно поощрять.

Да, у Пети Васечкина рисунок интереснее, но Петя — он талантливый, он может лучше — гораздо лучше, все же знают. Не постарался Петя, хотя, конечно, талант налицо, но…

Способный ребенок оказывается в аутсайдерах только потому, что ему уже предъявляются завышенные требования, от него всегда ждут большего, он должен выложиться, поскольку ему – дано. Ему не прощаются ошибки и неудачи.

Все чаще и чаще ему приходится делать больше в сто крат, чтобы победить Васю Петрова.

Решение может руководствоваться не только фактором «старания». Много их, факторов, например:

— … в следующий раз мы не дадим Пете победы, потому что до этого он занимал первые места во всех десяти конкурсах, а ведь есть и другие дети;

— …Петя не получит места, потому что он не выполнил буквально условий конкурса — надо было акварелью рисовать, а он нарисовал маслом, хоть и талантливо;

— … лучше Пете вообще в конкурсе не участвовать, поскольку он наголову лучше других, а потому ему и так хорошо.

И т.д. и т.п. Думаю, вы сами продолжите список факторов.

Ох, как много зависит от взрослого рядом. Вспомните рассказ Виктора Драгунского «Слава Ивана Козловского». Таких взрослых, как Борис Сергеевич, мало. Воспитатели, скорее, предпочтут утешить Васю Петрова, а не сказать правду:

Мама встретила меня в раздевалке. Когда мы собирались уходить, к нам подошел Борис Сергеевич.

— Ну, — сказал он, улыбаясь, — возможно, ваш мальчик будет Лобачевским, может быть, Менделеевым. Он может стать Суриковым или Кольцовым, я не удивлюсь, если он станет известен стране, как известен товарищ Николай Мамай или какой-нибудь боксер, но в одном могу заверить вас абсолютно твердо: славы Ивана Козловского он не добьется. Никогда!

Мама ужасно покраснела и сказала:

— Ну, это мы еще увидим!

А когда мы шли домой, я все думал:

«Неужели Козловский поет громче меня?»

Со временем дети растут и начинают ощущать что-то. Несправедливость ли? Это вообще ерунда, поскольку справедливость — вещь субъективная. Соревновательный момент, который воспринимался праздником, перестает радовать. Тут я еще раз обращусь к Драгунскому, к его мудрому наблюдению.

Поскольку рассказ маленький, приведу его чуть ли не целиком:  

И вот я сегодня занял третье место и сейчас скажу об этом папе. Я очень торопился домой, и, когда вошел в комнату, мама сразу спросила:

— Ты что так сияешь?

Я сказал:

— А у нас сегодня было соревнование.

Папа сказал:

— Это какое же?

— Заплыв на двадцать пять метров в стиле баттерфляй…

Папа сказал:

— Ну и как?

— Третье место! — сказал я.

Папа прямо весь расцвел.

— Ну да? — сказал он. — Вот здорово! — Он отложил в сторону газету. — Молодчина!

Я так и знал, что он обрадуется. У меня еще лучше настроение стало.

— А кто же первое занял? — спросил папа.

Я ответил:

— Первое место, папа, занял Вовка, он уже давно умеет плавать. Ему это не трудно было…

— Ай да Вовка! — сказал папа. — Так, а кто же занял второе место?

— А второе, — сказал я, — занял рыженький один мальчишка, не знаю, как зовут. На лягушонка похож, особенно в воде…

— А ты, значит, вышел на третье? — Папа улыбнулся, и мне это было очень приятно. — Ну, что ж, — сказал он, — все-таки что ни говори, а третье место тоже призовое, бронзовая медаль! Ну а кто же на четвертом остался? Не помнишь? Кто занял четвертое?

Я сказал:

— Четвертое место никто не занял, папа!

Он очень удивился:

— Это как же?

Я сказал:

— Мы все третье место заняли: и я, и Мишка, и Толька, и Кимка, все-все. Вовка — первое, рыжий лягушонок — второе, а мы, остальные восемнадцать человек, мы заняли третье. Так инструктор сказал!

Пана сказал:

— Ах, вот оно что… Все понятно!..

И он снова уткнулся в газеты.

А у меня почему-то совсем пропало хорошее настроение.

Рисунки Васи Петрова, с которого больше ничего выжать нельзя, отправляются на конкурс уровнем выше. У Васи Петрова растут самооценка, самоуверенность, нахальство даже. У Пети — копание в себе, сомнения, даже лень, потому как невозможно все время бороться, если победа далеко не всегда зависит от достижений, да ещё ощущая несправедливость.

Таланту расти труднее именно потому, что к нему всегда завышенные требования. И, если он не сломался, не ушел в тень, в одиночество (это бывает часто, вспомним детство великих людей) возникает синдром «отличника», сдобренный перфекционизмом — делать все очень хорошо, все время сомневаясь в сделанном, сто раз переделывая. А Вася Петров смело шагает по жизни на старании. Он не сомневается в своих успехах, он не понимает, как это — сделать лучше.

«Некоторые люди страдают врожденной посредственностью, другие становятся посредственными, а третьих упорно считают посредственностями» (Д. Хеллер).

В более старшем возрасте у Пети начинается протест, поначалу робкий. Когда он говорит: «А вот у Васи…», — его строго осаживают: «Зачем ты смотришь на Васю, речь о тебе». А как ему не смотреть-то? Человеку свойственно сравнивать то, что он творит, с тем, что творят другие.

«Все дело в тебе, — говорят ему. — Это ты не постарался, ты можешь больше, а Вася – нет. Васин рисунок занял первое место на конкурсе инвалидов, а твой мы туда не пошлем — ты же не инвалид».  

Протест этот сопровождается еще чувством Петиной вины — действительно, он же понимает, что дело в нем. Его научили понимать, что дело – в нем.

Петя начинает стараться. Он не только занимается рисованием. Он еще и Васе помогает, и другим ребятам. И, чем больше он старается, тем больше у окружения возникает подозрений:  считает себя, что ли, лучше всех? Как бы не зазнался!

И подозрения усиливаются, если все-таки Пете удается брать какие-то вершины.

Петя никогда не покажет, как старается, а Вася, напротив, показывает свое трудолюбие с шумом и воплями, вовлекая в процесс все и вся.

Вот это «дело в тебе» — страшная штука. Это воспитание «послушника». Ты сам виноват во всем. Ты себя не любишь, не стараешься (Петя же никому не показывает, как он выкладывается и как ему все дается).

«Каждым своим неординарным поступком мы наживаем себе врага. Чтобы завоевать популярность, надо быть посредственностью»

(Оскар Уайльд).

А есть еще такая штука, как зависть к таланту. Во взрослости это проявляется во всю красу: ведь поддерживаемый всеми Вася Петров стал уже начальником Пети Васечкина.

Как это все касается писателей и писательства?

Точно так же.

Посмотрите, сколько нахрапистых графоманов публикуется, а о том, сколько талантливых вещей спрятано в ящиках столов способных, но сомневающихся — я промолчу.

Бывает так, что редактор отдает предпочтение трудолюбивой посредственности, которая и в сроки укладывается, и все правки, все советы и приказы принимает молча. Удобно же работать с посредственностью, никаких проблем! Вот с талантом возиться нужно. И тут еще бабушка надвое сказала – согласится ли талант слушать, учиться и прочее.

Разве не бывает, что мы пишем хорошие комментарии авансом? Разве не бывает, что реклама раскручивает бездарную книгу? Разве не бывает, что хорошие тексты не попадают в серии, не издаются только потому, что они выпадают из общей обоймы «посредственности»? Разве не бывает, что серия, начатая книгой таланта, наполняется потом книгами «посредственности»?

Певцов без «славы Ивана Козловского» поющих ровненько, годами, куда как больше, чем «сгорающих» в одной песне.

И никто уже не понимает, что же лучше:

Тот был умней, кто свой огонь сберег —

Он обогреть других уже не мог,  

Но без потерь дожил до теплых дней.  

А ты был не прав, ты все спалил за час,  

И через час большой огонь угас,

Но в этот час стало всем теплей.

(«Машина времени»)

Посредственность не может писать хуже, потому что и так пишет плохо. Талант — может, и этого ему не простят. Две книги хорошие, третья — фигня. Четвертую печатать не будем, потому как ровная посредственность всем выгоднее. Это все равно как выбирать дорогу: идти по равнине или с горы на гору. Талант – он «гора на гору», с ним тяжело.

Далеко не у всех талантов такой путь, что я тут описал. Это статья – всего лишь размышления. Я не психолог, не учитель, а потому не претендую на истину. У всех все по-разному. Но счастливая дорога таланта, на мой взгляд, скорее исключение, чем правило.

И знаете, что я замечаю? Талант начинает учиться у посредственности, пишет в серию, копирует рекламные ходы, он восклицает: «Я такой же, как все, а то и хуже многих, не требуйте от меня большего, не ждите». Он сам себя перестает считать способным. Но дело в том, что быть посредственностью он не может, а потому тихо умирает в одиночестве, влекомый в «никуда» неумением пробиваться, сомнениями в себе.

Снова психологи скажут: «Дело в тебе, не в окружении. Полюби себя. Работай на себя». «Туда ему и дорога, если он этого не умеет», — скажут. Сам виноват.

И какое счастье, если рядом с ним, во взрослой уже жизни, окажутся люди, которые понимают, что дело как раз не в нем, которые поддержат и посочувствуют в нужную минуту. А не ткнут носом как обычно в «сам виноват».

«Талант — это неуверенность в себе и мучительное недовольство собой и своими недостатками, чего я никогда не встречала у посредственности». (Ф. Раневская).

Много талантливых людей, чьи способности или похоронены в детстве, юности, или же их дорога оказывается куда как тяжелее, чем у посредственности. Вот уж она — посредственность — никогда не думает, что дело в ней самой.

Из таланта, взращенного таким образом, часто получаются взрослые с завышенным самомнением, с трудным неуживчивым характером, не приспособленные выживать. Часто — щедро раздающие свой талант направо и налево. С ними куда как сложнее.

Нужно ли помогать талантам и как это делать? Прежде всего — терпеть. Терпеть закидоны талантливых людей и их обостренное самолюбие. Верить в них и поддерживать. Хвалить — потому как похвалы им достается в сто раз меньше, чем выбросу посредственности. Оценивать то, что они делают, не с позиции «ты можешь лучше», а объективно. Помогать так, как часто помогают они.