Испытание

Адаши крался по предрассветному лесу. Бесшумной тенью скользил между темных стволов. Нырял под раскидистые ветви, не тревожа тёмную, густую хвою. Вдыхал лесные запахи: вязкой смолой пахло от вековых деревьев, пряный аромат кружил над цветущими венчиками чабреницы, терпкой горечью тянул лист рановника.

Всего час остался, чтоб найти Оленя-с-белым-пятном. Адаши знал, что найдёт — не может не найти! Но всё равно сердце билось гулко, а в самой глубине груди, там, где спит вторая душа, прятался крошечный комок тревоги: а вдруг не найдётся Олень-с-белым-пятном? Придётся Адаши ещё год провести в мальчишках!

Всего на один удар сердца отвлёкся Адаши, представляя, как будут потешаться старшие братья и сероглазая Айлика, — и вот стоит на поляне в трёх шагах Олень-с-белым-пятном. Свершилось!

Адаши не удержал счастливую улыбку: вышел из Невидимой чащи покровитель племен, счёл достойным. Нужно только подойти к нему, не спугнув дивного зверя, и дотронуться до Белого-пятна. Тотчас проявятся на коже юноши причудливые узоры, увидев которые каждый поймёт: не мальчик перед ним — мужчина.

А и пятно-то посредине широкой груди могучего Оленя — хороший знак!

Олень повернул голову, норовя ухватить мягкими губами листок рановника, и Адаши с изумлением увидал пятно на лбу.

Пятна на Олене в ночь посвящения появляются не просто так, а со значением. Голова, где бодрствует первая душа: тут пятно сулит славу и большое дело в будущем. Грудь, где спит вторая душа: здесь пятно обещает посвященному успех в делах, счастье и удачу. А уж два пятна — это точно к великим свершениям!

Адаши мягко двинулся к Оленю. Не шёл — плыл над сонной травой и голубыми цветками чабреницы. Плавно огибал кусты рановника. Глаз не сводил с Оленя. Уже руки протянул — коснуться пятен, как вдруг дивный зверь-покровитель вскинул голову, прянул ушами, рванул в сторону и исчез.

— А-а-аха-а-а! — закричал кто-то в кустах на той стороне поляны.

Дерзкий, яростный крик, полный весёлого торжества, обозлил Адаши донельзя. Парень кинулся в кусты, а навстречу ему выломился чужак из рода Лисов в пёстрой кожаной жилетке, какие носили все парни в их краях, и кожаных штанах, почти таких же, как на самом Адаши. Лис был рыжим и довольным. Впрочем улыбка исчезла, едва он увидел Адаши в ритуальном уборе из лебединых перьев и вышитой по вороту рубахе.

— Ты что тут забыл, птенчик? — фыркнул Лис. — Ступай своей дорогой. Я тут делом занят.

И махнул рукой, как ребенку: иди, мол, поиграй.

Адаши не выдержал и кинулся на чужака с кулаками. От злости даже ругаться не смог, хотя племенной речью владел лучше всех в роду.

Лис изумлённо вытаращился на обезумевшего парня, но ударить себя не позволил. Перетёк в сторону, пропуская задиру, ещё и стукнул по затылку. Небольно, но очень обидно.

Адаши рыкнул и резко присел, стремясь подсечь Лиса и опрокинуть. Тот легко перепрыгнул через выставленную ногу и проворчал:

— Цэ-та, вот говорили же: дикари тут!

Адаши, позабыв о всяком благоразумии, прыгнул с земли. “Руки-крылья”! Лис, не ожидавший такой быстроты от крепкого, тяжёлого на вид чужака, уклониться не успел. Адаши повалил его и радостно оскалился, намереваясь выбить дурь из непочтительного незнакомца. Глаза у Лиса почернели от злости. Но что он собирался сделать, так и осталось загадкой.

Лес вокруг потемнел. Земля под драчунами дрогнула. Раз. Другой. Третий. В воздухе остро запахло кровью, железом и грозой. А затем жуткий пронзительный крик заставил Адаши упасть и скорчиться на земле рядом с недавним противником. Тот тоже зажал уши руками и зажмурился.

Крик прекратился так же неожиданно, как начался. Воздух вокруг снова посветлел, наполнился рассветными красками и привычными лесными запахами. Но что-то было не так.

Адаши медленно поднялся, встряхнул головой. С длинных тёмных волос соскользнул помятый ритуальный убор из белых перьев. Адаши бездумно подхватил его, не давая упасть на землю.

Лис, покачивая головой, словно после знатного удара в челюсть, тоже поднимался.

— Чуешь? — спросил он, принюхиваясь.

Адаши глубоко втянул воздух носом. Смола, хвоя, цветы… и тонкий запах грозы, железа и крови. Почти неуловимый. Он бы и не различил его, если бы внимательно не принюхивался.

— Что это? — голос у Адаши оказался хриплым, и он прокашлялся.

Чужак покачал головой:

— Не знаю. Надо пойти посмотреть. Что-то случилось.

Адаши бережно свернул убор перьями вниз и спрятал в пустое сорочье гнездо. Чуткие уши уловили далекие голоса в лесу — нечего белыми перьями привлекать внимание.

Глянул на Лиса, прижал палец к губам: молчи, мол. Тот кивнул, тоже прислушиваясь.

Тихо-тихо крались по лесу парни: Адаши тенью перетекал от дерева к дереву, Лис сгустком тумана стелился понизу, меж кустов.

Вскоре громче зазвучала незнакомая речь. Трое мужчин переговаривались о чем-то. Один голос был властным и уверенным, а два других говорили почтительно.

Кто-то тронул Адаши за локоть — парень чуть заметно вздрогнул и обернулся. Лис. И как сумел подкрасться так близко?

Лис наклонился и на ухо выдохнул:

— Пойду гляну. Будь здесь.

Адаши хотел ухватить глупца, удержать, но тот глянул хитро и… исчез!

Вот, стало быть, каково одно из умений рода Лисов.

Над всеми духами самый старший — Великий Олень-с-белым-пятном. Он на всей земле племён за порядком следит. А у каждого рода свой дух-покровитель. И каждый дух даровал своим детям-людям волшебные умения.

У Лебедей вот “руки-крылья”, чтобы быть быстрее, “лебединая песня”, чтобы слышали все, — их Адаши уже освоил. А ещё “полет лебедя”, “крепкий клюв”, “озерный танец” — ими ещё предстоит овладеть.

Умения старались другим родам не показывать, но всякое бывало.

Лиса не было долго. Солнце успело подняться выше макушек самых больших деревьев и начать неспешное восхождение к зениту. Адаши слушал вполуха, как щебечут птицы, цокают белки, шуршат в траве мыши и юркие ящерицы, и всё думал: пора или нет идти за непутевым Лисом?

Издалека почти невесомо потянуло костром.

Наконец Адаши решил: когда тень от куста рановника станет длиннее на ладонь, он пойдёт за Лисом. Но тень только-только начала расти, как прямо перед носом Адаши появился Лис.

Встряхнулся, скинул со стянутых в длинных хвост рыжих волос приставший листочек и заговорил шёпотом:

— Там чужаки поймали Великого Оленя. Тихо ты, тихо! — схватил рванувшегося Адаши за плечо и продолжил:

— Смерти ищешь? Там шаман могучий. Или думаешь, простые охотники сумели Великого Оленя схватить? — Лис насмешливо изогнул бровь, и Адаши устыдился своего порыва.

Тут и правда подумать надо.

— Сколько их там?

— Чужой шаман. Два его прислужника и семь… хммм… — Лис задумался, пожал плечами и договорил:

— Семь странных слуг.

— Странных? — удивился Адаши.

— Да они будто и не люди: не пахнут человеком, двигаются как неживые, да и вообще, — парень махнул рукой, словно не мог подобрать слов, чтобы описать увиденное.

Взмах кисти Лиса напомнил Адаши о том, что случилось при их первой встрече. Он нахмурился и мрачно спросил:

— А зачем ты, дубина, орал на Великого Оленя? Не вопил бы так, глядишь, он бы успел уйти в Невидимую чащу.

Лис пожал плечами:

— Тебе не понять. Так нужно было. Посвящение у меня. Эх, если бы не эти чужаки, возвращался бы уже домой!…

— Ты мне посвящение испортил! — стиснул кулаки Адаши.

Лис изумленно уставился на него, развел руками и с наигранным удивлением произнёс:

— А у вас посвящения бывают? Ну и ну. Я-то думал: вас священный лебедь в макушку клюнет — и всё, мужчина!

Адаши очень захотелось врезать по наглой, усыпанной веснушками морде, но он не стал. Вместо этого буркнул:

— Что с тебя возьмёшь? Известно же: у вас, у Лисов, язык мелет, что лисий хвост. Пыли много — толку мало.

Лис фыркнул, но не обиделся. А жаль: хотелось Адаши хоть словом уязвить рыжего наглеца.

— У нас считается, что нужно догнать Великого Оленя. Кто сумел догнать и по боку хлопнуть — а лучше до рога дотронуться — тот и получил посвящение.

Адаши только головой покачал: каких только странных обычаев у соседей ни бывает! Догнать да хлопнуть — никакого почтения к Оленю-с-белым-пятном!

— А что Олень? — вернулся он к разговору.

Лис вздохнул:

— Оленя заперли в большую клеть из железа. Он лежит в углу будто раненый.

Плохо дело, очень плохо!

— Клетка, — продолжал Лис, — на большой повозке. Видно, они хотят увезти Оленя. Но пока развели костёр. Человеческие слуги шаману еду готовят. А те, другие, бродят вокруг поляны и зачем-то рвут траву, кусты, цветы. Тащат все шаману: тот смотрит да всё в сторону швыряет. Что ищут — непонятно.

Лис замолчал, вынул из поясного кошеля кусочек вяленого мяса и сунул в рот. Пожевал с задумчивым видом и сказал:

— Ладно, пойду обратно. Я и вернулся только затем, чтоб тебя предупредить. Ступай к своим — расскажешь, что мы тут узнали.

— А ты?

— А я буду спасать Великого Оленя. Не дело его в клетке оставлять.

Адаши возмутился до глубины обеих душ: надо же, этот наглый Лис думает, что он, Адаши, способен бросить Оленя-с-белым-пятном в беде и поручить его спасение какому-то рыжему?!

— Сам иди к своим, — буркнул Адаши.

— Ну, две головы лучше. Хоть вторая и птичья! — Лис усмехнулся, но, кажется, был и правда доволен тем, что не придется идти туда одному.

Разных племен дети, а все потомки Великого Оленя-с-белым-пятном. Значит, хоть не родные, но братья.

— Чужой шаман тебя не почуял? — спросил Адаши на ходу.

— Нет. Занят он чем-то. Волшбу неведомую творит.

До костра чужаков дошли быстро и скрытно.

Чужой шаман, завернувшись в длинный плащ из неведомого полотна, сидел в двух шагах от костра и всё на клетку поглядывал. И волшбу творил: водил палочкой по какой-то штуковине, лежащей на коленях. На носу у шамана блестели диковинные прозрачные кругляши, скреплённые тонкими полосками металла. Кругляши зловеще поблескивали, когда чужой шаман поднимал голову.

Слуги хлопотали вокруг трёх котлов, ловко развешанных над огнём. От котлов пахло непривычно, дразняще.

Странных помощников не было видно, но из лесу с другой стороны от поляны доносился треск ломаемых веток, тяжелые шаги да недовольные крики потревоженных птиц.

Адаши нашёл взглядом клетку. Большая, черная, недобрая. В ней лежал, прикрыв глаза, Олень-с-белым-пятном. От клетки тянуло опасностью, хотелось отвести глаза и тихонько уползти обратно, в лес. Она тревожно мерцала, и наверняка это она пахла железом, кровью и грозой.

Парни устроились с подветренной стороны, чтобы их запахи и голоса не донеслись до чужаков.

— Надо спасать Великого Оленя, — шепнул Лис.

Адаши кивнул и задумался.

— Сначала нужно слуг в лесу найти, — решил он наконец. — Чтоб чужого шамана без помощников оставить. А там посмотрим, что дальше делать.

Адаши и Лис бесшумно утекли в лес и прокрались к шумевшим в кустах слугам. Те оборвали все травы вокруг стоянки, поломали ветки кустов и деревьев — словно стадо кабанов прошлось — и отошли глубже в лес.

Вот они, трое из семи. Одетые в какое-то тряпье, выглядели они и вправду странно. Адаши пригляделся и обмер. У чужих слуг железные лица. Железные руки ломают ветки, железные ноги топчут траву.

Тут один из слуг резко выпрямился, словно натянутая тетива, уронил собранную зелёную охапку и упал наземь. Двое других продолжили рвать цветы и травы, не глядя на своего собрата.

От костра донесся недовольный голос. Властный и резкий — шаман. Собиратели развернулись на месте и побрели к хозяину, неуклюже переставляя ноги.

Адаши и Лис выждали немного и осторожно приблизились к неподвижному телу. Блестящий неживой слуга лежал, уставившись невидящими глазами в небо. Адаши тронул его: и правда железный!

Шаман на поляне выругался и принялся кричать на своих служителей. Те шумно двинулись в лес, но уже не сюда, а дальше, на закат.

Лис дернул Адаши за руку, но тот и сам услышал: кто-то идет. Парни метнулись в стороны и тенями скрылись за деревьями.

К железному слуге вышел один из помощников чужого шамана. Присел на корточки возле тела, что-то пробормотал под нос и вынул из сумы на поясе странный узкий нож. Принялся ковыряться в железном теле и вдруг открыл маленькую дверцу в неподвижной груди.

Парни изумлённо переглянулись.

Чужак сунул пальцы в открывшееся отверстие, и через три удара сердца железный слуга пошевелился. Человек захлопнул дверцу, буркнул что-то замершему железному и принялся запирать дверцу дивным узким ножом.

Наконец, железный слуга поднялся. Чужак обошёл вокруг него, приказным тоном отдавая команды. Железный послушно приседал, поднимал то одну, то другую ногу, наклонялся и даже тяжело подпрыгивал. В конце концов, чужак удовлетворенно кивнул и ушёл обратно к костру. Железный остался собирать уцелевшие травинки.

Следя, как прыгает, задирает ноги и наклоняется неживой помощник чужаков, Адаши заметил, что его конечности оплетают длинные жилы. Не внутри тела идут, как у людей, а снаружи. Если живому жилы на ногах перебить, он двигаться не сможет, а этот так ли устроен? Эх, сюда бы нож метательный! Но, увы, на посвящение брать с собой оружие нельзя. Адаши скрипнул зубами и глянул на Лиса: а вдруг у них не так?

Тронул своего спутника за локоть, привлекая внимание. Показал пальцем на ногу, затем изобразил, будто кидает в сторону железного невидимый нож. Протянул руку к Лису и пошевелил пальцами: есть?

Лис кивнул, наклонился и вынул из притороченных к голени ножен, спрятанных под длинными кожаными штанами, нож. Вложил в ладонь Адаши.

Тот взвесил нож в руке, усмехнулся одобрительно и приготовился к броску. Метать ножи его и братьев учил отец, а ему равных в этом деле во всех племенах нету.

Нож серебряной рыбкой мелькнул в воздухе и врезался точно туда, куда метил Адаши, перерубив толстую жилу на левой ноге. Железный повалился набок.

Лис исчез, и пару вдохов спустя нож возле чужака поднялся в воздух и растаял, будто и не было. А Лис вскоре объявился на прежнем месте.

К железному, ругаясь сквозь зубы, уже бежал чужак, который в прошлый раз его чинил. Склонился над пытающимся подняться телом, покачал головой, протянул руку — и железный замер. Увы, Адаши и Лис не увидели, что именно сделал чужак. Вроде только дотронулся до головы железного.

Чужак бегом помчался к своему шаману, что-то крича на ходу.

Адаши и Лис, не сговариваясь, понеслись к другим железным. Надо успеть повредить жилы хотя бы некоторым.

Чужой шаман и его человеческие слуги принялись что-то шумно обсуждать, а Адаши успел ещё дважды удачно метнуть нож Лиса. Ещё двое железных беспомощно забарахтались, не в силах подняться. Так им и надо! Нечего сажать в клетку Великого Оленя!

Но остальных железных чужаки призвали к себе. Двое остались стоять у костра, двое других приволокли на поляну обездвиженных собратьев.

Адаши только зубами скрипнул. Если бы тут были его братья да с ножами — в миг бы разделались с железяками! Можно братьев “лебединой песней” призвать, но ведь чужаки тоже услышат. Вдруг тогда уедут быстро? Или — страшно представить даже! — навредить Великому Оленю попытаются?!

Нет, придётся самим разбираться с чужаками.

Железные окружили поляну: сторожат. Адаши и Лис ушли в лес, чтобы посовещаться.

Едва они остановились, рыжий сказал:

— Я “лисьим шагом” подкрадусь к ним и отвлеку. А ты выручай Великого Оленя. Надо эту клетку сломать!

Адаши пробовал спорить, но Лис настоял: мол, отвлечь чужаков он сумеет лучше Лебедя, так что нечего пререкаться.

— Предки нам помогут, — уверенно кивнул Лис.

С тяжёлым сердцем Адаши пошёл за ним следом. Неподалёку от поляны чужаков Лис обернулся и сверкнул зубами:

— Жаль, вас тут не стая — налетели бы, унесли клетку! Ладно, я пойду.

Лис исчез, и из ниоткуда донёсся его голос:

— Лоони. Так меня зовут. Не забудь.

У Адаши сердце защемило недобрым предчувствием, но он упрямо мотнул головой и тихо-тихо зашагал ближе к поляне.

Злой шаман снова принялся водить палочкой, и Адаши стало страшно: вдруг чужак умеет скрытое видеть? Но нет, тогда бы давно спохватился.

Слуги сидели у костра и пили из крошечных чашечек пахучий взвар из незнакомых трав. Железные стояли по четырём сторонам света.

Лис Лоони со своим заданием справился. Сначала полыхнул синим пламенем чужой костер: видно, бросил в него невидимка пригоршню сухой чабреницы. Чужаки повскакивали с мест, испуганно загомонили.

А потом рядом с костром появился Лис и закружился на месте. Раз! Вокруг него словно рыжее пламя взметнулось. Два! Лоони будто вырос, раздался в плечах и порос шерстью. Три! Оскалившийся огромный лис кинулся к ближайшему слуге.

Шаман шарахнулся в сторону, закричал.

Адаши ринулся к клетке. Потянул прутья — куда там! Крепкие. Ещё и ударило невидимое по рукам — те онемели, как в ледяной воде.

Он глянул на поляну: чужаки и железные пытались поймать Лиса, а тот прыгал между ними огненной стрелой.

Адаши стиснул зубы и принялся искать слабое место, ощупывая углы и прутья. Должно же оно быть!

Чужая магия противилась. Злое железо неприятно холодило, и пальцы немели всё сильнее, двигались всё медленнее. Заныло в голове, в самой глубине, где бодрствует первая душа. А в груди, где спит вторая, поселилась неприятная тяжесть.

Руки и ноги резко ослабели. Адаши покачнулся, ухватился за клетку — отдёрнул руки: ледяным огнём от кончиков пальцев до локтей ударило. Больно!

В клетке поднял голову Великий Олень. Посмотрел печально. Почудилось Адаши в его взоре: “Уходи, спасайся, сын лебедя! Оставь меня, а не то сам пропадёшь!”

Адаши зарычал: не бывать этому! Не оставит он Великого Оленя!

“Руки-крылья”! Стукнул в отчаянии по пруту волшебным умением, быстро-быстро.

И что-то дрогнуло в черном железе, в глубине чужой ловушки. Отозвалось на магию.

Адаши бросил взгляд на Великого Оленя: выручу, не оставлю! Из поколения в поколение защищали духи-покровители своих детей, людей. Видно, время приходит людям защитить своих предков. Духи, они не затем, чтобы их в клетки сажать.

Покосился на поляну и еле сдержался, чтоб не закричать. Лоони без чувств лежал на земле, а чужаки сноровисто вязали его, сердито переговариваясь.

“Руки-крылья”!

Адаши со всей мочи принялся колотить облюбованный прут. Быстро-быстро, родовой магией: раз человеческих сил не хватило, может, умение выручит?

Ребра ладоней разбил в кровь. Замерзшие руки боль чувствовали много сильнее, но надо терпеть. Эх, не быстрота тут нужна — сила!

“Крепкий клюв”!

Он стиснул зубы и обоими душами призвал Лебедя. Подсоби, предок!

Адаши видел, как это умение использовали дед, отец и самый старший из братьев. Ладони вместе, пальцы клином, сжать крепко — и бей!

Говорят, иные так могучего бизона валили насмерть.

Адаши ударил — целый вдох ничего не происходило, а затем прут перед молодым лебедем и два — нет, четыре, шесть! — соседних пошли трещинами и осыпались черной пылью.

Пальцы отозвались лютой болью, словно он сломал их все разом. Но это неважно.

Зловещее мерцание клетки погасло, и Великий Олень поднялся на ноги. Словно чужая магия перестала сковывать его. Тряхнул ветвистыми рогами и одним прыжком выскочил на свободу. Едва его копыта коснулись земли, Великий Олень вырос вчетверо.

Чужаки загомонили, когда увидели, что их пленник вырвался и явно собирается отомстить. Чужой шаман вскинул руку, веля железным напасть на Великого Оленя, тот поднялся на дыбы, а затем раскидал их, словно соломенных кукол.

Чужаки испуганно сгрудились, а Великий Олень, угрожающе нацелив мощные рога, медленно, шаг за шагом, теснил их прочь с поляны.

Ещё можно в пять шагов добежать до Великого Оленя, дотронуться до Белого-пятна на лбу и завершить сегодняшний ритуал.

Но в семи шагах в другую сторону лежал Лоони. И кто знает, что учинили с ним чужаки?

И что же, ещё год из-за глупого Лиса в мальчишках ходить?! Ох и будут насмешничать старшие братья! Ох и будет смеяться Айлика!

Адаши сделал шаг к Оленю, потом топнул в сердцах и побежал к Лоони.

Связанный Лис молчал и не двигался. Адаши похолодел и принялся ощупывать рыжего. К счастью, Лоони был цел, только на затылке набухала здоровенная шишка да алели полосы на рассаженных веревкой запястьях. Ну да это ничего.

Адаши приподнял неподвижное тело, морщась от боли в поврежденных пальцах, и потащил в чащу. Забрался подальше, опустил Лиса на траву, а сам сполз по стволу, обессилев. Всё болит: голова, грудь, руки с окровавленными пальцами, даже ноги. Но отдыхать некогда. Вздохнул, прикрыл глаза — и поплыла над лесом “лебединая песня”, призывая братьев по роду на подмогу.

Едва Адаши замолчал, из-за дерева вышел Великий Олень. Подошёл совсем близко, дохнул в лицо лежащему Лоони, и тот зашевелился, открыл глаза и заулыбался, что-то шепча на родовом наречии.

Адаши протянул руку и коснулся Белого-пятна на груди. Вмиг зазмеились по рукам ритуальные узоры — прошёл посвящение, хоть и кончилась уже ритуальная ночь.

Боль ушла, а силы появились. Хорошо!

Лоони приподнялся и коснулся лбом пятна на лбу Великого Оленя.

— А те люди, ты их прогнал? И зачем они вообще приходили? — негромко спросил Адаши.

Олень поднял голову, посмотрел в глаза сыну лебедя — и перед глазами Адаши стремительно пронеслись видения.

Огромный поселок с гигантскими домами-муравейниками из камня, а посреди поселения совсем уж невозможный дом, в котором в большущих комнатах стоят невообразимые фигуры: змея-великан с головой петуха, прекрасная женщина сверху и чешуйчатая рыбина снизу, дивный конь с рогом во лбу…

Шаман и его слуги явились оттуда, чтобы изловить на землях Племён диковинных птиц и животных, отыскать редкие цветы и травы. Думал шаман большую награду у себя в поселке получить за хорошую добычу. Да ни с чем вернется.

Великий Олень кивнул, отступил на шаг — и исчез, скрывшись в Невидимой чаще.

Адаши покосился на ритуальные рисунки, проступившие на руках Лиса, и только тут сообразил, что нужно снять веревку, в кровь стянувшую запястья Лоони. Нож остался на поляне, так что пришлось разматывать тугие узлы испачканными пальцами. Расколотые ногти и разбитые подушечки пальцев заросли — спасибо Великому Оленю! — и только подсохшие кровавые пятна напоминали о том, что случилось совсем недавно.

Лоони молча смотрел, как Лебедь распутывает веревку, а когда тот закончил, усмехнулся и спросил:

— Тебе звать-то как, братец?

Адаши удивленно глянул на Лиса. Тот дернул за свисающий конец веревку, которую Адаши всё ещё держал в руках. И верно! Смешалась кровь, пролитая в общей битве, — пусть не в бою, но ведь смешалась! А значит, как предки заповедовали, быть им теперь побратимами.

— Адаши.

И протянул руку новому другу.