Я, ты и мы

В тот день я опять проспал и вообще был сильно не в духе. Очередное опоздание на автобус грозило выговором на службе, а если учесть, что за последний месяц мне прилетел еще и строгий, то и вовсе ничем хорошим. Повесив мокрый плащ в гардеробе, я молил удачу разрешить мне как можно незаметнее появиться в офисе.

Однако, когда я поднялся наверх, наш отдел уже собрался в зале, слушая шефа. Все было тихо и мирно, и на мое появление коллеги за стеклом не отреагировали. Совещание закончилось через восемь минут, пока я старательно и максимально невинно смотрел в монитор.

Затем двери открылись, и все разошлись, включая шефа. Никто даже голову в мою сторону не повернул. Слегка опешив от такого поворота событий, я вдруг заметил кое-что странное на круглом столе в зале совещаний. Аккурат напротив моего излюбленного стула стояла чайная кружка.

Да, именно моя кружка. Ее украшала моя фотография семилетней давности в формате 3Д-печати – подарок жены. И казалось, нет очевиднее намека, что никому кроме хозяина ее брать не дозволено. Однако, к своему раздражению, я то и дело находил кружку в разных точках офиса, словно у нас было мало бесхозной посуды.

Я решительно прошел в зал совещаний, ожидая увидеть следы остывшего чая или, может быть (Тамара из отдела кадров?), помады на ободке. Но кружка была совершенно чиста, я повертел ее и так, и сяк. На меня уставился молодой прилизанный я в рубашке и галстуке, с энергичной широкой улыбкой.

Я застыл на секунду, разглядывая фото. Самую малость, но мне показалось, что оно улыбается как-то иначе, чем обычно. Не успел я удивиться этому ощущению, как вдруг мое изображение открыло рот и выдало нечто из ряда вон:

- Помяни мое слово, приятель, смени будильник или, черт возьми, выходи из дома на пять минут раньше – неужели это так сложно?!

Я завопил и выронил кружку. По-моему, она возмущенно ойкнула и несколько раз гневно зыркнула на меня, закатываясь под стол. Я решил, что у меня поехала крыша от стресса, а кружка меж тем все верещала:

- И это твое чувство благодарности? Я работаю за тебя, бездарь! Уже второе совещание за месяц, и скажи спасибо, что никто ничего не заметил.

Отбросив мысли о помешательстве (я решил вернуться к ним позднее), поймал себя на том, что заинтересован происходящим. В конце концов, раз мое отсутствие никто не заметил, у меня есть пара свободных нерабочих минут. Я наклонился и заглянул под стол.

- Эй, да как ты вообще присутствовал на совещании? Ты же ничего не знаешь о моей работе!

Я в галстуке уставился на меня же и сурово покачал головой.

- Солнышко, к сведению, я двадцать четыре часа провожу в офисе, в отличие от тебя. А иногда – спасибо Тамаре, кстати, ты ей нравишься – и в отделе кадров, через меня столько информации проходит. И не бросай меня больше под стол, это очень недальновидно.

- Но, знаешь, по-моему, разница между тобой и мной все-таки очевидна. В отличие от тебя, я хотя бы не нарисованный!

Мое изображение покачало головой и в точности как я поправило волосы.

- Видишь ли, согласен, но… ты это и есть я, не будешь отрицать? Что это именно твое фото. Значит, в общефилософском смысле я и есть ты, а что касается теории относительной реальности Гергенсона…

Я решил не вдаваться в путаное мировоззрение своего фото. Оно было право, бросать его под стол и впрямь недальновидно. С благодарностью поднимая кружку с пола, я понимал, что нас ждет дальнейшее плодотворное сотрудничество.

Весьма плодотворное, о чем я сообщил своей инициативной посуде.

- О, нет… - простонала кружка. Правда, довольным тоном.

На самом деле я хоть и не без недостатков, но совсем не эгоист, и на работу продолжал ходить. И даже заниматься привычными обязанностями, а порой и уставать. Но не до такой степени, чтобы просыпать. Теперь я вставал исправно по будильнику, полный сил и настроения. Приезжая к восьми, первым делом заваривал чай, а иногда ходил с ним в зал совещаний. Порой оставлял в кабинете у шефа – при его бардаке это было не трудно.

Иногда же оставлял кружку в отделе кадров, иной раз Тамара как бы случайно сама забирала ее, бросая кокетливые взгляды. И судя по тому, что я на фото вроде бы не возражал против следов помады (хотя иногда бывал очень капризным, требуя помыть его немедленно), это было где-то взаимно. Но жену я все-таки любил больше, и за ее присутствие в моей жизни, и за бесценный с недавних пор подарок.

А иногда просто сидел с кружкой в одиночестве за монитором – мой новый компаньон фонтанировал идеями и планами, и старательно продвигал стратегию моего (нашего) продвижения по служебной лестнице.

Как и подобало молодому менеджеру, который семь лет назад окончил институт с отличием. Который сделал фото в день выпуска на память в белой рубашке, красном галстуке и с прилизанными волосами. Который навсегда остался в том времени.

Чуть более амбициозный, чем я.

Время от времени я с ним болтал. С собой, то есть. Но он все же был не я, мы иначе мыслили, его фарфоровые идеи, ярко-смелые делали меня оттиском.

Я отложил готовые документы на край стола. Настроение было благодушное, кабинет мне дали больше и светлее прежнего, а впереди намечались выходные. Я сцепил руки на затылке и уставился на свою фотографию.

- Вот какое сейчас время года, - настойчиво повторил молодой менеджер в рубашке. – Ну, какое?

- Лето, – я потянулся и зевнул. – Самое летнее лето, какое только может быть.

Наверное, кто-то, зайдя в кабинет, счел бы картину забавной. На столе царил порядок, нарушенный кружкой по центру. Ровно посередине, эдакий фокус моего внимания. Знали бы они, как много не с первого взгляда происходит на этом столе.

- Ну так иди в поход! – кажется, мини-я заволновался. – Помнишь, тебе же нравились походы. Местные горы. Термос бери, бери Тамару, тьфу… жену. Бутерброды, яблоки. Кружку бери, - его глаза сверкнули, я как раз недавно намыл их до блеска.

- Погулять что ли хочешь? – спросил я вежливо. Было проще воспринимать кружку как личность, чем признавать, что я по-тихому сошел с ума, болтая с собой же. – Ну давай возьму тебя домой, и на балкон поставлю.

Он ответил – нет. Сказал, что я любил походы. В прошлом, в студенчестве. Это он любил походы, наверное, потому что я этого факта не припомнил. Он был другим.

Он был лучшим во мне и сумел это сделать константой.

Хорошо. Я ответил ему, что мы сходим. Наверное, хотел что-то поменять в своей жизни. Он или я.

А потом я шел домой, и моя рубашка липла к телу потом. Машины гудели по сторонам от узкой полоски вдоль шоссе. Не знаю, что стало ключевым, жара или город. А может, вспомнил, что пару раз ходил в поход, и мне тогда понравилось.

Было хорошо, и ему, наверное, нравилось тоже. Там жизнь кипела. Везде, вокруг, заключенная теперь только в фарфоре. Это как будто были его воспоминания, не мои. Навечно молодой вор. Я уже не вписывался в уличные шум и суету. Просто хотел поскорей оказаться дома.

А он бы вписался.

Я опоздал на работу в следующую пятницу, и он, как обычно, меня прикрыл. Я послушал капризные претензии собственной кружки, из нее же выпил кофе и сообщил, что сегодня мы идем домой вместе.

- Правда? – фотография расправила плечи и с надеждой на меня посмотрела. – Это так здорово! Я всегда хотел, чтобы мы делали что-то вместе. А не я один! Как сегодня утром…

Я прервал его любимую волынку, забросив на дно сумки. Правда, правда.

Ночью я проснулся оттого, что мне почудился смех жены. Но нет, она лежала справа от меня, забросив руки за голову. Давно не смеялась, ни ночью (и славно!), ни днем. Думаю, поход ей понравится, она всегда говорила, что я должен завести интересы. Что за того-самого интересного парня она когда-то и выходила замуж, а потом все рассыпалось.

Я вздрогнул. Тот самый интересный парень по-прежнему лежал на дне сумки. Не хотелось его доставать. Но скучал по нему немного, признаю. В конце концов, это с ним я общался чаще всего, с ним делился мыслями, хотя в последнее время все чаще – он со мной.

Словно друг и советчик. Обычно с высоты прожитых лет пишут письма в прошлое. У нас получилось иначе.

- Спасибо за карьеру, - я быстро бормотал, чтобы жена не успела застукать. Мини-я в пузырчатой пене вертел боками, струя воды била в запястье. – Спасибо, спасибо.

После помывки он всегда был благодарен, но сегодня только ежился. Обиделся, верно, за ночь, проведенную в сумке. На быт мой посмотреть хотел. Я поставил кружку мордой к окну, эдакий жест искупления. На кухне показалась жена.

- Ты правда хочешь уехать за город? – Этот взгляд. Как давно она так на меня не смотрела. – И что, с ночевкой?

Я улыбнулся, немного нервно. Надеюсь, чистый засранец не слышит.

- Конечно. Заработался, да и ты. Побудем вдвоем, отдохнем. Вспомним, как оно… было.

Было, конечно, было. Я бы и сам вспомнил, безо всяких кружек. Мы смеемся на пару с ней, а чуть позже, когда жена вернулась в комнату, смеется и он. Тихо, но уверенно.

- Молодец, давай выбирайся из офисного плена. Меня не забудь! На закат хочу поглазеть.

Как будто пейзажа за окном было мало. Мне когда-то всего казалось мало.

День задался, и солнце, что нежно грело, теперь собралось на покой. Целый день ходьбы и ни ноты усталости. Жена много шутила, сам я больше молчал, но улыбался сообразно ее словам. Меня тревожило другое.

Сегодня мы спустились к самой кромке воды, что омывала гору. Я решил искупаться, своеобразно. Макнул туда-сюда кружку, молодой менеджер в рубашке фыркнул, но тихо, незаметно.

- Я рада, что тебе нравится мой подарок, - жена стояла на фоне горного отвеса, красивое было зрелище. Потом она подмигнула и, подхватив наш рюкзак, пошла по тропинке вверх, туда, где стояла палатка.

Вода у моих ног была такой чистой. Оттуда смотрело слегка оплывшее за последнее время лицо. И тусклые глаза, которые не вылечило солнце. Может, надо было чаще ходить в походы. Может, надо было.

Я осторожно поставил кружку на край большого валуна. Мой молодой образ ничего не говорил, не двигался, вел себя как фотография. Ею и был. Навсегда совершенным мной, навсегда теперь неправдой.

Я не знал, как долго она там простоит. Ветер дует, как ни крути. С обрыва порой падают камни. Я развернул свое фото лицом к закату, он же хотел расширить кругозор. Теперь ему красиво, а мне пришло время осторожно пятиться назад.

«Только молчи. Ничего не говори».

- Не бросай меня.

Мое молодое фото смотрело на меня вопросительно-растерянно. Потом с отчаянием. В его глазах стояли слезы, или в моих? Разглядывать детали стало трудно. Неужели он не ожидал, не мог на меня подумать? А был так нелепо недальновиден.

- Не бросай меня, пожалуйста, - его голос дрогнул. – Только не здесь, не сейчас.

- Почему? – деланно-равнодушно бросил я, оглядев окрестности. – Ты же хотел посмотреть на лето.

Потом он еще говорил. Что любит меня, и я тоже должен. И не надо забывать о прошлом, о том, кто я на самом деле. Не терять своей настоящести, и когда-то данных себе обещаний. Что я хороший человек.

Что мы хорошие друзья.

Я повернулся к нему спиной и зашагал туда, где виднелся силуэт жены. Пока что он, а потом будет дом, и офис. И все уже привычное, но теперь одному. Прости меня, друг, но я не выживу под гнетом твоих ожиданий.

Оставайся по другую сторону лета.