Десятки нарядных людей кружились в энергичном танце. Мужчины носили либо пышные разноцветные наряды, либо скромные чёрно-белые фраки. Дамы же имели большую свободу выбора: серьги, кольца, веера, цепочки, платья, даже собственные лица и причёски — всё это и многое другое могло послужить показателем статуса. А где, если не на королевском балу его демонстрировать?

Но танцы, наконец, закончились. Король выдохнул. Далее предстояло застолье. Гости уселись за длинный широкий стол с бескрайним множеством яств. Слюнки набежали даже на короля, не очень трепетного в отношении пищи. Однако, перед трапезой предстояло услышать парочку напутственных слов от хозяина бала, верховного-главнокомандующего, первого мужа страны и правителя Тифлия — Его Величества Короля Вернера:

— Ещё раз хочу сказать, что рад видеть вас здесь. Редко удаётся собрать всех самых достойных и верных подданных, — тепло улыбнулся гостям Вернер. — Что-ж, не буду долго разглагольствовать про доблесть, честь, благородство, сладкое прекрасное будущие и так далее, и так далее. Выскажусь лаконично и по сути — нам предстоит много работы, будет трудно, но объединив усилия, мы сможем обеспечить величие Тифлия и записать свои имена в веках, записать как имена героев! Так выпьем же за это! — воодушевлённо закончил речь король. Он умел добавить в свой голос живости, в глаза огонёк, а словам придать необходимую остроту. Как только он произнёс последнее слово, последовал звон бокалов и радостный крик:

— За короля Вернера!

Некоторые решат, что в момент трапезы самое время отдохнуть, но на самом деле это вовсе не так. Именно за трапезой открывается прекраснейшая возможность наладить отношения, обсудить деловые вопросы и сплести интриги. По сути Вернер и затеял этот бал, где собрались все значимые персоны королевства, ради очень важных разговоров. И потому энергично приступил к переговорам, лавируя между многочисленными влиятельными гостями.

Сам король был выдающейся личностью. Ранее ничем не примечательный простолюдин, далее хороший солдат, затем талантливый генерал, а ныне глава государства. Быструю карьерную лестницу ему обеспечили в первую очередь прекрасные социальные навыки. Вернер мог найти контакт с любым, даже совершенно не настроенным на диалог человеком — этот талант помогал ему ранее, сейчас же стал главным орудием правителя. Но не только языком он смог добиться нынешнего положения, в этом ему помогли сильный характер и блестящий ум, которые смогли перебороть барьер, возникший из-за происхождения. Узурпировать трон может и пылкий юноша, и удачливый крестьянин, и великий проповедник, но вот удержать его и завоевать лояльность подданных — дано далеко не каждому. А вместе с тем, поднять за год полуразграбленную собственными правителями страну до вершины международной арены, могут и вовсе единицы.

Вернер уселся на роскошный трон, сиденье которого было обито бархатом, а высокая серебряная спинка — множеством украшений. Король довольно улыбнулся, оглядывая подданных, до сих пор продолжающих беседы. Он сам обсудил необходимые моменты, а заодно укрепил связи почти с каждым гостем. Также можно сказать про аристократов, высокопоставленных священников и военных, которые, впрочем, утомились обсуждать дела, зато с превеликим удовольствием переключились на рассказы о семейной жизни и обсуждения новых модных трендов. Их речь стала до жути неинформативной, расплывчатой болтовней, пускай её и гордо нарекают «светской беседой».

Времени прошло достаточно, даже солнце зашло за горизонт, заставляя слуг зажечь тысячи свечей зала. Вернер только собирался подозвать к себе советника для решения деловых вопросов. Как двери в конце зала с грохотом отворила королевская гвардия.

— Ваше высочество, к нашим стенам подбирается вражеская армия. Похоже это мятежники! — быстро изложил капитан грубым голосом.

— Численность? Качество? — встал с трона и переключился на военный манер Вернер.

— Тысяч двадцать-тридцать. В большинстве своём ополчение, но имеются и хорошо укомплектованные войны, — быстро проговорил капитан.

— Основная масса идёт в направлении главных ворот?

— Так точно! Ваше величество, извините меня, но я без понятия, как в центре страны смогло собраться такое большое войско! Возможен подкуп или предательства.

— Как я и думал, — про себя буркнул правитель.

По залу пошёл тревожный шёпот. Все уставились на короля в ожидании его реакции и дальнейших приказов.

— Закрыть все ворота, поднять гарнизоны и перебросить половину к направлению движения мятежников. Панику не наводить. Этого ещё не хватало в праздничную ночь. Постарайтесь минимизировать внимание.

— Нам оставаться здесь, для вашей защиты? — уточнил капитан королевской стражи.

Вернер передал недопитый бокал с вином слуге.

— Сопроводите меня к главным воротам. Не могу оставить без внимания этих глупцов, — оскалил зубы король. — А вас, господа, хочу уверить в полной безопасности. Можете продолжить веселье, — будто невзначай сказал Вернер с сияющей улыбкой и двинулся к выходу из зала, чётко ощущая на себе удивлённые взгляды.

…

Оказавшись под высокими стенами города, король и гвардия двинулись по крутой лестнице. Через пару минут все стояли наверху. Стены возвышались примерно на два десятка метров от земли, обеспечивая защиту городу и прекрасный обзор на окрестности. Отсюда как на ладони виднелась армия, державшая направление к главным воротам.

Сборище мятежников в полном смысле слова можно было назвать армией. Её очертания занимали большую часть горизонта, а приближающийся марш отдавал звоном металла и вибрацией под ногами. То тут, то там в ночной темноте виднелись факелы, и почти с той же частотой развевались на ветру белые флаги с красным быком — символом династии Сенренлог, которая правила Тифлисом более пятисот лет.

Осматривая войско, Вернер был спокоен и даже держал ехидную улыбку на лице. Для него всё было предельно ясно — нелояльные к нему люди поддержали бастарда (ведь всю семью узурпатор вырезал перед восходом на престол), который стал лишь формальным поводом вернуть свои позиции: «Долой диктатора!», «К чёрту короля-чернокнижника!», «Тифлисом должен править Сенренлог!» — и прочее-прочее кричали они, дабы оправдать себя.

Король не удивлялся и не презирал подобное двуличие и некую подлость, всё-таки он понимал, как работает политика и сам часто злоупотреблял таким же подходом. Он смотрел на мятежников, как на равных врагов в игре, в которой абсолютно не имеют значения мораль и справедливость. И в них Вернер видел возможность, теперь навсегда, разобраться с недовольными и вырвать на корню глупую мятежность, мешающую ему в окончательно закрепить свою власть.

Войска остановились под высокими стенами. Из общей толпы вышел Сенренлог, как и полагается «герою», верхом на белом коне, в блестящих от света факелов превосходных латах.

— Я Марин Седьмой, сын Марина Шестого, являюсь законным правителем Тифлиса и требую вернуть трон!

«Сосунок. Лучшего претендента на роль короля-марионетки не подберёшь,» — подумал Вернер.

— Как некультурно врываться на праздник без приглашения. Ладно, пропустим. Как приличный господин и я представлюсь, — играючи поклонился правитель. — Вернер Кефри, нынешний король Тифлиса. Приятно познакомиться.

Даже со стен было отлично видно, как сильно поморщился Марин от фальшивой вежливости и самоуверенности.

— Ты должен отречься от престола и признать все грехи, тогда святая Цилла простит тебя, а я, как её посланник на земле, дарую тебе лёгкую смерть.

Вернера натурально чуть не вырвало от напыщенности и приторных, безумно глупых, предсказуемых речей — всё как по учебнику, никакой фантазии.

— В случае отказа, с помощью своей армии я возьму столицу штурмом, — махнул рукой за спину, указывая на многочисленное войско Марин. — А тебя ждёт долгая и мучительная смерть!

— Дорогой мой, — ласково произнёс Вернер, — не забывай, что перед тобой не только король, но и сильнейший маг королевства.

По войскам Марина пробежался шёпот. Ходило множество слухов о магических способностях Вернера. Кто считал его одаренным чародеем, другие усердным волшебником, который одновременно с естественными науками и военным делом изучал основы магии, а некоторые колдуном, заключившим договор с демоном или другим подлым существом. Чёткий ответ не знал никто.

— Маг?! Колдун — вот ты кто! Я знаю, что твоя подлая сила ещё мощнее ночью, но как раз разгромив тебя сейчас, мы продемонстрируем могущество веры единственной полновластной богине — святой Цилле!

Марин махнул рукой, тут же в войсках началось движение. Вскоре, впереди армии, рядом с королём, появлялись люди в белых монашеских рясах. Они держали руки сложенными в молитве, а губами еле слышно произносили раз за разом заветы богини.

— Думаешь сотня-другая монахов сможет одолеть меня? — наигранно засмеялся Вернер.

На самом деле, ответ на, казалось бы, риторический вопрос, следовал далеко не в пользу Вернера. Пускай большинство монахов без явных магических способностей, но заклинания Веры и не требуют особых знаний, достаточно быть фанатиком своего божества.

Одним словом, в честной битве результат оставался непредсказуемым и точно не гарантировал стопроцентной победы правителю-магу.

— Само-собой, с нами самая могущественная богиня, с нами справедливость, с нами святость и честь. Эти монахи — не какие-то новоиспечённые новички, это могущественные жрецы и священнослужители, которые могут…

Марин не успел договорить. Его речь прервал громкий хруст со стен. За ним последовал свист, а чуть позже грохот от падающих тел священников и предсмертных воскликов. Ранее гордые жрецы в белых рясах, бездыханно лежали на земле в лужах из крови, усеянные десятками стрел. Истинный король поднял взгляд и увидел лучников, которые только что сделали прицельный залп в монахов. Ещё бы парочка метров и он сам лежал рядом ними. По телу бастарда прошлась оцепеняющая волна страха. Словно статуя, он застыл с ужасом на лице. Губы его пытались сомкнуться и произнести хоть слово, но не могли.

Вернер звонко засмеялся, испытывая неподдельное чувство триумфа, но всё-таки он сдержал себя и не позволил упасть на пол, схватившись за живот в приступе хохота.

— Вы посмотрите, какой пафос, какая гордость! — издевательски смотрел Вернер, на переполненное ужасом личико оппонента. — А подумать головой сложно что ли? На кой чёрт надо было магов ставить в авангард? Или ты думал, что молитвы спасут их от стрел?! Жалко, очень жалко! Не ожидал от своего соперника столь большой тупости.

С каждым словом Марину становилось хуже и хуже. Он понял, какую глупость совершил, как наивно было полагаться на честность и как беззащитен он перед узурпатором. От всех этих противных, бьющих в самое сердце чувств, его стошнило. Ни следа от былой гордости и благородства не осталось.

— Фу! Прямо перед подчинёнными. Что могу сказать, позабавил ты меня, так позабавил. Теперь пора бы разобраться с незваными гостями, — уже пугающе серьёзно отчеканил правитель.

Его весёлые глаза с живым огоньком, столь часто очаровывающие людей, наполнились отчуждённостью и холодом, настолько сильными, что заставляли стыть кровь в жилах. Лицо не показывало почти никаких эмоций, только маленькая доля презрения виднелась при особенно пристальном взгляде.

Неожиданно появился поток ледяного, почти сбивающего с ног, ветра. Он чуть было не скинул парочку стражников со стен, но обошлось без этой нелепицы. Зато войско Марина и так надломленное внезапным поворотом событий, впало в шок от животного ужаса. Все факелы затухли, а почти каждый пятый плюхнулся на землю то ли от ужаса, то ли от ветра, то ли от всего вместе. Небо стало темнее, чем было до этого. Звёзды как будто укрылись в тёмной пелене, не излучая и крупинки света, луна же словно переместилась в другой мир. Мир окутал непроглядный мрак, почти осязаемая тьма.

Только Вернер чувствовал себя комфортно. Казалось, что именно здесь, во мраке и тьме он родился и вырос, будто здесь его настоящий дом. Он откинул полы одеяния и резко махнул рукой, разрезая воздух.

— Повелеваю умереть. — сказал он это властно, тихо и приглушённо, словно змей.

Тут же послышались протяжные крики. Истошные, звонкие, умоляющие, захлёбывающиеся в крови, они врезались прямо в голову и царапали разум, как ножи стекло. Они были наполнены болью, страданиями и по-настоящему первобытным страхом, который кроется в каждом из нас, и выходящим наружу только в самых жутких ситуациях.

Окружение короля ничего не видело дальше прямой руки, слишком густой была темнота. Но звуков, доносившихся со стороны мятежников, было более чем достаточно, чтобы понять какую жестокую участь постигли враги короля. Помимо душераздирающих криков, уши неохотно улавливали хруст костей, звон ломающихся доспехов, хлюпанье крови и противные до безумия, звуки разрывающейся на части плоти.

Спустя пару минут темнота рассеялась, ветер утих, а звуки прекратились. Большинство рассчитывало увидеть чёрно-красную картину из мяса, крови и разорванных доспехов. Однако на деле, перед глазами предстал прекрасный вид ночного неба с мириадами сияющих звёзд и чистое ровное поле, уходящие вдаль, хотя точнее сказать в темноту.

Пустота резала глаза, также как снежное зимнее покрывало снега, отдающее рябью. «Куда исчезло столько людей?» — посетил головы всех солдат единственный вопрос без ответа.

Только бастард и его конь остались под стенами. Кобылка была жива и выглядела как раньше, только теперь на ней не было величественного короля. В отличие от убегающего вдаль скакуна, он находился в состоянии не похожем на здравомыслие и благополучие от слова совсем. Его тело дрожало насколько это в принципе возможно, латы звенели от рваного дыхания, подняться с земли он не мог при всём желании. Но лучше всего передавал состояние пустой, безжизненный взгляд.

— Прошу привести Марина во дворец, можно сразу в пыточную, — отдал приказ правитель и, как ни в чём не бывало, направился вниз со стены.

Его железный голос ударил в голову и сразу прояснил мысли. Короткие мгновения неестественной тишины и поголовное бездействия закончились — все снова засуетились. Казалось, что вроде ничего и не произошло, только крики мятежников ещё долго стояли в ушах, подтверждая правдивость произошедшего и не давая забыться.

...

— Значит геноцид муров. Я не в праве оспаривать решения, Ваше величество, — смиренно поклонился советник.

— Ты сам знаешь, я делаю всё в интересах государства и никогда не позволяю власти затуманить мой разум — он всегда остаётся чист. И потому, если надо совершить убийство — то так тому и быть; если для благополучия страны надо захватить плодородные земли грязных и ничтожных муров — я без зазрений совести устрою геноцид.

Старый советник лишь молча кивнул и поднялся с кресла.

— Тогда спокойной ночи, Ваше величество. С праздником, — сказал старик, схватившись за дверную ручку.

— Спасибо. Спокойной ночи, — попрощался Вернер.

Оставшись один, правитель устало развалился в кресле, чуть ли не свалившись на пол. Легко вскинув руки, он снял чёрную длинную накидку и расстегнул верхние пуговицы на хлопчатой рубашке. Далее, чутка по-деревенски, он без рук освободил ноги от тяжёлых сапог и кинул их в сторонку. Вернер напоминал теперь не образцового, в каждой детали статного повелителя, а скорее уставшего от многочасового рабочего дня рядового чиновника.

Кабинет был сверху донизу наполнен кучей бумаг и документов. Всё — от счетов за постройку новой таверны в приграничной деревеньке и до международных договоров с будущими реформами лежало тут, а также подлежало вдумчивой обработке и заполнению. Оглядывая их, Вернер устал ещё больше.

«Много работы. Оставлю её на потом. Имею право в конце концов отдохнуть в собственный праздник,» — подумал Вернер и наклонился вниз стола за бутылкой вина.

Вернер стукнул изящным бокалом о стол и небрежно налил вина, замарав блестящую поверхность стола парой красных капель, благо все документы остались в целости. Взболтав бокалом, король уставился в окно, не вставая с места.

Небо было таким же тёмным, как и до разговора с советником. Осень. Ночи становятся всё длиннее и темнее. Вернеру это нравилось.

Пару минут он задумчиво глядел в ночь и попивал вино. Идти в спальню по длинным извилистым коридорам дворца не хотелось, как в принципе делать что-либо. Он бы так и заснул в кабинете. Только духота слишком сильно раздражала Вернера, не давая покоя. Как раз в тот момент, когда терпение правителя закончилось, а мокрая рубашка намертво прилипла к спине, по кабинету пробежался приятный холодок. И закрытое окно вовсе не смущало Вернера. Усевшись поглубже и чуть поправив рубашку, он улыбнулся и уставился в пустое кресло напротив, где ранее сидел советник.

— Ну приветик, дорогой, — сказала приглушённым, томным, безумно приятным голосом девушка.

Казалось она появилась из ниоткуда, будто из тени, на деле всё было именно так. Минутой назад на пустом месте, сидела красивая девушка, сверху-донизу облачённая в чёрное. Элегантные сапожки с каблуками, узорчатые чулки, роскошное платье, к которому и близко не уподобились шедевры нынешних мастеров и ожерелье с камнями, напоминающими обсидиан. Но сильнее всего выделялись густые длинные волосы, чернее, чем дёготь, чем чернила, чем сама темнота.

— Как поживаем? — сложив нога на ногу, поинтересовалась она.

— Я бы сказал, очень недурно. Праздник в мою честь прошёл на ура, народ доволен, с лояльными людьми удалось укрепить связи, с нейтральными их создать, а с недовольными скоро разберёмся окончательно. Видела же, какого дурня собрали противники «грязного узурпатора»? Просто посмешище. Хотя стоит признать, при должном уме они бы наделали мне проблем, — спокойно и совершенно расслабленно говорил Вернер.

— В любом случае ты молодец. Теперь и твоя власть станет сильнее, и я довольна тысячами новых душ во владении. М-м, чуть не забыла поздравить тебя, — дама спрятала прядку волос длинными чёрными коготками.

— Без тебя бы навряд ли тут сидел, скорее всего лежал себе в холодной земле, где-то под Умблией, — сделал большой глоток Вернер, опустошив бокал. — Будешь? — покрутил бутылкой роскошного вина король.

— Нет, пожалуй, откажусь. Сегодня и так насытилась, — девушка опустила подбородок на руку и бросила на Вернера необыкновенный взгляд.

Он исходил из чёрных мелких глаз, словно вмещавших в себя целую вселенную. В нём читалась малая доля страсти, приличная частичка хитрости и океан безмерной любви. Взгляд вцепился в короля, проникая в самую душу, игнорируя любые препятствия. Этот взгляд был всеобъемлющим, от него просто невозможно убежать. Многие упали бы замертво и от одной секунды под его гнётом. Однако Вернер расплылся в улыбке, когда заметил его на себе и испустил менее пугающий, и более ласковый взгляд в ответ.

— Я смотрю, ты в хорошем настроении сегодня? — не отводя глаз сказал Вернер.

— Именно так. Твоя радость — моя радость, и наоборот, — хлопнула ресницами, напоминающими размашистые крылья, гостья.

— Как скажешь, Нокс, как скажешь, — произнёс Вернер, пока наливал новую порцию вина. — И так нагло засматриваться не надо, — поймал наглый взгляд на оголённых ключицах и груди Вернер.

— А ты разве против? — будто пропела мелодичным медовым голосом Нокс.

— Только за, — отхлебнул вина Вернер.

Наступила небольшая пауза. В кабинете только колыхалось пламя свечей, двигались мелкие тени и упивались красотой друг друга возлюбленные.

— Знаешь, многие говорят, что их тело горит, когда рядом с ними любовь всей жизни. А мне вот прохладно до мурашек. Приятно прохладно, — прервал молчание и обратил внимание на исходящий от Нокс холодок Вернер. — Хотя по терминологии правильнее сказать, что от тебя исходит благоприятная аура.

— Да. Я не ошиблась, когда выбрала тебя, — ответила Нокс, прождав немного времени, — никогда за свою многовековую жизнь не подумала бы, что простому человеку понравится моя пугающая и мощная аура, — искренне удивилась богиня.

— Рад стараться, тенёчек мой. Знаешь, у меня в мыслях не было, что я понравлюсь богине. Да не просто понравлюсь, а заставлю полюбить. Вот до сих пор дивлюсь, — радостно сообщил Вернер.

— Сложно не влюбиться в смелого, сильного, характерного, умного, а что важнее всего амбициозного и интересного молодого человека, — медленно поглаживала шею Нокс. — Мы, боги, чаще всего страдаем от скуки. За безграничные годы успеваешь обдумать всё на свете, осмотреть каждое деревце и животного, но только люди дарят именно тот, нужный нам как свежий воздух, интерес.

— Но не всех людей можно назвать интересными, — вставил Вернер.

— Не всех. Поэтому мы так ценим людей уникальных, особенных и немного чудных. Вот не припомню ни одного представителя человеческого рода, кто при встрече с богиней ночи и теней, начнёт разговор с обсуждения красоты луны, звёзд и прелестей темноты. А позже продолжит говорить с ней до самого рассвета о сущности бытия и лучшем способе приготовить фазана. Нет, есть одно исключение... — подняла уголки губ в тонкую улыбку Нокс.

— Прости, почему-то я всегда считал богов не столь возвышенными и более… человечными. Думаю, ты меня поняла?

— Поняла, не переживай. Наверное, именно такое простое отношение и полюбилось мне больше всего. А то эти фанатики и поклонники, при одном только виде в обморок или благоговейный трепет впадают. «О великая богиня тьмы и ночи, Ноксе-Штрен-Фаун, ты пришла к нам! Да забери же наши души себе во благо. Славься великая богиня!» Никакого толку. Но хватит обо мне, да о прошлом. Лучше скажи, что на будущее планируешь, это мне намного интереснее, — провела ноготком по губам Нокс.

— До годовщины битвы на Серо, это в которой я проигрывал до твоего вмешательства, не так далеко. Для нас эта в первую очередь дата подписания договора. И как подарок я бы хотел преподнести тебе целый народ муров. Война идёт к логическому завершению, и полная победа с казнью проигравших настанет совсем скоро. Я считаю, геноцид целого народа — достойный подарок для моей богини. С помощью него я смогу погасить хотя бы малую часть бесконечного долга перед тобой.

— Говоришь так, будто не ты возвёл меня почти на верхушку божественной иерархии. До встречи с тобой, мне приходилось обходиться только малыми кружками особо преданных фанатиков. Сам понимаешь, много силы они не дадут. А вот жертвоприношения от тебя — в сотни раз обгоняют те крупицы силы от малочисленных поклонников. А впереди многотысячный народ, — сильно прикусила богиня нижнюю губу. — Так и не терпится получить столько душ.

— Вот до какого предвкушения богиню довёл, — довольно ухмыльнулся Вернер.

— Вдобавок его разогреваешь и желание увидеть твою магию после этого. И без того отличный маг, ну точнее колдун, станет ещё опаснее и могущественнее, — отводя глаза в сторону сказала Нокс.

— Можно подумать из твоих слов, что быть колдуном ужасно плохо? Я только благодаря условиям договора и стал таким сильным. Сколько бы лет усердного обучения волшебника или практики чародея потребовалось, чтобы дойти до моего уровня — страшно вообразить.

— Просто, на тот момент генерал тифлийской армии, написал замечательный договор и смог его реализовать на все сто. «Каждая смерть, полученная прямо или косвенно от моего приказа, являются жертвоприношением Ноксе-Штрен-Фаун,» — процитировала строчку договора богиня.

— Я получаю долю твоей силы, так что мне выгодно усиливать тебя, а жертвоприношения подходят как ничто лучше, — завершил мысль Вернер.

— И теперь ты жестокий король, устраивающий геноциды, чтобы вознести меня и заодно свою силу, — тихо хихикнула Нокс.

— У тебя интересный взгляд на мой образ правителя.

— А разве именно таким ты не пытаешься казаться?

— Доброго и милосердного правителя ждёт крах. В благополучное время все поданные единым голосом будут восхвалять тебя. Но как начнётся тяжёлый период, они отвернуться от тебя ради выгоды, наплевав на былую доброту к ним. Однако, и жестокий король не достигнет успеха, строя всё на одном страхе. А вот справедливый, иногда добрый, по необходимости жестокий правитель, сможет получить что только захочет.

— Посмотрим, чего сможет добиться мой «справедливый правитель». Но пока ты справляешься неплохо. К примеру, ты говорил, что за сегодня наладил отношения с кем только мог.

— Дааа, — тяжело выдохнул Вернер и схватился за переносицу. — В этом плане всё просто замечательно. Правда, я так утомился. Говорить, говорить и говорить. Ещё ладно, просто по делу и сразу. Но без манер, подлизываний и прочей лабуды никак. Это политическое двуличие так раздражает иногда. Вот противен тебе человек до глубины души, в личном общении послал бы его за Северный хребет, а на приёме хочется в лицо плюнуть, но вместо этого ты говоришь какая у него прекрасная борода! — возмущённо махал руками Вернер.

— Спокойнее, спокойнее, — тихим голосом произнесла Нокс, словно колыбельную и легко взяла Вернера за руку. В мгновение ока, разгоряченный правитель стал спокойнее моря во время штиля.

— Извини, ты меня знаешь, иногда очень надо выговориться. Просто слишком устал. И недельная подготовка перед сегодняшним днём, и банкет, и разборки с «корольком», и обсуждения с советником, — проморгался пару раз Вернер.

— Я же так и не сделала подарок? — игриво посмотрела Нокс, наклонив голову в бок.

— Нет, — протянул заинтригованный Вернер.

— Так вот, получишь целых два: один основной, а второй как бонус.

— Иии?

— Первый — я увеличу долю силы, которую ты получаешь от меня, в каких-то жалких два раза, — иронично проронила Нокс.

— Но контракт же нельзя переписывать?

— Угу. А вот создавать новый никто не запрещал, — неожиданно Нокс провела пальцем по гладковыбритой щеке Вернера.

— Логично. И какие же будут условия? Просто так силу ты не отдашь, контракт должен обязательно быть взаимовыгодным, — деловито уточнил колдун.

— Я даю силу, а ты обязуешься выполнять мои лёгкие прихоти каждую ночь.

Лицо Вернера исказилось в удивлении и лёгком замешательстве.

— Мои мысли меня не туда ведут, — протянул Вернер, уставившись в потолок.

— Нет-нет. Как и всегда твои мысли идут в правильном направлении, — прошлась с щеки вниз, и ухватилась за подбородок Нокс.

— Тогда всё вполне взаимовыгодно. И всё же преимуществ больше у меня, — мечтательно ухмыльнулся Вернер. — Я конечно же согласен.

— Замечательно. Ты не против, если написание пока отложим в сторону?

— Не против, — сказал Вернер и тут же потерял Нокс из поля взгляда.

Через мгновение она оказалась позади него, закрутила крупную кудряшку и сладостно пропела на ухо:

— Тогда начнём.

Вернеру пробила приятная дрожь от мысли о предстоящем, несколько секунд он представлял картины многочисленных ласк. Будто читая мысли, богиня тёмной вспышкой переместилась на колени и тут же вцепилась гладкими прохладными губами в шею. От неожиданности и ударившего по всему телу удовольствию Вернер тяжело вздохнул.

— Очень ловко, — весело прокомментировал правитель.

— А что ты тогда скажешь на это? — Нокс с поразительной точностью, расстегнула оставшиеся пуговицы на рубашке и резким движением сняла её с любимого. Вернер опять замешкался, пытаясь понять, что произошло.

— Просто умопомрачительно ловко, — засмеялся Вернер и ухватился руками за скользящую талию богини, а та в свою очередь за крепкие плечи мужчины.

Колдун и его покровительница уставились друг на друга, цепляясь за каждую милую сердцу частичку. Вернер осматривал всё: от длинных гибких пальцев и до ровной линии подбородка. Нокс была идеальна во всём, как бы приторно и скучно это не звучало, даже алебастровая мраморная кожа и излишне длинные клыки на игривой улыбке несли своеобразный шарм, создавая недостижимый для смертного образ.

Однако, Нокс видела в Вернере отнюдь не меньше прекрасного. Он с улыбкой объевшегося сметаны кота, смотрел на неё, а его бирюзовые круглые глазки били в тёмное сердце чем-то до жути тёплым и приятным. Кудряшки парня завивались каскадами, будто волны бушующего океана, а брови ложились в забавную линию. Теперь Нокс ни за что не назвала бы Вернера тираном и жестоким правителем, слишком уж мило и весело он выглядел, открыв свою сущность. Этого и так было достаточно, чтобы заставить сходить с ума богиню ночи и, будто специально, как финальный штрих, остались мощные мышцы, покрытые блестящим потом и мелкими шрамами, украшающими тело. Всё-таки Вернер был и оставался человеком военного дела, поэтому вместе с медалями он зарабатывал и эти неоднозначные награды.

Оба еле сдерживались. И первой решила утолить жажду Нокс. Она снова вцепилась в толстую шею губами, но на этот раз сжала губы ещё сильнее, а руками обхватила широкую бугристую спину. Поцелуй за поцелуем богиня двигалась ниже и ниже, идя от верха шеи, доходя до нижних кубиков пресса. В это время единственное, что мог себе позволить Вернер — это вздыхать, даже почти постанывать, а также зарываться руками и лицом в дебри шелковистых тёмных волос, отдающих вереском и виноградом.

— Нокс, я тебя люблю, обожаю, боготворю! — крепко обхватил Нокс, оторвал её от земли, прошёлся пару метров и аккуратно уложил богиню на толстый шерстяной ковёр, покрывающий весь кабинет, Вернер.

Оказавшись сверху, он тут же несколько раз поцеловал ключицы, а далее прихватил шею рукой и резким движением прильнул к губам. Нокс очень любила, когда над ней, то есть богиней, брал верх обычный смертный. В этот момент сразу пропадал многовековой опыт и всякая ответственность, на смену приходило только чувство необыкновенной лёгкости, напоминающее чем-то детскую беззаботность.

От в меру грубоватых действий и интенсивных движений губ, она получала всё больше и больше удовольствия, даже не пытаясь скрыть дрожь и звуки. Когда Вернер почувствовал готовность, то пустил в дело язык. Богиня пришла в ещё больший восторг, но чувствуя, что скоро совсем потеряет контроль, решила укусить нижнюю губу правителя.

Вернер тут же отпрянул.

— Это было слишком, постарайся быть по-аккуратнее, — улыбался Вернер, убирая кровь большим пальцем.

— Считай это подарком. Ещё раз поздравляю с праздником, дорогой, пусть у тебя и дальше всё будет также прекрасно, как и сейчас, — ласково убрала последние капельки крови Нокс.

— Согласен, мне сейчас очень хорошо, — страстно сказал Вернер и потянулся обратно.

Но его приостановила Нокс, упёршись руками в грудь.

— Вот люблю я тебя. Только с тобой чувствую себя такой живой и смертной. И чувствую, что сдерживаться дальше просто не смогу. Поэтому предлагаю перейти в покои, — до мурашек страстно произнесла богиня.

Вернер тут же понял намёк и ухватив рубашку с сапогами, грациозно подал руку лежащей Нокс.

— С превеликим удовольствием, любовь моей жизни и смерти.