День не задался с самого утра.

Мучения начались еще во время сбора на улицу. Хорошо, когда лето. Натянуть футболку, штаны и сунуть ноги в китайские мягкие тапки не трудно. Сложнее, когда на улице холодно. Надо нагнуться, чтобы застегнуть ремешки на липучках. Обувь на шнурках Миша давно не носил.

Сейчас конец зимы. Солнце светит ярко, перепутав сезоны. Если не выглядывать в окно и не щупать батареи, можно подумать, что за окном тепло. Миша тяжело вздохнул. Один ботинок завалился под скамейку. Опускаясь на колени, Миша смахнул с этажерки мелкие вещи: салфетки, крем для обуви и маленькую фигурку, которую кто-то привез матери из Китая.

“Пусть валяются, потом подниму” - подумал Миша.

Мать надоедливо лезла в его жизнь, не понимая, что Миша не нуждается в её советах и наставлениях. То подсовывала ему книжки про здоровое питание и режим дня. То начинала рассказывать про невероятные истории успеха своих знакомых и дарила ему абонемент в тренажерный зал.

А недавно вдруг увлеклась восточной философией и стала собирать различные артефакты и сувениры. Приезжая к Антону в гости, она без умолку рассказывала истории про изменение самосознания и духовные практики, которые Антон слушал вполуха и с тоской ждал, когда мать наконец-то уйдет и оставит его в покое.

В последний раз мать оставила странную фигурку божества, казалось, глумливо подмигивающего Антону. Провожая мать перед отъездом Антон поставил фигурку в коридоре, собираясь выкинуть её в мусор, но так и забыл убрать.

Живот мешал, не давал дышать и даже видеть ступени. Проклятое тело загораживало обзор лестницы, поэтому он цеплялся за перила и передвигался медленно, боком, нащупывая растоптанным краем ботинка ступени. Ноги при ходьбе приходилось расставлять шире, жирные ляжки терлись друг о друга и протирали до дырок даже самые крепкие штаны.

Буквально через несколько шагов от подъезда Миша начал задыхаться, у него потемнело в глазах. Стоило прибавить шаг, как пот струйкой потек по вискам, спина взмокла.

Натыкаясь на сочувствующие глаза прохожих, Миша опустил глаза. В такие моменты он клялся себе: “Никогда!”. Никогда он больше не возьмет в рот жирное тесто и сочное мясо вкусного чебурека. Не будет ловить языком нитки сыра с пиццы. Не захочет наслаждаться чесночным запахом надкусанной шаурмы.

Он будет голодать дни и месяцы подряд. Ведь удается же тибетским монахам жить, собирая капли росы с цветов? Надо взять себя в руки. Научиться медитировать и наслаждаться другими радостями этого мира.

Миша с презрением вспоминал уроки искусства в школе, где учительница Луиза Федоровна говорила что-то там про “другие критерии красоты” в картинах Рубенса.

В этих картинах он видел только жирное, трясущееся, как желе, безобразное тело, его вечный враг.

Удивительным образом, лежа на любимом диване, поедая вредную пищу, глядя осоловелым взглядом на экран телевизора, он совсем не чувствовал свою плоть. Он забывал о существовании себя телесного, огромного и рыхлого. Его будто и вовсе не существовало.

Всё. Сегодня он всё решил. Он не будет продолжать кормить эту прожорливую тварь. Он перестанет бросать бесконечные куски в бездонную пасть.

Решительно повернув обратно от шаурмичной, куда он направлялся за очередной порцией еды, Миша потащился домой. С трудом забравшись на третий этаж пятиэтажки, одышливо дыша и стирая ладонью пот со лба, Миша со стоном скинул ботинки.

Кроме усталости, еще что-то тревожило и нозило изнутри. Как будто он забыл и пытался вспомнить что-то важное. “Надо поспать” - решил Миша. Рухнув на продавленную в диване яму, он закрыл глаза.

Беспокойство не отпускало.

Какая-то назойливая мысль вертелась в голове, не давая покоя. Уткнувшись в смартфон, Миша начал скроллить ленту соцсетей. Красивые загорелые парни и девушки улыбались в камеру, сидя в уютных кафе и потягивая коктейли на пляжах.

Миша переключился на ютуб. Как назло, стали попадаться ролики с корейской и китайской уличной едой. Даже через экран доносился вкусный запах приготовленного на гриле мяса и обжаренных лепешек.

Нет, так не пойдет. Надо отвлечься.

Миша вышел на балкон, надеясь, что картина заката успокоит расшатанные нервы.

Подойдя к перилам, он вдохнул морозный воздух полной грудью. Голова слегка закружилась.

Сначала он подумал, что у него обонятельная галлюцинация. Обернувшись на соседний балкон, он увидел, что Любовь Григорьевна, жившая по соседству, приоткрыла кухонное окно и легонький ветерок, принес запахи с тети Любы.

Стояла масляничная неделя и тётя Люба решила испечь блины. Она пекла их на три семьи: свою, семью дочери и семью сына. Потому что все знали: вкуснее Любиных блинов не было на всем свете.

Тётя Люба готовила блины с припеком: клала туда мясо, курицу и рыбу. А еще яйца и сыр. Всё, что было в холодильнике, шло в дело. Кладя блины на тарелку, Тётя Люба обильно смазывала блины сливочным маслом, для чего ставила специальную пиалу, в которой смачивала кисточку и пропитывала маслом каждый испечённый блин.

Шлейф ароматов, шедших с тёти Любиной кухни, сбивал с ног и сводил с ума. Миша взвыл и кинулся на кухню. Вспоминая потом произошедшее, ему казалось, что голос Чрева воззвал к нему. И зов этого был сильнее всех демонов ада.

Миша не помнил, как вытряхнул из холодильника его содержимое. Он не помнил, кусал он колбасу зубами или рвал её на части. Кромсал сыр ножом или целиком запихивал в рот. Он начисто амнезировал процесс поедания пищи.

Очнулся Миша за столом. Перед ним лежали куски упаковочной бумаги и сиротливый хвостик от краковской колбасы. Стояла пустая банка из-под консервов и лежал разделочный нож. От хлеба остались только крошки. Он опять проиграл эту битву. Он давно догадывался, что на нём лежит проклятье. Иначе чем объяснить это рабское подчинение? Эту позорную слабость, которую он никак не мог побороть?

Ночью Мише снился страшный демон Чрево. Лицо его было обманчиво добродушно, а в глазах плескался огонь. Знакомая ухмылка не сулила пощады. В очередь к нему стояла толпа жирных голых людей. Руки их были связаны за спиной. Они подходили к демону по очереди и падали перед ним на колени. Потом толстяков куда-то уводили.

Но чудовищным было не это. Чудовищным был запах шкворчащего на сковороде сала. Всю комнату заволокло дымом, Миша задыхался, пытаясь сдернуть с рук веревки, но те еще туже затягивались на запястьях.

Мишу нашла соседка Люба, у которой были ключи от квартиры. Люба приходила убирать Мишину квартиру два раза в неделю. Очередной день уборки пришёлся как раз на следующий день.

Всхлипывая, она вызвала полицию и позвонила родителям в другой город.

Двое следователей осмотрели место происшествия. Один сразу прошёл в комнату и слегка крякнул, увидев тело умершего.

“Да, нелегко придется бедным мужикам такую тушу из квартиры выносить” - крикнул он напарнику из спальни. Не услышав ответа, он выглянул в коридор.

-Ты чего там застрял?

- Сам не знаю…

Напарник рассеянно крутил в руках маленькую фигурку пузатого человечка, валяющуюся в коридоре на полу. Ему показалось, что человечек сощурился и хитро подмигнул ему.

“Показалось” - помотал он головой и, сам не зная почему, сунул фигурку в карман.