«Сколько дают за поджог?» – Эсфирь держала в руках свежую квитанцию за отопление и отказывалась верить, что суммы в графах верные. – «В тюрьме же не надо платить за коммуналку? Или надо?» Вопрос не праздный.

Казалось, только-только зарплата разошлась по обязательствам, отданы долги друзьям, остался небольшой кредит – но то дело пары месяцев. И вот! Перерасчёт. Доначислено. Начислено по тарифу. Ставка. Итого.

– Да они там что, издеваются?!

Эсфирь повалилась на пуф возле двери. Смяла квитанцию в руках. Глаза жгли слёзы. Обида и возмущение накрывали с головой, точно сердитая волна. Чёртова бухгалтерия. Чёртова компания. Чёртова квартира. И вся её жизнь!

Она схватила телефон и набрала номер на квитанции: пусть объяснят подробно, что и как ей насчитали.

Однако прошло десять минут, потом ещё двадцать – назойливо-радостная мелодия и не думала сменяться голосом человека.

Эсфирь ходила по коридору туда и обратно, взгляд цеплялся в зеркале то за худые бледные ноги, то за изогнутый нос домашних тапочек, то за царапину на голени. На тридцать седьмой минуте она вздохнула, сосчитала до десяти, надеясь, что – вот-вот сейчас, ну!.. И нажала на сброс звонка. Прикусила губу, глянув на отражение, нахмурилась, пригладив кожу под глазом – морщины проступали медленно, но верно. И смирилась с тем, что два выходных придётся потратить на подработку: если она оплатит квитанцию с того, что осталось от зарплаты, то две недели будет есть одну гречку на воде. Не так она хотела похудеть к лету, ой, не так.

– Что ж, хватить ныть – надо делать.

Хорошо, что схема подработки уже была обкатана: курьерская доставка. Взял пакет, передал пакет. И никаких проблем. Не всегда. Ну… ладно.

Контора, в которой она оформлялась, находилась в типичном здании советских времён. Эсфирь взбежала по ступенькам крыльца, протиснулась в щель между тяжёлой пластиковой дверью и косяком и оказалась в сером глухом и холодном коридоре. Поёжилась. Вдоль стены стояли большие горшки с растительностью – она не разбиралась, – что-то длинное, пушистое и зелёное. И фотографии. Много фотографий в рамках. Видимо, портреты ударников труда.

Три поворота и вход в огромное помещение с куполообразным потолком и десятками столов друг за другом.

Она высмотрела знакомую и резво просочилась к ней. Не сказать, что людей было много, но они как-то сливались в общую массу. И возникало ощущение, что в бесконечном зале бесконечное число людей. И бумаг. На каждом столе высились аккуратные стопочки. Тоже серые.

– И снова я, – Эсфирь облокотилась на стол и наигранно вздохнула: – Я не записывалась, да. Форс-мажор.

– Ну, ещё бы. С твоей-то кармой, – хмыкнула Анисья, не отрываясь от работы и от души шлёпая печатью по штрафам.

– Карма как карма, – Эсфрь бессознательно перекатывала ручку по краю столешницы. – Так оформишь?

– Без вопросов.

И правда через десять минут – немыслимо для казённого учреждения! – она вернулась в каменные коридоры и вышла к задней площадке: к машинам. Своей у Эсфири не было. Да и она вполне себе подружилась с синей малышкой.

– Ну что, жучок, поработаем?

Она скользнула за руль, и дверь захлопнулась будто бы сама собой.

На секунду у Эсфири закружилась голова. Холод незримыми пальцами коснулся горла, запахло можжевельником. На третьем ударе сердца она распахнула синие глаза и повернула голову вправо: там, сбоку от руля, ярко выделялся счётчик, а на пассажирском сиденье высилась стопка серых бланков.

Бланки делились на два типа: штрафные и поощрительные. И все они предназначались для пассажиров, точнее – для заказчиков её услуг. Эсфирь знала об этом так же чётко, как ещё полчаса назад не имела ни малейшего понятия.

Она установила телефон на штативе, протянула руку и нажала кнопку «взять заказ» в приложении. А затем повернула ключ зажигания.

Первые пару поручений прошли как по маслу. Она улыбнулась, передавая две одинаковые коробки мальчикам-близнецам, и заполнила поощрительный бланк на заказчика: радовать других – это однозначный плюс. Счётчик был согласен на все сто процентов. Другое вернуло в детство: женщина, высунувшись из окна, скинула ей ключи, бутылку с водой и кепку. Эсфирь доехала до детской площадки и вручила нехитрый скарб дедушке, который гулял с внуком. Что ж, забота о близких – это тоже плюс. И тут счётчик не спорил.

Проблемы начались дальше… Бог любит троицу?

Заказ – собачка в переноске. Милейший белый пудель, ещё щенок, с розовым бантом и пушистой чёлкой. Ей-богу, как будто один из мультфильмов Дисней включили. Переноску на переднее сиденье установил парень, Эсфирь помогла обмотать ремнями для пущей безопасности. Улыбнулась. Парень, впрочем, не отреагировал: молча поставил – молча ушёл. Дверь подъезда захлопнулась как-то особенно безнадёжно.

– Ну что, хорошая девочка, едем?

Собака звонко тявкнула, переминаясь с лапы на лапу. Покрутилась в переноске. На выезде из двора начала тоненько скулить на одной ноте.

– Ну-ну-ну, всё хорошо, – Эсфирь постаралась говорить мягко и плавно: она где-то читала, что собаки хорошо чувствуют настроение. – Ничего страшного не происходит. Скоро доедем.

Кажется, собака не верила. То ли, что доедем, то ли, что она хорошая девочка. То ли всё же было что-то страшное. Эсфирь задумалась.

– Горе ты… Знаешь, давай поговорим, как девочка с девочкой? Да? Я вот тоже хотела бы собаку. С детства хочу. Мне родители говорили: вот вырастешь… И заводи, кого хочешь. Хоть белого мишку в ванной. Но мишка – это слишком, да? Нет? Ну, ему, как минимум, будет неудобно. Так вот. Я выросла. И что ты думаешь? Я не могу завести собачку! Никакую! С утра на работу, с работы – ближе к полуночи. А по выходным я что делаю? Ну, сейчас-то тебя везу, но это как раз подразумевает то, что тоже работаю. Много. Часто. А собачка – это же не так просто... Это гулять. Играть. Общаться. Что говоришь? Любить? О, это-то в первую очередь…

Эсфирь всё рассказывала и рассказывала. Вспомнила деревню. Много лет назад её привозили на каникулы к бабушке и дедушке. И там была собака. Настоящая. Огромная. Дед так и говорил: конь здоровенный! Она тогда на нём верхом ездила, потому что где пятилетний ребёнок и где конь – в смысле, псина. Беспородная дворняжка. Как водится, когда в частный дом нужно, просто едешь в ближайший приют или соседские дети рассказывают, где очередная сука принесла помёт. Выберешь самого шустрого. И уходишь. И сука вслед воет – знает же, всё знает… Своё, но в добрые руки. Хорошо, что в добрые. Грустно, но не безнадёжно. И потому отпускает человека с пищащим комком. Отпускает, но смотрит до последнего.

– Дед всегда говорил: не можешь позаботиться – не взваливай. Это только кажется, что добрых рук мало. Достаточно. Просто делай, что можешь. Я что могу? Ну, работать могу. Зачем? – девушка запнулась, подъезжая к назначенной точке: – Да как сказать…

Она отправила уведомление о прибытии. И замолчала.

В этой тишине они с собачкой сидели сначала минуту, потом две, потом пять… Эсфирь вынырнула из мыслей и нахмурилась. Где принимающий-то? Позвонила. Там – девушка огрызается в трубку, что ничего не заказывала и забирать не будет. И трубку бросила. Счётчик стал наливаться красным, приближаясь к критической отметке. Видимо, судьбу собачки ребята выясняют между собой прямо сейчас. Впрочем, как и свою.

Эсфирь вздохнула и через минуту набрала девушку снова. Ей снова огрызнулись в ответ, но по гулким шагам было ясно, что девушка всё же изволит спускаться.

Подъездная дверь распахнулась и громыхнула о перила крыльца.

Собачка в переноске прижалась к полу и спрятала нос в одеяле. Эсфирь в принципе хотела бы сделать то же самое. Но пришлось опустить стекло и готовиться отражать натиск.

– Вот! Новый заказ! Принимайте и везите эту, откуда взяли! Не моя проблема! – каждый восклицательный знак девица подкрепляла топотом ножки о землю. – Всего хорошего! – развернулась и ушла.

– Как думаешь, написать в службу поддержки или в психбольницу?

Эсфирь снова повернулась к пуделю и, оценив её жалобные глаза, вздохнула. Приняла заказ. Пристегнулась и повернула ключ зажигания.

То, что она зря это сделала, стало понятно по прибытии: парень трубку не брал. И не спускался. Эсфирь ждала до последнего, однако через полчаса стало понятно, что собачку бросили.

Как водится, заводили вместе, а после расставания никому «лишняя» ответственность не нужна.

Эсфирь с большим удовольствием заполнила на обоих штрафные бланки. И связалась со службой поддержки. Её попросили завести собаку на станцию, а затем продолжать рабочую смену. И обещали накинуть ставку за особо сложный случай.

В итоге день прошёл, как в тумане.

И даже мужчина, сто раз уточнивший, не будет ли она из любопытства заглядывать в пакет, не раздражал. Эсфирь сто раз ответила, что, конечно, не будет, махнула рукой – мол, поставьте на заднее сиденье, если вам так будет спокойнее, – и поехала дальше.

В сумерках она вернулась на станцию. Из приоткрытого гаража раздавался лай и смех. Видно, ребята уже подружились с нежданным пополнением. Ну, правильно, её же и покормить надо было, и вообще. Эсфирь оглянулась по сторонам. Бетонная площадка. Ни кустов, ни травы. Только и бегать по раскалённому пятачку, да среди железок в масле. А выгуливать где?

«А может, я её заберу?» – подумала и тут же испугалась: «Куда заберу-то? А как?..»

Она замялась. Взгляд хаотично перескакивал с одного на другое. Количество минусов однозначно перевешивало, столько расходов и проблем разом, но… Собачка. Детская мечта. Взрослая мечта. И ответ на вопрос:

– Если я работаю не ради исполнения мечты, то зачем?..

Эсфирь решительно потёрла щёки, ущипнула себя за бедро – и выскочила из машины. Вернулась за бланками. И двинулась в сторону гаража, а дверь машины закрылась будто бы сама собой.

И девушка, конечно, уже не могла заметить изменившиеся цифры на счётчике.

– Жуть, а не история! – Анисья покачала головой. Так заслушалась – и не она одна! – что даже печать пару минут стояла на столе беззаботной. – А сейчас-то ты что?

– Да вот, пойдём домой. Обустраиваться, – Эсфирь, честно говоря, ждала от знакомой безжалостную критику. И заранее была с ней согласна. Однако Анисья её удивила:

– Ну и правильно. Что же животинке страдать, раз хозяева оказались уродами? Пусть они и страдают, – она хмыкнула, протягивая руку: – Штрафы давай?

– Кого? – Эсфирь показалось, что она ослышалась. – Какие штрафы?

– Да ты, мать, перегрелась, похоже, – Анисья озабоченно наклонила голову: локон из её объёмной причёски выпал на плечо. – Маршрутные листы давай, говорю!

– А, да… Вот.

Эсфирь вывалила серые бланки и тотчас о них забыла. В голове крутились сотни новых вопросов о том, как им теперь с собачкой организовать свою жизнь:

– Ты же Леди, да? Вылитая Леди, моя малышка.

Анисья едва заметно улыбнулась и шлёпнула печатью по поощрительному бланку, а затем особенно стервозно по штрафным. Трижды.

Домой Эсфирь добралась не сразу.

В ближайшем от дома супермаркете она купила поводок и корм. Клятвенно пообещала Леди, что за игрушками они зайдут в следующий раз. И уж потом, застегнув на свой собственной собаке ошейник с поводком, она вдоволь нагулялась в сквере возле дома.

Палку Леди приносить отказывалась, но с другими собаками ладила отменно.

– Ничего, и с палками разберёмся…

Вымотанные, они только спустя три часа перевалились через порог дома. Под ноги спланировал серый лист. Эсфирь нахмурилась и подняла. Покрутила туда-сюда. Очередная квитанция? Похоже, конечно, но что с бумагой? Перешли на вторсырьё? Расстраиваться не хотелось, но неведение убивало.

Она решительно развернула лист, вчиталась в строки и повалилась на пуф.

Чёртова утренняя бухгалтерия приносила извинение за ошибку и повторно отправила верную квитанцию. С суммой в пять раз меньше. Как положено.

Леди запрыгнула на руки, и мокрый мягкий язык прошёлся по щеке.

Эсфирь гладила нежную, будто плюшевую, шерсть собаки – своей собственной! – и чувствовала, что всё делает верно.