Земля под ногами резко провалилась вниз. Она испуганно выдохнула и цепко ухватилась за ветки кустарника, босыми ногами запуталась в древесных корнях, сохраняя опору. Комья земли, булькнув, ушли под воду. Сердце всполошённо билось в груди. Она сглотнула, крепче ухватилась за ветви и подтянулась. Сухая кора царапала ладони, вывернутое плечо отзывалось тупой болью на любое движение, а откуда-то из глубины леса доносились крики и лай собак.

Пелена облаков затянула небо, и свет серого солнца не указывал путь. Мелкие волны плескались о берег. Страх держал сердце девушки в острых когтях, но призрачная надежда оторваться от погони была сильнее.

Над головой ухнула сова. И в тот момент, когда первый факел показался среди ровных чёрных стволов, она изо всех сил оттолкнулась от берега и прыгнула.

Удар о воду. Дыхание перехватило, и она запаниковала, бестолково дёргая руками и ногами. Подол рубахи зацепился за что-то, холод неумолимо проникал в тело, а перед глазами начали расплываться цветные круги. Ей нужно было ещё пару рывков, чтобы выплыть и добраться до берега. Всего пару рывков...

* * *

Старая изба о чём-то шепталась с лесом, тихо поскрипывала. Он лениво шевелил ушами, но не хотел впутываться в разговор. Было тепло и хорошо. Тени окутали всю комнату, скользили по нему, запутываясь в мягкой шёрстке.

Сколько минуло зим с тех пор, как они остались одни? Пушистая пыль по углам, рассыхающиеся в ничто травы, липкая паутина по всему потолку, с балки на балку, словно потёки жирной сметаны...

Он прыгнул и забрался внутрь печи, глянул вверх, прищурив большие жёлтые глаза – звёзд не видно. То ли они далеко забрели, то ли просто погода хмурая.

Нутро печи было чёрным и холодным. Когда-то в нём жарко пылал огонь, и от стен волнами расходились напевные заговоры и заклятья. Над избушкой клубился дым, а на чердаке пищали летучие мыши. И деревянные лица идолов смотрели пустыми глазницами со всех сторон света именно сюда...

Сознание почти растворилось в невесомой дымке воспоминаний, но снаружи вдруг послышалась возня, следом противный визг – так кричали русалки. Он подобрался к окну, толкнул лапой мутное стекло и высунул наружу мокрый розовый нос.

Избушка, переваливаясь с ноги на ногу, подошла ближе к реке, где чернел на берегу бесформенный мокрый куль.

Он зашипел, прижимая лапами уши к голове – русалки бесновались, перебивали друг друга на все лады, и этот тонкий скрип раздирал мозги. Что там они втолковывали избе, не важно, заниматься неопознанным телом всё равно предстояло ему. Хоть бы до крыльца дотащили – ступать на стылую землю было пытке подобно.

* * *

Она очнулась от холода – зуб на зуб не попадал. Всё тело пульсировало болью. На рубашку налипли песок и тина, на ладонях кровоточили тонкие неглубокие порезы от травы.

Избушка казалась заброшенной. Рассеянный свет из маленького мутного окошка рассеивался в воздухе, очерчивал грубый стол и склянки, массивную печь, бечёвку под потолком, на которой были развешаны пучки трав и коренья. Повсюду – ошмётки паутины. Оплывшие воском свечи прогорели до основания и больше ни на что не годились. В дальнем углу чернела лестница.

Голова кружилась от каждого движения, но девушка ухватилась за лавку и медленно переместилась выше. Стащила мокрую одежду, обтёрлась пыльным, но сухим тряпьём, что подвернулось под руку. Бесконечно клонило в сон. Но это – последнее, что можно было сейчас себе позволить.

В плетёной корзине нашлись широкая бордовая юбка и белая рубаха. Она закатала и подвязала рукава тесёмками, стянула пояс – прежняя хозяйка явно была выше и полнее. Хотя две недели скитаний по лесу без еды и с оглядкой на погоню никого не делают здоровее...

Во дворе обнаружилась бочка с зацветшей водой, зато остатки дождевой воды в корыте сгодились для промывания ран. Возле частокола пышно разрослась крапива, кашица из которой отлично лечила открытые порезы.

Вокруг было тихо. Бесконечно тихо, даже плеск воды оставался за гранью слышимости. Она спустилась к реке и наклонилась над водой, придерживая волосы. И застыла, увидев, что угольные пряди были собраны в чудные косы и перевиты цветочным венком. От воды отпрянула, как от огня, вспоминая, как сон, мёртвые глаза русалки, которая тянула её за собой.

* * *

Девка. Травница. Возможно, ведунья.

Он свернулся в клубок у неё на груди и подсматривал – ни жива, ни мертва, застряла в собственном сознании, как муха в меду.

Русалки постарались, не дали ей потонуть. А теперь девушке предстояло как-то выбраться из видений, ведь хрупкое тело без заботы проживёт недолго. Он перевернул плетёную корзину и подтянул ближе тряпки, зубами подтащил половик и, резко мотнув головой, накинул на ноги. Огонь подчиняться не хотел, но кот тоже был тёплый, хоть и не настолько, чтобы это существенно помогло.

Он наблюдал, как тихо она ходит по избушке в этих странных снах, проверяет содержимое склянок и выбрасывает ни на что не годные засохшие ягоды. В её волосах светился венок – точно также светятся русалки в стылых лучах мёртвого солнца. Прочат ей суженого? Нашли время заниматься гаданиями...

Он провалился в её сон, тенью перепрыгнул на балку, подкрался и принюхался – горечь и тина. Никто из людей не забирался так глубоко в лес по доброй воле, даже охотники всегда обходили их стороной. А она дошла... доплыла. Кто она? Что искала в этих краях? От кого бежала?

Снаружи резко потемнело – нужно выбираться. Дёрнув хвостом, он свалил на пол склянки. По полу разлетелись осколки, но звука по-прежнему не было – возможность показать ей нереальность этого мира. А ещё в воздухе явно чувствовалось напряжение, какой-то подвох. Что-то ей предстояло сделать, иначе...

– Кот? Кис-кис-кис... – Она обошла его по кругу, задумчиво хмурясь: кот, сотканный из теней, был виден либо хорошо, либо никак. – Как же ты здесь жил один... – Слишком философский вопрос для простого кота.

Он подошёл ближе и наконец-то нормально её обнюхал. Белые усы топорщились в разные стороны и щекотали, тёплый шершавый язык царапнул кожу. Должен был. Но она этого не чувствовала, оставалось лишь подождать, пока поймёт.

* * *

Она жарко затопила печь. Руки дрожали, и сложно было согреться. Поленья были сухие и растрескавшиеся, поэтому искры радостно забегали по щепкам, а она окончательно уверилась в том, что не чувствует тепла.

Кот, растянувшись, лежал на лавке, и смотрел на неё уж как-то совсем понимающе.

– И что мне делать? – Он только фыркнул и перевернулся на другой бок.

Не было звуков, но оставались запахи. Не было ощущений, но оставалась картинка. Она провела руками по волосам, задевая венчики цветков. Может, именно венок не даёт ей совсем пропасть в этом зыбком мире?

Ладно. Если нужен выход, то стоит начать с самого простого – с двери. Ржавые петли крошились, но не поддавались. Она схватила метлу, всунула её в щель и изо всех сил потянула на себя. Древко переломилось пополам, но и пространства стало больше. Она протиснулась наружу, обдирая бока об косяк. И замерла, стоило только поднять глаза...

Ничего. Ни частокола, ни реки. Последние ступеньки крыльца утопали в жидкой тьме, которая ласкала их, словно волны берег.

– Что это? – Кот появился следом, запрыгнул на перила, а затем на плечи. – Эй! – Быстро спрыгнул, сжимая в зубах цветок, который следом опустил в... воду? Цветок съёжился и почернел. – Благодарствую. За предупреждение. – Хотя спускаться туда не тянуло в любом случае.

По воде пошла рябь, а затем появились русалки. Говорили, что они бесконечно красивы – мёртвые девы, чья кожа серебрится, словно вода под лунным светом, в чьих волосах сверкают сокровища глубин, а в глазах сияют чужие выпитые жизни. Но на деле серая кожа и чёрные глаза ничем не напоминали все эти россказни. Они манили к себе, но завораживали вовсе не красотой, а какой-то страшной силой.

Одна подплыла ближе, среди мелких волн мелькал кончик острого хвоста. Положила на ступени кинжал и чашу. Когда русалка вернулась к остальным, вода ушла следом, обнажая чёрную землю.

– Мне нужно выбрать? – Она переглянулась с котом, но знакомый голос внезапно выдернул её из этого молчаливого диалога:

– Ведьма! Жаль, вёрткая оказалась, нужно было тебя раньше на алтарь положить...

Как?.. Откуда?! Староста деревни, который приговорил к смерти, а после побега отправил охотников на поимку, стоял возле крыльца, стараясь не наступать на больную ногу. От вбитого колышка тянулась верёвка, которой были связаны руки, но мужчина поглядывал свысока, словно это она находилась в плену.

В глазах девушки читалась боль и растерянность. Но не заставила себя ждать и пылающая жажда мести. Убить или миловать?

* * *

Вот так расклад!

Он быстро сбежал по ступенькам, сердито оттолкнул лапой кинжал, но не сбросил его на землю. В конце концов, выбор был не его. Просто хотелось сделать всё честнее, чем этот глупый морок.

Человек был настоящий, русалки скалились из воды, но не мешали. По поверхности расплывались их длинные косы. Он потёрся об ноги человека, а затем вернулся на крыльцо – тот тоже не чувствовал боли, хотя он довольно ощутимо его оцарапал. Обмен жертв? Кровь за кровь?

Между подушечками забились крупинки земли, так что он принялся вылизывать лапы, одну за другой, не забывая поглядывать по сторонам.

Потусторонний мир не был для него опасен, когда-то об этом позаботились. Но вот попортить нервы мог легко, благо, для этого особых навыков не требовалось. И даже избушка, хоть и являлась мостиком между мирами, своеобразной нейтральной территорией, тоже помочь могла не многим.

Они оба не заслуживали смерти, просто девчонка попалась русалкам не в том месте, а мужчина имел сделку с нечистью. Его тяжёлое дыхание и синеватая кожа говорили сами за себя – ни жив, ни мёртв, во всяком случае пока.

Девчонка встала, отряхнула юбку и наклонилась над предметами. Кинжал не отражал свет, а в чаше застыла смоляной каплей чёрная вода.

– Что скажешь? – Она почесала его за ушком, вглядываясь в жёлтые глаза. На провокации и крики человека она не реагировала – привыкла? Не замечает?

– Не хочу я его убивать... да и миловать не хочу... – она задумчиво смерила взглядом покрасневшего от злости мужчину. – Что мне с того проку? – и кинжал, и чаша были сброшены с лестницы и тут же исчезли в чёрной земле, как будто их и не было.

Интересно... а что хочешь?

Она, словно прочитав мысли, поймала взгляд ближайшей русалки:

– Хочу, чтобы он был мне помощником.

* * *

В груди горел огонь, её опутали противоречивые чувства и эмоции, которые выплёскивались через край, словно из ведра с водой. За боль хотелось отплатить болью, но где-то на задворках сознания острые коготки царапали и кто-то сердито мяукал, мол – нельзя.

Этот кот... Он видел и понимал больше, чем она. Её умений не хватало даже для того, чтобы вырваться отсюда в реальный мир сразу, избегая необходимости доказать своё право. Если бы русалки не тянули её на дно – она бы добралась до берега сама. Но они же её и спасли – передумали? Или загнали в ловушку?

Первое правило выбора – не пользоваться предложенными вариантами. Нужно предложить свой, причём он должен устраивать все стороны. Поэтому:

– Хочу, чтобы он был мне помощником.

Не другом, не союзником, но существом, что будет исполнять все просьбы, как приказы.

И когда вместо старосты в небо взвился чёрный ворон, а вода вновь добралась до крыльца, она поняла, что её выбор приняли. Дверь позади заскрипела, словно приглашая вернуться, а кот уже всполохом молнии скрылся в избе.

Она закашлялась, изо рта выплеснулась вода. Было очень холодно, но девушка только порадовалась этим ощущениям.

Ветер задувал в приоткрытое окно и нёс с собой чуждые запахи. Лес притих, даже бестолковые птицы не вспарывали воздух своими трелями. Кот поскрёб когтями деревянную перекладину, раздражённо мотая хвостом – перемены сулили неприятности, чего он вовсе не желал.

Но она довольно улыбнулась и подхватила его на руки, прижимая к груди:

– Ничего, если я здесь останусь?

Он прищурил жёлтые глазищи, и оплывшие свечи вновь стали ровными беленькими столбиками с венцом пламенных языков.

– Видимо, ничего... – она погладила его по спинке, довольно усмехнувшись чёрному ворону на частоколе. – Я буду звать тебя Тень, – он довольно урчал на руках, и ему явно не было дела до кличек.

Избушка вновь тихо зашепталась с лесом, а огонь в печи разгорался сильнее – у него появилась работа с приходом новой хозяйки. Ворон перепрыгивал с одного столбика на другой и явно примеривался, как бы стянуть блестящую монету с крыльца, когда от него отведут взгляд.

– А меня зовут Яга. Подходящее имя для лесной ведьмы?

Она тихо рассмеялась, а кот довольно зажмурился, признавая, что – да, подходящее. И скоро это имя будут знать повсюду, а древние идолы вновь обратят к ним свои лики.