ОПУХОЛЬ

– Доктор, посмотрите, может, скажите навскидку, что у меня такое выскочило? Вот тут. На локтевом сгибе. Полеты над Солнцем, то есть через, знаете ли... Онкомаркеры в порядке, но мало ли что?..

– Показывайте, – поддался на уговоры туморолог, чувствуя, что от него всё равно не отвяжутся.

Сопровождающий поспешно закатал рукав комбинезона, представив на обозрение туморологу Баркову свою проблему. Тот бросил на неё взгляд и кратко ответил:

– Обычная папиллома.

– Что значит обычная? – насторожился тревожный сопровождающий.

– Доброкачественное образование, вызванное одноимённым вирусом, которым инфицирован ваш организм, – пояснил Барков.

– И как?..

– Почему она у вас выросла, хотите спросить?

– Точно.

– Ослабление иммунитета, перенесённая стрессовая ситуация... Вы переживали стрессовую ситуацию в недавнем прошлом?

– А как же, доктор. Полёт над Солнцем, и затем вся эта хрено... Странности, извините за мой фольклор, которые стали затем происходить на корабле...

– Вот вирус воспользовался прорехой, образовавшейся в иммунитете, и проклюнулся наружу.

– И как его лечить?

– Достаточно обычного удаления хирургическим путём с последующим прижиганием. Обычная, по сути, косметическая процедура.

– А сам вирус?

– Только профилактика. Не перегружайте стрессами нервную систему, придерживайтесь сбалансированной диеты, принимайте витамины, соблюдайте режим дня, высыпайтесь...

– Какие, однако, трудновыполнимые профилактические меры, – заметил сопровождающий. – А какие-нибудь таблетки, уколы?

– Медикаментозных средств от папилломы пока ещё не придумали. Если онкомаркеры в порядке, то ничего серьёзного.

– Ну, спасибо и на этом, – поблагодарил сопровождающий, опуская рукав комбинезона, и сообщил:

– Мы, кстати, подлетаем. Сейчас немного поприжимает на тяге. Пристегнитесь.

– Не в первой, – ответил Барков, клацая защёлками ремней.

Взревели двигатели, обеспечивая тормозную тягу. Невесомость сменилась тяжестью, вдавившей тела людей в антиперегрузочные кресла.

«Же» три-четыре», – отметил про себя туморолог.

Полчаса перегрузок спустя двигатели перестали выбрасывать реактивные струи, и вновь вернулась невесомость. Спустя несколько минут импульс снова вжал тела людей в кресла. Стыковка.

– С прибытием! – провозгласил сопровождающий.

Барков отстегнул ремни, выбрался из кресла и, цепляясь за скобы на внутренних стенах челнока, полетел в невесомости вслед за своим попутчиком.

– Добро пожаловать на борт, – сопровождающий открыл люк. – Лезьте вслед за мной. Если почувствуете, что с вами попытаются… эммм… шалить , то просто ткните кулаком в стенку.

– Капризничает? – спросил Барков. – Сильно?

– Не то слово, – сразу погрустнел сопровождающий. – В некоторые места лучше не соваться.

– То есть? – поинтересовался туморолог.

– Воспринимает членов экипажа как инородные тела. Выпровождает. Биотехнолога, который попытался его угомонить, вообще обволок. Так бедняга завяз, что пришлось его с помощью лазерных резаков вызволять.

– Квазилейкоциты? – спросил Барков.

– Да, наверное. Вначале на него, биотехнолога, как бы туман опустился, а затем нечто вроде тропического ливня обрушилось, – ответил сопровождающий.

– Очень же нетипичная картина, – отметил Барков.

Они плыли по длинному коридору, похожему на полого, гигантского кольчатого червя. Мясистые сегменты из псевдоплоти соединялись между собой плотными хрящеподобными перемычками. Скобы здесь заменяли закругленные под хват руки хитиновые выросты, торчащие из стен. Они слегка пошевеливались.

Квазижизнь.

В наступившей эпохе космические корабли уже не собирали из стали, титана, пластиков и керамики, а попросту выращивали из синтетических клеток по программам, вложенным в их искусственные ДНК. Укрощенный углерод оказался надёжней металлов и пластиков. Стало возможным создавать квазиживые псевдоорганизмы и придавать им формы и функции космических судов, которым враждебная человеку среда космического пространства, пронзаемая множеством излучений, оказывалась почти нипочём. В то же время в них было заложено беспрекословное подчинение человеческой воле.

Человеческая воля была простой – летать по Солнечной системе куда закажут и нести в своих чревах людей, как кит Иону, оберегая их хрупкие тела от космической радиации, которую корабли поглощали без особого, как правило, вреда для себя своими оболочками.

Как правило, но не всегда. Ведь в любом правиле, как полагается, случаются исключения, такое правило подтверждающие. Чаша сия не минула и космокорабли-псевдоорганизмы, потому что там, где жизнь, пусть даже и квази, там всегда присутствуют терзающие её болезни.

Космическая радиация, радиация солнечных вспышек, гравитационные воздействия Солнца и планет–гигантов и прочие разнообразнейшие неприятные явления, которыми оказалось богато пространство Солнечной системы, не проходили бесследно. Самой частой патологией, наблюдаемой у квазиживых космосудов, были различного вида опухоли, как доброкачественного, так и злокачественного характера.

Корабли нового типа оказались подвержены целому спектру профессиональных заболеваний. Поэтому их нужно было лечить. Однако лечение оказывалось зачастую гораздо более простым делом, чем ремонты и устранения неполадок, которые в былое время требовали корабли из металла, пластика и керамики. Они не обладали даже функцией саморегенерации. Пробоины в корпусе, полученные от столкновений с микрометеоритами, космическим мусором, да и что греха таить, от боевых болванок, не «заживали» сами по себе. Так же как не «отрастали» вновь утраченные элементы наружных аксессуаров.

Туморолог, что в переводе на человеческий означает специалист по опухолям, Семён Барков был вынужден прибыть на «занедуживший» корабль, находившийся на карантине в точке Лагранжа между Землёй и Луной. Он не смог ни поставить диагноз, ни назначить «лечение» исходя из переданных ему данных. Нужен был осмотр на месте.

Обычно его работа состояла в анализе данных проб, взятых из критических мест, и составления рекомендаций, какие способы «лечения» применять. По большей части их мог выполнить сам экипаж в процессе рабочего полёта. Нужно было всего лишь иссечь поражённую опухолью область и после соответствующей дезактивирующей обработки, скормить её кораблю, чтобы не было потери полезной массы. В сложных случаях, когда, например, опухоль давала метастазы или при неопределённости «лечащему врачу» приходилось навещать «пациента» самолично.

– Приплыли, – сообщил сопровождающий и затормозил, уцепившись одной рукой за скобу. Второй он схватил Баркова за лямку, специально нашитую для подобных случаев на спине комбинезона, стопоря его полёт. – Дальше не пройти. Не пустит.

– Не пустит? – переспросил туморолог.

– Сжимается, как сфинктер, – ответил сопровождающий – После случая с биотехнологом стал так делать. Думали, что это он только на людей так реагирует… Посылали дронов, но он их обратно «повыплёвывал».

– Всё началось, говорите, когда пролетели над Солнцем? – поинтересовался Барков.

– Да, но не сразу. Постепенно. Мы делали обратный рейс из Пояса с грузом редкозёма… Там, на астероидах, рудники… Самый оптимальный маршрут был именно через Солнце. Пока летели над светилом, было всё, вроде бы, нормально, но как только пролетели – началось. Мы думали, что справимся собственными силами, но я уже рассказывал, чем это кончилось.

– Казус с биотехнологом? Как он, кстати?

– Проходит курс реабилитации на Луне. Перепугался он тогда здорово. Втемяшил себе в голову, что его пожирают макрофаги. Весь остаток пути мы его в изоляторе продержали.

– А остальные?

– Постепенно отступали, по мере разрастания опухоли. В конце-концов за экипажем остались лишь рубка и эта часть коридора. Сейчас на корабле, кроме нас, никого.

– Сжимается как сфинктер, говорите? – спросил Барков.

– Точно так, – ответил сопровождающий.

– Что ж, – произнёс туморолог, выуживая из набедренного кармана комбинезона нечто похожее на древний револьвер. – Сейчас мы его разожмём.

Он выстрелил несколько раз подряд в мясистую стену коридора.

– Что вы делаете? – поинтересовался сопровождающий голосом полным недоумения.

– Инъекции курареподобного препарата, – объяснил Барков. – Релаксант. Чтоб не сжимался.

– И можно будет идти?

– Только я, – отрезал туморолог. – Ждите меня здесь. Думаю, минут за десять управлюсь.

Сказав это, он с силой оттолкнулся от хитиновой скобы, растущей из стены, и ринулся вглубь коридора–тоннеля. Сопровождающий аж прижмурился от такой безрассудной прыти. Он был уверен, что сейчас услышит характерный «чмок», а затем туморолога «выплюнет» прочь и его нужно будет успеть перехватить, чтобы тот не так сильно врезался в стену коридора. Однако, ничего подобного не произошло. Рукой, держащейся за скобу, он почувствовал лишь слабый прилив мелкой дрожи, разлившейся по стене.

Барков к тому времени уже скрылся за поворотом…

Он не солгал и действительно уложился в десять минут. К тому времени коридор сжался до размеров норы, по которой человек мог пробираться только ползком. Действие препарата ослабевало.

Барков выбрался из этой норы словно червь-выползок из напитанной дождём почвы. С ног до головы он был измазан киселеподобной слизью вперемешку с какими-то волокнами, походившими на варёную вермишель. От него несло таким амбре, что сопровождающий надвинул на лицо респиратор. На туморологе он уже был вкупе с защитными очками-консервами. Едва Барков выскользнул наружу, раздался тот самый ожидаемый сопровождающим «чмок», и стенки тоннеля судорожно плотно сомкнулись. Сопровождающему вдруг показалось, что стены и этого ранее не затронутого спазмом участка тоннеля начали смыкаться.

– Что происходит? – прокричал он плывущего навстречу Баркову.

Голос из-под респиратора звучал глухо, но слова звучали разборчиво.

– Ходу! – орал тот в ответ, протирая окуляры. – Покинуть корабль! Это не опухоль!

– Да в чём же дело?! – вопросил сопровождающий полным недоумения голосом. – Что же это тогда?!

Теперь он явственно ощущал, что тоннель сжимается.

– Это плод! – крикнул Барков. – Вы, я проверял, пролетали над Солнцем, которое тогда было в фазе чрезвычайной активности. Настолько чрезвычайной, что корабль, хватанув столь огромную дозу радиации, решил – ему конец, и переродил злокачественное образование в плод, так себя спасая. Впервые такое наблюдаю! Просто фантастика какая-то!

– Причём здесь плод? – упорно не понимал сопровождающий.

– Притом, что скоро у угробленного Солнцем корабля появится здоровый маленький кораблик! – определился с диагнозом Барков. – Это уже не мой профиль. Я только по опухолям… Нам нужно поторопиться! Корабль его защищает!

Туморолог и сопровождающий стремительно пролетели по уже заметно сомкнувшемуся коридору к шлюзовому отсеку.

– Так он что?.. Корабль?.. – недоумённо спросил сопровождающий, берясь за штурвал люка-переходника. – Беременный?..