Можно бесконечно наслаждаться неистовым тихоокеанским солнцем, белым песком и лёгкими лазурными волнами, что так небрежно раскатываются по берегу, издавая убаюкивающий шум. И стирается память о городской суете, крикливом рыночном гвалте, пьяных спорах в тавернах и даже о деревенском кудахтанье домашней птицы — это всё так далеко и так нереально. Но если бы оставался хоть один призрачный шанс вернуться к суетливому прошлому, то им непременно следовало бы воспользоваться.

Именно так рассуждал моряк, сидя в тени трёх высоких раскидистых пальм под безжалостно палящим солнцем. Один на бескрайней песчаной косе где-то в водах Полинезии, куда его милостиво высадили развесёлые смельчаки французы после захвата их экспедиционного судна.

По иронии Фридрих Штёртебекер — единственный, кого оставили в живых из всей команды. Удостоили Фридриха этой величайшей милости исключительно из большого уважения к его однофамильцу, Клаусу Штёртебекеру, знаменитому пирату, что промышлял разбоем в Балтийском и Северном морях в далёком четырнадцатом веке. Фридриху этот человек родственником не приходился, но фамилия сыграла злую шутку и вот он совсем один на безымянной песчаной косе в компании дохлой медузы и мелких юрких лупоглазых крабов.

— Когда я умру, о мои братья, верните меня назад домой. — еле ворочая языком, просипел он строки знаменитой народной песни.

На возвращение в Хаймат Дойчланд[1], однако, не надеялся.

Юмора разудалых французских коллег Фридрих, кстати говоря, тоже не разделял. А теперь и вовсе ненавидел всё французское, начиная с их слащавого говора и надменно протяжных носовых звуков, заканчивая жеманными манерами, что превращают нормального человека в уроженца из Содома.

Вспомнить хотя бы того претенциозного ублюдка капитана в нижней рубахе с кружевами и засаленным жабо, а ещё полным ртом гнилых пеньков и просто чудовищным амбре. Зато этот модник блеснул знаниями истории и не поленился отправить бедолагу Штёртебекера подыхать на этом скудном клочке земли.

Французы с англичанами всё никак не могут поделить между собой тихоокеанские острова, атоллы и рифы, грабят корабли вражеского подданства, вставляют друг другу палки в колеса и вообще — в этих водах творится полная неразбериха.

О чём думал Фридрих, когда отправлялся с британцами основать колонию — да поди вспомни. Пытливый ум хотел приключений на задницу. А как иначе увидеть своими глазами дикое буйство тропической природы? Прочувствовать до зуда липкую жару и беспощадных москитов, что с огромным энтузиазмом одаривали европейцев лихорадкой чикугуньи.

Моряк прикрыл глаза. Если лежать и не двигаться, то голод ощущался значительно меньше. Вот только язык присох к нёбу, а мысли о воде лишь усиливали жажду.

Значит надо не думать. Не двигаться и не думать.

Жар заката настойчиво опалял Штёртебекера напоследок прежде чем скрыться за горизонтом и отдать свой пост прохладе ночи. Эту ночь он, конечно, переживёт, но завтра... Завтра снова плавиться на безжалостной жаре без шансов на спасение. Какому дураку вдруг вздумается проложить свой маршрут мимо захудалого кусочка суши?

Моряк лениво хлопнул себя по поясу — нащупал костяную рукоятку короткого узкого кортика — и резко вздрогнул. Вот оно — решение его проблемы. Но как можно зарезать самого себя? С какой силой нужно всадить себе эту штуковину, чтобы наверняка?

Всплеск воды заставил повернуть голову.

Скат. Красивый.

С массивными морскими крыльями и острым как игла хвостом он переливался, грациозно покачивался на волнах. Двигался неспешно и размеренно, расправив полы своего чёрного плаща. Прекрасный, полный аристократизма морской житель, что не боялся свирепых акул.

Манта, как его называли, рассекал волны исполинскими крыльями, кружа в танце вокруг островка в поисках мелкого планктона. Или, быть может, сам морской дьявол явился по его, Фридриха, душу?

С заходом солнца всё мгновенно погрузилось во мрак. Поверхность воды казалась почти чёрной, в воздухе стояла густая духота. Только сейчас стало понятно, как зудела кожа после бесконечных часов на солнцепёке, но прикоснуться к ожогам сил уже не было.

Моряка клонило в сон. Фридрих не уснул — провалился в безвременье. Парил где-то за пределами бытия, ловя в сознании бессвязные воспоминания.

Очнулся, когда едва вдалеке уже начал сереть горизонт.

Под ухом где-то неподалёку хрустел песок. Чьи-то шаги или это расплавленное тягучей жарой воображение рисовало эфемерного спасителя? Моряк с трудом разлепил глаза и не сразу осознал реальность.

Женщина?! На него смотрела женщина. Или это был мираж? Умирающему видится спасение?

Фридрих зажмурился и тряхнул головой — морок не исчезал.

Молодая женщина — смуглая, длинноволосая, неприлично раздетая, как принято у полинезийских туземцев — смотрела с интересом, разглядывая моряка как экзотического зверька.

— Kia ora[2]! — заметив его пробуждение, радостно заулыбалась незнакомка.

Фридрих попытался подняться. Не смог. Тело налилось свинцом, язык присох и еле ворочался, а голодный желудок выражал готовность взбунтоваться.

— Воды. — едва прохрипел Штёртебекер.

Женщина не поняла. Сидела себе дальше, хлопала ресницами и продолжала молча ждать.

Юродивая что ли?

Говорит ли эта фройляйн на одном из известных Фридриху языков выяснять сил не было. Моряк снова прикрыл веки и шёпотом повторил:

— Воды.

Его слегка потормошили по плечу, но Штёртебекер на это лишь скривился и слабо заскулил.

— He aha te he ki a koe?[3] — прозвучал взволнованный вопрос прежде чем моряк потерял сознание.

***

Лицо обдало прохладой, губ коснулся разбитый край сосуда, а на язык упала пара спасительных капель воды.

Не глядя моряк неуклюже пил из рук своего спасителя. Едва разлепив веки, заметил — перед ним сидела, бормоча что-то невнятное, та женщина.

Надо же! Она ему не приснилась.

— Спасибо. — скрипнул Фридрих надтреснутым голосом.

Мягко улыбнувшись, незнакомка кивнула.

Моряк слегка приподнялся, сильнее припал губами к сосуду и принялся жадно пить, раня губы об острый край и заливая водой подбородок и ворот рубахи.

Голодный желудок стянуло неприятным спазмом. Фридрих остановился, пытаясь отдышаться, а заодно и удержать всё выпитое внутри.

Не удержал. Стошнило.

Его вывернуло горькой желчью прямо под ноги сердобольной фройляйн.

— He tangata harakoreх[4] — маленькая ладонь сочувственно огладила мужчину по спине.

— Извините. — выкашлял Фридрих и взглянул на незнакомку виновато, а затем снова потянулся к сосуду с водой.

И наконец заметил — всё это время он пил из большой морской раковины, разбитой у основания. Хотя сейчас это не имело значения — он с наслаждением пил бы воду и из дырявого сапога — но внешний вид незнакомки и необычная ёмкость для питья насторожили.

Полинезийцев Штёртебекер почти не встречал. По рассказам товарищей, на островах местные жители большого сопротивления не оказывали. Часто относились к чужакам с дружелюбием, с удовольствием делились рыбой, мясом и фруктами. Милые островитянки проявляли свою благосклонность к оголодавшим белым матросам и очень любили обменивать свои дары на несколько «заморских» вещиц.

Однако, что сделают туземцы с одним единственным белым человеком без корабля, команды, ружей и мушкетов — большой вопрос. Великому мореплавателю Джеймсу Куку под прикрытием целой кучи солдат не повезло — убит ударом копья в затылок. А повезёт ли Фридриху Штёртебекеру, найденному туземкой подыхающим под пальмой?

— Whakatika![5] — характерно жестикулируя, полинезийка велела моряку подняться. — Haere mai![6]

Встать на ноги оказалось не так то просто! Сперва Штёртебекер встал на четвереньки, затем отдышался и лишь с третьей попытки, опираясь на хрупкую фройляйн, смог подняться. Моряк сделал несколько шагов по горячему песку прежде чем волна омыла ступни, когда наконец поднял голову.

И обомлел.

Вокруг песчаной косы по-прежнему господствовал океан — рядом не оказалось ни лодки, ни пироги, никакого другого водного транспорта. Но на чём тогда прибыла островитянка? Вплавь через океан?!

Заметив смятение Фридриха, женщина задорно хихикнула, обнажив ровный ряд белоснежных зубов, а затем тихонько замурлыкала тоненьким голоском песню на незнакомом языке.

Моряк решил, что помутился рассудком и ему всё это чудится. Вокруг островка закружила дюжина чёрных плащей, огромные скаты слетелись на ворожбу полинезийки и танцевали возле них послушной стаей. Женщина мягко отстранилась, продолжая опутывать чарами, а Фридрих, хоть и старался изо всех сил удержаться на дрожащих ногах, обессиленно рухнул в воду.

Десятки морских плащей подхватили его и понесли на своих спинах в открытые воды.

Последнее, что успел заметить Штёртебекер, прежде чем снова потерять сознание — милая островитянка расправила такие же огромные чёрные морские крылья и нырнула следом за ним навстречу раскатистым волнам.

[1] Heimat Deutchland (нем.) – Родина Германия

[2] Kia ora (маори) — Здравствуй

[3] He aha te he ki a koe? (маори) — Что с тобой?

[4] He tangata harakore (маори) — Несчастный человек

[5] Whakatika! (маори) — Встань!

[6] Haere mai! (маори) — Давай же!