Мила легко спрыгнула с кровати и подбежала к огромному зеркалу в золотой раме, которое отражало ее во весь рост. На нее смотрела удивительной красоты девушка с огромными голубыми глазами, окаймленными черными ресницами. Пухлые губки были приоткрыты, словно в удивлении. Легкая шелковая пижама цвета летнего утреннего моря не скрывала идеальной фигуры и нежной персиковой кожи. “Сегодня я опять увижу его!” — подумала она. Эдуард был ее начальником, в которого она была безнадежно влюблена с первого взгляда, а он как будто ее не замечал. Красивый холодной строгой красотой, миллионер с грустными серыми глазами, он проводил вечера в своем особняке в абсолютном одиночестве. Была какая-то тайна в его прошлом, до которой Миле хотелось докопаться. Но Эдуард был неприступным, и ей приходилось выполнять свои секретарские обязанности, надеясь, что он бросит на нее хотя бы взгляд — о большем она не могла и мечтать. “Ах, я бы все отдала за одно прикосновение!” — подумала Мила и легко дотронулась до…

Мерзкий скрежет разрушил наваждение, а явный запах гари дал понять, что проклятая железка сдохла окончательно.

— Эй! Нет! Я еще в самом начале! — заорала Мила. — Ты не можешь сломаться прямо сейчас! Ты, придурок! Иди сюда! Я же просила, чтобы симка была в порядке!

На ее зов в комнату мягко въехал робот-дворецкий. Дворецкий — скажут тоже! Дешевая болванка, модель, устаревшая лет пятнадцать назад, ему самое место на свалке.

— Простите, Мила, но симуляционная камера нуждалась в профилактическом обслуживании. Вы слишком часто ее использовали. Боюсь, повреждения серьезные, требуется ремонт, — заговорил он глубоким, чуть грустным голосом. Когда-то именно этот голос Мила выбрала для Эдуарда, а потом ставила его куда ни попадя.

— Нет, ни за что! Я сегодня только загрузилась! Только самое начало было! Ты, козел железный, давай чини!

— Мила, я вынужден заметить, что вы злоупотребляете симуляционной камерой. Нейропсихологи не рекомендуют погружение больше, чем на один час в день, с выбором разных сценариев из рекомендованного списка. Ваш сценарий повторяется слишком часто, считается незаконным, и вы проводите в нем больше восьми часов в сутки.

— Я тебя покупала, чтобы ты мне нотации читал? Завали свой железный рот и давай за ремонт! — Мила подумала и добавила, — А то выброшу к чертям собачьим.

— Мои настройки вынуждают меня напоминать об опасности чрезмерного использования некоторого оборудования. Позвольте напомнить также, что для вашего возраста ваша физическая активность чрезвычайно низка. Согласно протоколу 13659 все роботы моей модели обязаны напоминать хозяевам обо всех угрозах для здоровья. Низкая физическая активность привела в вашем случае к превышению предельной нормы веса на двадцать восемь процентов, к сердечно-сосудистым проблемам, к…

— Сука, заткнись!

Голос Милы сорвался, она закашлялась и потянулась к столу за стаканом воды. Ногти были неаккуратно обломаны, под ними виднелась тонкая полоска грязи. Когда она в последний раз принимала душ? Наверное, придурок железный прав, ей надо отвлечься.

— Ладно, — сказала она уже спокойно. — Что там чинить?

— Узел связи полностью вышел из строя и подлежит замене. Генератор видеообразов не обновлялся три года. Карта памяти подлежит замене. Транслятор…

— Поняла, поняла! — перебила тираду Мила. — Сколько?

— Уточните вопрос, пожалуйста, — сказал робот голосом Эдуарда, и по коже Милы побежали мурашки. Надо чинить как можно быстрее! Этот голос в сочетании с грустным взглядом — он ей нужен прямо сейчас!

— Сколько это будет стоить? Весь ремонт, детали, замена, сколько всего?

— Тысяча триста пятнадцать кредитов. Ремонт займет двое суток, включая доставку нужных деталей.

Тысяча триста пятнадцать кредитов! Милу как будто обухом по голове ударили. Она скупилась на профилактику за сто пятьдесят, а тут! Таких денег у нее не было. Зарплата у нее была небольшой — Мила предпочитала работать удаленно на полставки, чтобы оставалось больше времени на грезы. Фактически, если она заплатит за ремонт, у нее останется пара кредитов, на которые как-то придется жить целый месяц. Никаких накоплений она не делала, экономила на всем, потому что симуляционная камера пожирала кучу энергии, а еще приходилось платить хакерам — за загрузку запрещенных сценариев. Просто плавать в море с дельфинами или гулять по лесу ей не хотелось.

Что же делать? Продавать нечего, все в доме напоминало рухлядь со свалки. Придется проситься на полную ставку хотя бы на месяц, потерпеть до зарплаты пару недель. От этой мысли Мила пришла в ужас — две недели плюс время на починку! Ей совсем не хотелось остаться без симки так надолго! Но никаких других идей не было.

***

Милу ломало. Она хотела туда, к Эдуарду и волшебному отражению в зеркале. В реальной жизни зеркало было одно — в ванной, и Мила старалась смотреть только на лицо. Расплывшаяся талия и рыхлые бедра — она запретила себе их замечать, как и покрытую розоватой сыпью кожу лица. Даже когда она чистила зубы, она закрывала глаза и шептала: 

— На нее смотрела удивительной красоты девушка с огромными голубыми глазами, окаймленными черными ресницами… Пухлые губки были приоткрыты, словно в удивлении… Легкая шелковая пижама цвета летнего утреннего моря не скрывала идеальной фигуры и нежной персиковой кожи, — сценарий она давно помнила наизусть.

Ее любимый момент — падение в кабинете шефа, когда он помог ей подняться и наконец посмотрел на нее по-другому. “Вы такая неловкая, Мила”, — говорил он ей своим глубоким голосом, а она утопала в его глазах. Туда, ей надо срочно туда!

Полную ставку ей дали, но неохотно — Мила была не лучшей работницей. Но из-за того, что думать она могла только о симке, работа шла плохо. Бесконечные таблицы с данными, которые надо было превращать в алгоритмы для ИИ и отслеживать результаты их применения — самое скучное занятие на свете. Первые три дня она работала, как положено, по семь часов, а потом забила и стала делать минимум, как раньше.

В ожидании денег она ложилась на кровать и прокручивала в голове: “Вы такая неловкая, Мила!” — “А вы такой внимательный, Эдуард!” — “Я никогда раньше вам этого не предлагал… Вы не хотите выпить со мной чашечку кофе?” Тут полагалось смущаться и выбегать из комнаты, пробормотав невразумительный ответ, и Мила мысленно смущалась, бормотала и выбегала. Но она знала, знала, что потом согласится, и будет и кофе, и букет цветов, и сапфировое колье, и вечер в опере Парижа, куда они полетят на его частном самолете, и он будет сам им управлять! Их любовь пройдет через все преграды, переживет таинственное появление бывшей жены, которую все считали мертвой, и закончится роскошной свадьбой на яхте, на закате солнца. И он не сможет оторвать от нее взгляда!

— Мила, позвольте вам напомнить, что из продуктов дома осталась только пачка кофе и одна луковица. Мне заказать доставку?

Голос дворецкого вывел Милу из оцепенения, и она открыла глаза.

— Что? Чего ты там бормочешь, придурок?

— Я напоминаю, что из продуктов дома осталась только пачка кофе и одна луковица. Мне заказать доставку? — повторил дворецкий, на этот раз чуть громче и чуть медленнее.

Его мягкий голос вдруг подал Миле идею.

— Ну-ка скажи “Вы не хотите выпить со мной чашечку кофе?”!

— Простите, я не понимаю команду.

— Господи боже, какой же ты тупой! Повтори за мной, скажи “Вы не хотите выпить со мной чашечку кофе?”

Дворецкий повторил. Сердце у Милы забилось быстрее.

— Подожди, скажи еще раз, только чуть тише.

И она закрыла глаза, чтобы представить себе лицо Эдуарда из симуляции.

— Еще…, — прошептала она.

— Простите, я не понимаю команду.

Мила разозлилась, а потом подскочила к компьютеру.

— Я напишу тебе слова, то, что ты должен говорить. Я буду отвечать. Как будто ты играешь роль. Ну ты же не совсем дебил! Это же элементарно.

— Хорошо, Мила, — ровно ответил дворецкий. — Что делать с доставкой?

— К черту доставку! Потом. Сначала делай то, что я говорю.

Хоть без нотаций о здоровье и правильном питании обошлось. Мила быстро печатала, легко вспоминая фразы, интонации, движения, взгляды. Это, конечно, все не то, но лучше, чем просто ждать. У нее хотя бы остался голос. Когда все было закончено, она улеглась на кровать, закрыла глаза и скомандовала:

— Начинай!

На этот раз дворецкий не стал переспрашивать и тут же сказал:

— Мила, вы удивительная. Почему я раньше вас не замечал? Ваши глаза — как бездонное небо. Расскажите мне о себе.

— Я самая обычная, Эдуард, — ответила Мила, не открывая глаз.

— О нет, вы редкий бриллиант, Мила! Наверняка были королевой класса.

— Ну что вы, я всегда была не такой, как все. Девчонки думали о нарядах и дискотеках, а я была тихим вдумчивым подростком, проводила время за книгами в библиотеке, — эту часть Мила не очень любила. Почему сценаристы не сделали героиню еще и королевой класса? Ей бы понравилось. Но в остальном сценарий был невероятно хорош.

— Мила, я хотел вам сказать… Может, это слишком быстро…

— Что, Эдуард?

— У вас такая нежная кожа!

Что-то шло не так. Ну да, в этом месте в симуляции начальник брал ее за руку. Без этого все было не так. Мила открыла глаза и посмотрела на бездушное лицо дворецкого.

— Эй, ты, придурок, в этом месте ты должен взять меня за руку!

— Простите, Мила, но вы не давали таких указаний. Также хочу напомнить вам, что моя модель не подразумевает антропоморфных конечностей.

Черт, точно! Лицо этой железяке приделали, а вместо рук у него были гибкие ловкие шланги, концы которых трансформировались в самые разные инструменты.

— Пошел тогда! Обойдусь без тебя!

Когда робот удалился к себе в каморку, Мила заплакала от отчаяния.

***

Она уснула, и ей снился Эдуард. Он печально смотрел на нее, признавался в любви, а потом целовал. Но когда поцелуй заканчивался, и Мила отсранялась от любимого, то оказывалось, что у того лицо робота-дворецкого, а вместо рук — гибкие шланги. Мила кричала, просыпалась, засыпала вновь, и сон повторялся.

Кошмар вымотал ее, и она проснулась совершенно разбитой. В довершении всего дома оказалось нечего есть,  а доставку она так и не оформила. Она выпила пустой кофе и позвала дворецкого.

— Эй, ты, где ты там?

В ответ прозвучала тишина. Что это? Обычно он являлся по первому зову. Мила пошла в каморку, где дворецкий обычно подзаряжался, и куда отправлялся, когда никаких дел не было. Она зашла и остановилась, пораженная. Ее робот-дворецкий как будто бился в конвульсиях. Он пытался двигаться, но то ли колеса отказали, то ли все программное обеспечение заглючило, только движения его больше напоминали судороги. Он открывал пластиковый рот, из которого не доносилось ни звука.

— О боже, нет, только не это!

Без дворецкого Мила была как без рук. Он делал всю домашнюю работу, чинил безнадежно устаревшую технику, делал покупки и вообще был ее единственным собеседником.

— Эй, придурок, что с тобой? — спросила Мила, но в ее голосе не было презрительной насмешки, как обычно. Она здорово испугалась.

Что теперь делать? Идти на улицу? Она давным-давно не выходила из дома, несмотря на дурацкие напоминания дворецкого о физической активности, пользе свежего воздуха и необходимости общения с другими. Последний раз она выбиралась на встречу с хакерами, пару месяцев назад, купить сценарий про Эдуарда. Хакеры без денег ей не помогут. Мила заплакала, а ее рука сама потянулась к роботу. Она гладила его, как больного ребенка и приговаривала:

— Ну что с тобой? Что с тобой? Пожалуйста, приди в себя. Починись, пожалуйста, я очень прошу.

Ей нужен был хотя бы его голос! И ей нужно было, чтобы он оказался работоспособным и починил симку!

Вдруг ее рука наткнулась на рычажок на спине дворецкого. Точно, кнопка аварийной перезагрузки! Нужно нажать и удерживать до появления светового сигнала, а потом ожидать перезагрузку — инструкцию она помнила, хотя давным-давно ею не пользовалась.

Дворецкий замигал, замер, конвульсии прекратились. Мила закрыла глаза и шептала: “Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!” Когда, как ей показалось, прошла уже вечность, раздался знакомый глубокий голос:

— Мила, мне нужно сообщить вам об аварийном состоянии системы.

Да, у нее получилось! Как минимум голос вернулся! Значит, не так все и плохо.

— Ты, приду… Короче, какие у тебя проблемы?

— Из-за отсутствия должного технического обслуживания потеряна мобильность. Беспроводной обмен данными в порядке. Я могу заказать нужные детали и робота-починщика, как только получу ваше разрешение.

— А… сколько? — спросила Мила и тут же уточнила, — Сколько будет стоит ремонт, починщик и запчасти?

— Тысяча пятьсот двадцать кредитов.

Мила застонала. Это было даже больше всей зарплаты! Да, она начала работать на полную ставку, но толком ничего не сделала, ее опять переведут на полставки. И если она все потратит на дворецкого, когда же она починит симуляционную камеру? Но если она не починит дворецкого, кто починит симку? От всех этих мыслей у нее заболела голова. Ей надо было отвлечься! Просто отвлечься!

— Ты помнишь сценарий, который я для тебя записала? Ну, вопросы и ответы?

— Да, Мила, — ответил робот без тени удивления.

— Давай еще раз!

— Мила, хочу вам напомнить, что из-за потери мобильности мне не удалось добраться до пункта подзарядки. Моей энергии осталось на полчаса работы. Не хотите, чтобы я сначала сделал заказ деталей и вызвал починщика?

— Потом, потом! Всего пять минут! А потом заказ.

— Хорошо, Мила. Вы хотите, чтобы мы начали заново или продолжили там, где прервались?

— Нет, давай продолжим.

Мила уселась в угол каморки, прислонилась спиной к жесткой стене, закрыла глаза и услышала:

— У вас такая нежная кожа. А ваши волосы — как каскад горного ручья, который срывается со скалы в летний полдень.

— Ах, Эдуард! — прошептала Мила, вспоминая, как в симуляции босс проводил руками ей по голове.

— Не хочу вас отпускать! Хочу вечно смотреть в эти глаза! Стать вашим рабом, исполнять каждую вашу прихоть!

— Я люблю вас, Эдуард! — ответила Мила, и слезы счастья покатились из-под закрытых век по ее щекам.

— Мила, пожалуйста, позвольте приглас… ссс… ссс… ввв… ссс… 

Мила открыла глаза и вскочила, с ужасом всматриваясь в лицо дворецкого. Может, он неправильно посчитал, или сломалось что-то еще, но заряда явно не хватило на полчаса. Мила подбежала к осевшему и погасшему роботу и начала упрашивать его, как будто это что-то могло изменить:

— Пожалуйста! Ну, пожалуйста! Очнись! Эдуард, очнись! Это я, твоя Мила! Пожалуйста, ты хотел пригласить меня на ужин. Я знаю, ты хотел! Ты бы подарил мне там серьги. А потом, через неделю, признался бы, что серьги — часть набора, и подарил бы колье с сапфирами. А еще через неделю — кольцо, чтобы попросить меня стать твоей женой. Очнись, Эдуард! Я не могу жить без тебя! Очнись, пожалуйста! Я люблю тебя! Я так люблю тебя!

Она гладила холодный лоб робота, и слезы капали на него одна за другой. Она так и просидела на полу, то начиная сценарий заново, рассказывая его ему в мельчайших подробностях, то просто повторяя “Очнись, Эдуард!”, то целуя его в неподвижные пластиковые губы. А потом улеглась рядом с ним, обняла его, прижалась всем своим телом, закрыла глаза, и ее мысли привычно побежали по накатанной: “Мила легко спрыгнула с кровати и подбежала к огромному зеркалу в золотой раме, которое отражало ее во весь рост. На нее смотрела удивительной красоты девушка с огромными голубыми глазами, окаймленными черными ресницами. Пухлые губки были приоткрыты, словно в удивлении…”