УТРО ВЫХОДНОГО ДНЯ

Пролог

На шестом десятке Андрей Андреевич Великанов задумался о том, как ему обставить свой уход в иной мир, то есть, похороны. Он изучил похоронные обряды разных народов, и понял, что ближе всего его душе. Больше всего ему понравилось, как хоронили древних скифских царей. Он хотел бы себе такой похоронный обряд. Чтобы над ним насыпали курган, и чтоб в том кургане  закопали дюжину-другую рабов... Рабов у него, правда, не было. Зато у него были миллиарды от продажи леса, угля и металла. Он нашел несколько бедолаг, которым очень нужны были деньги, и заключил с ними договор: пока он жив, он платит им ренту, а когда он умрет - их похоронят вместе с ним. Это, разумеется, делалось втайне. Но все тайное становится явным, и вскоре молва о необычных договорах встряхнула российское общество. Сперва это самое общество вскипело праведным гневом: что за дикость?! Что они себе  позволяют, эти олигархи, или и в самом деле вообразили себя царями? Но затем потихоньку пошли другие разговоры: ну, а если это на добровольной основе? Что тогда? Почему бы и нет? Каждый волен распоряжаться своей жизнью, разве не так? Да, у богатых причуды довольно странные, но ведь они никого не заставляют! Они готовы платить за эти причуды... А бедные люди смогут заработать, поправить свое положение - очевидный плюс! Эти голоса звучали все громче и уверенней... Через три года  был принят закон о похоронниках - правда, не без потрясений. 

***

Семья Сердечкиных проводила утро выходного дня на кухне у телевизора, и пять минут назад из этого телевизора прозвучала такая новость, от которой они забыли о завтраке и теперь сидели бледные и растерянные. Андрей Егорович Сердечкин, отец семейства, нарушил молчанье.

- А я думал, что Губанов  проживет еще пару лет. С его-то громадным состоянием, с его неограниченными возможностями, все врачи, все лучшие клиники мира к его услугам... Но нет - Андрей Егорович покачал головой - рак есть рак...

Анна, его жена, кивнула:

- Что ж тут поделаешь, судьба... И все-таки Николай четыре года получал ренту. Он вытащил свою семью из нищеты, купил квартиру...

- Что теперь будет с дядей Николаем? - Даша, семнадцатилетняя дочь Сердечкиных, сидела очень прямо и смотрела в свою тарелку. Отец пожал плечами:

- Ты сама знаешь. Он должен выполнить условия договора.

- Его похоронят... с этим Губановым? - голос Даши был как у робота. Мать отвела глаза. Отец кивнул:

- Да, придется. Дядя Николай заключил такой договор.

- Зачем он заключил этот договор? - спросила Даша, глядя перед собой. Мать вздохнула:

- Дядя Николай любил свою семью. Он хотел, чтобы его близкие ни в чем не нуждались. Поэтому он заключил договор.

- Это ужасно! - сказала Даша в пустоту.

- Ну почему же ужасно - Сердечкин пожал плечами - Многие так живут. Я тоже получаю ренту от Вышнегорского.

Поэтому мы и не бедствуем, а как мы жили до этого, вспомни!

- А если Вышнегорский умрет? - спросила Даша - Тебя похоронят вместе с ним?

- Вышнегорский умрет еще не скоро... Тут главное правильно рассчитать. Твой дядя Николай не рассчитал, заключил договор с Губановым, а Губанову уже тогда было под шестьдесят, плюс онкология. А я заключил договор с  Вышнегорским. Вышнегорский всего на два года старше меня, ведет здоровый образ жизни, спорт, диета. Он проживет еще лет тридцать... Да, главное - рассчитать!

И было видно, что он доволен своей смекалкой, а Николая жалеет за бестолковость. И, может быть, чуть-чуть, самую малость - осуждает. Даша помолчала, потом сказала, словно про себя:

- Как это стало возможным?

- Что? - не понял Сердечкин.

- Когда был принят закон о похоронниках?

- А, - Андрей Егорович пожал плечами - Десять лет назад. Ты была маленькая...

- Да, дела - сказала Даша, странно усмехаясь - дела... А я всю жизнь жила, и не думала об этом... Как  будто так и надо. И все живут, как будто так и надо...

- А что тут сделаешь? - Андрей Егорович развел руками.

- Не знаю, что! - Даша упрямо блеснула глазами - Что-нибудь!

Сердечкин нахмурился:

- Ты не должна так говорить! Так рассуждают кроты, а они плохо кончают...

- Кто такие кроты?

- Они себя так называют, потому что подкапывают основы нашего строя. Они говорят, что этот строй несправедлив, и они рано или поздно его разрушат... Восемь лет назад, когда принимали закон о похоронниках, кроты выступали против, устроили беспорядки. Ну и что? Беспорядки подавили, кротов перебили, а закон все равно приняли...

Он взял поджаренный тост и стал намазывать его маслом. Висевший на стене плазменный телевизор замерцал сиреневым светом, и кукольное лицо ведущей произнесло красивым, звучным, бесстрастным голосом:

- Экстренное сообщение! Сбежал   похоронник Василия Губанова, владельца "Русской нефти", который умер сегодня утром. У Губанова было шесть похоронников, пятеро из них поступили законопослушно, явились на указанное место, чтобы быть похороненными вместе со своим патроном. Шестой нарушил условия договора и скрылся. Нарушителя зовут Николай Сердечкин, полиция его ищет...

Анна ахнула, а Андрей Егорович замотал головой:

- Ай-ай-ай-ай!.. Да, не ожидал я такого безрассудства от Николая! Не ожидал!

- Он поступил глупо - сказала Анна, и поджала губы.

- Он правильно сделал! - сказала Даша, побледнев - Правильно! Хорошо, что он сбежал!

- Хорошо?!.. Если бы Николай выполнил условия договора, его семья еще десять лет получала бы ренту. А теперь выплату ренты прекратят, и еще взыщут все выплаченные деньги!

- Пускай! - Даша кусала тонкие пальцы, а глаза у нее горели, как у рыси - Пускай! Лишь бы он спасся!

- Его все равно поймают - пожал плечами Андрей Егорович. И словно отвечая ему, на экране появилась та же фарфоровая ведущая и сказала тем же бесстрастным голосом:

- Экстренное сообщение! Николай Сердечкин, сбежавший похоронник Василия Губанова, уже пойман. Нарушитель был задержан в пределах города. Он передан душеприказчикам покойного... Розыски прекращены...

Даша до крови закусила губы и ударила кулаком в стену. Андрей Егорович провел рукой по волосам и сказал каким-то смятым голосом, пытаясь то ли убедить, то ли успокоить себя и своих близких:

- Прежде чем заключать договор, надо хорошенько подумать. А уж если заключил - соблюдай...

На экране появилась та же ведущая. Она попыталась выразить на своем фарфоровом лице что-то вроде скорби:

- Сегодняшний день богат неожиданными событиями... Мы вынуждены сообщить вам о смерти Павла Вышнегорского, владельца "Русского лития". Вышнегорский умер от внезапной остановки сердца в спортзале, во время тренировки... Приносим соболезнования родным и близким покойного...

Зыбкое, невыразимое молчание повисло в кухне. Анна и Даша, как в замедленной съемке, повернулись к Андрею Егоровичу. А Андрей Егорович менялся на глазах - за эти несколько секунд из него как будто ушла вся жизнь, лицо осунулось, глаза потухли... Сердечкин поднял голову и посмотрел на домашних безжизненным взглядом. Потом он встал и сказал каким-то плоским голосом:

- Мне надо идти... Аня, дай мне чистую рубашку.

Анна кивнула, глотая слезы. А Даша вдруг закричала:

- Нет! Не ходи туда! Беги!.. Беги, папа, беги!!!

Андрей Егорович поднял плечи и сказал тем же мертвым голосом:

- Я должен выполнить свои обязательства. Я сам пошел на это, меня никто не заставлял... Я получал от Вышнегорского деньги, на эти деньги я кормил семью... Если я нарушу договор, это будет непорядочно...

- Беги - крикнула Даша, как помешанная - Беги, папа!!!

Она схватила Андрея Егоровича за плечи,  и отчаянно, умоляюще смотрела ему в глаза. Лицо Сердечкина как будто ожило, он взглянул на дочь осмысленным взглядом, и в этом взгляде была любовь и безнадежность:

- Дочка, я не могу этого сделать! Если я нарушу договор - у вас все отнимут. Я не могу так поступить с вами... Да и меня все равно поймают...

- Пускай! - Даша топнула ногой - Пускай поймают! Это лучше, чем самому...

- Я не могу этого сделать - повторил Андрей Егорович, и Даша поняла, что он все решил  и отговаривать его бесполезно. Она вскинула голову... Андрей Егорович положил ей руки на плечи. На его обычное, тусклое лицо лег какой-то высокий, страдальческий свет.

- Даша! Я честно выполняю договор, поэтому вы еще десять лет будете получать ренту. За десять лет ты встанешь на ноги. Прошу тебя - помоги матери и младшему брату!

- Брату?

- Твоя мать беременна... Мы все-таки решились на второго ребенка. Мы давно этого хотели... Не бросай их!

- Прощайте! - Сердечкин обнял жену и дочь - Прощайте, родные! Я люблю вас. Все, что я делал, я делал ради вас. Я хотел, чтобы вы были счастливы. И я не жалею... Не поминайте лихом!

Он ушел. Анна, глотая слезы, стала убирать со стола... А Даша села на софу, поджала под себя ноги, и злыми зелеными глазами смотрела на дверь, в которую вышел ее отец. Злые, быстрые слезы обжигали лицо... Она закусила губу, взяла телефон и набрала: "Как связаться с кротами?"

Поздним вечером Даша ждала на указанном месте. От стены дома отделилась темная фигура и шагнула к ней.

- Ну и ну! Даша! Сердечкина! Вот так встреча!

Даша вздрогнула:

- Кто вы?

Человек откинул капюшон. Она увидела скуластую мальчишечью физиономию и прищуренные глаза:

- Ну что? Узнаешь, одноклассница?- он  широко улыбнулся. Она вгляделась:

- Сережка? Чеботарев?

- Он самый.

- Я помню, тебя выгнали из школы, из девятого класса...

- Все верно... Я не буянил, не дрался, даже не курил. Но я был той еще язвой и неудобными вопросами доводил учителей до нервного срыва. Поэтому от меня решили избавиться... Что ж, я благодарен за такую путевку в жизнь. Из-за этого я в итоге оказался у кротов, чему очень рад... Как хорошо, что и ты к нам пришла!

- Я пришла, потому что хочу спасти своего отца.

Он покачал головой:

- Не получится. Твоего отца уже нет в живых. Похоронные службы работают быстро... Но если ты останешься с нами, ты будешь бороться с системой, которая убила твоего отца. С системой, в которой одни - цари и боги, а другие - мусор под ногами...

Он снова поглядел на нее и усмехнулся:

- Нет, надо же! Даша Сердечкина!.. Между прочим, ты мне нравилась. В тебе тоже есть это бунтарство...

- Я тебя не понимаю - сказала Даша - Ты как будто радуешься.

- Я? Да, я радуюсь. Радуюсь, что вижу тебя. Что ты, возможно, будешь в наших рядах.

- Но ваша жизнь ужасна!

- Что же в ней такого ужасного?

- Мне отец сказал, что кроты плохо кончают. Вас ловят... и убивают.

- Да, действительно. Когда ловят, пощады ждать не приходится. Тогда они отыгрываются за все неприятности, которые мы им доставляем.

- Но это ужасно!

Он покачал головой:

- Нет... Да, это верно, кроты живут недолго. Пять-шесть лет, ну, семь... Но, во-первых, убивают не только кротов. Твой отец ведь не был кротом... А во-вторых - пусть недолго, но мы живем счастливо. У нас есть и борьба, и радость побед, и грусть о погибших товарищах. И - любовь... Прекрасная жизнь!

Он замолк, потом сказал:

- Даша, меня ждут. Мне уже пора... Что ты решаешь?

- Я с тобой.

Он просиял. Потом стал серьезным, набросил капюшон и кивнул ей, чтобы она сделала также... Две тени скользнули в темноту вечерней улицы и вскоре пропали.