Чего стоит Джосмус Лагерти?

В жизни каждого бывает такой момент, когда к нему заглядывает в гости человек в белом халате – доктор. Особенно часто такое происходит, если вы лежите в палате больницы, и уж со стопроцентной вероятностью – если у вас рак.

Но совсем-совсем редко бывает так, что к вам в палату заглядывает не просто доктор в белом халате, а именно доктор Генри Штраус, семидесяти шестилетний австриец, известный также в узком кругу как “внучатый племянник Блаватской”.

Ну, его появление – это вполне естественное стечение обстоятельств, если доктор Штраус – ваш друг. Так мог бы сказать лежащий сейчас в постели палаты господин. И ошибся бы – ведь у Генри Штрауса друзей нет.

- Друг мой, примчался, как только узнал! – человек в халате белым пятном ворвался в палату, мигом примостился подле больного и схватил его за руку.

- Да уж, док, – вяло, но по-доброму улыбнулся писатель Джосмус Лагерти (псевдоним, естественно). – Проморгал операбельные стадии. Химию плохую сделали, – он погладил голову, с которой пропала пышная шевелюра, словно сдули с одуванчика. – Щитовидка…

Если бы бедный Джосмус Лагерти видел, как его так называемый “друг” минут пять методом Станиславского примерял на себя маску сочувствия перед тем, как войти, может, он и не утруждал бы себя подробным рассказом.

- Щитовидная железа… – повторил он.

- Знаю, голубчик, знаю, – прошептал Штраус, похлопывая писателя по тыльной стороне ладони.

- А я даже не знал раньше, что это такое. Как и простата… Вот, например, писал в своих книгах, что у героя “засосало под ложечкой”, а что это за ложечка, кто там что под ней сосёт – никогда не задумывался. Клише. И вся жизнь из клише, доктор…!

- Да что вы такое говорите…?!

- Да ведь действительно, доктор. Со дня на день подкорректирует кто-нибудь мою жизнь в “Википедии”. И люди будут сразу проматывать вниз и удовлетворённо такие: “А, рак. Понятно”. И вся моя жизнь превратится лишь в то тире, что между датой рождения и датой смерти на могильной плите…

Генри Штраус закатил глаза, а потом посмотрел на наручные часы – сколько он уже тут находится?

- Может, это меня боги наказывают?

- Боги?! – опешил Штраус. – Какие ещё боги?

- Ну, ремесленные боги… покровители писательского мастерства? Должны же быть какие-то высшие силы…?

Штраус помахал перед собой рукой, точно разгоняя дым табачный.

- Так, вы это мне прекращайте. У вас рак щитовидный железы, а не мозга. Немедленно скажите, что это просто глупая шутка. Если вам настолько жить не хочется, что мозг начал атрофироваться, то я вам ничем не помогу!

- Конечно же, это шутка! Дорогой Генри, это я так пошутил! – Лагерти попытался присесть на кровати, но Штраус не дал ему и прижал обратно к матрасу.

Писатель всё равно зашёлся кашлем от переутомления – оброненные слова, что Генри Штраус собирается ему как-то помочь, заставили сердце писателя забиться часто-часто.

Не успели они оба перейти к вдруг обозначавшейся сути разговора, как в палате нарисовался ещё один гость. Дверь тихонько приоткрылась и внутрь протиснулась крошка-женщина – жена писателя Камилла Лагерти (в девичестве – Прауд). Миниатюрная и аппетитная – словно с картинки пин-ап.

- О…! – воскликнула она, узнав старика, что несколько раз без предупреждения наведывался к ним в гости, но не сразу вспомнила его имя – что-то среднее между Фаустом и страусом. – Доктор Штраус, какая приятная встреча! Навещаете Джо… смуса? – произносить псевдоним мужа для неё всё ещё такое же издевательство, как и осознавать, что за его глупые книжки кто-то готов платить деньги.

Доктор Генри Штраус вдруг резко подорвался и едва не бросился к ней, отчего у бедной женщины чуть душа не выбралась через потёртости на пятках. Но на полпути он резко обернулся и впился взглядом, словно крючьями, в лежащее на кровати тело, что только успело обрадоваться появлению любимой и любящей жены.

- Тааак… – произнёс Штраус, глядя то на Джосмуса Лагерти, то на миссис Джосмус Лагерти. – Мне нужно с вами поговорить. С обоими. Но, думаю, по очереди. Начну с вас!

Словно вампир он всё-таки подскочил к побледневшей Камилле Лагерти и под ручки вывел её в коридор, не дав сложить хотя бы на тумбочку при входе контейнеры с едой для мужа.

***

- Дорогая Камилла…

Помнит же моё имя, старый чёрт, – подумала она. Ещё и бородка эта козлиная. Клином. Прямо Сатана.

- Камилла, деточка. Я знаю, как спасти нашего с вами любимого Джосмуса!

Только он это произнёс, как в голове женщины точно свет загорелся сквозь слайд одного воспоминания – как об этом человеке говорил её муж, закрыв за ним когда-то дверь.

- Голова! Гений! – шептал тот, воодушевлённый, как никогда. – Он мне о таком рассказал, о таком рассказал…! Дорогая, я за эти два бокала хереса стал другим человеком! Столько всего надо обдумать, столько надо обдумать…! А самое обидное, что написать об этом нельзя – сразу поймут, чьи это слова, чьи это мысли. Их ни с кем не перепутать – его все ищут! Он враг всем и каждому, а это значит, что он на верном пути…! Ох, голова пухнет… Я бы рассказал тебе, о чём мы говорили, но… тебя тогда придётся убить.

Он, конечно, тут же рассмеялся и добавил, что это шутка, предложил, в виде исключения, съесть перед сном по мороженому, но холодок той секунды она запомнила навсегда.

- Камилла, вы меня слушаете? – голос Штрауса вернул её в настоящую действительность.

- Да? Да, да, – закивала она.

Старик насупил брови.

- И что я сказал?

- Что можете спасти нашего Джосмуса.

- Тааак… – протянул он и шумно выдохнул через ноздри. – Про эксперимент Ивана Павлова повторять не буду – вижу, вы не воспринимаете. Объясню на пальцах: тело вашего мужа повреждено болезнью, но не его голова, не его мозг…

- Да, голова у него что надо…

Шумный щелчок пальцев перед глазами заставил её замолчать.

- Думаю, – продолжил доктор Генри Штраус, – я создал рабочий прототип полной системы жизнеобеспеченья, которая сможет поддерживать жизнь в голове, отделённой от тела. Вы меня понимаете?

Первое, что хотела ответить Камилла, это что у неё у самой голова как будто не на месте – она вообще вся сама не своя, как мужа положили в больницу, и врач ей намекнул, что он её больше не покинет. Но женщина чуть напрягла мозги, и смысл сказанного медленно, но дошёл до неё.

- Да что вы…?! – начал набирать обороты ее голос, и она едва не замахнулась на старика контейнерами с пюре и кашами.

Не дав ей устроить сцену, Штраус закрыл Камилле рот и прижал к стене.

Её выпученные глаза, полезшие на лоб, как бы говорили: “Да что вы себе позволяете?! Я всё мужу расскажу!”. А его холодный взгляд с такими крошечными зрачками, словно острие чёрной иглы, отвечал: “Не ори, дура. Я знаю, о чём говорю!”.

Его холодная уверенность передалась ей. Взглядом и движением головы она показала, что пришла в себя. Штраус убрал руку с её губ – дешёвую помаду размазало по лицу, но она сейчас думала не об этом.

- Вы действительно можете это сделать? – прошептала она, осторожничая, чтобы никто не услышал.

Генри Штраус уверенно кивнул и протёр испачкавшуюся руку красным платком.

- Кровеносная система, дыхательная, питательные вещества… – начал загибать он пальцы. – Потом найдём ему новое тело – не вечно же ему быть после этого просто головой…

У Камиллы Лагерти перехватило дыхание от осознания – это же действительно не сложно!

- Я уже пробовал на собаках… – начал Штраус, но его перебили.

- Не хочу знать. И сколько это будет стоить? – спросила жена писателя.

- С вас? Ничего. Мне нужна только его голова. И мы все станем безмерно богаты, если… когда предоставим обществу результаты эксперимента.

Камилла Лагерти всё взвесила мысленно, и весы сломались к чёртовой матери – на одной чаше лежал мёртвый муж и куча его надоедливых поклонников, на другой – живой муж и куча денег. Выбор очевиден.

Она ещё раз всмотрелась в нелицеприятного деда.

Ну чисто Сатана, – подумала она. Только такой и сможет вернуть из мёртвых.

- Что мне нужно делать? – спросила она тоном солдата, спрашивающего разрешение накрыть своим телом гранату.

Доктор Генри Штраус приобнял её за талию и повёл обратно к палате.

- Иди к своему мужу, – шептал он ей на ухо. – И уговори его на наш с тобою прожект. Знаю я нашего Джосмуса: он уже и завещание подготовил и решил под конец поверить в бога – вдруг на том свете удастся пересечься с роднёй, а нам это не надо. Разверни эту черепашку в нашу сторону. А я пока всё подготовлю.

Старик наслюнявил свой платок и подтёр Камилле следы от помады вокруг губ.

- Завтра на том же месте, в то же время, – с этими словами от втолкнул её обратно в палату.

Доктор Генри Штраус потёр руки, поднял стоявший у двери палаты дипломат и направился прочь.

***

Чета Лагерти покинула клинику через три дня. Лечащий врач Джосмуса крепко пожал его слабеющую руку и стянул шапочку с головы, глядя ему вслед.

Камилла и Джосмус подписали все необходимые бумаги, что у больного нет больше сил терпеть все эти процедуры, тем более, что шанс на излечение исчисляется в сотых одного процента. Мы хотим провести последние наши часы вдвоем, сказали они, наедине и дома, без указательных знаков на лифте напротив палаты, что “Морг – вниз”.

Их желание адекватно восприняли, прописали большое количество обезболивающего и отпустили, как говорится, с богом. Многие, естественно, вздохнули с облегчением – с благодарностью, что Джосмус Лагерти не пополнит собой список умерших в этих стенах.

Жена писателя спешно увозила его прочь из больницы в инвалидном кресле, глядела в пол и всем своим видом выражала зачинающийся траур и безмерную скорбь. Её муж-литератор при этом физически не мог скрыть с лица улыбку до ушей. Проходящий мимо медперсонал списывал это или на нервы, или на стоическое принятие судьбы.

Выехав на задний двор, эти двое, точно воры, мигом ринулись к ожидавшему их фургону.

- Скорее, да скорей же! – шипела Камилла на Штрауса, пока погрузочный механизм грузового автомобиля медленно опускался.

Тот от греха подальше отошёл от неё и нагнулся к Джосмусу, чтобы поправить плед на его ногах.

- Как вы, мой друг? – спросил он сладким голоском.

- Больной раком отвечает, что он лучше всех, сэр! – писатель шутливо отдал Штраусу честь.

- Чудно, – растянулась прорезь рта посреди его бледной кожи.

Заговорщики приехали в загородный особняк Лагерти. Штраус за последние два дня полностью переоборудовал там второй этаж под свои нужды, а чердак выбрал в качестве места для ночёвки.

По его словам, операция займёт неделю, и всё это время Камилла должна будет не появляться на втором этаже и продолжать дальше ходить на работу (она работала в службе поддержки одного мобильного оператора).

Камилла хотела обнять умирающего мужа, отправляющегося на такой рисковый эксперимент, но доктор Штраус больно ударил её по руке.

- Какое “прощай”?! – рассвирепел он. – Через семь дней увидитесь. Может, раньше. Давай на работу, хоп-хоп, – и укатил весело машущего жене писателя в лифт на второй этаж.

Семь дней Камилла Лагерти возвращалась поздно домой (специально выклянчила увеличенную недельную смену, чтобы потом отпроситься на несколько дней) и прислушивалась, что происходило на втором этаже. В основном слышались только шаги доктора. Она не могла в таком состоянии ни смотреть сериалы по стримингу, ни читать книжку. Сидела просто на диване в гостиной, пока не засыпала. Слышала ночью сквозь сон, как опускался лифт, и сумасшедший учёный шёл на кухню за приготовленной для него на день едой. Потом, поев, он уходил куда-то на улицу, но как он возвращался женщина уже не слышала.

И вот срок настал. Камилла не стала прикасаться к лифту, на котором местами остались засохшие пятна крови, поднялась просто по лестнице. Она не узнала этаж собственного дома – повсюду протянуты различные трубки, в углах скомканы горы из кровавых бинтов, свет приглушён, слышался звук каких-то механизмов, словно раздувались кузнечные мехи.

Она подошла к двери – на той оказались два кровавых отпечатка ладоней Генри Штрауса – и робко постучала.

- Да?! – доктор выскочил оттуда, словно чёрт из табакерки. – А, это ты! – сказал он, будто это мог быть кто-то ещё, и натянул улыбку до ушей, обнажив зубы.

- Как там Джосмус? – спросила она и попыталась приоткрыть дверь за спиной доктора, но тот не дал. – Всё получилось?

- Неа, – Генри Штраус мотнул головой. – Ничего не получилось. Вот с собаками такая же херня выходила…

Он вытащил из халата телефон и приложил к уху с видом, будто ему позвонили. Затем доктор проворно шмыгнул мимо Камиллы и шумно затарабанил по лестнице вниз.

С небьющимся сердцем женщина открыла дверь и вошла внутрь.

- Камиллааа…!! – к голове её мужа оказались присоединены множество трубок, шедших от различных механизмов, что качали кровь и кислород, но сама башка позеленела, кожа обтянула череп, глаза пожелтели, с губ капала омерзительная масса, а вокруг летала уйма мух.

На полу комнаты лежали несколько безголовых человеческих тел. Камилла Лагерти узнала в них жителей соседних коттеджей, хоть тела и одеты в пижамы.

- Доктор, всё ещё ничего не чувствую… Опять не прижился…? – простонала голова.