Если кошка однажды вернётся домой

Охотник устало вздохнул: день не задался. С самого утра то тут, то там раздавались крики птиц, а между деревьями и кустами то и дело мелькали рыжие хвосты и головы с большими ветвистыми рогами. Но не успевал охотник натянуть тетиву лука и прицелиться – тотчас всё это исчезало, только шорох улетающих крыльев и приглушённый стук убегающих копыт провозглашали неудачу стрелка. Долгие часы скитания по лесу так ничего и не дали.

Солнце уже давно миновало зенит, и теперь его лучи мирно золотили деревья с другой стороны. Хороший, спокойный лес. Монстров здесь не видели уже многие годы, разбойникам так далеко от больших дорог делать нечего, и даже хищные животные не проявляли особого энтузиазма в поисках добычи, словно поддавшись ленивой и беспечной атмосфере этого леса.

Охотник побродил ещё немного, пока не нашёл подходящее место для привала. Он скинул с плеч большую кожаную сумку и уже собирался отдохнуть, как из-за деревьев недалеко опять показалась рогатая голова. Мужчина тихо направился к своей цели, но снова потерпел неудачу: зверь убежал почти сразу, явно испугавшись чего-то.

Раздосадованный охотник вернулся к месту привала, где его, однако, ждал новый сюрприз. Кожаная сумка, в которой помимо прочих вещей находился и его обед, с любовью приготовленный заботливой женой, почему-то оказалась в кустах. Изнутри доносилось наглое чавканье, а наружу торчал длинный пушистый хвост каштанового окраса, медленно и удовлетворённо раскачивавшийся из стороны в сторону. Но спустя мгновение чавканье прекратилось, а хвост замер – зверь услышал приближение человека. «Спрятался, да?» – с усмешкой подумал охотник и громко топнул ногой, чтобы спугнуть наглого расхитителя чужих обедов. Сумка резко дёрнулась, хвост сделал несколько невнятных движений, но зверь своего укрытия не покинул. Тогда охотник поднял сумку вверх дном и принялся вытряхивать её содержимое. Походные принадлежности, приспособления для охоты и недоеденный обед – всё это посыпалось на землю, но зверь каким-то образом сумел удержаться внутри. Раздражённый упорством своего оппонента, мужчина запустил руки в сумку, пытаясь вытащить оттуда дерзкого захватчика. Зверёк ёрзал, сопротивлялся, дважды ударил человека хвостом по лицу. Закончилось всё тем, что охотник с криком выдернул руки из сумки – на его правой кисти появились следы зубов. А хвост победно раскачивался из стороны в сторону.

Вот теперь охотник разозлился. «Этот чёртов хвост!» – злобно подумал он, схватил пушистого врага обеими руками и потянул на себя. Животное издало странный визг, но по-прежнему осталось в своём убежище. Со стороны это выглядело нелепо: взрослый мужчина тащит за хвост визжащую сумку. Сообразив, что и этот способ не даст результата, он отпустил злополучный хвост, который тут же спрятался в сумке. А визг сменился… тихим плачем.

Охотник, удивлённый до глубины души, тут же забыл про свою злость и принялся лихорадочно размышлять. Довольно быстро он пришёл к определённому выводу, но никак не мог понять, что же делать дальше. В конце концов, решив сперва проверить догадку, он присел на корточки и, стараясь сделать свой голос спокойным и дружелюбным, произнёс:

– Я уже не злюсь. Можешь выходить – я не обижу тебя.

Ответа не последовало, и “зверёк” по-прежнему плакал. Мужчина в растерянности почесал затылок, немного подумал и прибег к старому проверенному методу:

– Если ты вылезешь, я дам тебе ещё еды.

Плач мгновенно прекратился, и после короткой паузы внутри сумки началась какая-то возня. Наконец, оттуда показалась голова маленькой девочки. Грязные и чересчур длинные волосы каштанового цвета спадали на бледное, исхудавшее лицо, закрывая большую его часть. Зелёные глаза пристально и настороженно смотрели на мужчину перед ней – крепкого, плечистого, светловолосого, с проницательными, но добрыми голубыми глазами, который приветливо улыбнулся и представился:

– Я Томас. А тебя как зовут?

Девочка некоторое время продолжала молча разглядывать охотника, терпеливо ожидавшего её ответа, пока, наконец, не произнесла тихим голосом:

– … Элия.

– Элия, да? – сказал охотник, и мягко, но с ноткой укора продолжил: – Ты съела мой обед. Что нужно сказать?

Девочка слегка поёжилась и всё так же тихо ответила:

– … вкусно.

Томас усмехнулся, затем снял с пояса кожаную флягу и слегка потряс её:

– Хочешь пить?

Элия резко приподняла голову, её глаза расширились, а из копны волос показались два звериных уха, похожие на кошачьи. Охотник, позабавленный реакцией девочки, откупорил флягу и протянул её вперёд. Элия без колебаний вылезла из сумки, схватила обеими руками флягу и принялась жадно глотать тёплую воду, жмурясь и виляя хвостом от удовольствия.

Томас, с улыбкой наблюдая за девочкой, перебирал в голове, однако, не самые радужные мысли. Звериные уши и хвост, более развитые, чем у людей, клыки, животные инстинкты и повадки наряду с человеческим интеллектом – всё это отличительные признаки расы зверолюдей, расы Элии. И это проблема. Но не потому что она зверочеловек – Томас никогда не имел предрассудков относительно других рас, не испытывал к ним отвращения или ненависти. Проблема в том, что Элия – здесь, в этой стране. Это королевство – одно из тех типичных управляемых людьми государств, в которых принято смотреть сверху вниз на другие расы, презирать их и смешивать с грязью. Особенно это касается зверолюдей. За последние несколько десятилетий королевство поглотило немало земель на востоке, ранее принадлежавших различным племенам зверолюдей. Из оставшихся не разорёнными поселений и их окрестностей были созданы резервации, покидать которые местным жителям категорически воспрещалось. А зверолюдей за пределами этих резерваций обращали в рабство или убивали. Кроме того, вот уже долгое время многие зверолюди, не желавшие мириться с этим, убегали в леса, формировали там вооружённые отряды и нападали на обозы, караваны, патрули, военные посты, а иногда даже и на небольшие крепости. Бывали случаи и крупномасштабных восстаний. Восточные провинции сотрясались под постоянными ударами повстанцев.

Но это на востоке, а здесь, в одной из западных провинций, Элии едва ли что могло помочь. Понять, откуда она взялась, несложно: жалкие лохмотья вместо одежды и ещё не исчезнувшие следы от верёвки на запястьях выдавали в ней сбежавшую рабыню. По закону Томас обязан отвести девочку на ближайший военный пост, но тогда её, скорее всего, убьют или вернут хозяину – слишком жестокая участь для ребёнка. Оставить же её здесь, в лесу, значило обречь маленькую девочку на смерть от голода или в зубах хищника. А если забрать сбежавшую рабыню в свой дом, то велик риск подвергнуть себя и свою жену смертельной опасности. Томас тяжело вздохнул: день явно не задался, если в итоге приходится принимать не самое лучшее решение, а наименее плохое.

Охотник собрал свои вещи, разбросанные по земле, обратно в сумку и перевёл взгляд на Элию, которая упорно пыталась выжать из фляги последние капли. Раскрыв свою сумку, он сказал:

– Полезай внутрь. Тебе ведь понравилась еда, которую ты украла у меня? – да, он не забыл об этом. – Если пойдёшь со мной, моя жена приготовит тебе ещё.

Элия, словно потеряв всякий инстинкт самосохранения при слове «еда», быстро забралась в сумку – и вот уже снова оттуда торчала только её голова, но теперь эта голова в нетерпении шевелила ушками.

– Не высовывайся. Если тебя заметят, у нас обоих будут большие проблемы.

Голова тут же нырнула внутрь, и Томас, в очередной раз тяжело вздохнув, повесил на плечи свою сумку с «трофеем», собрал оставшиеся вещи и отправился домой. Идти было недолго, ведь его дом располагался прямо возле леса и в стороне от деревни.

Наконец, охотник вышел из леса и оказался прямо у своего собственного участка земли, огороженного высоким частоколом. Отперев калитку, он прошёл через маленький дворик позади дома, приспособленный для нужд охотничьего ремесла, миновал огород и вошёл в дом, где его ожидала красивая светловолосая женщина. Прежде чем что-то сказать, она замерла, а взгляд её карих глаз наполнился удивлением. Оглянувшись, мужчина заметил, как «поклажа» опять высунула голову из сумки и с любопытством озиралась по сторонам, старательно принюхиваясь.

– Я же говорил тебе не высовываться. Впрочем, здесь уже можно, – Томас поставил сумку на пол, позволив Элии выбраться наружу, и повернулся к женщине: – Я сейчас всё объясню.

– Уж не мешало бы, – ответила она таким тоном, что у бывалого охотника пробежал холодок по спине.

Когда Томас рассказал о случившемся в лесу и о своём решении приютить Элию на время, женщина одобрительно улыбнулась и, присев, приветливо обратилась к девочке: – Меня зовут Юдит. Я жена Томаса. Будем дружить?

Хвостатая малышка с осторожностью приблизилась к Юдит и с любопытством, даже с каким-то восторгом, посмотрела на неё:

– Ты вкусно пахнешь…

– Это потому что я умею вкусно готовить, – ответила женщина, расплывшись в счастливой улыбке, и принялась гладить девочку по голове, отчего та удовлетворённо жмурилась и радостно шевелила ушками и хвостом.

«Как будто кошку гладит», – подумал Томас, хотя и был рад, что Юдит с Элией быстро поладили.

– Я от соседки слышала, – сказала вдруг Юдит, – что недавно на караван работорговца напали монстры. Охранники сумели отбиться, но потеряли много людей. После этого они повздорили с хозяином каравана – из-за компенсации, наверное. Благодаря этому той же ночью некоторые из рабов сумели сбежать. Если она оттуда…

Оба взрослых вопросительно посмотрели на Элию, и девочка, заметив это, грустно кивнула:

– Тётя Яви помогла мне. Но её поймали. Она сказала убегать без неё. Мне было так страшно…

Юдит снова стала гладить девочку по голове, чтобы утешить, и с удивлением произнесла:

– Но ведь это случилось в четырёх днях пути отсюда. И как только она смогла сама сюда добраться… – в конце концов, чтобы поднять настроение Элии, она решила сменить тему и весело сказала:

– Так, все разговоры – потом. А сейчас лучше покушаем.

Сразу после этих слов две крохотные детские ручки ухватились за подол её юбки, а зелёные глаза, загоревшиеся новой жизнью, смотрели на неё как на мессию, пока женщина не продолжила:

– Но сначала – помыться и привести себя в порядок.

Тут же глаза девочки потухли, ушки прижались к голове, а хвост спрятался между ног. При виде такой реакции, Юдит залилась звонким смехом, затем подхватила Элию на руки и быстро направилась в спальню. Последнее, что видел Томас, – умоляющий взгляд из-за плеча его жены. Мужчина горько усмехнулся и вышел во двор.

Когда Томас закончил все дела и вернулся в дом, Юдит уже накрывала на стол, а Элия стояла рядом, держась за подол юбки своей кормилицы, и нетерпеливо поглядывала на еду. Сама девочка смотрелась уже совершенно иначе: её каштановые волосы, теперь чистые и аккуратно подстриженные, были сплетены в длинную косу, подобно той, что носит Юдит; вместо грязных рабских тряпок на ней было белое платье – простое, но опрятное и умело пошитое; на ногах появилась полноценная обувь – новые детские сандалии. Сейчас она выглядела как обычная милая девочка, хотя её чрезмерная худоба, вызванная постоянным недоеданием, изрядно портила картину.

– Элия стала милашкой, не правда ли? – с радостной улыбкой сказала Юдит, заметив прибытие мужа.

Томас одобрительно кивнул, но его мучил вопрос:

– А платье и обувь откуда?

– Ах, это… – мечтательно произнесла женщина. – Однажды я задумалась о том, как хорошо было бы иметь маленькую дочку. И не заметила, как пошила это платье. А потом я подумала: «Раз есть одежда – должна быть и обувь». И купила пару сандалий. Кто же знал, что всё это однажды пригодится?

Томас ничего не ответил, но тяжело вздохнул и сел за стол.

Ужин в этот день проходил как-то иначе, чем обычно, как-то особенно по-семейному. Юдит всё время нянчилась с Элией: то хвалила за хороший аппетит и ласково гладила по голове, то упрекала за неряшливость, но заботливо вытирала девочке перепачканные щёки и подбородок. Женщина делала это с таким энтузиазмом, словно маленький ребёнок, которому подарили новую игрушку, или же… «… будто счастливая мать со своей дочерью», – промелькнуло в голове у Томаса. Но, несмотря на всю теплоту этой сцены, мужчину одолевали противоречивые чувства.

Томасу и Юдит было уже за тридцать, но даже после десятилетнего брака у них всё ещё не было детей. Особенно страдала Юдит, всю жизнь мечтавшая о собственном ребёнке, хоть она и старалась не показывать этого. И сейчас Томас впервые видел жену такой счастливой и оживлённой. Всю свою материнскую любовь она вылила на маленькую девочку, брошенную этим жестоким и холодным миром. С самого своего появления здесь Элия принесла двум бездетным супругам радость, которую они уже отчаялись испытать.

Но эта радость обманчива, как мираж в пустыне. Трезвый разум подсказывал Томасу, что скрывая Элию в своём доме, они подвергают опасности и себя, и девочку. Рано или поздно им придётся расстаться с этим милым хвостатым созданием. И чем сильнее они привяжутся, тем больнее им будет, когда это случится.

Томас чувствовал, что должен здесь и сейчас сказать всё своей жене – сказать прямо, как есть, даже если эти слова разобьют ей сердце. Но стоило ему увидеть её счастливую, беззаботную улыбку, её живой взгляд, наполненный любовью, как тут же его решимость рассыпалась в прах. В конце концов, мужчина, сдавшись, тяжело вздохнул, уже в который раз за этот день, и с улыбкой подумал: «Ладно, пока можно и помечтать…»

С того самого дня Элия стала членом их семьи. Юдит души не чаяла в девочке, уделяла ей столько времени, сколько могла, и едва ли не единолично занималась её воспитанием – изголодавшийся материнский инстинкт вырвался наружу, сметая всё на своём пути. Томас, хотя поначалу чувствовал себя брошенным, постепенно смог вжиться в роль отца и стать неотъемлемой частью этой семейной идиллии. Он даже сам начал временами забывать о печальной реальности, с головой погружаясь в эту сладкую иллюзию.

Элия, окружённая любовью новоиспечённых родителей, из одинокой исхудавшей беглой рабыни быстро превратилась в милую жизнерадостную девочку с пухлыми щёчками, которая часто ходила следом за Юдит и с любопытством разглядывала всё вокруг. Она быстро усваивала всё, чему её учили, и вскоре уже помогала с работой по хозяйству. Ещё одной чертой девочки были её звериные повадки, которые, как оказалось, сложно сдерживать всем зверолюдям в детском возрасте. Впрочем, это всегда выглядело забавно: то она пристально, не шелохнувшись, наблюдала за птичкой, сидевшей на ветке, то она кралась вслед за бабочкой, пролетавшей через огород, то она пряталась в каком-нибудь тесном уютном местечке, и только пушистый хвост предательски торчал наружу.

Однажды Элия увидела Томаса, ухаживающего за своим охотничьим луком, и ей стало любопытно. Мужчина, шутки ради, протянул ей лук и со смехом наблюдал, как она своими маленькими слабыми ручонками тщетно пыталась натянуть тетиву. Девочка, заметив его реакцию, надулась и до конца дня не разговаривала с ним. Пришлось Томасу сделать лук поменьше и несколько стрел к нему.

С тех пор Элия начала учиться стрелять из лука, хотя Юдит ворчала, что негоже семилетней девочке таким заниматься. Вопреки ожиданиям Томаса, Элия не только не потеряла интерес, но и стреляла всё лучше и лучше. Тогда он стал брать девочку с собой в лес, где понемногу обучал её охотничьему ремеслу, даже несмотря на протесты жены. Малышка оказалась весьма талантливой и во владении луком, и в охотничьем деле – немалую роль здесь сыграли инстинкты и способности зверочеловека. Так зачем губить талант, который сможет прокормить тебя в будущем?

В счастливом забвении шло время: шли дни, недели, месяцы. Но по мере того, как сезоны сменяли друг друга, Томаса всё чаще посещали тревожные мысли. Надо было что-то решать насчёт Элии, но ему по-прежнему не хватало духу поговорить об этом с Юдит.

В один из таких дней Томас, собираясь на охоту, прихватил с собой соломенное чучело на деревянном шесте. Когда они с Элией зашли достаточно глубоко в лес, он выбрал подходящее место, где воткнул в землю шест с чучелом, после чего горько усмехнулся и повернулся к малышке:

– Стрелять из лука и охотиться меня научил мой отец – он был солдатом, лучником. А ещё он научил меня, как правильно стрелять в людей. Мне это знание, к счастью, не пригодилось, но вот у тебя, – он грустно посмотрел на Элию, – особый случай. Разумеется, если ты не хочешь...

Девочка помотала головой, показывая, что всё в порядке.

– Хорошо, – кивнув, продолжил Томас. – Было бы лучше, конечно, обучить тебя владению мечом, но я и сам не умею. И ещё, – он лукаво улыбнулся, – не говори об этом Юдит, иначе она убьёт меня.

Элия, тоже улыбнувшись, приложила указательный палец к губам.

Этот случай, возможно, придал Томасу решимости, и в тот же день он завёл с Юдит разговор о судьбе Элии. Его жена, казалось, уже и сама всё понимала: она не отрицала правды и соглашалась с тем, что надо что-то делать. В итоге, Томас вызвался тайно перевести девочку через восточную границу королевства и отдать её в одно из племён зверолюдей. Амбициозный план, но едва ли у них был выход лучше.

К тому времени был уже год, как Элия появилась в жизни Томаса и Юдит. Счастливый год, который должен был окончиться грустным, но полным надежды расставанием, оборвался так же внезапно, как и начался. За несколько дней до отправки на восток в дом неожиданно ворвались солдаты с мечами наголо. Сержант с одним из его подчинённых вывели супругов в большой двор перед домом, пока четверо остальных обыскивали дом и участок, устраивая при этом страшный беспорядок. В конце концов, они вернулись во двор ни с чем.

Сержант повернулся к Томасу и угрожающе спросил:

– Где она?!

– Я не понимаю, о чём Вы, сэр! – сконфуженно ответил Томас.

Конечно же, это ложь. Их цель была очевидна с самого начала. И супруги, готовые к такому, заранее приняли меры предосторожности. Вот только их беспокоило, что на этот раз они и сами не знали, где девочка.

– Один из вашей деревни видел возле твоего дома девочку-зверочеловека. – настойчиво продолжал сержант, но в ответ услышал только пустые отрицания «удивлённого» охотника. Тогда он окинул взглядом местность и обратился к капралу:

– Маркас, возьми с собой троих и прочеши эту часть леса. Доносчик сказал, девчонка маленькая. Значит, далеко убежать не могла.

Томас в ужасе вздрогнул, опасаясь, что Элия и вправду могла спрятаться в лесу. Но через час солдаты опять вернулись с пустыми руками. Сержант бросил злобный взгляд на супругов, раздражённо сплюнул и направился к деревне, жестом приказав солдатам следовать за ним.

Томас дождался, пока они скроются из виду, и бросился искать Элию. Он нашёл её в лесу, недалеко от торчащего из земли шеста с чучелом, – стоило ему приблизиться, как из кустов показалась голова с двумя кошачьими ушками. С огромной радостью он прижал девочку к груди, в то же время удивляясь, как ей удалось скрыться от солдат.

Они три часа прождали в лесу, чтобы не столкнуться по возвращении с сержантом и его людьми, прежде чем отправиться домой. На выходе из леса их встретил лёгкий порыв ветра, будто поздравляя с этой маленькой победой. Оказавшись вблизи родного дома, Томас, наконец, выдохнул с облегчением.

– А вот и пропавшая зверодевочка, – раздался внезапно знакомый голос.

Мужчина в ужасе обернулся и увидел всю ту же группу солдат, а через мгновение его скрутили и повалили на землю.

– Зря мы, выходит, доносчика до смерти засекли, – усмехнулся капрал и посмотрел на Томаса: – Что ж, будет тебе о чём исповедаться перед виселицей.

– Есть идея получше, – сказал вдруг сержант, чем приковал к себе недоумевающие взгляды остальных. – Мы закрыли дело как ложный донос, значит официально девчонки не существует, и никто не хватиться, если мы её продадим. Девчонка-то смазливая – можно немало золота выручить. Так нам и за мёртвую крысу отвечать не придётся, и неплохую прибавку к жалованью получим, – и после короткой паузы добавил: – Но висельника придётся отпустить.

– Блестящая идея, сэр! – выразил восторг Маркас и повернулся к Томасу: – Как хорошо, что мы вернулись сюда. Сегодня у всех удачный день, не так ли?

После этих слов Томас, наконец, очнулся от шока:

– Она же ещё ребёнок! – в злости он попытался вскочить, но солдаты прижали его обратно к земле и принялись избивать, пока их не остановил сержант.

Ещё долго лежал Томас, не в силах подняться, и в отчаянии смотрел, как они уходят, унося с собой оцепеневшую от страха Элию…

Девять долгих лет прошли для Томаса и Юдит в безызвестности о судьбе девочки, в постоянной боли от чувства вины и беспомощности. Но время идёт, мир меняется, и даже в этой прогнившей стране смогли произойти счастливые перемены.

Год назад скончался король, у которого не было прямых наследников, и среди высшей знати началась борьба за власть, быстро скатившаяся в гражданскую войну. Один из герцогов неожиданно для всех заключил союз со зверолюдьми, пообещав им равные с людьми права. Пополнив свою армию большим количеством опытных и умелых бойцов, герцог разгромил всех противников, занял столицу и провозгласил себя королём. Новый король обещание сдержал: гонения на зверолюдей прекратились, рабов освободили, а резервации на востоке были перестроены в обычные селения. Больше их дети не разделят судьбу Элии.

Но в стране ещё надо было восстановить порядок. Остатки, теперь уже мятежных, войск отступали на запад, и земли, коим удалось избежать разрухи гражданской войны, теперь нещадно разорялись мятежниками.

Утром одного дня Томас услышал со стороны деревни странные крики. Почуяв неладное, он тут же отправил Юдит прятаться в лес, а сам схватил меч и вернулся в дом, где застал вооружённого человека. Вторженец в короткой схватке обезоружил Томаса, сбил с ног и без лишних слов принялся избивать мужчину. Наконец, он остановился и удовлетворённо улыбнулся:

– Помнишь меня?

Небритое, осунувшееся лицо, шрам через всю левую щеку, значок сержанта на потрёпанном доспехе – многое изменилось, но Томас сразу узнал его:

– Маркас…

– Я тоже помню тебя и эту девчонку. Я столько лет жалел, что сразу не убил вас обоих, – Маркаса внезапно затрясло, а его лицо перекосилось от гнева: – Если бы тогда эта мерзкая малявка не сбежала, если бы мы не погнались за ней, если бы не наткнулись на отряд этих грязных мятежников, сержант и остальные ребята остались бы живы! Ради них и за моё изуродованное лицо я буду медленно резать тебя на куски!..

Но Томас уже не слушал. Та самая весть, которую он ждал все девять лет, наконец, пришла: Элия спаслась. Словно тяжёлый груз, накопленный годами, свалился с плеч, а с ним – страх и неуверенность.

– Это ведь ты тогда послал тот отряд зверолюдей?! Отвечай! – продолжал орать Маркас.

У Томаса больше не осталось ни причин для беспокойства, ни сожалений: Юдит в безопасности, а Элия не попала в рабство. Его губы медленно растянулись в издевательской усмешке:

– Совпадение. У вас просто был неудачный день.

Маркас замер, в шоке от услышанного.

– Как по мне, твоя история звучит примерно так: «Я годами пинал зверолюдей, а потом они отпинали меня и бросили в сточную канаву, где я лежал, как паршивая свинья, и кричал им вслед угрозы, которые не смогу исполнить». Я нигде не ошибся?

Сержант, ещё более обескураженный такой неслыханной дерзостью, только напрасно раскрыл рот, так ничего и не сказав. Внезапно, в дом ворвался солдат:

– Сэр, наших людей в деревне атаковали! Это войска узурпатора!

Маркас, не в силах переварить новую информацию, только растерянно смотрел то на Томаса, то на солдата. А Томас продолжил подливать масло в огонь:

– Ах, какое горе! Теперь тебе придётся убить меня быстро, мятежник.

Маркас тут же пришёл в себя и злобно прошипел:

– Не дождёшься! Я вернусь, и тогда ты у меня по-другому запоёшь!

Приказав солдату сторожить Томаса, он быстрым шагом вышел из дома. И в этот момент ему в шею со свистом воткнулась стрела. Маркас даже не успел издать ни звука и безжизненно рухнул на землю. Ошарашенный увиденным солдат поднял круглый щит и выскочил во двор, но через мгновение разделил участь своего сержанта. В доме воцарилась тишина.

Словно ожидая этого, из задней двери появилась Юдит. Она бросилась к мужу, чтобы помочь ему подняться:

– В деревне появились королевские войска! Если поспешим…

Но было поздно: во дворе послышался топот бегущих ног. Томас, превозмогая боль, дотянулся до своего меча и крепко схватился за рукоять, готовясь защищать жену. Вскоре на пороге появилась молодая девушка со значком лейтенанта королевской армии на лёгком кожаном доспехе. Она тяжело дышала, её каштановые волосы растрепались от быстрого бега, шерсть на длинном хвосте встала дыбом, а кошачьи ушки утомлённо повисли. Когда девушка увидела Томаса и Юдит, она выдохнула с огромным облегчением и случайно выронила из рук боевой лук, который с громким стуком упал на пол. Её лицо озарилось счастливой улыбкой, а зелёные глаза наполнились слезами.

Первой опомнилась Юдит:

– Элия, девочка моя! – она заключила девушку в объятия, и обе громко разрыдались.

Да, это была Элия, их драгоценная дочь, жестоко отнятая девять лет назад. Сейчас Томас много чего хотел сказать ей: ему хотелось молить о прощении за то, что не смог тогда защитить её, ему хотелось благодарить за спасение его и Юдит. Но он уже знал, что скажет в первую очередь. Он крепко обнял жену и дочь и произнёс:

– Спасибо тебе, Элия. Спасибо, что вернулась домой…