СМЕРТЬ УЖЕ ЗДЕСЬ

(Tamatant tilay)

Смерть уже здесь, считает наши дни,
Когда она придет — спасения не будет.
Пусть кипит кровь в венах, пока там она есть,
На рассвете бери ружье и иди в горы.

Мы убьем врагов и будем как орлы,
Мы освободим тех, кто живет на равнинах,
И будет радость по всей земле,
Молодежь вспомнит свое призвание и будет праздновать.
Мы выкопаем колодцы и вырастим сады.

(Хассан аг Тухами из Tinariwen)

ЖЕНЩИНЫ БУРЕССЫ
(Chet Boghassa)

Женщины Бурессы никогда не узнают,
что мы бежали после первой атаки.
Этим людям доверили сражаться,
и они докажут, что храбры.
Мы освободим нашу деревню старыми винтовками,
Ножами или даже камнями, если придется,
Или умрем все вместе.
Когда я думаю о том, как мы сражались
на рассвете, без воды,
я вспоминаю, что наши люди храбры.

...Пусть не узнают женщины Бурессы,
что мы бежали после первой атаки.

(Абдалла аг Альхоссейни из Tinariwen)

ВОЙНА
(Tirera)

Я в отчаянии, сердце мое пылает,
когда я узнаю, что народ мой разделен.
Армия стреляет, весь мир стреляет.
Восстание — тяжелый вызов,
чтоб победить,
вы все должны выступить как один,
Я говорю это своему народу,
Я умоляю вас — помните,
единство достойнее,
чем разобщенность.

(Лия аг Аблиль из Terakaft)

МОИ ДРУЗЬЯ ИЗ САХАРЫ
(Imidiwan win Sahara)

Мои друзья из Сахары,
больше нет нашей свободы.
Давайте объединимся, иначе мы все исчезнем,
и ни одной живой души не останется в пустыне.

(Ибрагим аг Альхабиб из Tinariwen)

ДРУЗЬЯ, ЧТО ВЫ СКАЖЕТЕ…
(Imidiwan ma tennam)

Друзья, что вы скажете о том времени невзгод, в которое мы живем?
Вы оставили пустыню, в которой, как говорите, вы родились, вы ушли и покинули ее.
Мы живем в невежестве, оно над нами царит.
Пустыня ревнива, люди ее сильны.
Пока где-то зеленеют поля, здесь земля иссушена.
Мы живем в невежестве, оно над нами царит. 

(Ибрагим аг Альхабиб из Tinariwen)

ДОЛГАЯ НИТЬ
(Tenalle Chegret)

Восстание — долгая нить,
легко запутать, трудно распутать.
Я штопаю пустыню, широкую пустыню,
разорванную ненавистью и раздором.
Я со своей винтовкой, я готов умереть.
Пустыня хочет пить, ищет свободы.
Те, что повели за собой, все погубили,
Все, ради чего погибли герои, ища свободы.

(Ибрагим аг Альхабиб или Кеду аг Оссад из Tinariwen)

НЕТ В МИРЕ ДУШИ
(Wartila eridaran)

Нет в мире души, живущей без любви,
без тоски по чему-то, что важнее всего на свете.
Моя любовь — моя страна, моя тоска — свобода.
Никто не должен терпеть угнетения и позор,
Восстание — долг, и сдаться будет бесчестьем.
Моя любовь — моя страна, моя тоска — свобода.
Восстание — долг, и сдаться будет бесчестьем,
Чего стоит жизнь без свободы?

(Усман аг Мосса из Tamikrest)

Я СЛЫШАЛ, ВЫ ОБРАЗОВАННЫ…
(Islegh taghram tifhamam)

Я слышал, вы образованны и широко мыслите,
Но какая нам от этого выгода?
Наша история всем известна,
А вы говорите мне, что живете неплохо,
упорядоченной и тихой жизнью.
С рождения вы мечетесь напрасно,
окруженные врагами.
Легкая жизнь от вас ускользает.
Если бы только вы сделали какие-то усилия,
Чтобы достичь истины, которая вам принадлежит.

(Ибрагим аг Альхабиб из Tinariwen)

МЕРЗОСТЬ
(Karambani)

Хватит мерзости творить,
Хватит россказней и лжи,
Рой колодец, раз хочешь пить,
Хочешь правды — расскажи.

Шаг вперед — шаг назад,
А вы все те же, тот же ад.
Ко всему глухи, как пень,
Тот же хаос, та же лень.

(Сану аг Ахмед из Terakaft)

   Трагедия туарегов в том, что это народ, с момента своего становления вытесненный в самые суровые области пустыни и вынужденный выживать там, как получится. Корень знаменитой туарегской "воинственности", как мне кажется, кроется именно в этом. Пустыня не оставляет большого выбора деятельности: это или кочевое скотоводство, или торговля и сопровождение караванов через труднопроходимые пески, или грабежи этих самых караванов и оседлых жителей оазисов. Как писал Анри Лот в книге "К другим Тассили": И в Агадезе, и в Томбукту еще помнят, как они [кочевники-туареги] стучали в двери домов рукоятками мечей, а если им медлили открывать, то вышибали их, требуя пищи и унося с собой все, что попадалось им на глаза. Это обратная, не романтичная сторона образа храбрых "рыцарей пустыни".

В настоящее время положение туарегов легче не стало, а то и ухудшилось, хотя не стоит слишком идеализировать старые добрые времена, жизнь в пустыне никогда не была ни богатой, ни спокойной. Но весь мир вокруг меняется, стандарты жизни, задаваемые сейчас прежде всего развитыми цивилизациями, повышаются. То, что казалось естественным и неизбежным в древние времена — болезни, голод, бесконечные войны — сейчас вызывает чувство острой несправедливости (почему у других народов есть школы, врачи, вдоволь еды, машины и электричество, а у нас — нет?) и желание все это прекратить.

К сожалению, туареги попадают в ловушку собственного образа жизни. Они по-прежнему тяготеют к традиционным занятиям — скотоводству, которое в условиях осушения полупустынь становится все сложнее и сложнее, торговле, которая в современных формах включает контрабанду наркотиков и оружия, а так же нелегальную перевозку мигрантов, и войне. Они не любят войну. Как всегда и всем, война приносит туарегскому народу бесконечные страдания. Но попав однажды в этот проклятый круг, трудно из него выйти: в разоренном обществе снова и снова вырастает новое поколение, которое не имело возможности получить образование и работу, зато имеет возможность получить калашников — а с ним надежду, что благодаря восстанию что-то изменится не для них, так для их детей. Эта надежда заставляет туарегов снова и снова браться за оружие.

Эта надежда пока еще ни разу не оправдалась.

Отношения кочевников-туарегов с оседлыми чернокожими жителями Сахеля никогда не были простыми, но все стало еще острее после того, как бывшие французские колонии обрели независимость. Границы между государствами проводились с учетом политических интересов бывших хозяев, сохранивших влияние в регионе; у народов, населяющих эти страны, мнения особенно не спрашивали. Туарегский народ оказался разорванным на пять новых государств: Алжир, Ливию, Нигер, Буркина-Фасо и Мали. И если в Алжире и в Ливии туареги были культурно близки населявшим эти местности арабам и другим берберским племенам, то в Мали и в Нигере проходила граница между извечно враждующими племенами кочевников и оседлых земледельцев. Туареги оказались под властью чернокожих народов, к которым привыкли относиться свысока — и тотчас выразили свой протест привычными методами: вооруженным восстанием. В Мали первое восстание случилось в 1963 году, оно было жестоко подавлено. Мужчины, выступившие с оружием или просто поддержавшие повстанцев, были расстреляны и замучены в тюрьмах, женщин и детей изгнали из страны в Алжир и Ливию, перебив весь их скот и лишив практически всего имущества.

Эти дети выросли, помня о том, кто убил их отцов и сделал их нищими, и они мечтали о мести. Они делали гитары из канистр для воды и сочиняли песни о восстании. Когда они выросли, они добыли себе настоящие гитары и создали музыку нового жанра — туарегский рок, или desert blues, как ее назовут потом. Сами они известны как "ишумар", от искаженного французского слова "безработные", а свою музыку называют "аль-гитара", или стиль "ассуф", то есть, "печаль". Потом они возьмут в руки настоящие ружья и вступят на новый круг войны и насилия. Это история "Tinariwen" и множества других туарегов, родившихся в 60-е гг.

Большой проблемой туарегов была и остается их разобщенность. Народ, известный нам под общим именем "туареги", состоит из множества племен, объединенных в конфедерации, и нескольких сословий или каст, отличающихся друг от друга обычаями, положением в обществе и даже цветом кожи. Племена так же разнятся по статусу: есть благородные, традиционно занимающие вершину иерархии (например, ифорас), есть племена более низкого статуса, считающиеся подчиненными (например, имрад в Мали).

Когда случается война, у каждого из племен выбор небольшой: или страдать от нападений более воинственного соседнего племени, уже сколотившего свою группировку, или защищаться, или пытаться перетянуть одеяло военной удачи и трофеев на себя, сражаясь за свои выгоды. Так, имрад в Мали поддерживает правительственную политику в пику сепаратистам, лидеры которых в большинстве своем происходят из племени ифорас. Туареги оказываются втянуты в братоубийственные сражения — словно мало стычек с другими народами и армией правительства.

Ишумар стали, в общем-то, первыми, кто заговорил о целостности туарегского народа и о необходимости единства. Они поставили национальную идею всего народа — toumast на тамашек — выше племенной принадлежности. Говорят даже, что у ишумар было принято не называть своего племени, только имя. Самоназвание малийских туарегов — Kel Tamasheq ("народ, говорящий на языке тамашек") — тоже ввели в обиход ишумар.

В некоторых песнях ("Я слышал, вы образованны...", "Друзья, что вы скажете") есть отголосок противостояния между двумя группами интеллектуалов, зародившимися в 80-90е гг. в туарегском обществе. Первая группа — это ишумар, самоучки, чаще всего не имеющие формального образования, но много путешествовавшие и вбиравшие в себя разный культурный опыт. Вторая группа — évolués (фр. "продвинутые", "развитые", думаю, в данном контексте можно переводить просто как "образованные") — молодые туареги, получившие высшее образование западного типа, часто прямо в европейских университетах. Они оценивали ситуацию в родных краях с учетом новых знаний и международного опыта, их мнение во многом вступало в конфликт с традиционными представлениями. Они ориентировались прежде всего на каких-то общие "европейские" стандарты, вопросы туарегской идентичности и сохранения туарегской культуры их мало интересовали. "Образованные" не поддерживали туарегский повстанческий сепаратизм, считая, что туареги должны интегрироваться в социум в том государстве, где они уже находятся.

Ишумар же призывали к вооруженному восстанию, считая, что имеющийся государственный режим ставит своей целью уничтожить туарегов как уникальный народ, и любые попытки подстроиться под этот режим приведут к ассимиляции. И они обвиняют "образованных" в том, что тем важнее только собственный комфорт, и все свои знания, полученные в университетах, они используют для того, чтоб как можно успешнее устроиться в обществе, которое, в общем-то, отвергает туарегов.

Как ни парадоксально, у нас меньше представлений об идеях évolués, чем об идеях ишумар, несмотря на то, что первые были грамотнее и писали больше (по-французски), а вторые пропагандировали свои идеи исключительно в музыке и стихах. Но музыка оказалась сильнее, а статьи évolués, в которых они и не все могли сказать из-за цензуры (например, про отношение к восстаниям там ничего практически нет), канули в лету.

Большинство песен ишумар написаны в 80-90-е годы XX века. Многие стали практически народными, так что трудно однозначно определить, кто был автором той или иной песни. Среди выдающихся авторов называют прошлых и теперешних участников "Tinariwen" — Ибрагима аг Альхабиба, Интейедена аг Аблиля, Мохаммеда аг Итлале, Абдаллу аг Альхоссейни, участников "Terakaft", группы, отделившейся от Тинаривен — Лию аг Аблиля и других. Нередко одна и та же песня в разных источниках приписывается разных авторам. Новые песни в стиле тешумара сочиняют певцы из следующего поколения — дети 90-х гг., музыканты "Tamikrest" и "Imarhan". Молодое поколение туарегских музыкантов, в отличие от старшего, никогда не сражалось с оружием в руках — мировая известность desert blues и поддержка старших, уже прославившихся и вышедших на международную сцену, дает возможность новому поколению заниматься музыкой на профессиональной основе, а не бегать с калашниковыми по песку. Но их песни проникнуты тем же неукротимым духом и той же жаждой свободы и готовностью сражаться за нее.