Скрип-скрип-скрип, – полосы света мигнули и расслабились.

Шур-шурх, – колыхнулась занавеска.

Шкряб-шкряб-шкряб, – коготками, – скри-и-и-и-ип! – сквозняк распахнутой двери взметнул разбросанные по полу пёстрые пакетики.

Всё затихло.

Ли Натка, мелкое пандообразное в чёрно-белом купальнике, замешкалась, пытаясь локтём уцепиться за балясину крылечка. В её ручках чудом удерживались огромная зелёная лейка, опрыскиватель, корзинка с саженцами розмарина и фейхоа, термос с кофе и трёхтомник садовода-любителя с цветными иллюстрациями.

Натка нахмурилась, потёрла одну ножку об другую, когтистые пандо-тапки отвалились – сначала левый, а затем и правый – и вот уже босоногая Натка помчалась по садовой дорожке, сбивая аурой деловитости яблоневую пыльцу.

Самая Главная Клумба темнела голой рыхлой землёй.

По всему маленькому садику зелень стремилась отвоевать как можно больше места, солнца, любви. Белые звёзды земляники выглядывали из-под веток сельдерея и пионов, сирень мешала цветы с жасмином, персики обливали розовой пеной увешанное плетями тыквы надзаборье.

Мелкие веточки плюща и винограда ползли по скамейке-качалке, стряхивали росу на щётки мяты и ростки мандариновых деревьев, и, казалось бы, радуйся и качайся в гамаке под стрекот свертлячков – но нет, самое упрямое растение расти не хотело, чем Натку огорчало.

«Просто зима была протяжной, – оправдывала игнор питомца Панда. – А может, надо было затенить клумбу? Или это, всё-таки, зимнее растение?»

Сомнения Натки легко можно было понять – она никогда прежде не выращивала пельменных деревьев, и потому чахлый росток, пельмешек для которого она спрятала в мешочек от семян любви и пронесла в личный сад, был её первым и экспериментальным.

Натка расположилась в зарослях фиалок, поджав босые ножки, и тщательно проштудировала все три тома справочника садовода.

Про пельмени там не было сказано ничего. Пандочка задумалась.

– Это точно зимнее дерево, – покивала она солнечным зайчикам в лейке. – Я всё делала правильно, а про зиму-то и забыла. И что теперь делать?

Пандочка старалась вырастить деревко тихонечко. Она представляла, что когда друзья придут поздравлять её с Днём рожденья, она небрежно, между прочим, продемонстрирует совершенно новенькое и цветущее пельменное дерево – по эту сторону мира!

С мыслью, что похвастаться перед друзьями искусством садовода не удастся, пришла Вселенская Печаль. Натка была мастером по Вселенской Печали, и та захлестнула серой солёной волной до небес.

Однако длилась недолго.

– Я придумала! – воскликнула Натка. – Я достану гирлянды, и звёзды, и вязаных ангелов, и украшу сад! Росток подумает, что просто Новый год такой жаркий, и перестанет упрямиться!

С этой гениальной мыслью Пандочка помчалась в дом.

Пёстрые кусты задрожали, между цветов распахнулись два ярких глаза. Змейса в весенней шкурке, изображающей цветущие ирисы на фоне базилика, перетекла ближе в объекту Наткиных вздохов, приподняла корпус и заглянула за ограду клумбы.

Пару минут она, как истинный удав, гипнотизировала жалкий росток, потом дёрнула несуществующими плечами, по щелчку погремушки земля вспучилась и явились два мелких кротика.

– Надеюс-с-с-сь, не ваш-ш-ш-ша работа? – просвистела ядовитым тоном Змейса. Она всегда становилась особо ядовитой, когда Пандочку кто-то огорчал.

Кротики замотали пипками:

– Никак нет, ваше длиннейшество, мы никого не трогаем, примусы починяем, ведь, как известно, готовь примус летом, а плавки зимой!

– Зач-ч-чем кротам плавки? – удивилась Змейса. – Вы же всё наощ-щ-щ-щупь.

– Это не наши плавки! – в противофазе задёргались пипки. – А тут мы не при чём, точно!

Серпенс с сомнением поглядела вслед закапывающимся кротикам, материализовала бутылку с витиеватой надписью «Шабли» и плеснула на росток.

– Рас-с-с-сти большой! – пожелала она ростку и растворилась за шезлонгом.

– Вставай, соня, – Фито легонько подула на засветившийся стебелёк и засмеялась. – Вот молодец. Распускай корешки, тянись к солнцу. Уже время пришло!

Лешачиха знала, что росток её послушается и вскоре порадует Пандочку новыми побегами и крепким ростом. Удовлетворённая содеянным, она поспешила покинуть сад.

По кроне яблонь прошуршал ветерок, сбил несколько лепестков, и те приземлились на два острых уха. Тиннад махнул ушами, стряхивая лепестки, оглянулся: никого.

Он прокрался к голой клумбе и опустился на колени, погрузил пальцы в тёплый дёрн – ароматный, как каша. Эльфийская магия потекла по ладоням и впиталась в землю. Тин пару раз моргнул и потёр глаза. На щеке осталась тёмная полоса.

Эльф оглядел результат трудов своих: вот Натка обрадуется, когда росток заколосится! А он ничего не скажет, будет наслаждаться её счастливой паникой. Здорово!

Снова оглянувшись, он вспрыгнул на ограду и исчез.

Повеяло прохладой. Лучи солнца странно преломлялись на теле Нереи – казалось, что она полупрозрачная, текучая, бриллиантовая.

Созданье воды аккуратно провела пальчиком, определяя водяные и магические жилки под поверхностью земли, в воздухе замерцали сложные извилистые символы.

Нерея знала, что правильное питание корней обеспечивается подземными потоками, а это тонкая материя, в которой она – мастерица. Надо помочь славной Пандочке, хочется, чтоб та улыбалась и снова рассекала на роликах вокруг замка.

Убедившись, что теперь всё в порядке, и со стороны покажется, что росток оклемался и начал крепнуть природным путём, Нерея грациозно утекла из сада.

Солнце отразилось в белом и сером крыльях-зеркалах. Осторожно, чтоб не помять пёрышки и не сбить цветы, на полянку приземлился ангел. Он уже успел принять солнечную ванну, и теперь щеголял джинсовыми шортами и первым нежно-золотым загаром. Внимание его привлекли термос-кофейник на садовой дорожке и, конечно же, забытый Пандочкой трёхтомник.

«Справочник садовода-любителя», – прочитал он на обложке книги, лежащей на полотенце в кустах фиалок, и фыркнул:

– Ну, Наточка, зачем любители, если за дело берётся профессионал?

Ему страшно хотелось помочь Панде, и, главное, как мастер-садовник, он мог легко сделать это! Ангел видел с высоты, что Натка волокла куда-то в дом огромную тяжёлую стремянку, и смекнул, что несколько минут у него есть.

Аль щёлкнул пальцами – и позабытая в корзинке рассада фейхоа промаршировала на грядки, где ввинтилась между помидорками-черри. Огромная зелёная лейка в руке ангела порхала, как пёрышко, вода брызгала искорками, и скоро над ростком пельменного дерева замерцала радужная аура.

Аль улыбнулся, залюбовался, но, почуяв чьё-то приближение, ударил крыльями и взмыл в небо, стараясь притвориться облачком. Добрые дела – такие, что как-то неудобно напрашиваться на благодарность. Хорошо, когда любят просто так.

Панда раздвинула стремянку и вытерла ручкой лобик. Громыхающая конструкция, наконец, встала надёжно, и теперь можно забраться на антресоли и достать оттуда самые лучшие и самые сокровенные новогодние украшения. Пандочка страсть как любила новогодье, и всегда начинала наводить рождественский лоск раньше всех, с первым снегом. Да и прятала она украшения подальше лишь затем, чтобы не сорваться и не изукрасить окружающую действительность просто потому что в настроение.

Ох и любила она это дело!..

Золочёные орехи покатились из распоротого пакета.

Рыхлый дёрн возле клумбы хранил следы – и в этот обеденный час мог похвастаться целой коллекцией новых! Тут маленькие, похожие на лисьи, лапки, оставили отпечатки себя и какой-то конструкции, явно предназначенной для вытягивания стеблей ввысь. Там наблюдались странной формы оттиски, словно от заляпанного вареньем рыбьего хвостеца, а вот проступили ямки от широких медвежьих лап, в углублениях от коготков застряли завитки сказок.

Следы невидимых ножек путались с отпечатками демонических и единорожковых копытец, а один раз на дёрн приземлилась уроненная Энди шляпа, как раз рядом с рассыпаными гранулами супер-удобрения от Дракончика Джа.

На бордюре клумбы появились красочные листья и цветы – чья-то умелая кисть окружила росток нарисованной компанией.

Огненная Леди рассматривала нарисованные цветочки и щурилась в улыбке. Она точно знала, что может взбодрить больше, чем компания цветов. Огонёк наклонилась и ласково поцеловала росток пельменного дерева в бутончик на макушке. Побег зазвенел, налился соками и стал как будто больше!

Вот, так Пандочка точно улыбнётся.

Леди лукаво сверкнула зубками, обернулась огненной птицей и взлетела ближе к солнцу – на тропинке кто-то шумел и тихонечко бурчал под нос бурчалки.

Натка несла большую коробку, обхватив её двумя руками. Коробка была большая, и если бы Пандочка не изучила каждую ракушку на тропинке, она могла бы упасть – груда украшений грозила вывалиться и здорово загораживала обзор. Маленькие босые лапки ступали шаг за шагом, но забытый термос с кофе оказался ровнёхонько на пути юного садовода.

Тихий ойк – и Панда, как заправский футбольный вратарь, влетела в клумбу, в самёхонькую середину, притормозив носом у заветного ростка. Она умудрилась поймать термос, который почти упал на будущее дерево.

«Ухххх», – замерла Натка.

Сердечко стучало: тук-тук.

Капли кофе сочились: кап-кап.

Они стекали по глянцевым листьям, и на глазах удивлённой панды наливались светом почки на хрупком стебле.

Натка посторонилась, глядя на голубые лучи, что пробивались из устьиц растения. Послышался тихий треск – словно вот-вот разойдётся ткань пространства, и случится непоправимое.

Натка ещё не успела осознать, что она испугалась. Просто повернулась и ПОБЕЖАЛА!!!

Маленькие ножки запутались в гирлянде, всё-таки вывалившейся из перевёрнутой коробки, и Натка с криком рухнула в кусты редиски. Она перевернулась и заорала ещё громче.

Пронизанный вспышками цветных молний, на глазах наливался и рос ветвистый ствол, жилы на нём пульсировали и светились, треск от сучков напоминал скрип распрямляемой великанской спины. Мега-дерово сотрясало землю и накрывало мир звенящей и гремящей кроной, вспаханная напором почва взметнулась вокруг Натки – она успела только пискнуть, как что-то подхватило её, подняло, вырвало из редисочных объятий огорода…

– Тин, что произошло? – потрясённый Аль распахнул дверь и помчался навстречу растущему, как туча, сверкающему магическо-электрическими разрядами нечту.

– Там Натка! – заорал Тин, и, отбросив незашнурованный кед, как был, в шортах и одном кеде, помчался в сторону пандо-садика. Он даже обогнал белую мишку, которая, как известно, бегает быстрее оленя, и единорожка, который вообще материализуется где хочешь.

Ограда садика оказалась целой. Но она потеряла магическое свойство скрывать то, что находится за ней – просто потому что отчаялась справиться с такой задачей.

Сразу за оградой начинался ствол. Нет, не так. Ствол. Нееет, совсем уже точно: там возвышался СТВОЛ.

СТВОЛИЩЕ!

Феноменального объёма, пожалуй, как два-три футбольных поля в ширину, дерево ветвилось на несколько мощных стройных отростков. Они начинались от забора и длились, длились в стороны и вверх, как исполинский воздушный дворец.

На одной, не самой большой веточке сидела, свесив босые лапки, взъерошенная Натка.

– Ничего себе кофе, – бормотала она, обхватив руками сучок и поглядывая вниз, на задравших голову зрителей. Она была свято уверена, что всё дело в содержимом термоса.

Возле Пандочкиного уха надулся и свесился длинный светло-сиреневый стручок, пахнущий яблоневым цветом.

– Ты кто? – спросила Натка.

Стручок треснул, явив её взору ряд горячих маслянисто блестящих котлет.

– На-а-а-атка! – донёсся голос Тиннада. – Держись, мы тебя спасём!

Белый шнурок единственного эльфийского кеда скрутился в ужасе перед нависающей громадой дерева. Ангельские крылья взметнули волосы Панды, и Аль приземлился на ветку рядом с юным садоводом:

– Иди ко мне, – сказал он и протянул руки.

Натка икнула и вцепилась в сучок ещё крепче.

В кроне рокотал ветер. Он звенел тёмной листвой, раскачивал новогодние гирлянды и вязаных ангелов. Круглые светильники, развешанные на нижних ветвях супердерева, образовали шатёр мягкого света, а дальше, в майской синей тьме, роились и стрекотали зелёные созвездия свертлячков.

За столами собрались все-все, кто хотел этой чудесной ночью быть не один. Играла музыка, наевшиеся котлет, бананов и творожных пирогов гости плясали – то разбившись по парам, то объединяясь в чудо-поезд с пандоприцепом на красных роликовых коньках. Шуршали обёртки подарков, а когтистые обитатели Синеземья устроили ночные прятки на дереве.

Пузырились сидр и шампанское, махали хвосты и рога, и когда уже почти всё было съедено, а воздух пахнул заполночной свежестью, гости собрались в кружок – побросав пледы и прихваченные из Замка подушки, они устроились прямо у ствола, чтобы рассказывать сказки.

Тиннад зевнул и потёр глаза. Утомлённая, напоздравленная, деньрожденная Натка сладко дрыхла, грея бочок, и улыбалась во сне. Ангел с другого бока протянул дивное шёлковое крыло и укрыл спину:

– Ну и День рожденья же кто-то устроил, – сказал он вполголоса другу, словно знал какую-то тайну.

Тин покосился на Аля, его пронзило подозрение, что ангел узнал об эльфийской «помощи» и причине случившегося. Но Аль был погружён в собственные мысли, и, похоже, мять чьи-либо уши не собирался. Тин успокоился. Никто не узнает!

Натка завозилась, натянула на себя кончик крыла, выпятила губки и, не просыпаясь, пробормотала:

– Ничего себе попила кофе…