Тюменская область 2024г.

Михаил Юрьевич Прохоров, сидел на стуле у окна, и, казалось, не замечал ничего и никого вокруг. Всклокоченные русые волосы, так и не расчесанные с утра, печальный взгляд карих глаз. Он был крепким на вид мужчиной тридцати девяти лет. Варвара, его сожительница, симпатичная темноволосая женщина на восемь лет моложе Прохорова, делала вид, что возится с посудой. Она уже давно приготовила обед, накрыла на стол, но так и не решилась потревожить хозяина дома, глядя на его задумчивый вид. А задуматься Михаилу Юрьевичу, скажем прямо, было над чем. Еще тридцать дней назад он даже себе представить не мог, что окажется в этой Богом забытой сибирской деревне. Как и почему всё это с ним произошло, он силился понять с самого утра, с того самого момента, когда чей-то голос, звучавший в голове один раз в сутки, произнёс: “Ноль. Игра окончена!” Вот тогда-то с Прохорова словно покрывало сдернули, которым от него, бывшего бизнесмена, надежно скрывалась суровая реальность, в которой он очутился.

Всё так же потрескивали в печи сухие поленья, так же подвывала за окном вьюга, и только он после этих непонятных слов “игра окончена”, стал не таким, каким был еще минуту назад. Точнее Михаил Юрьевич стал именно таким каким и был всю свою жизнь до того момента когда впервые услышал в голове этот злополучный голос произнёсший: “Тридцать”. Что означала эта цифра, кто начал транслировать в голове обратный отсчет, Прохоров не понимал, да особенно и не старался понять. Вот только именно с появлением в голове чужого голоса, с ним и начало происходить, что-то неладное. Самым же ужасающим было то, что осознал всё это бывший бизнесмен только сегодняшним утром.

– Миш, – негромко и осторожно, словно боясь ненароком накликать на себя гнев хозяина, позвала Варвара. За те дни, что они прожили вместе, женщина вполне освоилась со спокойным и рассудительным нравом своего пока еще незаконного супруга. Знала, что тот ни за что и никогда ее не обидит, но всё же сейчас почему-то боялась потревожить Прохорова. – Может, покушаешь, а?

Михаил Юрьевич поднял на сожительницу тяжелый непонимающий взгляд.

– Что? – спросил он, словно очнувшись после долгого сна.

– Я говорю, может, покушаешь? – повторила вопрос Варвара, с тревогой вглядываясь в посеревшее лицо Михаила.

– А какое у нас сегодня число? – размышляя о чем-то своем, спросил Прохоров, чем еще больше встревожил Варвару.

– Так, второе… второе января, - еще больше растерявшись, ответила та.

Мужчина вновь перевел взгляд в окно. Проснувшись как обычно рано утром, он, до того, как услышал голос, еще успел почистить дорожки от снега. Однако метель всё не прекращалась и, уже спустя несколько часов, двор вновь требовал вмешательства хозяина. Вот только желания что-либо делать у него теперь не было.

– Второе января, – задумчиво повторил Михаил Юрьевич.

От непонимания происходящего, на глаза Варвары навернулись слезы. Она достала из кармана старенького кардигана носовой платок и, сделав вид, что вытирает нос, незаметно промокнула и влагу, готовую излиться наружу. Сошлись они с Прохоровым дней двадцать назад, срок, конечно, небольшой, но таким хмурым и растерянным женщина видела его впервые.

– Что ж, давай поедим, раз так… – всё так же равнодушно произнес Михаил Юрьевич, неохотно поднимаясь со стула.

И вновь хозяйке пришлось сдерживать слезы, так как припомнила, с какой охотой и удовольствием ее супруг (Варваре так было приятнее называть своего сожителя), присаживался за стол и поглощал приготовленную ей стряпню. Как она любила исподволь наблюдать за тем, как он ел, слышать его лестные похвалы, радоваться его аппетиту… Сейчас Прохоров нехотя сел на свое постоянное место, и молча наблюдал, как хозяйка разливает по тарелкам суп с фрикадельками, достает из бутыля соленые огурцы. Не проронив ни слова, принялся есть. Глядя на то, как мужчина безо всякого интереса и тем более азарта, поедает наваристый бульон, у Варвары и самой пропал аппетит.

– Миша, может сто грамм налить для аппетита? – нарушила молчание хозяйка.

При ней Прохоров ни разу даже не пробовал ничего из спиртного, хотя в доме имелась и наливка, приготовленная Варварой еще летом и самогон, купленный у Терентьевны. “Зачем мне травить организм всякой дрянью? – весело спрашивал Михаил Юрьевич. – Пусть пьют те, у кого жизнь не сложилась. У меня же всё есть! И жена красавица и рукодельница, и дом… По весне хозяйством обзаведемся… Я Варенька счастливый человек, а счастливому незачем голову дурманить”. Женщине было немножко обидно, что ее известную на всё село наливку, супруг называл “дрянью”, но зато радовало и грело душу его отношение к ней самой. Сейчас она предложила лишь потому, что вспомнила рассказы Прохорова о его “прошлой” жизни. Раньше ведь он был большой любитель выпить. Любая сделка, любое прибыльное дело, как правило, заканчивались грандиозными попойками, где спиртное лилось рекой. Не исключено, что были и женщины, но об этом ее любящий супруг предпочитал помалкивать, а у нее хватало ума об этом не расспрашивать.

– Налей, – вдруг согласился Михаил Юрьевич, – что-то мне муторно…

Варвара вышла в сени, открыла подпол. Спустившись в подвал, взяла одну бутылку наливки, вернулась к столу. У них даже стопок в доме не было. Плеснула немного в кружку, пододвинула мужу. Тот выпил залпом, словно воду, и вновь принялся за суп. Женщина отодвинула свою тарелку в сторону, поставила локти на стол и, положив голову на ладони, молча наблюдала за супругом. Дождавшись, когда Прохоров закончит с едой, она, наконец, решилась.

– Миша, – глядя на мужа в упор, обратилась к нему Варвара, – ну, что с тобой сегодня случилось? Может, болит чего?

А у него действительно болело… Болела его душа, щемило сердце, давило в груди от того, что он никак не мог понять: как же с ним всё это произошло? Почему он решился на такой безрассудный поступок?

Где-то на орбите Земли. То же время.

Зэм довольно потирал серые шестипалые ладошки, с продолговатого лица не сходила улыбка.

– Забавно, забавно, – твердил он, не сводя больших блюдцеобразных глаз с экрана монитора. Чем же это всё закончится?

Он привык, что к концу отведенного им срока, обычно это были тридцать земных суток, всё, что он хотел узнать и увидеть уже произошло. Иногда результат был трагическим (Зэм за это себя не винил – аборигены сами выбирали то, как именно будут распоряжаться предоставленными им возможностями), иногда конец игры был более положительным. Вот только всегда, и именно это радовало гуманоида, итог был непредсказуемым. Он, как представитель иной цивилизации, родившийся далеко отсюда на своей родной планете Икс двадцать пять, так и не смог за всё время наблюдения за землянами, понять их человеческую душу и разгадать их потаенные желания. Каждый абориген был для него настоящей загадкой, и это придавало его затее свой шарм и непредсказуемость.

В этой же игре, которая закончилась буквально несколько часов назад (по земному времени), было немного иначе. Ему еще только предстояло увидеть самое интересное: какой выбор сделает бывший бизнесмен, благодаря Зэму когда-то потерявший, а теперь вновь получивший все свои привычки и тягу к наживе назад. В первый день игры, когда гуманоид вставил ему свою незамысловатую программку, абориген вдруг осознал всю никчемность той жизни, которую вел до сих пор и начал меняться прямо на глазах…

Зэм неотрывно пялился в экран, забыв даже про свой паёк, который их бортовой кибернетический повар, подогревал для него уже в третий раз. От напряжения, возникшего между главными героями его игры, гуманоиду, так же как и им перехотелось есть.

Санкт-Петербург 2023г. за месяц до описываемых событий.

– Мишка, я тебя не понимаю, – от досады почти кричал Виктор Карпухин, деловой партнер Прохорова. Он был знаком с Михаилом еще с детства. Вместе ходили в школу, вместе росли… и дело организовали общее. Всякое было у них по ходу становления и укрепления их детища, но теперь, когда деньги сами непрерывным потоком потекли к ним в руки, его товарищ детства вдруг решил всё в одночасье перечеркнуть. – Если устал, так и скажи… – продолжал наседать Куприянов. – Возьми отпуск, съезди на юга, отдохни как следует, расслабься… Зачем же так кардинально всё менять? По какой причине?

Прохоров сочувственно взглянул на своего партнера и улыбнулся.

– Витя, всё, что мне нужно я уже тебе объяснил. Это не усталость и не прихоть. Я, наконец, понял, как это всё мелко и иллюзорно… Понимаешь, мне просто стало не интересно делать деньги ради денег.

– Да что ж ты за человек такой?! – воскликнул Виктор и нервно зашагал по просторному офису, залитому декабрьским солнцем, таким редким гостем в зимнее время. – Ну если не хочешь просто становиться богаче, то заведи семью, нарожайте детей… Да мало ли способов, куда можно выгодно вложить деньги.

– Вот видишь, Витя, – спокойно отвечал Михаил, – ты даже завести семью предлагаешь, как выгодное вложение средств… Только мне это не ин-те-рес-но! – по слогам выделил он последнее слово. – Я просто хочу жить, заниматься любимым делом, и семью обязательно заведу, но только не для выгодного вложения денег, а просто потому, что это так естественно и приятно.

– Всё равно я не пойму какая муха тебя вдруг укусила, – Куприянов, наконец, остановился, и, опершись на полированную поверхность рабочего стола, уставился на товарища. – Ладно, допустим… Пусть тебе всё надоело, но зачем же отказываться от своей доли в бизнесе? Я, конечно, найду себе какого-нибудь помощника, один ведь всё равно все дела не потяну, но ты же можешь заниматься какими-то своими делами и одновременно получать проценты по акциям… А, кстати, чем ты собираешься заниматься?

– Я с детства люблю работать с деревом. Ты же помнишь, у меня по трудам в школе всегда отлично было?

– Ну, вот! – вновь ухватился за мысль Виктор, – купи себе мастерскую и работай в свое удовольствие!

– Нет, Витя, я вообще хочу уехать из Москвы. Поселиться в какой-нибудь деревушке, найти работящую женщину…

– И куда ты собираешься податься? – скептически улыбнулся бизнес партнер.

– Да хоть сюда, – Прохоров подошел к большой карте России и ткнул пальцем наугад. Подошел ближе, присмотрелся к месту своего выбора. – Вот, Тюменская область!

– Я не знаю, – сокрушенно развел руками Куприянов. – А как же наш последний бизнес-проект? Что с ним-то будет? – бросил он последний аргумент.

– Я думаю, ты справишься, – уверенно произнес Михаил. Он подошел к партнеру, и дружески хлопнул того по плечу. – Там ведь моя только идея была, всё остальное ты сам просчитывал и проверял.

– Ну, хорошо, – смиряясь с неизбежным расставанием, сказал Виктор. – Тогда давай сегодня вечерком хотя бы посидим напоследок в кабаке, водочки попьём, девочек пригласим… Если в Тюмень свою уедешь, когда еще свидимся…

– Лады, – поддержал товарища Прохоров. – Только девочек, пожалуй, не нужно. Не то настроение.

– Не нужно, так не нужно, – согласился Куприянов. – Тогда сами посидим, как бывало раньше. Встречаемся в девятнадцать на прежнем месте? Я заранее столик закажу…

– Да, – ответил Михаил, пожал другу руку и ушел по своим делам.

Лишь только дверь за ним закрылась, Виктор достал из кармана мобильник и набрал какой-то номер.

– Алло, – послышался в трубке приятный женский голос.

– Жанночка, привет! – поздоровался Куприянов, бросая короткие взгляды на дверь. – Слушай ты как сегодня вечером, свободна?

– Ты хочешь пригласить меня на свидание, – кокетливо осведомилась собеседница.

– Ты почти угадала, – улыбнулся Виктор, – хочу пригласить, но не на свидание. Мне нужна твоя профессиональная помощь.

– У тебя что-то случилось? – голос женщины стал серьезным.

– Случилось, но не у меня – у моего напарника по бизнесу.

– Семейные проблемы, навязчивые идеи?

– Ну, семьи у него нет, а вот пожалуй, про навязчивые идеи, ты в самую точку попала.

– Что ты хочешь, Витюша, – отозвалась собеседница, – практикующий психолог это тебе не невропатолог в поликлинике. Так что там у твоего товарища? Как, кстати, его зовут?

– Зовут Михаил Юрьевич.

– Фамилия не Лермонтов, случайно? – улыбнулась Жанна.

– Нет, – хохотнул бизнесмен. – Почему, как только общаешься, с более-менее образованными людьми, так все сразу Лермонтова вспоминают?

– А ты загугли в поисковике имя отчество, вряд ли тебе кроме него всплывет кто-либо другой. Так что у твоего не Лермонтова за проблема?

– Понимаешь, Жанночка, дело в том, что он решил всё бросить, и уехать в жить в деревню.

– И чего тут странного, – удивилась собеседница, – знаю я и таких. Пусть попробует, как оно там живется, через неделю, глядишь, и прибежит назад.

– В том-то и проблема… – засомневался Куприянов. – Он отказывается в мою пользу от своей доли в бизнесе, продает акции, оформляет все документы и тут же уезжает.

– А тебе-то чем плохо? – ухмыльнулась Жанна. – Все бабки теперь твои будут.

– Ну, во-первых, он у нас главным мозгом был и почти все новые проекты – его рук дело, точнее его головы. А во-вторых, что-то здесь не чисто. Вчера мы еще свежий проект обсуждали, до позднего вечера с ним прикидывали и подсчитывали… А сегодня утром приходит, и словно его подменили. Говорит, надоело всё, не хочу, мол, делать деньги ради денег.

– Действительно странно, – согласилась собеседница. – А что ты от меня хочешь?

– Понимаешь, его ведь к психологу никаким арканом не затянешь, вот я и хочу, чтобы ты сегодня вечером, подошла к нам на кабак, мы, типа, прощальный ужин устраиваем, и поговорила с ним, так как посторонний человек… Может, как специалист сможешь разобраться, в чем его проблема. Ты у нас женщина видная, думаю, сможешь моего товарища вызвать на откровенный разговор.

– Слушай, а ты уверен, что по адресу обратился? – теперь проявила сомнения Жанна, пропустив комплимент мимо ушей. – Может, тебе частного детектива лучше нанять?

– Жанночка, давай сначала ты с ним поговоришь, а потом сама и решишь, сможешь справиться с этой проблемой или же мне действительно к другому специалисту идти.

Договорившись о времени встречи, Куприянов сбросил вызов и принялся за свою рутинную работу. В какой-то мере он понимал своего товарища. Пока они вместе пробивали свою нишу в Московском бизнесе, пока крутились как два волчка, не досыпая и не доедая, им, несомненно, было трудно, но зато и чертовски интересно. Теперь, когда всё устаканилось, и работа не требовала такой суеты как раньше, она потеряла свою привлекательность. Деньги, казалось, сами бежали в их карманы без особых усилий, а жизнь стала какой-то пресной, безвкусной… От этой рутины не спасали ни женщины, ни заграничные поездки по самым крутым курортам мира. Они оба с Прохоровым до сих пор были холостяками. Сначала мешала почти круглосуточная работа, а потом женщин и так хватало, зачем еще обременять себя какими-то обязательствами?

Вечером сидя в знакомом ресторане, товарищи попивали коньяк и кушали деликатесы. Ведя непринужденную беседу, и стараясь не затрагивать волнующую его тему, Куприянов время от времени бросал взгляд на вход в зал ресторана. Когда оба уже были подогреты спиртным, возле их столика неожиданно появилась рыжеволосая женщина в черном облегающем платье выше колен. Ярко накрашенные губы и выразительные глаза, еще больше придавали ей образ женщины-вамп.

– Витюша, ты ли это! – удивленно воскликнула она, проходя мимо столика, за которым сидели товарищи.

– Жанночка, сколько лет, сколько зим? – в тон ей ответил Куприянов, ак можно естественнее разыгрывая сцену неожиданной встречи. – Ты одна пришла?

– Одна, Витюша, одна, – нарочито грустно вздохнула Жанна, и бросила заинтересованный взгляд на Прохорова. Она как женщина сразу оценила его волевой подбородок и открытый взгляд его глаз, светящихся счастьем. Как психолог отметила, что мужчина с такими глазами вряд ли способен скрывать за душой какой-нибудь камешек или строить какие-либо козни.

– Присаживайся тогда к нам, – пригласил женщину Виктор, галантно отодвигая даме стул.

– С удовольствием, – произнесла та, усаживаясь за столик. – А я вам не помешаю? – Жанна вопросительно взглянула на Михаила.

- Нет, пожалуйста присоединяйтесь к нам, - ответил тот, подарив женщине добрую улыбку. – У нас прощальный вечер, так, что сегодня плачу я. И не возражайте, - опередил Прохоров попытку женщины возразить.

Официант принес еще один набор столовых приборов, и, уточнив, что дама будет кушать, тут же удалился. Жанна оказалась весьма интересной собеседницей. Она весьма умело поддерживала разговор на любую тему, вставляя дельные замечания или рассказывая довольно пикантный анекдот. Иногда женщина ненавязчиво задавала Прохорову вопросы, и тот с удовольствием на них отвечал. Спустя полчаса Куприянов пригласил Жанну на танец.

– Ну, что? – нетерпеливо спросил он, прижимая партнершу гораздо сильнее, чем требовалось по этикету.

– А ничего, – улыбнулась та, бросая еще один взгляд со стороны на оставшегося в одиночестве Михаила.

– То есть, как ничего?

– А так… Обычный мужчина, никакого намека на психические отклонения и на то, что он чего-нибудь пытается скрыть. Напротив, даже чересчур открытый, я не знаю, как он смог закрутить с тобой такой бизнес с его-то характером.

– Вот! – воскликнул Виктор. – Я и говорю, что раньше он таким не был! Он умел скрывать тайны и считать деньги. А сегодня… Ты слышала, что он сказал?

– Ну?

– Он ведь никогда ни во что не верил, а тут бац, пошел в церковь и отвалил попу кругленькую сумму. Да если бы я вчера только заикнулся, что хочу пожертвовать, скажем, пару тысяч, он бы первым меня обсмеял, а потом бы выругал за расточительство…

– Витюш, ну, тогда я даже не знаю, что тебе сказать… – Жанна пожала плечами. – Думаю нужно просто оставить человека в покое. Слушай, а действительно, ну его… Давай лучше уйдем с тобой куда-нибудь? – предложила женщина, томно заглядывая в глаза партнеру по танцу.

– Ко мне? – сально улыбнулся в ответ Куприянов.

– Поехали к тебе, – согласилась Жанна.

Вернувшись за стол, они еще некоторое время пообщалась с Михаилом, а потом деликатно распрощались и покинули ресторан. Несколько дней после разговора со своим теперь уже бывшим партнером, у Прохорова ушли на юридическое оформление документов по фирме, а так же на срочную продажу квартиры и машины. Часть вырученной сумы, он передал в один из многочисленных детских домов, а остальное положил на свой счет в банке. Его широкая душа говорила, что ничего ему больше не нужно, но какое-то неведомое чувство, видимо, оставшееся от прошлой жизни, нашептывало, что деньги никому не мешают. Решив все свои финансовые вопросы, он оставил себе денег только на проживание, да на покупку дома в деревушке, которую отыскал на Яндекс картах. Когда поутру у него в голове привычно звучал голос, сообщающий следующий номер, Михаил Юрьевич, только улыбался и бурчал, неизвестному “счетоводу”: “Не переживай, успею!”

Выбранная им деревня была, как и всё вокруг, занесена снегом, и к ней из райцентра Прохоров добрался на попутном грузовике. Лучше, конечно, такую смену места жительства было бы проводить в летнее время, но решение было принято, и отступать он был не намерен. Поблагодарив водилу и, отвалив ему крупную по здешним меркам сумму, он направился прямиком к дому, который ему тот указал. Здесь, как сообщил шофер, жила вдова по имени Варвара, баба добрая и покладистая. На вид она была явно моложе Михаила, не худышка, но и не слишком полная. Кровь с молоком, говорят в народе о таких барышнях. Она приняла на пару дней постояльца, и сама же сосватала ему пустующий дом на краю деревни. Потом, по просьбе нового жильца, помогла привести жилье в порядок, подсказала, где можно раздобыть дров на первое время. И как-то так получилось, что начали они жить как муж с женой.

Прохоров не стал таиться от сожительницы кто он и откуда приехал. Та даже сразу было не поверила, но глядя в ясные глаза своего супруга, сердцем чувствовала, что он не врет. Особенно ей по нраву была щедрость и покладистость Михаила Юрьевича. И не потому, что хотела как-то обогатиться за чужой счет, и вытянуть из сожителя больше денег. Думала Варвара вовсе не о себе. Просто в деревне осталось много стариков, за которыми некому было присмотреть. Вот с ее подачи они с мужем и взялись им безвозмездно помогать. То снег во дворе почистят, то подкинут денег на самое необходимое, когда те нуждались. Новый год отметили вдвоем, как полагается семейной паре, да так бы и дожили до весны, кабы не…

Доев суп, Прохоров молча встал из-за стола. Сегодня он впервые забыл поблагодарить свою сожительницу за вкусный обед. Хмурый и всё еще погруженный в свои мысли вышел из кухни, и завалился на кровать, свесив лишь ноги. Варвара гремела посудой – мыла тарелки в тазике с горячей водой, подогретой на печи. Михаил Юрьевич, протянул руку, взял с тумбочки свой мобильник – единственное развлечение в этом занесенном снегами никому не известном уголке России. Телевизора в доме не было, а что-либо брать из вещей сожительницы, Прохоров решительно отказался. Однако цивилизация дошла и в эти края. Интернет, хотя и пропадал время от времени, но всё же присутствовал. Прохоров открыл ленту новостей, начал не спеша просматривать. Почитал сообщения блогера Колобяки о положении на фронте, просмотрел несколько коротких видео, как вдруг… Взгляд Михаила Юрьевича застыл на фотографии Витьки Куприянова взятой в черную рамку. Его глаза тут же начали судорожно вычитывать текст располагающийся ниже. “Заказное убийство известного бизнесмена”, – гласил подзаголовок. Дальше описывались некоторые детали и предположения журналиста, по поводу, кому было это убийство выгодно и кто за ним может стоять. Прохоров прочитал статью еще раз, потом еще… Наконец, он опустил руку с телефоном себе на грудь и засмеялся, сначала тихо, а потом всё громче. Это был не веселый жизнерадостный смех, это, скорее, была просто разрядка после долгого нервного напряжения, в котором мужчина пребывал с самого утра. Звон посуды на кухне утих, и в приоткрытую дверь заглянуло испуганное лицо Варвары.

– Миша, ты чего? – взволновано спросила она, осторожно приближаясь к лежащему на кровати супругу. Женщина нерешительно остановилась в двух шагах, не зная, что теперь делать.

– Ничего, Варенька, уже ничего, – продолжая улыбаться, ответил Прохоров. Он поднялся с кровати, взял женщину за руку. Усадив ее рядом с собой, нежно обнял за плечи. – Теперь у нас с тобой всё будет хорошо, потому, что я живой.

Женщина ничего не поняла из того, что сказал Михаил Юрьевич, но сейчас ей было всё равно. Она вновь почувствовала себя любимой и счастливой, а чего еще деревенской бабе нужно?