На совещание-девичник собрались в Южной башне. Гостиная Лены и Соньки обладала одним весомым преимуществом: дверью в Выручай-комнату. Загвоздка с волшебной комнатой заключалась лишь в том, что запрос ей надо было формулировать максимально конкретно. Любую двойственность Выручай-комната толковала по-своему – как попало. Поэтому частенько обитатели Синего замка, наморочившись возле упрямой двери, плевали и выполняли ими же придуманное самостоятельно. Правда, поднаторевшая в общении с комнатой Сонька сумела буквально с первого раза получить коврик для плевания, поскольку вытирать следы чужих разочарований считала делом, недостойным феи. К сожалению, многие, увидев на пёстро-персидском коврике надпись «Плевать сюда!», решали, что это непременная часть ритуала. К счастью, коврик оказался слюновпитывающий.

Так или иначе, была надежда, что общедевичий мозговой штурм сможет: а) придумать достойное поздравление для юношей замка и б) правильно сформулировать и, соответственно, выцыганить придуманное.

Кофе был превосходным, диваны мягкими, заглядывающее в окна солнышко – тёплым, так что мероприятие стремительно теряло деловые черты в пользу релаксирующих.

Кошка с невинным видом потёрлась о дверь, мурлыкнув:

– Молочка бы!

Черепаха снисходительно усмехнулась:

– Ради такой мелочи незачем комнату напрягать. Вот же молокопровод, – она указала на змеящиеся по стене сверкающие медью трубки.

– А я думала, это инсталляция! – воскликнула Кошка. – А молоко там свежее? А сколько жирности: два с половиной или три и два?

– Лучше бы пять. Или даже десять, – вклинилась Змейса. – Впрочем, можно и сорок. И не обязательно молоко.

– Или вообще сгущённое, – мечтательно пробасила Умка. – Можно со вкусом тунца.

Фея на правах хозяйки взмахнула палочкой, и стеклянные столики возле кресел и диванов украсились множеством напиткосодержащих сосудов на любой вкус.

Фито, только что проведшая родительское собрание в реале и оттого настроенная наиболее деловито, поняла, что пора спасать ситуацию от окончательного морального разложения. Хорошо поставленным голосом она взяла быка за рога:

– Что дарить будем нашим любимым?

Девицы дружно посмотрели на неё с укоризной. Русалка наморщила лоб, делая вид, что напрягает мозговые извилины.

– Носки и одеколон, – чирикнула Птица, глядя невинными глазами.

Зеля посмотрела на суровую лешачиху и быстро сказала:

– Нет-нет, надо что-то более… неожиданное. Лотерейные билетики?

Лицо Фито окончательно закаменело.

– Мас-с-с-саж, – лениво протянула Змейса. – Это всегда хорошо.

Скромница Полина порозовела:

– А кто кому его будет делать? Или мы их по очереди в Выручай-комнату будем загонять, а она уж там сама?..

Кошка поперхнулась молоком, видимо, представив, что может наделать с парнями Выручай-комната с её странными представлениями о прекрасном. Умка почесала за ухом и выдала что-то похожее на здравую мысль:

– Надо дарить то, что они сами хотят.

Девицы оживились.

– Правильно, на кой им никчемные подарки? Пусть сами скажут! – прощебетала Птица.

– Умка – от слова «ум», – промурлыкала Кошка.

Змейса скептически прищурилась:

– И что же это – то, чего они хотят? Кто-то читает в их душах?

– Ну-у… – ухмыльнулась Нерея, – можно предположить с большой долей вероятности…

– Не нужно! – воскликнула Черепаха, зная, во что могут вылиться предположения Русалки. Бедная Полина сгорит от смущения. – Надо просто узнать у самих парней.

– Что, спросить их? Прямо в лоб? – уточнила Зеля.

– Не, ну в лоб-то не надо, – хихикнула Соня. – Завуалированно как-нибудь.

Девицы закивали, некоторые даже с сосредоточенным видом.

– Тогда идём на разведку, – подытожила Фито, облегчённо вздохнув.

***

Черепаха двигалась в направлении озера, бдительно осматривая окрестности. Пытать – в смысле расспрашивать – юношей казалось правильнее по одному. Как на грех, все они разбрелись из своих коренных мест обитания, где отловить их было бы проще всего, и, казалось, задались целью избегать прекрасной половины Замка.

За кустом что-то мелькнуло.

– Этьен! – возрадовалась Черепаха.

Этьен вздрогнул и заколебался, явно не зная, убежать или остановиться, и неловко пряча что-то за спиной. Хорошее воспитание победило. Он с обречённой улыбкой повернулся к Черепахе:

– Привет! Гуляешь? Вдохновение ищешь?

– Точно, – ответила та. – Задумала сагу написать, о любви. В широком смысле.

– О? – удивился Этьен. – Это как?

– Ну-у, – туманно ответила Лена, – о любви к жизни, о разных её сторонах. И ты мне можешь в этом помочь!

– Правда? – несколько опасливо протянул Этьен. Из-под панциря у Лены, как всегда, выглядывала катана, и Паук немного тревожился: а вдруг Черепаха захочет опытным путём проверить степень его жизнелюбивости?

– Ага, – жизнерадостно закивала Черепаха. – В теоретико-исследовательском плане. Вот скажи, что ты любишь?

– Теоретически? – облегчённо вздохнул Этьен. – В каком смысле? Как паук, как писатель, как историк, как мужчина, как землянин?

– Во всех! – с энтузиазмом отозвалась Черепаха.

Ключевое слово «исследование» не могло оставить Этьена равнодушным. Он начал добросовестно перечислять:

– Как паук, я люблю всяческих насекомых. Как писатель, люблю вдохновение и полёт мысли. Как историк – точность. Как мужчина – женщин. Как землянин – Землю.

Черепаха растерянно открыла рот.

– Слушай, извини, я должен идти, меня ждут, – заторопился Паук, опасаясь новых расспросов. – Успехов тебе с сагой! – и восемь лап быстро зашуршали по дорожке, отдаляясь.

Лена, отдуваясь, плюхнулась в кресло в лаборатории Фито.

– Представляешь, я так хитро подъехала с вопросами, прямо по-шпионски.

– А он что? Не ответил?

– Ответил, – Лена расстроенно махнула рукой. – Тоже по-шпионски.

– Хочешь настойки? – утешающим тоном спросила Лешачиха.

– Э-э, спасибо, нет, – воспоминания о последней настойке Фито были ещё живы. – Знаешь, ты натрави на Этьена кого-нибудь другого. А то я сделала вывод, что лучшим подарком для него будет точно земная женщина, летающая стрекозой.

Фито отхлебнула настойку и задумчиво сказала:

– Ну, Сонька, конечно, не совсем стрекоза… но можно подумать в этом направлении. А сковородку он не хочет, не говорил?

– Ох, пусть ещё кто-нибудь спросит.

– Ладно, – кивнула Фито.

***

«Выведать и не проколоться!» Фито решительно тряхнула головой. На самом деле она совсем не была уверена, что сможет это сделать. Просто встряхивание головы помогает… «Взболтать мысли?» Лешачиха фыркнула и приоткрыла дверь в библиотеку. Здесь было почти темно. На миг показалось, что между полками мечется разноголосое тихое эхо, словно совсем только что тут…

Из-под ног выпрыгнуло что-то чёрное и мягкое. Фито инстинктивно выставила вперёд руки. «Лапочка!» Тварюшка зашипела и скрылась под стеллажом. Из мрака сверкнули зелёные глаза. И никакого эха – ну, кроме звука шагов самой лешачихи. Видимо, ребят следовало искать не здесь.

А жаль! Как было бы хорошо – устроиться в кресле напротив Аля или Тина, посмотреть на звёзды и этак задумчиво спросить: «О чём ты мечтаешь?» И никто не догадается, что она на самом деле спрашивает не просто так, а с умыслом!

Фито стремительно развернулась, чтобы выйти, и…

Столкнулась с Алем, прижимавшим к груди большую банку с таинственно светящимся содержимым. Банка выскользнула, плеснуло синим, в воздухе резко пахнуло морем, и даже звуки нахлынули, словно тоже выплеснулись из тары: крик чайки и плеск. Ангел встопорщил крылья, чтобы удержаться на ногах – и удержать врезавшуюся в него лешачиху. Одновременно он успел щёлкнуть пальцами, и банка застыла, почти коснувшись пола.

– Ой! – сказала Фито и выпалила: – О чём ты мечтаешь?

– Я не мечтаю! – возмутился Аль. – Это ты так внезапно выскочила! Уф, цела!

Он высвободился из пальцев лешачихи, поднял банку и поднёс к глазам. Моря там, по счастью, оставалось ещё достаточно.

Момент был упущен, но лешачиха не сдавалась:

– Тебе помочь?

– Спасибо, я лучше сам, – Ангел для надёжности подхватил банку под донышко и попятился в проход между полками. – Мне только одну штуковину проверить.

– Там Лапочка! – торопливо предупредила лешачиха. – Под стеллажом!

– Справлюсь! – и Аль поспешно исчез.

***

Юноши на совещание-мальчишник собрались в Северной башне. Однако обстановка тут была не в пример серьёзнее девичьей. Ангел, Эльф и Паук уже вовсю обсуждали текущую повестку, когда дверь распахнулась и в комнату ворвался взъерошенный Кот. Ошалело мяукнув, он нервно передёрнулся и с благодарностью припал к бутылке молока, протянутой милосердным Ангелом.

– А тебя кто преследовал? – поинтересовался Эльф, переглянувшись с Ангелом и Пауком.

– За мной гонялось привидение. Такое… шустрое! И глаза горят, как у валькирии! – прохрипел Кот. – А вас тоже пытались… пытать?

– Ну, пытать – не пытать, но приставали, да, – усмехнулся Аль.

– Ага, тебе хорошо, – заныл Кот. – Ты в случае чего улететь можешь. А меня обложили со всех сторон, еле вырвался.

– Да, что-то с нашими девочками творится. Может, Фито очередную настойку изобрела? – предположил Этьен, поглаживая поочерёдно то передние, то задние, то средние лапы. Лапы, кстати, тоже подрагивали – в такт усам ещё не до конца успокоившегося Кота.

– Эликсир любознательности? Или любвеобильности? – невинно поинтересовался Тин.

– У нас нет сейчас времени разбираться с их напитками, – сурово сказал Ангел и добавил, глядя на собравшегося было развить тему эльфа: – А тебе вообще такие напитки противопоказаны!

Тибетский Лис, новичок в команде, расправил хвост и аккуратно прикрыл им лапы, всячески показывая, что внимательно слушает. Происходящее было не вполне понятно, но очень, очень вдохновляюще.

– А м… – вякнул Кот.

– Тебе тоже! Всем! – Ангел с силой постучал по календарю на стене, на котором вставшей на дыбы бесконечностью расцветала большая цифра «восемь». – Некогда отвлекаться. Мы же хотим сотворить прекрасное поздравление нашим прекрасным дамам?

– Прекрасно вооружённым дамам, – пробормотал Паук. – Но как мы будем готовиться, если они сами нам мешают? Налетают со странными вопросами, пытаются разглядеть, что у тебя в лапах. Я вот, кстати, принёс, – он выложил на столик «Справочник типичных поздравлений». – Правда, я перепутал в спешке и вместо второго тома – о нетипичных поздравлениях – схватил вот это, – и он смущённо показал зачитанный «Понедельник начинается в субботу». Я бы сбегал сейчас за нужной книжкой, но… боюсь выходить за дверь.

В глазах Эльфа заблестела смешинка, но Ангел вдруг замер, напряжённо думая. Через несколько секунд он хлопнул себя по лбу:

– Ну конечно! Этьен, это гениально! Я знаю, как нейтрализовать девчонок! – он обернулся к двери и зычным голосом позвал: – Паллину-ур!

***

— Может, всё же одеколон? — снова заныла Птица, жалобно глядя на Черепаху. — Ну какой из меня шпион? У меня крылья...

— Что крылья?

— Хлопают громко.

— Хоспаде, заглянешь в окно, делов-то! Изучишь обстановку, настроение прощупаешь. Проверишь, хватает ли носков, в конце концов, — с этими словами Черепаха решительно, но с самой милой улыбкой из своего арсенала, выпихнула Яну в окно.

Та от неожиданности и чирикнуть не успела.

***

Тин стоял перед зеркалом и придирчиво разглядывал свое отражение. Сначала сосредоточено ощупывал уши, словно выбирал место для пирсинга, затем страшно таращил глаза и высовывал язык. Яне стало не по себе, а заниматься дистанционным подсчётом носков и проверять наличие одеколона и вовсе теперь казалось занятием опасным для жизни.

Затем стало совсем неладно: Царь расстегнул все пятьдесят четыре пуговицы на своем камзоле (да-да, Птица, обмирая от страха, считала!), попробовал каждую на зуб, а потом принялся их застёгивать в обратном порядке. На двадцать пятой Яна сломалась и, рухнув в крутое пике, спланировала к окну Южной башни, где ее ждала девичья любопытная компания.

— Ну что? Настроение у Царя благодуш-ш-шное? — немедленно потребовала отчёта Серпи.

— Настроение там э-э-э... хорошее. Он сегодня необычайно внимателен к мелочам. Больше не полечу, и не просите. Вон Сонька пусть подглядывает. Хотя нет, зеркало занято, скорее всего, надолго.

***

Умку ждало пятьдесят три дела одновременно, и поэтому она маялась дурью: завязала на хвосте красный бантик, натерла клыки черной ваксой, покрасила когти в голубой цвет. Завтракать было поздно, обедать рано, перекусить нечем. Умка решила пойти и поговорить с умным человеком о смысле жизни. Первым ей на глаза попался Тин, он что-то сочинял – попеременно то возводил глаза к небу, то записывал что-то в блокнотик мелким почерком.

– Эй, – радостно заревела белая медведица. – Тинчик! Лапуля! Я соскучилась! Иди, развлеки меня!

– Один момент! – помахал ей рукой Тин и почему-то скрылся за углом.

Умка уже хотела рассердиться на невежливого друга, но тут он появился снова. Что-то с его обликом теперь было не так, но Умка решила, что это просто ее зрение подвело. Умка в три прыжка очутилась рядом с Тином и попыталась заключить его в объятья. Но ставший вдруг необычайно ловким эльф отскочил в сторону и спросил хриплым "толстым" басом:

– Чо те надо, тетка?

– Э-э-э, – несколько обалдела от такого Умка. – Ты чего-то не то скушал, дружок?

– Все я скушал, что надо, – недобро глянул на нее эльф. – Говори, че надо, и катись отсюдова.

– О времена! О нравы! – воздела руки к небу Умка. – Ну, хорошо. Тогда хотя бы почитай свои стихи.

– Это пожалста! Это сколько угодно! – охотно отозвался Тин, встал в позу: выставил одну ножку вперед, а одну ручку заложил за борт пиджака. И завыл-запричитал.

Не скрою-рою-рою,

Я рою-рою-рою,

С утра и до забора

И скоро-скоро-скоро.

И лапы как лопаты,

И морда кирпичом

Всем роем-роем-роем

Мы роем-роем-роем

И строем и не строем

Все строим-строим-строим

И нам все нипочем.

С рассвета до заката,

Все рою я ребята,

И вас я всех урою

И скрою-скрою-скрою.

Тин раскланялся, нырнул в реверансе и почесал за угол, на бегу превращаясь в... обычного кротика.

– Вот зараза, – выругалась Умка. – Подсунул мне неизвестно кого, а сам слинял. Ну, Тин. Ну погоди!

***

– Что-то странное происходит, – Кошка проскользнула в гардеробную и не поверила своим глазам.

Этьен, натянув поперек панциря портупею Кота, предназначенную исключительно для торжественных выходов, пытался реквизировать у него еще и камзол, отчаянно отбиваясь лапками от кошачьих когтей. Как он со своими восемью конечностями собирался в него втиснуться, одному паучьему богу известно. Спасало его то, что Кот на удивление топорно орудовал шпагой, как будто не понимая, ни куда ею тыкать, ни за какую сторону ухватиться, даже лапку себе поранил, чудно!

– А это удачно, что вы собрались все вместе, – начала Кошка, но тут над ее головой взмахнуло одно из Ангельских крыльев, со свистом разрезая воздух. Пришлось заняться собственной безопасностью. Праздник у них такой или Фито еще какую настойку сварила, а только свои ушки дороже.

– Да ты не так, выше, выше замах делай! – запрыгнув на импровизированный из опустошенных полок и стульев трон, Царь инструктировал Кардинала, спикировавшего с канделябра в гору накрахмаленных рубашек и платков. Развернуть второе крыло ему так и не удалось, и он с зачарованным видом уставился на набиравшую обороты потасовку с перетягиванием камзола.

– Упс! – Царь спрыгнул на пол, попытался сделать серьезный вид, но поскользнулся на оторванной жемчужной пуговице и, пританцовывая, вылетел в коридор.

– Нас раскрыли! Выше крылом забирай! Пора в винные погреба! – продолжал он выкрикивать указы, пока не скрылся из виду.

Бросив растерзанное парадное платье Кота, приятели устремились к выходу, так что Кошке пришлось отпрыгнуть в сторону и наблюдать, как глухо звенит и волочится по полу привязанная к лапе шпага.

– Узнала что-нибудь? – высунулось Привиденьице из занавешенного рубашками зеркала и недовольно фыркнула. Кажется, кто-то подбирал себе не только верхнюю одежду.

– Да как сказать, – произнесла Кошка с окаменевшим лицом, пока мимо важно прошествовал Кардинал. Одно из его крыльев продолжало трепетать, а второе стояло колом словно замерзшее.

– Это кто? Аль сейчас был? – Соня показалась из зеркала и с подозрением уставилась вслед Ангелу, отступающему в винные погреба.

– Мне нужно пару капель валерианы, а потом пойдем Лешачиху проведаем, – Кошка махнула пушистым хвостом и выпрыгнула в окно, чтобы быстрее добраться до своей укромной заначки на крыше.

***

Винные погреба не были пусты и безопасны, как казалось на первый взгляд. Здесь тренировалась в различных боевых искусствах Змейса. Периодически она слегка утомлялась и подползала к обширной бочке, объединявшей в своих формах дородность рубенсовских красавиц и их возраст. Бочка всегда отвечала Змейсе взаимностью и откликалась на зов бездонного желудка. Подкрепив силы, Серпи снова выписывала кольца и кренделя на шахматном гранитно-мраморном полу. Факелы освещали погреба не полностью, оставляя множество темных углов и закоулков между бочек и стеллажей с бутылками.

Заслышав топот множества ног, Змейса встала в очередную боевую стойку, но решила схитрить, подстеречь и неожиданно крикнуть «БУ!!!» (смешно ведь будет?) С лестницы послышалось какое-то сбивчивое бормотание и ругань, шаги были слишком неуверенные, словно идущие спотыкались или прихрамывали на ходу.

К большому изумлению змеюки, в погребе показались вполне узнаваемые мужские физиономии, но какие-то перекошенные. В руках прибывшие крепко сжимали упаковки полосатых носков и бутылочки одеколона «Тройной Синий». Кот при этом мучительно искал на своем теле перевязь и оружие, но вместо нужного клинка в ножнах испуганно отталкивал нервно дергающийся хвост. Паук Этьен бормотал довольно отчетливо: «Так, сейчас вторая правая, третья левая, четвертая правая, первая левая… сено-солома…», пока не завалился на бок, разливая отвратно благоухающий парфюм. Тиннад на ходу ронял пуговицы и какие-то мелкие конфетки. Ангел, ни на кого не глядя, пытался вручную расправить колом стоящее серое крылышко и натянуть на него красно-голубой носочек. Оно хрустело и роняло перья.

Широко раскрытые в темноте зрачки Змейсы превратились в щелочки. Не выходя из тени, она тряхнула погремушкой. У всех присутствующих от этого звука как будто подкосились колени.

– Так-с-с-с-с, знакомые вс-с-сё лиц-с-с-с-са! – пугающим шепотом зашипела змеюка и прянула в самую середину группы. – Кто ис-с-с вас-с-с Паллинур?

– Я? – в ужасе отозвался Аль и выронил носки.

– Кого вы тут одурачить хотите? Во-первых, вас-с-с выдаёт страсть к темным подвалам и шахтам…

– Ну, не только нас… – протянул псевдо-Этьен.

– Во-вторых, вы не привыкли ходить с таким ростом и задеваете все предметы выше полутора метров. В-третьих, вы косолапите и загребаете лапами при ходьбе. Причем передними тоже, – голосок Серпенс стал совсем ядовитым. – Вы бы хоть порепетировали, прежде чем являться перед девчонками. Что за маскарад! Стыдобища…

– Дык это же, ёлы-палы, – пробасил крот-Тиннад, – это не наша ицинатива…

– Инициатива, – поправил Паллинур Мизантропыч. – Нас попросили заменить на время подготовки к праздникам… Ну вот мы и отвлекли. Приняли удар на себя!

Он значительно уменьшился в росте и теперь был вполне похож на крота: черная лоснящаяся шкурка, нос розовой пипкой, но с крыльями. Полосатый носок сидел на нем как влитой. Остальные кроты начали возвращаться к своим нормальным размерам. Этьена изображали сразу два кротёнка-близнеца, которые никак не могли научится ходить синхронно. Тиннадогм прикидывался весьма дородный крот-проходчик в каске с надписью «Метрострой». Он выбил себе царскую роль, доказывая, что большой – значит, главный. Сейчас кроты, понурясь, стояли перед Змейсой и стыдливо мяли упаковку от выручай-подарков. Разноцветные коробочки превращались в мусор.

– С-с-с-слуш-ш-ш-шайте меня, кроты! Мус-сор поднять, подарки забрать с-с-с-себе… Никому ничего не рас-с-с-с-глаш-ш-шать… Пока! На вс-с-сякий с-случай.

А тем временем парни колдовали в кухне. СамКа отказалась взбивать яичные белки без желтков. Пока Тин и и Аль сражались с упрямой машиной, Паук во все восемь лап нарезал салат, а Кот и Лис наперебой пробовали сметану на пригодность.

– Что-то происходит, – мявкнул Кот. Уши Лиса заходили ходуном. Через пару секунд насторожились и остальные.

Что-то не просто происходило – оно приближалось.

– Не пора ли кого-то спасать? – пробормотал Тин. Аль молча распахнул дверь и выглянул.

По коридору строем, в ногу маршировали кроты. Над строем гордо реяла песня:

– Не скрою-рою-рою!

– Ать-два!

– И морда кирпичом!

Предводительствовал кротам Паллинур. Время от времени он оборачивался и, пятясь задом, яростно дирижировал. На слаженности это никак не сказывалось, хотя хор, определённо, начинал звучать громче.

– И строем и не строем

Все строим-строим-строим

И нам все нипочем!

Последние кроты толкали перед собой тележку с большой синей коробкой и кучей свёртков, флакончиков и упаковок. Девушки тоже были тут: Яна торопливо подкладывала в кучу что-то последнее, но, судя по всему, очень ценное.

Змейса замыкала процессию, причём её голова почти касалась тележки, а хвост терялся в извивах коридора. Дойдя до кухни, Паллинур зычно скомандовал:

– Вооольно! Р-разойдись!

– Что тут творится? – ошарашенно спросил Аль. На голове Ангела красовалась поварская шапочка, футболку украшала россыпь брызг яичного цвета. Тин, всклокоченный больше обычного, зато в кухонном фартуке, выглянул вслед за Ангелом.

– Что натворили, то и творится! – проврчала Змейса. – Нерея, Лена, занос-сите!

Русалка с Черепахой отстранили кротов и торжественно вкатили тележку на кухню.

В коробке обнаружился непонятный прибор, напоминающий одновременно пылесос и увлажнитель воздуха.

– Дарение подарков кротикам будем с-считать репетицией! – пояснила Серпи. – А нас-стоящие подарки – вот!

– Большой Уловитель Идей и Смыслов! – торжественно провозгласила Фито.

Кроме коробки с Уловителем, в тележке обнаружились:

Большая колба с надписью «Муза»

«Пузыри счастья», буточка 250 мл;

Пакет с цветной надписью «Радуга-дуга-га-а» и примечанием мелким шрифтом: «Полбатона. Употребить в течение суток».

Коробка с тремя фигурными флаконами, надписанными почему-то готическим шрифтом: «Синие мечты» – мечты, синий цвет, скидка 10%»; «Ангелские мечты» – мечты, синий цвет, подключить к ангелу»; «Царские мечты» – мечты, цвета в ассортименте, скорее всего синий, наценка 15%»; «Мечты писателя» – мечты, прозрачный цвет» и «Синька хозяйственная, 100 мл».

А также: «Пупырка для красоты» – просто пупырка (в блистере 150 шт.), силикон, клей, набор красок для счастья;

«Вдыхновитель и выдыхновитель» – двойное устройство, подключается к Музе в колбе»

«Тиннад и дети» — репродукция картины, шелкография (3х4 м);

«Набор зелий в баночках» (12 шт.), с заговором. Только для мужчин!!!

«АФФТАР, ВЫПЕЙ ЙАДУ!» – фонтан-шутиха, легкая пиротехника.

И даже –

Колбаса «докторско-фаустовская» ГОСТ-666.

Змейса взмахнула хвостом с погремушкой, и соединённый хор кротов и девчат грянул:

Мы собрались, обсудили

И бесспорно порешили,

Что так нежно любим вас,

Что обнимем всех сейчас!

Шерстяных и волосатых,

Остроухих, полосатых,

Легкокрылых, озорных,

В общем, всех парней родных!

Ветеранов, новичков

Водопадом чмоко-слов

Независимо от дат

Поздравляет дев отряд!

– А… с чем поздравляете? – опасливо спросил Кот.

– Как с чем! С Кануном Международного Женского дня, – серьёзно сообщила Фито.

– Который мы решили объявить Международным Днём Мужчин Синего Сайта! – закончила Лена.

– А вы обнимаете фигурально или по-настоящему? – застенчиво спросил Лис.

– По-настоящему, конечно!

Что тут началось! Смех, толкотня, суета! Фито никак не могла сосчитать, всех ли обняла, и на всякий случай пошла по третьему кругу, а Серпи просто окружила толпу двойным кольцом – чтобы уж точно никого не пропустить.

И наконец в разгар шума, перекрывая его, как стартующая ракета, и обдав стены и потолок веером яичных брызг, взвыла внезапно починившаяся СамКа.