Головоломка

День Икс, сегодня

Я нажал на кнопку звонка. Недра квартиры привычно отозвались птичьей трелью. Сколько я уже хожу к Мелеховым? Пожалуй, года полтора. С того памятного дня, как соседская девочка Варя пропала, а ее рыдающая мама обходила все квартиры подряд в надежде на чудо. Именно мне тогда повезло найти пропажу под крышей, на техническом этаже нашей многоэтажки. Варя не потерялась. Она отыскала в крыше дырочку и пыталась днем разглядеть звезды. И все из-за того, что мама читала ей книжку про древних узбекских астрономов! Вот тогда-то мы с Варей и подружились. Ее маму, Арину, переполняло счастье. Она напоила меня чаем с плюшками и пригласила заходить в любое время просто так, по-соседски. Я как раз вышел на пенсию, доктор недавно прописал мне прогулки, а Арина часто бывала в отъезде, поэтому, если она просила меня зайти, проведать Варю или погулять с ней, я не возражал. Удивительно, но мы с девочкой легко находили общий язык. Я частенько читал ей что-нибудь или рассказывал, а также отвечал на бесконечные «почему».

Сейчас Арина гостеприимно распахнула дверь и расплылась в улыбке:

— Ой, Стассергеич, как хорошо, что сегодня пришли пораньше, я уже убегаю.

— Здравствуй, Арина. Куда на этот раз летите?

— У нас сдвоенный рейс — сначала в Грецию, а потом всего через час — в Лондон. И там зависаю почти на двое суток, представляете?

— Хорошая у тебя работа.

— Сама себе завидую! — снова блеснула она профессиональной улыбкой.

— Пре-вед-мед-вед. — Из комнаты показалась сонная Варя.

Я с самым серьезным видом пожал ей руку.

— Ма-ам, а ты надолго улетаешь? Ты на мой день рождения успеешь?

— Варя, мы с тобой вчера уже все обговорили, помнишь?

— Ну ма-ало ли! То вчера, а то — сегодня. И вообще… — Она сладко зевнула.

— Ой, чуть не забыла. Стассергеич, вы ведь все равно гулять с ней пойдете?

— Конечно, пойдем! — Я старался хоть немного растормошить Варю. — И в парк пойдем, и на батут сходим, и — куда мы еще давно хотели?

— В планетарий? — И глаза ее сверкнули предвкушением.

Не представляю, что интересного находит в научных лекциях шестилетняя девочка, но ей и правда там почему-то нравилось. Темнота, далекие огоньки фальшивых звезд и голос, произносящий много непонятных слов, ее просто завораживали.

— Сходите заодно в соседний пункт «Лиловых», а? Там… кое-что пришло, надо бы забрать. Код я вам сейчас дам.

— А что там, мам?

— Не скажу, это секрет! Ладно, я побежала. Дочка, веди себя хорошо. К вечеру бабушка придет, а пока слушайся дядю Стаса. Он плохого не посоветует. Пока-пока, детка!

— Удачного рейса, Арина.

Вместо ответа остался лишь легкий запах ее духов.

***

Разогретая сковорода летней улицы вынуждала меня выбирать теневые стороны. А вот Варюха словно и не замечала ни жары, ни городского смога, носилась и подпрыгивала, как щенок. Неужели и я когда-то был таким?

За завтраком мы посмотрели пару серий «Евклида и Лоха», где детям рассказывали о мерах предосторожности во времена пандемии. Странно, конечно, что о медицине говорил именно древний математик. Лучше бы изобразили какого-нибудь Пастера. Ну и ладно, главное — материал подают забавно. Когда пес Тимка на полном скаку рухнул в ванночку с антисептиком, Варя так смеялась!

А вот и знаменитая лиловая вывеска. Кондиционер, какое счастье! Правда, народу многовато. По статистике, «Лиловые» — самая популярная служба доставки товаров.

— Ну, что там, дядь Стас?

— М-м, даже не знаю. Девушка, а это точно то, что мы заказывали?

— Сейчас посмотрю. Так, заказчик Мелехова А.И., семь дней назад. Отправитель — компания «Кайле-тиху» («Счастливый пеликан»), Китай. Головоломка «Игра без границ». Будете брать или возвращаете?

— Игра? — Варя потрясающе умела выделять из потока слов главное. — Давай возьмем, а там разберемся?

— В течение двадцати дней можете вернуть при наличии упаковки с кодами. Берете?

Я взглянул в умоляющие глаза Вари и кивнул:

— Берем.

***

— Ну, мы только немно-о-ожко посмотрим и опять все завернем! Ну, пожа…

— Ничего подобного. А вдруг это мама себе что-нибудь выписала, а не тебе?

— Себе, да? Игру? На мой день рождения? — На маленькой мордочке появилось выражение ехидства и крайней степени сомнения. — Дядь Стас, ты такой умный, но иногда все равно такой глупый!

— Даже если так. Разве можно подарок заранее получать?

— А что мы с тобой только что сделали?

Хм… С логикой у девочки точно все в порядке. Но я не сдавался:

— В смысле нельзя дарить его имениннику, это вроде как плохая примета.

— Фигня! — авторитетно заявила Варя. — Открывай!

Я снял упаковку, спрятал ее подальше и уставился на нашего китайского гостя. Яркая и задорная надпись «Игра без границ!» не скрывала заурядной сути. Обычная банка для крупы. У нас на кухне штук пять почти таких же — пузатый металлический цилиндр с плотно пригнанной крышкой. Мы будем играть в повара? И куда пропала Варюха?

Похоже, она лучше меня знала, что нужно делать. Уже притащила кувшин воды и теперь пыталась открыть крышку банки.

— Ну, помогай, чего сидишь? Видишь, у девушки работа не спорится! — а сама лукаво косит лиловым глазом, видимо, тоже вспомнила сказку, что мы с ней столько раз читали.

Внутри банки было пусто. Почти. Лишь на дне сантиметра на три насыпан малоаппетитный мутно-серый порошок.

— Я похожую штуку видела на ютуб-канале у Вероники. Банку водой заливают, потом сахар кладут и…

— Пироги пекут?

— Сам ты пироги! — возмутилась Варюха. — Ой, прости, дядь Стас, вырвалось. Поможешь мне сахар достать? Я могу с табуретки, но ведь лениво…

— Так вот же есть, в сахарнице?

— Не, туда много надо.

— Держи свой сахар. Ты можешь сказать, что в итоге получится?

— Нет.

— Нет?

— Не могу сказать. Не хватает слов. Но будет интересно, тебе понравится.

Я все еще смутно надеялся, что это окажется игрой в повара. Мы залили воду, отмерили и высыпали в банку сахар и… ничего не произошло. Смотреть на банку и ждать неизвестно чего было грустновато, и я включил телевизор. Шли какие-то кадры, дикторский голос вещал: «…современных нанотехнологий позволит российским ученым получать удивительные результаты. Технология программирования наноассемблеров дает возможность заложить любые необходимые функции. Если…»

— Выключи, — сказала Варюха. — Так мы ничего не услышим. Как маленький! Сидим, смотрим, слушаем, колдуем, муди…

— Что?!

— Мудитируем, вот!

Над банкой поднимался легкий туман. Я ожидал, что месиво начнет булькать и кипеть, но звуки появились совсем другие — глубокие и чистые, словно звучала «музыка ветра». Туман рассеялся, и из банки неспешно полезла серо-голубая губчатая масса. В воздухе ощутимо запахло корицей, ванилью, кардамоном и еще чем-то несуразным. Чесноком что ли? «Все-таки тесто, — подумал я, — горшочек, вари!» В носу отчаянно зачесалось, и я чихнул. Дважды. Глаза слезились.

Вылезавшее из банки «тесто» опускалось вниз, но не разливалось по столу, а чудом зависало над ним, становясь все шире и толще. Прошла плавная волна дрожи, пробежали в разные стороны перетяжки, и вот уже масса разошлась на две части, каждая из которых жила своей жизнью.

Левая часть нашего недопирога разделилась на миниатюрные то ли машинки, то ли самолетики. Грубые, точно глиняные туземные свистульки, почти без деталей. Зато ярких цветов. Они все время двигались, маленькими ленивыми птичками роились над столом. Их так и хотелось схватить, но я не решался: вдруг сломаю?

— Забавные, да?

— Это для малышей! — презрительно отмахнулась Варя.

Сама она, не отрываясь, смотрела на трансформацию правой части. Изящная тройная спираль из гибких, словно живых, прутьев разных оттенков зеленого вилась и закручивалась.

— Зеленые — самые интересные, потому что на них… — начала было Варя и замолкла, не договорив.

Глаза ее неотрывно глядели на бесконечно меняющиеся узоры, возникавшие на прутьях. Губы шевелились, но она не издавала ни звука. Голова легко покачивалась в такт неслышимой музыке. Правой рукой она потянулась было к игрушке, но застыла в паре сантиметров от нее. Мне все это перестало нравиться. Транс? Гипноз? Ничего себе головоломка! Ярко вспомнился смертельный танец кобр. Захотелось как можно скорее прервать все это, вытащить девочку из забытья, да и из комнаты куда-нибудь на свежий воздух. Но… я осознал, что не могу пошевелиться.

— Надо всех жучков поймать. Надо всех жу… — медленно-медленно тянула Варя нараспев, словно читала заклинание.

Зеленые прутья подернулись текстурой, напоминавшей змеиную кожу. Чешуйки плавно наполнялись темным и мгновенно светлели, как пикселы монитора, узор странно менялся, оставаясь непостижимым и завораживающим. Варя наконец дотянулась до спирали и теперь нажимала на только ей ведомые точки, а они в ответ вспыхивали, тихо попискивали и разбегались по новым местам. К работе подключилась и другая рука. Пальцы неразличимо носились по перекрестьям спиралей. Звуки при этом раздавались непривычные: скорее техногенные, чем музыкальные. Звонкие, словно в пустом зале, бульканья, всхлипы и стуки, ритмичные, хотя для меня лишенные смысла.

Надо ее остановить! Я напряг мышцы руки, но ничего не вышло. Казалось, рука крепко привязана к столу. Но ведь дышать я могу? Значит, какие-то мышцы работают. Я попробовал помычать — получилось! Варя слегка повернула голову в мою сторону, однако смотрела только на переплетения узоров, а ее пальцы продолжали двигаться. Голос иссяк, а губы по-прежнему твердили мантру про жучков. Меня охватила беспросветная жуть: не могу ни шевельнуться, ни вмешаться, сижу и смотрю на этот тайный обряд посвящения.

Пальцы Вари скользили так быстро, что временами чудилось, будто их не десять, а все двадцать. Стробоскопический эффект? Пальцы определенно становились тоньше, прозрачней, словно стремились вплестись в эту танцующую тройную спираль, стать ее частью. Варя напряглась, и вдруг ее руки до локтей вошли внутрь спирали. На секунду я испугался, что их сейчас оторвет. Но она не вскрикнула, не забилась, а продолжала беззвучно петь про своих жучков, делая невидимые мне манипуляции и погружая руки все глубже. Спираль тем временем медленно расширялась. Варя привстала, не вынимая рук из игрушки… Внезапно ее отпустило, наваждение исчезло. Она посмотрела на меня осмысленно, светло улыбнулась и…

Видели, как люди заходят в речку? Зашли по колено, по пояс, потом наконец плюхаются в воду целиком. Именно это теперь случилось и с Варей. Она пробормотала что-то типа «я сейчас…» и решительно нырнула внутрь спиралей. Вся, с одеждой и тапочками. Мгновенный всхлип, и все звуки прекратились. В комнате стало так тихо, что я услышал детские голоса с улицы. Я остался один. Передо мной стоял стол с одинокой банкой, вокруг серыми горками неприкаянно лежал уже совершенно высохший порошок. Фантик на полу — и больше никаких следов Вари.

Я неуклюже встал. Тело слушалось плохо, словно я отсидел ногу. Руки ныли. Я бестолково походил по квартире, заглядывая во все углы, будто это могло помочь. Вари не было нигде. И что я теперь скажу Арине? Что ее съел злой дух из волшебного горшка? Ха-ха, не смешно. И вот еще что. Через три часа придет Варина бабушка и потребует конкретных объяснений, а если я их не дам, тут же вызовет полицию.

Первым же вопросом криминалистов будет: «Вы ничего не трогали?» Подумав, я решил не прикасаться ни к чему на столе, но на всякий случай не уходить домой, а подежурить здесь. В любом случае уйти было бы еще хуже. Я уселся на кровать Арины, нашел зеленый томик Брэдбери и принялся читать. Книга увлекала, но голова наливалась тяжестью, в носу щипало, да и тело как-то странно чесалось то тут, то там. Я буквально на секунду смежил веки…

За 120 лет до дня Икс

— Основная тема нашего инфопотока — знакомство слушателей с историей хужамов, с нашим прошлым. Мы изучаем прошлое, чтобы лучше понимать современные явления и осознанно идти к лучшему будущему…

— Зачем мы опять это слушаем? Я все это и так знаю с рождения!

— Не скажи. Ты еще очень молод, Шиклен. Сколько тебе? Пятьсот?

— Шестьсот восемь, но при чем здесь это?

— Малая капля пред океаном вечности.

— Хужамы живут вечно?

— Ну… Иногда мы погибаем. Помнишь дядю Иске?

— Конечно! Кстати, куда он делся?

— Не так давно он заболел и умер. Причем странно. Понятно, если кто-то пострадал на войне или в поединке с врагом. А тут… Мы не смогли обнаружить источник вредных веществ, которые его погубили.

— Вулканы? Смертоносные природные газы или жидкости?

— Нет. Все это — известные факторы. А там что-то новое и непонятное. Появился новый фактор, и связано это с Охотниками. Как ты знаешь, Охотники находят ахмаков, подводят к ним пищепоток, и потом все хужамы, подключенные к этому пищепотоку, получают свежий завтрак или обед. Так было всегда, но ахмаки…

— А что такое, собственно, ахмаки?

— В тонкостях это знают только Охотники. Но в общих чертах — это такие организмы.

— Как мы?

— Скажешь тоже! Это низшие организмы, они не разумны, не осознают своей жизни, заняты в основном выживанием. Каждый организм — хужама или ахмака — состоит из миллиардов очень маленьких частей. Но действует как единое целое.

— Я примерно так и думал. И что насчет дяди?

— Говорят, появился некий икс-фактор, которого прежде не было. Возможно, нам противостоит неизвестная разумная сила. И мы вынуждены с ней считаться.

— Это могут быть ахмаки?

— Исключено. Хотя… у них могли развиться мутации. При удачном стечении обстоятельств некоторые особи могут имитировать разумное поведение.

За 5 лет до дня Икс

— Замечательный вечер, Шиклен!

— Да, Ярчен, все-таки есть свое очарование у прогулок по лесу.

— Жаль, мы далеко от ближайших пищепотоков.

— Да, я бы с удовольствием перекусил. Но это подождет. Ты хотел рассказать о последних исследованиях?

— О да, у нас так интересно все сложилось.

— Вам удалось приручить ахмаков?

— Нет, пока не получается. Зато мы придумали для Охотников новую технологию, и они ее успешно внедряют.

— И в чем суть?

— Я расскажу, но сначала давай вернемся к самым истокам. Что делают Охотники?

— Добывают питательные вещества.

— Шиклен, это все эвфемизмы. Где и как они берут эти вещества?

— Очевидно, охотятся на ахмаков.

— Давай говорить прямо: Охотники находят и убивают ахмаков в огромных количествах. Жестокая правда состоит в том, что нужно убить примерно девяносто ахмаков, чтобы мы с тобой были сыты весь день. А чтобы у нас была еда на завтра, надо добыть еще столько же. Причем, понятно, в нашем обществе питаемся не только мы с тобой.

— Ну и что? Миллиарды лет мы, разумная раса, поедаем ахмаков. Это наш ресурс. Ахмаки меняются, они плавали в соленых водах, выбрались на сушу, становились больше, снова уменьшались. Они эволюционируют, но все равно остаются безмозглыми тварями, годными лишь на то, чтобы стать нам пищей. Если бы они нам всерьез мешали, наши славные предки давно бы их уничтожили.

— Совсем недавно мы по неосторожности чуть не уничтожили их. Но получили отпор. Теперь уже не осталось сомнений: на планете появились разумные ахмаки. Они знают о нашем существовании и планомерно борются с нами. Мы уже не можем просто добывать их. Идет война.

— Ты хочешь сказать, что они тоже убивают нас?

— Именно. Причем находят новые средства борьбы настолько быстро, что наш пояс лабораторий не успевает защищаться!

— А нельзя различать ахмаков и добывать другие виды, а не тех, что опасны для нас?

— Мы так и делаем. Но они нас и тут поджимают. Опасный вид ахмаков так расплодился, что заполонил весь мир. Мало того, они сильно влияют на другие виды ахмаков — часть видов исчезла, численность других существенно уменьшилась. Похоже, у них тоже есть свои Охотники. И они добывают себе пищу из низших ахмаков!

— Ярчен, ты меня пугаешь.

— Не я такой, жизнь такая.

— Но теперь вы придумали новую технологию? Как она работает?

— Помнишь, как действуют ассемблеры?

— Конечно, это же основной механизм для встраивания нового в наши тела. Запускаешь наноботов с нужной программой и получаешь новый карман, новый канал восприятия, новый защитный слой. Понял! Вы хотите нас защитить, чтобы нас не разрушали вредные вещества, поступающие от новых ахмаков?

— Нет. Мы с этого начинали, но они развиваются слишком быстро. Мы защищаемся от их пятой мутации, а они тут же запускают шестую, седьмую, и мы все равно гибнем.

— Может, фильтровать поступающую от них пищу?

— Раньше мы так и делали. Но во-первых, при этом гибнут Охотники. А во-вторых, ахмаки начали применять ингибиторы.

— Да ладно! Ты хочешь сказать…

— Именно. Они работают на генном уровне. И это означает…

— …что они почти такие же умные, как мы. И что делать?

— Наша новая технология состоит в том, чтобы применять ассемблеры не на нас, а на ахмаках.

— Не понял. Зачем нам улучшать им жизнь?

— Шиклен, постарайся вникнуть. Это очень тонкий подход. Раньше Охотники вооружались средствами нападения и переваривания. Сейчас при атаке они не только забирают питательные вещества из ахмаков, но и делают им инъекции ассемблеров. Наноботы решают две задачи. Укрепляют организм ахмака…

— Так мы еще и лечить их будем?

— Мы в отчаянии. Если бы это реально помогло, мы бы отправили председателя Всепланетной Комиссии исполнять для них танец плодородия.

— Кошмар! Неужели все так плохо?

— И с каждым днем все хуже. Мы укрепляем ахмака, чтобы он не так сильно чувствовал присутствие наших Охотников. А потом прикрываем основной канал доступа, оставляя небольшой порт для следующей атаки Охотника.

— Мудро! То есть делаем из одноразовых ахмаков многоразовых?

— И это еще не все. Они теперь себя чувствуют не такими больными, а значит, не так старательно борются с нами. В открытый порт легче попадать, можно незаметно забирать часть пищи, а можно подгружать последние версии наноботов и поручать им дополнительные функции.

— Какие?

— Например, виральность. Ахмак чувствует себя плоховато, но все же достаточно хорошо, чтобы перемещаться среди своих собратьев.

— А зачем это нам?

— Он сам делает нашу работу! Идет в новое место, где много других ахмаков, находится среди них. При этом из его порта поднимаются ассемблеры, и наноботы встраиваются в других ахмаков.

— А разве не так работает армада Охотников?

— Верно. Но теперь ахмаки все делают сами, без Охотников — сами распространяют ассемблеры, сами внедряют их другим особям, открывают нам порты и получают модификации. Охотникам остается лишь периодически заходить, забирать часть пищи и оставлять обновления программ для наноботов.

— Гениально!

— Приятно, когда тебя называют гением.

— Так это все ты? Твоя идея?

— Это работа нашей лаборатории. Почти все последние насадки для Охотников готовил я, а внедряли мои коллеги. Но появилась одна помеха.

— Что такое?

— Похоже, ахмаки как-то догадались о нашей функции виральности. Группа, которая отслеживает перемещения, фиксирует резкое сокращение их подвижности.

— Они заболели?

— Нет, не так. Теперь они гораздо чаще остаются в своих… в местах обитания. И меньше встречаются с другими ахмаками.

— Негативная мотивация?

— Да, психологи примерно так и думают: ахмаки чувствуют опасность, изолируют своих собратьев и изолируются сами. Это усложняет нам работу. Охотникам опять приходится посещать каждую особь отдельно.

— Мне кажется, я знаю, что нам поможет, — позитивная мотивация!

— Хочешь устроить так, чтобы ахмаки радовались при нашем появлении? Как? Мы их природные враги, мы ими питаемся!

— Все так, но ты навел меня на очень интересные мысли. Если это сработает… Ты ведь можешь передать Всепланетной Комиссии рекомендацию?

— Могу попробовать.

— Отлично. Добейся временного снижения уровня добычи пищи.

— Ты серьезно? Это будет очень непопулярной мерой!

— Знаю. Но мне надо, чтобы ахмаки немного расслабились. А потом мы их очаруем!

За год до дня Икс

— Шиклен, ты куда пропал? Не выходишь на связь. Перестал как следует питаться. Ты не заболел?

— Я был очень занят своим безумным проектом. Задача оказалась куда сложнее, чем можно было предположить.

— Ну, я тоже довольно плотно поработал. Кстати, лишь недавно удалось провести поправку насчет снижения добычи пищи.

— Ярчен, ты не представляешь, сколько удивительных открытий я сделал!

— Так рассказывай скорее!

— Моя группа изучала разумных ахмаков. У них есть общество, технологии, язык. Но в итоге все равно все сводится к цепочкам символов. И еще они придумали, как можно передавать информацию по воздуху.

— Нашел чем удивить! Да мы испокон веков это делаем. Даже сейчас мы с тобой говорим, обмениваясь по воздуху молекулами и радикалами.

— Но они-то обмениваются не веществом, а чистой информацией. Мы подключились к их линии обмена. Там у них своеобразные инфопотоки на очень высоких скоростях, но постепенно мы справились и…

— …расшифровали их язык?

— Не совсем. Зато мы научились делать так, что им кажется, будто они общаются с другими ахмаками. Сначала они быстро угадывали, что мы не понимаем их языка. Но мы подключили культуру Кайту и ее вычислительные мощности…

— Ого! И Комитет дал разрешение?

— Пришлось задействовать связи…

— Ковалентные?

— Ты все шутишь. Но и это еще не все. Мы провели ряд операций, и одна из них увенчалась успехом. Теперь мы стали «иностранным партнером» одного из их популярных производителей высокотехнологичной продукции. Они называют себя именем большой птицы, которой нравится жить.

— И что?

— И все! Теперь они наши. Они делают все, что мы им скажем. Распространяют нашу продукцию. Помогают устроить дела так, чтобы как можно больше ахмаков захотели ее получить.

— Зачем она им?

— О, она очень нравится ахмакам. Настолько, что они сами отправляют средства нашему партнеру, чтобы только получить эту вещь. А мы передаем ему новые изделия, чтобы он не прекращал этим заниматься. Психологи говорят, что он уже никуда не денется.

— Это их пища?

— Нет, для них это выглядит как изысканное развлечение. Как игра, в которую хочется играть снова и снова.

— Не понимаю. Столько усилий, чтобы просто развлекать ахмаков? Ты с ума сошел?

— Некоторые считают меня сумасшедшим.

— Шиклен, ты меня пугаешь! Рассказывай все, иначе я не успокоюсь.

— Оказалось, что ахмаки живут очень недолго. Редко проживают даже сто лет. Пятую часть этого времени они тратят на развертывание организмов до полного размера и получение нужных знаний о мире.

— Как неэффективно! Мы получаем большую часть знаний о мире сразу при рождении.

— Это их проблемы. А наше преимущество в том, что пока их особи растут, они очень восприимчивы к играм и ко всему новому.

— А значит…

— Общими усилиями мы наладили выпуск привлекательных для ахмаков изделий двух видов. Одни — для самых маленьких. Там достаточно, чтобы ахмаки взяли их в конечности, чтобы агент начал действовать. Другие — для более развитых. Мы дарим им увлекательную игру, в ходе которой прививаем им протооснову хужама.

— Нет!

— Да, Ярчен. Мы это сделали. На выходе получается гибридное существо. В основе это все тот же ахмак, но теперь он живет не сам по себе. Им управляет хужам, живущий в его организме. Пока процесс не совсем отлажен, но я мечтаю о полном сопряжении наших культур. Мы сделаем их послушными. Убедим прекратить попытки бороться с нами. Распространим свою культуру в мире ахмаков, сможем добраться до их технологий. Будем выращивать их в любых нужных нам количествах. У них не будет никаких собственных целей, только наши. Пусть только растут, размножаются, переносят и кормят хужамов. И при этом будут счастливы. Больше от них ничего не требуется. Перспективы просто потрясающие, ты не находишь?

— Невероятно! Но ты говорил о недозрелых ахмаках. А что будет со взрослыми?

— Мы их нейтрализуем. Сейчас их подавляющее большинство, и они останутся для нас основным источником пищи, пока не подрастет новое поколение. Это случится скоро, я немного подправил их генетическую программу, и теперь маленькие ахмаки станут взрослеть гораздо быстрее, чем раньше.

— Послушай, Шиклен, а тебе не кажется, что это несколько…

— Неэтично, да? А ты знаешь, как они нас называют на своем языке?

— Как?

— «Слизь». Мы для них — всего лишь слизь придонного ила. Вирусы.

День Икс. Продолжение

Похоже, меня все-таки сморил сон, потому что вдруг оказалось, что я лежу на диване и смотрю телевизор. В голове клубилась муть, будто кто-то невидимый напустил дыма, да еще нацепил на меня серые очки — зрение подсело, как бывает при гриппе. Из сонной одури вяло просочилась и на секунду сфокусировалась мысль: вот бы вся эта кутерьма с игрушками мне просто приснилась!

Против этой заманчивой теории молча выступал томик Брэдбери, лежащий на полу. И подозрительные звуки, доносящиеся с кухни. Что там такое?

Я осторожно подобрался к кухне и заглянул в открытую дверь. За столом сидела Варя, но… не вся. Сверху она была словно прикрыта эфемерным колышущимся коконом. Он таял, а Варюха, продолжавшая творить пассы под тихие бульканья, постепенно высвобождалась. Вот явились плечи, вот смешные хвостики с ярко-малиновыми резинками, вот руки показались почти на всю длину. И, наконец, вот она вся передо мной. Сокровище мое, ты не представляешь, как же я рад снова тебя видеть!

— Все! Я всех жуков поймала! — гордо заявило сокровище. — И еще мне дали бонусный уровень и возможность поделиться с другом! Вот это головоломка!

— Варя… — Голос не совсем мне повиновался. — А где ты сейчас была?

Она посмотрела на меня с опаской:

— Дядь Стас, ты чего? У нас новая игра?

— Просто скажи.

— Мы же с тобой у меня дома сидим, играем. — Так говорят с несмышленышами или с теми, кто потерял память. Или чью голову только что взломали, как банковский компьютер. — А до этого ходили к «Лиловым» за подарком. Забыл?

— Я-то помню. А вот тебя здесь не видел. Ты куда-то выходила?

Теперь она встревоженно смотрела мне прямо в глаза, даже лоб наморщила, прикидывая, шучу я или нет. Взгляд странный, чужой. С чего бы?

Варя выглядела почти обычной. Почти. Эта девочка казалась чуть старше. Она словно немного вытянулась, стала взрослее и уверенней. Произойди такое за лето, я бы за нее только порадовался. Но за час-два? Как так? И еще. На донышке ее зрачков теперь не осталось привычной темноты. Там словно матово клубились два серебристых зеркальца.

В двери повернулся ключ.

— Бабуля! — встрепенулась девочка, на миг став похожей на привычную Варю, которую я знал почти всю ее жизнь.

— Ах ты моя хорошая! — пропел от двери знакомый голос. — А я оладышков напекла. Будешь?

— Ой, давай попозже! Дядь Стас, поможешь собрать муку в банку? Мне обязательно надо скорее поделиться с другом.

— Муку! — просияла бабушка, — А что вы тут печете?

— Она просто играет. — Я беспечно махнул рукой.

— Мы тоже в ее возрасте делали куличики из песка и глины…

Бабушка уселась на диван и принялась подробно и неспешно рассказывать о забавах своего детства. А я рассеянно кивал, пытаясь перебороть серую муть в голове, сгребал рассыпанный по столу порошок обратно в банку и вяло думал, какие мы все же разные. Она ведь моложе меня, а ведет себя так, будто ей лет восемьдесят. Телесплетни, внуки, нескончаемые воспоминания о прошлом и тревоги о нынешнем — вот и весь ее горизонт событий. И даже дочь, порхающая на самолетах по всему миру, не добавляет своей маме ни капли интереса ни к одной из дальних стран.

Внезапно бабушка смолкла, странно повела глазами, оглушительно чихнула и ойкнула, испугавшись этого. По телевизору говорили о замечательных успехах борьбы с коронавирусом, о новых вакцинах, которые намного эффективней старых, и о впечатляющих перспективах отечественной медицины.

Задорный джингл возвестил о начале рекламного блока. На экране умненький мальчик в очках доверчиво шептался с огромным розовым пеликаном, обняв его за шею. Оба увлечены и безмерно счастливы.