Цвет незабудок

1.

            Захар по обыкновению сидел в офисе. Несмотря на мутацию памяти, люди продолжали работать. Хотя вряд ли они смогли бы объяснить, чем они занимаются и для чего. Больше никто не задавался вопросами о смысле жизни, смысле деятельности, андроны поддерживали порядок и стабильность в мире – разве не об этом мечтал человек?

Шел 516 год от сотворения Сверх-И. Люди наконец осуществили мечту и создали Искусственный Интеллект, однако со временем название этой новой ступени человеческой эволюции было заменено на Сверх-интеллект, сокращенно Сверх-И или просто СИ, поскольку указывать на его искусственность было бы крайне не толерантно. Люди нашли в андронах – носителях СИ, верных помощников и спасителей. Вся сложная вычислительная, управленческая, хозяйственная работа перешла к андронам, а люди стали просто живым напоминанием о прошлом, хотя эволюция сыграла с ними злую шутку – сами они потеряли память. Мировое равновесие берёт своё: приобретая одно, мы теряем другое. При помощи андронов ученые постарались восстановить мнемоническую функцию человеческого разума, но его природа оказалась слишком сложна, потому добиться удалось немногого. Отныне люди помнили только то, видели или слышали в данный момент, что оказывало на них воздействие, зато вспоминали всё, связанное с этим предметом или человеком, потому что это сохранялось на съёмной карте памяти, вживленной в мозг человека.

            - Ты снова без окуляров? – раздался знакомый голос.

            Захар встрепенулся и повернулся к коллеге. На долю секунды он ощутил привычное удивление – мгновение назад он знать не знал этого человека, а сейчас вспомнил, что это его друг Макар, вспомнил всё, что знал о нем. И заранее вздохнул, предвидя, какой будет разговор.

            - Странно видеть тебя без информационного поля. Ты будто… голый что ли.

            Захар рассмеялся.

            - Просто ты видишь меня, а не мой профайл.

            - Значит так ты видишь всех людей? Бррр, извращенец. Не понимаю, зачем ты это делаешь.

            - Я пытаюсь понять, что значит быть человеком. Знаешь, вот как было до СИ. Когда люди полагались лишь на свой ум, свою природу. Так написано в книгах.

            - Глупо отказываться от современных достижений цивилизации. Давай тогда уж будем лечить болезни антибиотиками и получать образование в университетах, а ездить будем на доисторических бензиновых машинах, как когда-то в древности. Или уж вытащи чип из головы и стань овощем. Это же даже лицемерие – принимать одни блага и отвергать другие.

            - Это не лицемерие, а избирательность. Некоторые вещи мне хочется делать самому, а не полагаться во всем на СИ.

            - И за что ты его так невзлюбил? Он же спас нас. Да и никто не запрещает тебе быть избирательным и думать самостоятельно. Но как это возможно без памяти? Я вижу по твоему лицу, что ты и половину не понимаешь из моих слов. Ты читаешь эти древние книги, но сразу же забываешь их содержание, не обидно? Это всё сохраняется на жестком диске, но без напоминателя ты не сможешь упорядочить знания, а без окуляров не сможешь воспользоваться интернетом, чтобы почерпнуть нужную информацию.

            - Может я и не понимаю некоторых твоих слов, но и ты тоже. Ты просто повторяешь то, что сейчас выискиваешь в ресурсах.

            - Так в этом и смысл. Не нужно пытаться знать всё, это невозможно. Главное знать одно – как найти нужную информацию. Для того и нужны дары Сверх-И.

            - По-моему это не дары, а соломинка утопающего. Впрочем, оставим этот бесполезный спор.

            - Ты прав, спорить бесполезно. К чему слова, когда я могу доказать свою правоту делом. Просто и изящно.

            Захар насторожился и не зря. Коллеги отправились в ближайшее кафе, где заключались ежедневные договора жаждущих общения сердец.

            - С помощью окуляров я легко подберу себе девочку на вечер, а что же будешь делать ты? – насмехался Макар.

            - Буду импровизировать и ожидать сюрпризов.

            - То-то и оно. Ладно уж. Смотри – вот эта блондинка Илона кажется ничего. Статус: свободна, любит путешествия и намерена сегодня повеселиться… О! Нет, нет, она слушает Пост-волну, терпеть их не могу. Так, вот Анжела вроде получше. С музыкальным вкусом всё в порядке, настрой игривый – неплохо… Хочешь уступлю? Хотя нет, тебе она не подходит. Не спрашивай почему, был бы в окулярах – понял бы.

Макар упругой походкой направился к томной брюнетке за барной стойкой. Девушка его заметила и уже скользила по фигуре мужчины оценивающим взглядом. «Изучает профайл», - догадался Захар. Анжела улыбалась, но вдруг одна бровь ее изогнулась, рот скривился в презрительном выражении. Она резко отвернулась. Плечи Макара униженно поникли. Постояв так мгновение, отвернулся и он. Преображение было поразительным – плечи вновь уверенно расправились, голова гордо поднялась, а на лице заиграло обычное довольное выражение. Он уже забыл о недавнем поражении и о девушке.

Захар предусмотрительно отошел в тень, чтобы коллега его не заметил. Ему не хотелось продолжать их вечный спор. «Вот ведь счастливый человек, он просто не помнит о плохом. Как, впрочем, и о хорошем». Но Захар искал не счастья, а ответов, и искал их в себе. Он не надеялся, что найдет их, но не мог отступить. «Просто иди в нужном направлении», - сказал мужчина себе и пошел по знакомым и незнакомым улицам, чтобы вспоминать и снова забывать, искать и ждать, надеяться и верить.

2.

Захар слыл чудаком среди коллег и знакомых. У него были странные причуды, у этого мечтателя с Седьмого квартала. Например, он принципиально не носил окуляры – голографические линзы, которые наполняют мир дополненной реальностью, выдавая всю необходимую информацию. Он предпочитал возвращаться с работы домой пешком, хотя мог себе позволить трансвектор. Даже более того, он нередко отключал напоминатель, что уж совсем выходило за рамки здравомыслия. Но Захару нравилось пытаться найти хотя бы привычный маршрут с работы до дома без заезженной пластинки: «Поверните направо, двигайтесь прямо, поверните налево, откройте дверь, войдите в лифт, поднимитесь на 25 этаж, вы прибыли в пункт назначения». Он не выкладывал селфи в социальных сетях каждый день. Он был странным, но добродушным и в сущности безобидным парнем, потому на его чудачества смотрели снисходительно.

В очередной раз Захар возвращался домой пешком. Это был обычный, ничем не примечательный день в ряду таких же мимолетных мгновений бытия. Каждый брошенный взгляд вспыхивал узнаванием, чтобы тотчас погаснуть. Мимо проносились прохожие в ярких одеждах, замысловатых нарядах, с напоминателями на руках и наушниками в ушах. В сознании Захара высвечивались только те образы, что были связаны непосредственно с тем, что он видел. Путь проходил через парк. «Вот сквер, где я любил гулять ребенком. Вот пруд, где я когда-то катался на лодке. Вот полянка…». Внезапно Захар остановился.

Мужчина увидел женщину. Он видел ее впервые, в этом нет сомнения. Молодая женщина в нежном бирюзовом платье весело смеялась над какой-то шуткой своей подруги, которую Захар попросту не замечал. Он видел только сияющую девушку. В руках у нее были одуванчики, желтыми бликами вспыхивающие на солнце. Лишь сейчас, впервые за тридцать лет своей жизни Захар по-настоящему страстно захотел обладать памятью, этим рудиментом человечества, атрофированным в ходе эволюции. Запомнить бы эту картину целиком: девушку в бирюзовом платье, которое она придерживает за подол, борясь с шаловливым ветром, ее улыбчивое лицо и длинные развевающиеся волосы, в которых отражался свет вечереющего солнца, гибкие быстрые пальцы, плетущие венок. Захар боялся отвернуться, чтобы чудесное видение не исчезло для него. Он напряг всю свою волю и разум, пытаясь сотворить невозможное – запечатлеть нежный образ в сознании, не прибегая к помощи напоминателей и окуляров. Это было самонадеянной, беспросветной глупостью и непростительной ребячливостью.

Теперь, когда память покинула людей за ненадобностью, знакомства осуществлялись через интернет даже если встреча происходила в реальности. Все очень просто, как и демонстрировал Макар – окуляр фокусируется на выбранном объекте, и перед вами сразу всплывает профайл из социальной сети, все личные данные: имя, возраст, увлечения. Все это сохраняется в базе напоминателя. Самые отчаянные смельчаки и безнадежные романтики знакомились при личном общении, но уже заранее зная всю необходимую информацию. Захар хотел подойти к девушке, но не знал, как начать разговор, что сказать незнакомке. Просто «привет»?

Медленно, словно загипнотизированный, мужчина приближался к девушке, на ходу лихорадочно продумывая варианты разговора. Чем ближе он подходил, тем труднее становилось дышать в тесноте грудной клетки, мысли, как обезумевшие ночные мотыльки, бились внутри черепной коробки. Внезапно Захар почувствовал толчок в ногу. Брюки были заляпаны липкой сладкой массой, рядом на земле сидел мальчик лет трех и, испуганно взглянув на испорченный рожок мороженого, вдруг разразился громким плачем. Подбежала женщина, захлопотала, заворковала, запричитала.

- Простите, простите! Я отвлеклась, и вдруг совершенно забыла про Антошу. Как я могла забыть тебя, как, как?

- Всё в порядке, - отозвался Захар, оттирая платком штанину.

Но женщина его уже не видела. Она все заливалась слезами на пару с сыном, судорожно прижимая ребенка к себе, покрывая его поцелуями и обещая ещё мороженого. Конечно она его снова забудет, как только отвернётся или отвлечётся. Но так устроен мир. В этом нет ничего страшного, ведь есть роботы. Они то никогда ничего не забывают. Андроняня не допустит, чтобы с мальчиком случилось что-то плохое.

Искусственный разум совершеннее и надежнее человеческого, не подверженный внезапным сбоям и непредсказуемым поступкам, лишенный страстей и амбиций. Роботы лишь выполняют запрограммированные действия. Пол тысячелетия назад человечество достигло апогея торжества науки, становились реальностью самые смелые мечты. Казалось, нет ничего неподвластного человеку. Был создан Сверх-интеллект, этот Великий Компиллятор, олицетворяющий будущее. Оставался логичный этап объединения разума человечества и сверх-разума техно-творений в единой ноосфере. Люди так стремились к заветной цели абсолютного торжества над природой, над собственной несовершенной природой, что едва не лишились своей сущности. Человек оказался лишь ступенью в процессе эволюции на пути к сверхчеловеку. В наказание за непомерные амбиции человеку оставалось продолжать своё существование в полном забвении

Захар шел привычной дорогой домой, продолжая свою игру: «вот скамейка, где я иногда сидел, чтобы покормить голубей, вот светофор, здесь я перехожу дорогу». Он совершенно забыл девушку, которая так его поразила. Она же, привлеченная шумным происшествием с ребенком, смотрела теперь в спину уходящему мужчине.

«Как удивителен мир. Я только что смеялась, не знаю почему. А теперь мне не весело». Девушка повернулась и увидела подругу, которая уже увлеченно делала селфи и выкладывала их в сеть. «Вот мы болтали и смеялись, но сейчас она меня не помнит. Я для нее не существую. Я сейчас ни для кого не существую, ведь никто на меня не смотрит, никто меня не видит. Я хуже, чем умерла, я словно никогда не рождалась. Значит меня нет. Как странно. Но ведь вот она я, сижу и думаю. А меня как будто нет. Я мыслю, но я не существую. Чтобы меня помнили, чтобы я снова стала существовать, надо делать больше фото, надо постоянно их выкладывать. Чтобы побольше людей видело мои обновления, вспоминало меня. А может я сама себя забываю? И мне нужно видеть свои фотографии, чтобы убедиться, что я существую? Вот я проснулась, вот я пью кофе, я слушаю музыку, я на море, а вот я с подругой, значит она у меня есть, а вот я гуляю, снова я, и это я, я, я, Я!». Девушка сидела молча, обхватив голову руками. «Это всё не реально, всё не настоящее. Почему мир не такой, как мне хочется? Мальчик, смейся! Но он плачет. Птицы, пойте! Деревья, шумите! Мужчина, обернись! Обернись же!»

Но Захар не обернулся.

3.

Зайдя на кухню, Захар вдруг обнаружил там свою жену. На какую-то долю секунды он оторопел: «У меня есть жена?» Но сразу же одернул себя: «Конечно есть, мы женаты уже пять лет». Но мужчина ничего не мог поделать с собой, каждый раз, увидев свою жену, он поначалу изумлялся своему положению: «Как? Когда я успел?» Даже кольцо на пальце не помогало.

- Почему я тебя не помню, когда не вижу? – спросил он ее задумчиво.

- Потому что ты отключаешь напоминатель, - устало ответила жена.

Такое объяснение не слишком удовлетворяло мужчину, но он и не сильно об этом задумывался. Ночью, лежа в постели, Захар развлекался тем, что закрывал глаза и погружался в полный мрак беспамятства. Он ощущал кожей легкую прохладу простынь, слышал их свежесть, мог протянуть руку и почувствовать тепло лежащего рядом тела, что значило, что он не один. Но как только жена отодвигалась, он снова оставался к одиночестве. Бездонный черный мир, в центре которого он один. Большинство людей предпочитало спать с наушниками, чтобы не оставаться наедине с собой, создать иллюзию реальности, чтобы было на что опереться и ухватиться. Но Захару доставляло какое-то жгучее удовольствие подвергать себя таким испытаниям. Прежде чем уснуть, он долго бродил во тьме, пытаясь воссоздать образ чего-нибудь знакомого или придумать новое, задаваясь вопросами: «Кто я? Что я о себе помню помимо имени? Как я могу думать, если не помню ничего, не могу ничего представить? Кого я люблю? Чем я увлекаюсь? Кто я?»

Постепенно он погружался в водоворот сна. Черный мир наполнялся шумом, красками, всполохами образов. Свернутое содержание разворачивалось в причудливом круговороте. Захар оказался в длинном вагоне поезда со множеством закрытых дверей, возле которых маячили чьи-то фигуры. Он чувствовал, что эти люди были с ним связаны, встречались на его пути, оказывали влияние. Но как бы Захар ни всматривался в их лица, он не мог их вспомнить, потому они никак не могли оформиться окончательно – мимо проплывали лишь пустые маски. «Простите, простите меня». Вагоны петляли, извивались, шли по кругу, превращаясь то в коридоры его старой школы, то в пустынные улицы незнакомого городка. Двери упорно оставались запертыми, фигуры безрезультатно тянули руки, а Захар стремился вперед всё быстрее и быстрее. Его притягивала как магнит красная кирпичная стена, которая всё время маячила впереди, как бы ни сменялся ландшафт. Достигнув ее наконец, мужчина увидел, что у барьера столпились и пустые фигуры. Они с мягким стуком натыкались на стену, отталкивались как резиновые мячи и отплывали назад. Так они делали все по очереди. Захар вдруг ощутил всем своим существом, что он не случайно стремился к стене, что не зря она привлекает и фигуры. Там, по другую сторону есть что-то очень важное, утраченное, что крайне необходимо вернуть. Глядя, как фигуры покорно смиряются с неодолимой крепостью барьера, ему захотелось крикнуть: «Стойте! Давайте пробьем стену вместе!» Но они его не могли услышать или увидеть. Он был для них призраком.

Захар с размаху налетел на стену, молотил кулаками, пинал, пытался ногтями раскрошить кирпич. Ему стало тесно и не хватало воздуха. Вместо кирпичной кладки он ощутил деревянные доски и вдруг понял, что лежит. Он был давно мертв, призрак в мире теней. Прочная крышка неумолимо давила на грудь, погребая под толщей прошедших лет и совершенных ошибок. Мягкий сухой мох приятно согревал и покрывал тело зеленью, призывая успокоиться, остаться, принять утешительное забвение. Но Захар слышал зов, ощущение близкой цели заставляло его бороться. Он снова и снова бил в крышку гроба, расковыривал расщелины стыков досок. Барьер стал истончаться, пока не оказалось, что это легкая жемчужная штора, такая знакомая и родная. Мужчина вспомнил, что маленьким мальчиком прятался за ней от мамы, искренне веря, что становится невидимкой. А, впрочем, он и сам не подозревал, насколько это было правдой. С какого возраста он забыл о матери, ее лице, нежных руках? С какого возраста естественная память сменяется на искусственные носители? Захар отдернул штору, как когда-то в детстве, и вдруг очутился на лесной цветочной поляне.

- Обернись!

Мужчина обернулся и увидел ту самую девушку из городского парка. Она всё так же сидела и плела цветочный венок, на этот раз из анютиных глазок, а платье теперь было лиловое. Девушка улыбалась, словно давно ждала этой встречи.

- В моем мире всё происходит по-моему, - сказала она. – Тебе тут нравится?

Захар ничего не ответил. Он вспомнил, как впервые увидел эту чудную девушку и как ее забыл. А вот теперь она здесь.

- Это сон?

- Ага. Я сама его придумала, правда здорово? – рассмеялась девушка.

- Но… Тогда это мой сон, ты мне снишься, - сказал Захар.

- Нет-нет! Это мой сон, это я все создала, - запротестовала девушка. Она вдруг вскочила, засуетилась. – Это я сделала полянку, и цветы, и ясное небо. Могу сделать реку, хочешь?

Она повела рукой, и по земле побежал ручей.

- А могу все оживить!

Цветы запорхали бабочками.

- Но это я тебя увидел в парке, я помню тебя именно такой, - сказал Захар. - Ты лишь плод моего воображения. Мечта – не более.

- Но тогда… - девушка сникла. – Меня не существует.

Она стала медленно таять в воздухе. Мужчина спохватился: «Нет!», но девушка уже исчезла как мираж.

4.

Весь день Захар был сам не свой. Он без причины раздражался, не мог сосредоточиться на работе, даже нагрубил коллеге, чего совсем за ним не водилось. День тянулся бесконечно долго, как замусоленная жвачка. Привычное состояние недостаточности, утраты обострилось в нем к вечеру до предела, вонзалось шипами, мешало тем сильнее, чем больше он размышлял об этом. Но каждый удар его измученного сердца отзывался эхом на другом конце города, как будто никакого пространства не было, как будто существует невидимая мгновенная связь между двумя людьми. Однажды возникнув, эти ниточки не разрывались, дергая и мучая друг друга.

- Арина, что с тобой?

Девушка почувствовала мягкое прикосновение к спине. Вздрогнув, она повернулась и увидела маму.

- Мамочка! Мне кажется, я исчезаю, когда ты меня не видишь.

- Ну что ты, что ты, доченька моя, хорошая моя малышка. Я всегда тебя помню, всегда. Вот, смотри, - на руке женщины красовался браслет с изображениями дочери, мужа и кота Жорика.

Арина только слабо улыбнулась.

- А я и забыла о них.

- Мы все в сердцах друг друга. Сердцем мы всех помним. Ты никогда не будешь одна. Чувствуешь тепло вот здесь, в сердце? Это значит, что тебя любят. А этот мир… Тебе решать, примешь ли ты его, станешь ли ты его частью, и станет ли он твоим миром. Когда ты это решишь, то ты найдешь за что бороться и ради чего жить.

В эту ночь сон никак не хотел приходить к девушке. Она металась в постели, пока не провалилась во тьму от усталости. Вокруг звенела тишина, вода плотной зелёной массой давила со всех сторон, затягивала в пучину. Арина отчаянно барахталась, пытаясь выплыть, но только сильнее запутывалась в водорослях и уходила на дно. Тогда ей вспомнились слова мамы. «Это мой мир», - подумала девушка и вдохнула. Она не захлебнулась – вода стала воздухом, а водоросли обратились сиренево-жёлтыми ирисами. Девушка вновь оказалась на знакомой поляне, так же светило солнце, искрился ручей, порхали бабочки. Но кого-то не хватало. На эту цветочную поляну пробивалась другая душа, отчаянно, но уверенно. Край неба колыхнулся жемчужным блеском и показался мужчина.

- Я ждала тебя!

- Это ты! Слава Богу ты здесь!

Захар и Арина медленно прогуливались по придуманному миру. Они нашли друг друга, пусть только во сне. Сон стал для них более реальным, чем явь. Первое время Арина развлекалась тем, что меняла ландшафт, создавала новые миры, но вскоре ей это надоело. Какая разница – на Луне они, среди гор или в лесу. Главное, что за человек держал её за руку.

- Почему в реальности я помню только то, что вижу? – спрашивал Захар. – Но при этом помню в подробностях, в каждый момент, когда сталкивался с этим человеком или вещью. А здесь, во сне я помню всю свою жизнь, но как-то смутно, отрывками, отдельными моментами.

- Когда ты проснешься, то забудешь меня?

Захар заглянул девушке в глаза. Голубыми слезинками в них дрожали колокольчики.

- Я не должен. Я помню свое имя, когда закрываю глаза. Значит, могу запомнить твоё. Арина…

- Захар…

Так они встречались каждую ночь во сне больше месяца. Днем, когда тоска становилась нестерпимой и хотелось что-нибудь разбить, закричать или сделать что-то ужасное, Захар вдруг словно слышал изнутри одно слово: Арина. Он повторял это имя и успокаивался. А когда Арина вновь чувствовала, что истончается и исчезает, она улавливала спасительный якорь: Захар. Тогда к ней возвращалась надежда. Но они не могли преобразовать слово в образ, не могли увидеть друг друга за занавесью беспамятства.

- Почему я не встретил тебя раньше? Ты – мой мир, – говорил он в другой раз. – Почему я женат, не дождался встречи с тобой?

- Наверно ты должен был жениться, чтобы со мной встретиться, - отвечала Арина. – Как я должна была плести венок.

Захар выхватил из ее рук букет фиалок и перевернул. Плетение было сложным, с узелками, бесконечным – без начала и конца. Он швырнул венок в воду.

- Хватит! Мы должны встретиться.

- Но как?

- Так же, как мы смогли запомнить имена. Возможно, наша память тоже спит. Если закрепить в ней идею нашей встречи, то мы обязательно найдем дорогу друг к другу. Веришь?

- Верю, - прошептала Арина.

- Тогда подумай крепко-накрепко про ту первую встречу в парке. Мы снова должны там оказаться завтра.

На следующий день Захар был словно на иголках, нетерпение и ожидание чего-то необычного сводило его с ума. Он без конца шептал: «Арина». Но что это значило? Вечером он вновь продолжал свою бесконечную игру: «улица, тоннель, мост, скамейка, река, сквер». Бесполезный повторяющийся круг.

Вдруг белое знамя, вспыхнувшее в лучах закатного солнца, ослепило его на мгновение. В памяти пронеслись юный смех, цветы и платье. Он увидел целое поле незабудок цвета небесной чистоты и надежды, прежде чем взглянул в лицо. Самое прекрасное лицо, настоящее, живое. Мир обрел смысл, потому что мужчина нашел женщину, которая его ждала, чтобы больше не расставаться.