Уммм… Оммм… Уммм… Старый мир умирал… Его боги умирали с ним… Осталось только девять… уммм… девять… Девять богов перешли в новый мир: Кум-Кудай — песочный бог, Темир-Кудай — железный бог, Су-Кудай — водяной бог, Мыс-Кудай — медный бог, Жанбыр-Кудай — дождяной бог, Жел-Кудай — ветряной бог, Алтын-Кудай — золотой бог, Сабан-Кудай — соломенный бог, Ак-Кудай — белый бог. Только девять осталось… Умм… Умм…

Лязг железа стоял по всей степи. Юрты, как по волшебству, расправляли металлические рейки, которые складывались в компактные ленты, а те в свою очередь размещались одна за одной в передвижном коробе. Венчал конструкцию шанырак — легкий, резной, надежно удерживающий остальные детали за счет разъемов и штырей. 

Почти весь аул восседал на механических конях, тянущих тяжелые сложенные юрты и повозки с добытым комиром, а Кайрат все возился с механизмом. Яркие войлочные ковры, обивающие юрту внутри, и наружный водонепроницаемый чехол уже давно были сложены в сундуки, оставив остов прозрачным и голым. Вместо того, чтобы послушно начать складываться, начиная с встроенной мебели и заканчивая внешними рейками, юрта стояла безответная, не реагирующая на повороты тяжелого ключа. Она уже капризничала в прошлый раз, и в позапрошлый, но в итоге все обходилось. Сейчас же надежды, что ключ сработает, оставалось все меньше.

— Эй, Омар-ага, что случилось? Помощь не требуется? — раздался рядом звонкий голос соседа, который обращался к отцу Кайрата.

— Ничего, Нурлан, опять заело что-то. Кайрат починит, он парень рукастый!

— Может, вам мастера прислать? Мы будем на кыстау засветло, у мастеров кони хорошие, приедут быстро, — предложил сосед.

Кайрат умоляюще посмотрел на отца. Он явно не понимал, что за неисправность приключилась.

— Хорошо, Нурлан, видно, без мастера не обойтись, — согласился со вздохом Омар, увидев лицо сына.

— А вы как? Здесь останетесь? — не унимался Нурлан. Ему явно не терпелось уехать, но оставлять в беде старшего соседа воспитание не позволяло.

— А что такого? Подождем мастера вместе, скучать не будем, — заулыбался Омар. — Даже если и ночевать придется здесь, ничего. На денек опоздаем на кыстау, не страшно.

Его слова, казалось, успокоили соседа, и тот умчался вслед за своей уже давно отъехавшей юртой, последний из всего аула. 

Там, где еще несколько часов назад стояли дома, играли дети и весело смеялись девушки, осталась только семья Омара — он сам, его жена Зауре, сын Кайрат и дочь Айгерим. Кайрат бросил с досадой ключ прямо в дорожную пыль, но увидев взгляд отца, подобрал его, протер и убрал в чехол. Он чувствовал себя неудачником: не смог справиться, подвел отца. Что бы тот ни говорил, оставаться одним в степи было небезопасно. Дикие звери, конечно, людей боялись, но разбойники и злые духи сочли бы их легкой добычей! Разбойниками и духами пугала их раньше покойная бабушка, и хотя Кайрату было уже двадцать, а его сестре — восемнадцать, детский страх прочно остался с ними.

— Мама, что будем делать? — неуверенно переспросила Айгерим. — Распаковать сундуки?

— На надо, дочка, — ответила ей мать. — Если Нурлан найдет мастера, тот прибудет часов через шесть-семь. Может, ночевать будем уже на кыстау. Если к сумеркам не приедет никто, тогда снаружи юрту закроем, сейчас еще не очень холодно, будем спать так. А завтра Кайрат поедет сам за мастером пораньше. Больше одной ночи не придется ждать.

— Я не понимаю, зачем вообще нам нужно уезжать! Почему мы каждый год должны перебираться на кыстау рядом с Каратасом? Мы могли бы жить в домах, а не в юртах, оставаться здесь все время! — вдруг сказал Кайрат, все еще раздосадованный своей неудачей.

— Ты же знаешь, сын, что мы соблюдаем обычаи предков. Они кочевали по степи за много поколений до нас, а значит, и мы должны, — ответил ему отец.

— Но почему? Наши предки кочевали, потому что пасли скот. Теперь скот растят на фермах, мастера живут в городах, таких как Каратас, а мы продолжаем ездить туда-сюда! Мы ведь больше не пасем овец! Мы добываем комир.

— Да, мы добываем комир, — снова заговорил отец. — И ты знаешь, что без него не поедет ни один механический конь, не обогреются юрты и дома в городах, остановятся станки мастеров, фермеры не смогу обрабатывать поля. И комир есть только в этой степи. Одного куска размером с кулак хватает, чтобы твой конь бежал без остановки неделю! Но если мы забудем традиции предков и перестанем кочевать, сила комира уйдет — так говорят мудрецы. А значит, мы будем продолжать жить в юртах и переезжать на зиму на кыстау! И не тебе, мальчишке, нарушать заведенный порядок вещей!

Отец был сердит на Кайрата, мать тоже смотрела на него с неодобрением. И только сестра встала на его защиту.

— Болат говорит, — начала она, и тут же покраснела, потому что все еще по-девически стеснялась упоминать жениха. — Болат говорит, что мы могли бы построить свой город — для тех, кто добывает комир. С просторными домами, как у мастеров, с садами. Он хотел бы построить такой дом для нас.

Мать всплеснула руками и возвела глаза к небу. Отец нахмурился еще больше.

— Вы молоды и глупы, что Кайрат, что ты, что твой жених. Однажды вы поймете, что мы были правы, — ответил он дочери, а потом знаком дал понять, что разговор окончен.

***

Оммм… Уммм… Небо правило всем, из старого мира Небо перешло в новый… О Небо! Оммм… Аммм… Нет божества сильнее! Над всем миром простирается бог наш Небо, за всеми наблюдает, и за морями, и за степями! Оммм… Старые боги молятся Небу, просят продлить им жизнь… Все дары — от Неба! Оммм… Аммм… Оммм…

Комир добывали хитрыми устройствами — раскладывающимися механическими бурами, которые сверлили узкую скважину, откуда щупы поднимали драгоценное топливо. Многие пытались наладить добычу по-другому, копать широкие ямы или прогрызать в земле шахты. Но комир, который добывали так, быстро терял свои свойства, становился обычным углем. Зато засыпанная скважина, как только над ней снова начинала расти трава, опять готова была подарить ценный камень. Поэтому дыры в земле тщательно засыпали, и изрешеченная степь за несколько дней затягивала свои раны, излечивалась. А после зимы комирные поля покрывались цветами — подснежниками, потом одуванчиками и белыми маками. 

Кайрат понимал, что земле надо дать отдых, но не понимал, зачем они уезжают каждую осень. Они могли бы заниматься починкой буров и механических коней, строительством домов — но вместо этого продолжали жить в тесных юртах у стен города мастеров. Кыстау — место для зимовки, самое нелюбимое из всей степи. Это была вотчина мастеров, которые, хоть и общались охотно с добытчиками комира, говорили с ними часто снисходительно и даже презрительно. “Посмотрел бы я на вас, если бы вы остались без комира!” — иногда думал Кайрат. На кыстау его всегда раздирали противоречивые чувства: доказать городским, что он ничуть не хуже, чем они, и побороть растущую зависть к их комфортной жизни в тепле, в просторных домах. Но несмотря на все это, он бы многое отдал, чтобы оказаться там прямо сейчас, вместо того чтобы быть в одиночестве в осенней холодной степи.

Мать и сестра занялись приготовлением обеда — продуктов было достаточно, хорошо, что запасы были большими. А Кайрат решил пройтись, сказать до свидания степи, посмотреть в последний раз в этом году на комирное поле, где он работал уже почти два года с отцом. Когда он был уже довольно далеко, так что холм почти скрыл их юрту, ветер донес до него женский крик и странный шум. Он тут же бросился назад, к своей семье, а когда добежал, застыл от ужаса.

Его отец лежал на коленях матери, и та придерживала его голову и повторяла: “Омар, Омар, Омар!” Ее руки были красными от крови. Кайрат бросился к ним, протянул руки к отцу, и тут же отдернул их. Глаза Омара были широко открыты, но страшная неподвижность охватила его лицо, что-то было не так, не только заливающая одежду кровь, а что-то еще. И тут Кайрат понял — грудь отца не поднималась, он перестал дышать.

— Мама! — только и смог произнести он. — Мама, что случилось? Мама!

Наконец его слух вырвал непривычный шум, который отдалялся — табун механических коней, не меньше двадцати, судя по звуку!

— Кто это? Кто это сделал? Мама, ответь! — прокричал он так страшно, что Зауре наконец вышла из транса и посмотрела на него.

— Моя дочь! — вдруг произнесла она.

— Что? Мама, это я, Кайрат. Мама…

И тут вдруг пришло понимание. Он вскочил, заозирался вокруг и понял — его сестры нигде не было.

***

Оооо! Завидуют старые боги Небу, хотят вернуть свою власть… Оммм… Аммм… Оммм… Не долететь, не допрыгнуть им до Неба! Отворачивают они от него людей, шепчут о старом мире… Уммм… Уммм… Уммм… Старый мир рухнул, но застилает людям глаза, не видят они нового мира, а осколки старого кажутся им прекрасными дворцами… Оммм… Оммм…

Это были монахи из храма — редкие гости в этих краях. Никогда Кайрату не приходилось сталкиваться с ними, хотя наслышан он был немало. Говорили, что у них есть свой город — странный, непохожий на обычные, живой, одержимый духами город — пристанище старых богов. Говорили, что у них самые быстрые механические кони, и что живут они на пожертвования паломников и дары, посланные богами. А еще говорили, что осталось их мало,  и что их город и их боги дают им страшную силу, а все из-за жертв, которых они щедро приносили.

— Неужели они приехали за Айгерим? Они знали, что здесь беззащитная девушка, и решили выкрасть ее?

— Нет, сынок, — мать отвечала блеклым, еле слышным голосом, у нее почти не осталось сил, — они приехали за нашими конями, сказали, что боги благословили их взять коней у первых встреченных ими людей. Трое из них сидели позади всадников, они сразу же кинулись к нашим. А когда отец попытался им помешать, просто оттолкнули его. Только потом они увидели Айгерим. Отец сразу понял, что у них на уме, и сказал, что им придется убить его. Они только посмеялись…

Значит, они забрали коней! Кайрат только сейчас понял это. Остался один, последний. Может, они привыкли охотиться на одиночек и не думали, что в степи останется целая семья. Четвертого коня просто некому было вести.

— Мама, ты должна ехать на кыстау, прямо сейчас. Здесь опасно. Бросай юрту и сундуки, езжай к людям.

— Что ты такое говоришь? Мы поедем вместе! Я сяду на тележку с комиром, а ты — на коня.

— Нет, мама. Я не поеду. Я пойду искать Айгерим. Не позволю им причинить ей зло. Отец отдал свою жизнь, чтобы спасти ее. Я должен ее найти, — решительно сказал Кайрат.

Мать залилась слезами:

— Ты думаешь, я не хочу вернуть свою дочь? Особенно теперь, когда судьба забрала у меня мужа? Но мы не сможем их догнать. Их кони намного быстрее наших. И мы даже не представляем, где их город! А пока будем искать… Ты же знаешь, зачем они воруют девушек.

— Они выдают их замуж… за своего бога.

— Да. Мы не найдем ее живой, Кайрат! Я потеряла мужа, потеряла дочь. Но я хочу сохранить сына! Заклинаю тебя, поедем вместе на кыстау!

— Нет.

В тоне юноши прозвучала такая твердость, что мать не осмелилась возразить, а Кайрат продолжил:

— На кыстау нам не помогут. Монахов боятся, потому что боятся их бога. Они не станут помогать освобождать божью невесту, а если узнают, что я этого хочу, помешают. Мне незачем туда возвращаться. Я возьму еды и воды и пойду пешком. Ты отличная наездница, мама, езжай! Расскажи людям, что случилось, но не говори, что я ищу Айгерим. Езжай сейчас. Я похороню отца и отправлюсь в путь.

Мать продолжала плакать, но уже ничего не говорила. Кайрат был полон решимости. Разве сможет он продолжать привычную жизнь, кочевать, добывать комир? В один миг мир стал для него чужим и непривычным. В этом новом мире не было отца, не было сестры, не было привычных дел. Но была еще надежда спасти Айгерим.

***

Уммм… Уммм… Мертвые мнят себя живыми… Едят мясо, пьют молоко, женщин приводят к свадебному алтарю. Оммм… Оммм… Мертвые боги женятся на живых… Плачет Небо, гневается! Снаряжает небо воина, который отделит живых от мертвых, спасет юность от смерти! Оммм… Аммм…

Никогда еще Кайрату не казалось такой тяжелой физическая работа. Одно дело — таскать мешки с комиром, чинить коней, шагать вдоль комирного поля, проверяя, не осталось ли места для новой скважины, и совсем другое — собственными руками копать могилу отцу. Покойников хоронили на кладбище, по обычаям предков, но оно было слишком далеко. Кайрату пришлось выбирать место поближе, у холма, среди густых кустов. Он не стал настраивать бур, а копал по старинке — лопатой и ломом. Боль от тяжелой работы, как он надеялся, прогонит боль душевную, но этого так и не произошло. Слишком страшным был удар от потери, слишком горькой представала судьба сестры, слишком острым он воображал одиночество матери, летящей на коне. Слезы застилали его глаза, пока он не потерял способность плакать.

Когда все было окончено, у него уже не осталось сил горевать. Он просто развернулся и отправился туда, куда уехали монахи. Он не представлял, как далеко они были, и как их искать, он просто шел. С собой была только дорожная сумка с запасом еды, немного денег, которые дала ему мать — все, что осталось от прошлогодней торговли, несколько кусков комира и талисман, в силу которого он не верил.

Он шел и шел, ночуя на земле, кутаясь в теплый чапан, потому что ночи были уже холодными. И только на четвертый день он понял, что зашел так далеко, как никогда не заезжал на коне. Он уже привык к боли в ногах и к усталости, но тревожные мысли так его и не покидали. За все время он не встретил ни одного человека, ни одного кочевья. Это не сильно удивило его, потом что степь здесь была суровой и неплодородной, и комира здесь не было. Говорили, что в этой стороне остались только старые поселения, откуда люди не выезжали годами, да тот самый храмовый город.

К вечеру четвертого дня пути он увидел вдали юрту — чудную, непривычную. Когда он подошел, то понял, что было в ней не так. Она была снаружи обита войлочной тканью, а не брезентовым чехлом, и сквозь дыры было видно, что юрта составлена не из металлических лент, а из деревянных реек! “Как же она собирается?” — с удивлением думал Кайрат, обходя юрту по кругу и пытаясь найти замок от механизма. Как только он с изумлением осознал, что никакого замка, кажется, и нет, из юрты вышел человек.

— Доброго здоровья тебе, путник! — приветствовал его хозяин странной юрты, старый, согбенный годами мужчина, одетый, как и его юрта, в дырявые войлочные одежды.

— И вам здоровья, ата! — ответил Кайрат, и тут же не удержался, чтобы спросить, — Какая странная у вас юрта! Она разве не складывается?

Старик усмехнулся:

— Конечно, складывается. Только не так, как твоя! Вручную ее надо разбирать и собирать. Но я уже давно не кочую. Когда-то мы с родней ездили торговать, жили то у одного города, то у другого. Но разве могли наши сапоги и пояса сравниться с творениями городских мастеров! Все мои сыновья перебрались в города и работают на машинах, ездят в самоходных повозках по улицам. А я остался жить в степи.

— Я не знал, что такие юрты еще остались!

— Наверное, моя последняя, — ответил старик, и тут же пригласил его жеством войти. — Негоже гостя на пороге держать. Заходи в мой дом, поешь со мной, а там и расскажешь, кто ты и куда путь держишь.

Внутри юрта была еще более чудной. Кровать, сундуки, шкафы — все было сделано по старинке, из дерева. Вряд ли мебель складывалась с юртой, ее надо было выносить и перевозить отдельно. Посреди юрты горел самый настоящий огонь, над которым висел котелок с похлебкой. Кайрат осознал, как же он устал, и как соскучился по горячей еде и крыше над головой. А хозяин дома словно понял этого, и без слов начал накрывать на стол, низкий и круглый, так что сесть пришлось на ковер, устилавший пол в юрте.

Когда они поели, Кайрат рассказал свою невеселую историю, и старик призадумался.

— Чем дольше ты идешь, тем меньше шансов найти твою сестру невредимой. Я знаю, где находится город богов, и пешком туда идти еще два дня, не меньше. А на механическом коне ты домчишь за несколько часов.

— Но у меня нет коня, ата! — горько ответил Кайрат.

— И у меня нет, сынок. Но я знаю, где его взять. Однажды два путника проезжали недалеко от моего дома. Разбойники знают, что у меня нечего брать, а потому я им неинтересен. Но это были просто два путешественника, которые остановились здесь, и я не мог понять почему. Слышал голоса, хотя они так и не подошли к моему дому. А потом они уехали, и я вышел посмотреть. Один из их механических коней остался неподалеку. У них вышел весь комир, и они уехали на другом, наверное, надеясь найти топливо и вернуться. Я спрятал коня в пещеру неподалеку, чтобы его не разъел дождь. Странники так и не вернулись, может, были убиты разбойниками, а может, им что-то помешало. Так вот, этот конь все еще там, только нужно раздобыть комир.

— Ата! Вы и правда отдадите его мне? — воскликнул Кайрат, думая о нескольких кусках комира в своей сумке — это хватит на многие недели пути. — Как мне отблагодарить вас?

— Нет моей заслуги в этом, сынок. Найди сестру, спаси ее, это будет лучшей благодарностью.

Кайрат низко склонился в поклоне, а потом побежал к пещере, на которую указала ему старик. И только уже сидя на коне, который, несмотря на все его страхи, завелся, он понял, что даже не спросил имени у того, кто, возможно, спас его сестру. “Я вернусь, я обязательно вернусь”, — подумал он, а потом стал повторять про себя указания, которые дал ему старик, чтобы найти таинственный город монахов.

***

Уммм… Уммм… Тумир-Кудай ждет подношений… Из девяти один, из тех, что выжил… Забывают люди Темир-Кудая, зачах он, ослабел… Оммм… Оммм… Темир-Кудай! О Темир-Кудай! Поклонись Небу, старый бог! Грядет тот, что оставит тебя навсегда в старом мире! Оммм… Аммм… Не будет тебя сладостей и вина, не будет тебе танцев и песнопений, не играет музыка в старом мире, не играет музыка для мертвых… Уммм… Уммм…

Когда вдали показался город на холме, Кайрат остановил коня и решил дальше идти пешком, чтобы не привлекать внимания. Нерадостным было завершение пути, он размышлял, как проникнуть в город, думал о судьбе сестры и корил себя за то, что прибыл, скорее всего, слишком поздно. Пять дней назад монахи похитили Айгерим, за это время с ней могло произойти все что угодно! “Я хотя бы узнаю, что с ней стало”, — подумал он и осторожно пошел к городу. Солнце только зашло, и сумерки опускались на степь, делая все словно размытым, нечетким.

Кайрат передвигался осторожно, прячась за густым кустарником, пока не заметил дорогу. По ней к городу двигалась группа паломников — пешком, покрытые традиционным белым покрывалом — символом священного путешествия. Юноша присмотрелся и заметил, что за паломниками двигались люди в обычной одежде, они несли сумки и мешки. “Это слуги”, — понял он. Никаких механических коней и самоходных тележек во время паломничества, такова была традиция. Он скользнул на дорогу и пристроился за группой слуг, надеясь незаметно попасть в город. К его облегчению, их догнала еще одна группа паломников, и все перемешались. Никто не удивится незнакомому лицу. Когда он заметил вдали еще две группы, то понял, что люди стекаются в город богов не зря.

Кайрат был из кочевников, которые почитали больше всего небо и степных духов, его соплеменники не совершали паломничества, но и они признавали старых богов. А вот мастера из Каратаса любили отправляться на важные празднества в один из далеких храмов, разбросанных по степи, особенно богачи, сопровождаемые стражей и прислужниками, танцовщицами и поварами. Наверное, завтра один из таких праздников. “Айгерим!” — он вдруг понял, что сестра наверняка еще жива, и что свадьба с богом будет частью праздника. “Если это так, если она цела, то я сделаю все, чтобы ее спасти!” — поклялся он сам себе.

В городе Кайрат незаметно передвигался от одной группы к другой, жадно прислушиваясь к каждому слову. Он с трудом понимал певучий южный диалект с примесью неизвестных слов, но северяне говорили почти так же, как добытчики комира, разве что не так тягуче, а словно рубили фразы. Но все это не помешало ему понять одно: завтра будет большой ежегодный праздник, во время которого богу дарят жертвы и новых жен. Чем больше молодых красивых девушек станет его супругами, тем удачнее для всех пройдет год.

— А что же становится потом с его женами? — спросил Кайрат у одного слуги-северянина, с которым ему удалось завязать разговор.

— Они остаются с ним в его храме. Только раз в год храм открывают для праздника.

— Значит, они умирают? От голода, от жажды, совсем одни? — спросил Кайрат, чувствуя, как похолодело его сердце.

— Они жены бога. Это великая честь и для них, и для их семей. Они отправляются на Великий пир, чтобы восседать рядом со своим мужем.

— А если они попытаются… сбежать, спастись?

— Спастись? От чего? Они с радостью восходят на свадебный помост, — ответил ему слуга.

— С радостью? Но ведь бывает и так, что их похищают, увозят силой?

— Да, когда невест слишком мало, монахи могут с божьего благословения выбирать любую незамужнюю девицу. Но потом, когда они с ней поговорят, она всегда становится ласковой и уступчивой, — и тут слуга подмигнул Кайрату и захохотал.

— Ты хочешь сказать… Что они делают с ними? — спросил тот, страшась услышать ответ.

— Я же ответил, они говорят с ней. Объясняют, что бывает с той, кто отказывается от свадьбы. Всеобщее презрение и изгнание. Такую не примут обратно в семью. Такой не подадут милостыни. Выбор прост: вечное унижение и смерть в нищете или почет и райское блаженство навеки.

Кайрат ужаснулся его ответу. Что же он должен делать? Он поклялся спасти Айгерим. Но если правда то, что сказал ему путник, то они не смогут просто так вернуться в аул. Не смогут жить на кыстау, там, где рядом полно почитателей старых богов. “Я спасу ее. Пусть нас не примут соседи и друзья, мы будем вместе. Я не позволю ей погибать в запертом храме, не дам ее телу сгнить у подножия алтаря. Уж лучше смерть в бою, чем такое!”

***

Аммм… Аммм… Невеста покрыла голову белым… Оммм… Чистая, как утренняя роса… Оммм… Оммм… Прекрасная, как рассвет солнца… Аммм… Аммм… Кого ты ждешь, красавица? Для кого берегла ты свою чистоту? Аммм… Уммм… Грядет спаситель твой, красавица! Небо послало воина! Уммм… Оммм…

Торжество началось рано утром. Во всем городе возносили молитвы Темир-Кудаю — Железному богу. Монахи рядами стояли у входа в храм, а паломники шли вдоль них и бросали дары в их корзины.

— Во славу Темир-Кудая! Да бережет нас Темир-Кудай от бед и болезней! Да продлит он нам годы на земле, да примет он нас на своем Великом пиру! — кричали монахи, а люди вторили им, просили об исцелении и удаче в делах, об успешных браках и рождении детей, о хорошем урожае и безопасных поездках.

Когда Кайрат подошел ко входу в храм, он достал из сумки единственную ценную вещь — старинный амулет. Если такова цена за спасение сестры, пусть, он готов ее оплатить. Без сожаления бросил он амулет в корзину и поспешил к дверям храма, чтобы пробиться сквозь толпу как можно ближе к свадебному помосту, который окружал алтарь, стоящий в центре. Он еще не понимал, как спасет сестру, у него не было никакого оружия, да разве и помогло бы оно против сотен монахов и тысяч паломников?

Когда храм был заполнен так, что было трудно дышать, монахи начали церемонию. Низкие голоса запели песнь, которая звучала гулко и пугающе. Люди вокруг поднимала руки и покачивались в такт песни, бормоча слова молитвы. И тут алтарь начал раскрываться, распадаясь на несколько частей.

— Темир-Кудай! Темир-Куда! Темир-Кудай! — кричала толпа, а монахи убыстрили свою песню, которую теперь сопровождали, словно тысячи барабанов, ритмичные удары ногами. Паломники топали все быстрее, кричали все громче, и храм наполнился зеленоватым дымом. От него у Кайрата сразу же закружилась голова, и он испугался, что потеряет сознание. Он вытащил из котомки кусок ткани, в который заворачивал комир, смочил ее водой из фляжки и прижал к лицу. Ему надо оставаться в ясном уме, если он хочет довести свое дело до конца. Люди же вокруг жадно вдыхали дым, блаженно улыбались, не забывая отбивать ритм монашеской песни.

Под алтарем оказалась огромная дыра, из которой начало что-то подниматься. Медленно, скрытое дымом, оно постепенно явилось людям. Кайрат прищурился, чтобы разглядеть получше, и то, что он увидел, повергло его в изумление.

— Да это же… — начал он было, но тут монахи прекратили петь и закричали хором:

— Невесты бога! Невесты Темир-Кудая! — и на помост вывели четверых девушек.

Они были одеты в богато расшитые платья, а их белые накидки на головах скрывали их волосы и лица. Но Кайрат все равно узнал Айгерим, которая еле стояла на помосте. Девушки явно были слабы, они пошатывались и, казалось, не понимали, что происходит. Их, наверное, не кормили — почему-то подумалось Кайрату, которому хватило всего пары секунд, чтобы оттолкнуть опьяненных дымом людей и выскочить на помост.

— Айгерим! Айгерим, это я, твой брат! Я спасу тебя! — закричал он, пытаясь схватить сестру за руку. Она не отвечала, ее рука была мягкой и безвольной.

— Посмотри на этого бога! Какой же это бог! Это же просто механическое чудовище! — продолжал кричать он. — Люди, посмотрите! Да ведь он собран из кусков механических коней, юрт и машин! Люди, очнитесь! Кому вы молитесь? Кому приносите жертвы?

Монахи уже спешили к нему, а вот паломникам, кажется, было все равно. То ли зеленый дым оглушил их чувства, то ли они приняли его за сумасшедшего, которого сейчас выведут, но никто не смотрел изумленно на механического бога, никто не делал попытки залезть на помост. Кайрат разбежался и прыгнул прямо в дыру, откуда поднимался механический бог. Он чудом не разбился, но сильно ушиб ногу.

— Замок, надо просто найти замок! Это же просто механизм, как юрта! — кричал он самому себе. — Я покажу им!

Он и вправду был “рукастым”, как говорил о нем отец. И теперь, когда от него зависела жизнь сестры, все словно обострилось, ускорилось. Он увидел замок и оставленный в нем ключ. А еще увидел резервуар для комира. Открыть его, вытащить наружу камень, который светился голубым, отдавая бесценную энергию, заняло всего пару секунд, и тут же начал исчезать и испаряться зеленый дым. А потом он повернул ключ в замке, а бог из движущегося чудовища превратился в мертвое нагромождение железных конструкций, скрепленных в хаотичном порядке. Кайрат вытащил ключ и полез по богу наверх — к людям.

***

Уммм… Уммм… Нет больше Тениз-Кудая — морского бога, остался он в старом мире… Оммм… Оммм… Нет больше Кызыл-Кудая — красного бога, остался он в старом мире… Аммм… Аммм… Нет больше Жер-Кудая, земляного бога, остался он в старом мире… Уммм… Уммм… Умерли сотни старых богов, только девять выжило… Только девять умирать не хотят… Аммм… Аммм…

— Что ты наделал? — плакала Айгерим.

Когда дым стал рассеиваться, люди стали приходить в себя. Но не слова благодарности услышал Кайрат, а проклятия.

— Бог мертв! Он убил бога! Нечестивец убил бога! Горе нам, горе всем!

Кайрат ждал, когда разъяренная толпа накинется на него, или когда монахи прикажут страже его убить, но ничего этого не случилось. К нему боялись приближаться, как к прокаженному. Люди бежали из города, словно оставаться здесь было опасно. Ревели механические кони монахов, которые разъехались, забрав корзины с дарами. Паломники сняли белые покрывала и уходили, подставляя головы под палящее солнце.

Остались только девушки — четыре невесты, которые постепенно приходили в себя.

— Я спас тебя, Айгерим. Мы можем вернуться домой. К маме.

— Я не просила тебя спасать меня! Кто меня теперь примет?

Она откинула платок и Кайрат увидел тонкие линии на ее лице, которые были вытатуированы на подбородке, и маленькое солнце на лбу.

— Я была невестой бога! А ты убил его!

Кайрат был огорошен и подавлен. Вместо благодарностей он получил ненависть.

— Нет никакого бога. Темир-Кудай — просто куча железа. Разве ты не видишь? Там, внизу, тела его жен — то, что от них осталось. Ты бы просто стала одной из них, одной из мертвых безымянных женщин.

— Пусть Темир-Кудай — просто железка. Но ведь все в степи думают, что он бог! Меня проклянут!

— Ты была готова умереть, даже зная, что он… ненастоящий?

Айгерим не ответила. Она отошла к остальным девушкам, и они начали плакать и причитать все вместе. Кайрат посмотрел на них и сказал:

— Я думал, что спас тебя от свадьбы с богом. Но теперь я понимаю, что мне только предстоить тебя спасти…

***

Девушки вместе с Айгерим поселились в одном из брошенных домов. Они собрали достаточно провизии, чтобы прожить здесь несколько месяцев. А Кайрат работал — он разбирал механического бога. Каждый день, деталь за деталью, он снимал с него то, что было когда-то конем, ткацким станком, движущейся повозкой.

— Мне надо собрать хотя бы двух механических коней, — говорил он девушкам. — Тогда мы сможем уехать. Вы по двое, а я на том, что спрятан за городом.

Первые дни молчания сменились короткими разговорами. Потом девушки начали приходить помогать Кайрату. Их хмурые лица постепенно светлели, они начали смеяться и петь песни.

— А хорошо жить в домах, — однажды сказала Айгерим. — Жаль, что придется отсюда уезжать.

— Мы можем остаться, — ответил ей Кайрат. — Соберем коней, чтобы можно было ездить за припасами и инструментами. Начнем добывать комир или построим мастерские.

— Но здесь же нет комира, — удивленно сказала Айгерим.

— Я думаю, его тут никогда и не искали. Это территория старых богов. Но теперь город пуст. Мы можем сделать его нашим кыстау. Только будем жить здесь не только зимой, а круглый год.

— Но разве можно добывать комир и не кочевать?

— Боги оказываются просто кучей железа. Я думаю, и кочевать — такая же легенда. Комиру все равно, кто его добывает, лишь бы над ним была земля.

— А я знаю, кто точно не хочет, чтобы ты уезжал. Адема! — вдруг сказала Айгерим и захихикала, а Кайрат покраснел. Адема, одна из четырех невест, давно не выходила у него из головы.

— Хватит болтать глупости, — сказал он, но сам широко улыбнулся, не в силах сдержаться.

— Кайрат… Ты правда спас меня. Мы живем тут… Я просто не знала, что можно все поменять. Жить по-другому. Мне кажется, у нас все наладится.

Звук механического коня прервал ее. В город приехали гости. Айгерим обернулась, испуганная и растерянная, но тут же ее выражение лица сменилось на удивление.

— Это… Это что, Болат? Как? Откуда он узнал?

— Я ездил на кыстау, ночью, потихоньку, на том коне, что отдал мне старик. Рассказал все Болату. Сказал, что ты была невестой бога, и что носишь теперь отметины на своем лице. Сказал, где находится город.

— И он… он… он все равно хочет быть со мной? — задыхаясь от волнения, спросила Айгерим.

— Я думаю, тебе лучше спросить у него.

***

Оммм… Оммм… Спаситель велел мертвым убраться… Аммм… Аммм… Невесту спас храбрый воин, уберег он покойника… Аммм… Оммм… Построил город, и новый мир возродился… Нет больше старого мира… Победитель богов, посланник Неба… Аммм… Аммм…

В город приезжали все новые и новые люди, в основном молодежь из кочевых племен. “Темир-Кудай не умер, он возродится в своих детях”, — ходили слухи. “Новый бог теперь правит в старом городе, бог неба и солнца”, — говорили другие. Даже паломники снова начали приходить, прося пустить их в храм, чтобы вознести молитву.

— Но в храме больше нет бога, — удивленно отвечал Кайрат.

— Мы поклонимся тебе, победитель, и вознесем молитвы новому богу, — упрашивали его паломники.

Но скоро от храма ничего не осталось: городу нужны были мастерские и школа, которые и появились на его месте.

А однажды прибыла на старом механическом коне мать Кайрата и Айгерим.

— Как же называется этот город? — спросила она. — У него ведь есть новое имя?

— Да, мама. Мы назвали его Кыстау, в память о нашей истории.

— А я слышала, что он зовется городом Божьих невест, и что девушки вытатуировывают себе солнце на лбу, чтобы приехать сюда и жить в благословении.

Кайрат нахмурился, а потом улыбнулся:

— У города может быть множество названий, мама. Это старый город, но вместе с тем очень молодой. У него есть будущее. Может быть, наши дети назовут его по-другому.

— Разве дети не должны будут соблюдать традиции родителей?

— Мы кочевали и жили в механических юртах. Наши дети будут расти в домах. И кто знает, может, они научатся летать в небе. Зачем им держаться за старое?

— Летать в небе! Подумать только! — ответила ему мать и засмеялась добрым теплым смехом. — Ты позвал людей, и они пришли… Ты сильный, мой сын.

— Не все пришли, — ответил ей Кайрат. — Есть один человек… Старик. Он помог мне. Знаешь, он живет в юрте, только в старинной, я таких нигде больше не видел. Я искал его. Ездил много раз. Не нашел ни юрту, ни его, ни кого-то, кто бы знал его. Я даже не знаю, как его зовут…

— Может, он приедет сюда однажды, — сказала тихо Зауре. — Что это? Что это за звуки?

— Это песня, — ответил Кайрат. — Люди сказали, новому городу нужны новые сказания, они сложили песнь. Только мне не очень нравится, что они там рассказывают, — и он поморщился.

Его мать пошла на звуки голосов и вышла на площадь, на которой певцы, ритмично ударяя в барабаны, начали петь:

— Уммм… Оммм… Уммм… Старый мир умирал… Его боги умирали с ним… Осталось только девять… уммм… девять… Девять богов перешли в новый мир: Кум-Кудай — песочный бог, Темир-Кудай — железный бог, Су-Кудай — водяной бог, Мыс-Кудай — медный бог, Жанбыр-Кудай — дождяной бог, Жел-Кудай — ветряной бог, Алтын-Кудай — золотой бог, Сабан-Кудай — соломенный бог, Ак-Кудай — белый бог. Только девять осталось… Умм… Умм…