В выходные они проснулись ещё до рассвета, сели в поживший УАЗ и поехали в Северный район на охоту. К ним присоединилось ещё четверо - папин друг Кабан и три его лайки. Кабан Эмилю нравился, он угощал его бутербродами с копченной колбасой, сладким чаем и вареной картошкой. Кто бы мог подумать, что на свежем воздухе такая простая еда превратится в самый вкусный обед.

— А мне тоже восемь лет было, когда я на охоту первый раз поехал, — рассказывал папин друг, пока они тряслись в прокуренном хрипящем УАЗе, — вот в этих лесах и охотились, медведь здесь очень крупный. Сейчас тоже нормально будет, осень тёплая была в этом году. Я с людьми разговаривал с этих мест, говорят, медведи запарили уже. Они то на заправки выходят, то могилки ломают.

Приехали в райцентр. Кабан постучал в окошко кабины и крикнул:

—Серёга, сделай звонок начальнику, он скажет куда приехать на точку.

    По телефону начальник объяснил, что самый крупный медведь ходит в пятом квадрате, на острове. Они добрались туда за пару часов. Эмиль не успел спрыгнуть с лодки, как папа закричал ему:

— Смотри, русак.

    На земле он увидел петляющие ниточки маленьких лап. На охоте он раньше не был, но сразу понял - след был свежий, его ещё не успело смазать осенним мелким дождем.

— Мы на него пойдем? — увлеченно спросил Эмиль.

— Мы с твоим батькой не пойдём, — рассмеялся Кабан. — Нам бы покрупнее чего, а ты попробуй. Их тут много в лесу, траву свежую ищут.

В разговор вмешался папа:

— Ты сдурел что ли? Уже стемнеет скоро, а ты его зайца зовёшь ловить.

— Да ладно тебе, Серёга! Дай малому поучиться, а то ты его сразу на медведя гонишь, испугается ещё...

А Эмиль уже испугался, но не медведя, а того, что ему так и не удастся показать себя в деле. Он беспокойно посмотрел на папу — только бы разрешил. Тот махнул рукой и стал доставать ружья.

— Если не сможет, на медведя не пойдёт. Пусть в машине сидит.

Кабан тут же принялся объяснять Эмилю все тонкости, но тот не мог думать ни о чём, кроме услышанных слов. От зайца будет зависеть, пойдёт ли он на медведя, а значит и уважение папы. Нет, не мог он сдаться так просто! Когда папа протянул ему ружьё, руки предательски вспотели и начали дрожать.

Деревья уже сбросили листья, в роще стало светлее.  Голоса лаек было слышно даже на берегу. Мелкий дождь, мешавший с утра, прекратился, погода стояла тёплая, не ветреная, так что собака Кабана, присоединившегося к Эмилю, легко нашли след на влажной почве.

Они двигались медленно, вслед за тщательно обыскивающей тропы лайкой. Пару раз она покрутилась возле деревьев — показала, что нашла наброды и быстро встала на свежий след поднятого зайца.

Эмиль уже хотел подбежать к лежке и выстрелить там, но вспомнил, как папа говорил, что русак старается убежать от норы и выскочить на дорогу. После большого круга он вернётся к своей лежке. Так оно и случилось.

Эмиль встал посреди поляны и стал крутиться в разные стороны, надеялся, что так успеет выстрелить в любой момент, но Кабан зашипел на него:

— Ты что делаешь? Заяц в кустах прятаться будет, садись в низину.

Голос лайки слышался далеко, Эмиль не ждал, что услышит зайца прямо сейчас, но русак вдруг пробежал недалеко от Кабана. Думать было некогда.

Эмиль резко поднял двустволку, прицелился в кончик ушей и выстрелил.

— Попал! — радостно заорал Кабан. — Ай молодец!

От неожиданности Эмиль так и стоял с поднятым ружьем. Его первый заяц! Да ещё какой жирный! Вот папа-то удивится, точно его на медведя возьмёт. Из ступора его вывел Кабан:

— Чего стоишь? Пошли, опалить его надо.

    Папа и правда удивился, засмеялся и похлопал сына по плечу тяжелой рукой. Он не ждал, что Эмиль с Кабаном вернутся через три с лишним часа, поэтому нашёл в бардачке флягу и пил её в компании оставшихся лаек, которые, как и он, скучали на берегу. Неровной походкой папа подошёл к зайцу и поднял его за лапы.

— Хороший. А мама твоя, когда ты в первом классе учился, на охоту тебя брать запрещала. Говорила, опасно там, а оно вот как получается, — он запинался на каждом слове.

    Завтра решили встать пораньше, хотели найти медведя до темноты. Эмиль ушёл спать ещё в часов девять, а папа с Кабаном остались сидеть у костра. Обсуждали откуда лучше начать охоту и есть ли вообще на острове медведи — следов за сегодняшний день они так и не нашли.

    На следующий день они так и не наткнулись на след. Рано стемнело, похолодало — никто не ждал такой погоды в середине октября. Папа предложил переночевать и поехать обратно. Так и решили сделать.

    Всю ночь Эмиль не мог уснуться и ворочался в спальнике. Ему не давала покоя мысль о том, что они так и не нашли медведя. Он пообещал себе, что завтра во что бы то ни стало заставит папу с Кабаном остаться и поискать зверя. А утром Эмиля разбудили голоса.

— Серёга, смотри, там медведь свежий. Где-то шестнадцатая лапа, наверное.

    Кабан проснулся раньше других и успел пройти несколько километров вдоль берега, на котором и нашёл след, уходящий в сторону чащи. Недалеко от места, на холме, где, как им казалось, будет медведь, они сделали лабаз - поставили три перекладины и обложили его ветками, чтобы зверь их не заметил. Сидеть в лабазе должны были двое - папа и Эмиль. Кабан, готовый в любой момент пустить собак, остался возле УАЗа.

    До обеда им пришлось сидеть на сырой земле. Зверь не появлялся. В третьем часу они услышали треск со стороны деревьев. «Медведь» — подумал Эмиль, но ошибся. Из кустов вышел сеголетка - медвежонок месяцев шести. Эмиль достал бинокль и стал рассматривать: уши у него, как у Эмиля, торчали в разные стороны. От этого зверёк казался смешным и трогательным. Ещё веселее ему стало, когда медвежонок схватил веточку и начал размахивать ей будто дирижёр.

— Чёт мамки не видно. Где мамка-то?

Папа хотел сказать что-то ещё, но в этот момент на берегу раздался выстрел и тут же послышался лай собак. Кабан крикнул по рации, что убил медведицу.

— А вот и мамка нашлась. Надо теперь и с дитём решать.

— Как решать? Он же маленький совсем, — Эмиль непонимающе посмотрел на папу.

— Ну ты сопли розовые-то не распускай. Его куда теперь? Без мамки не выживет, в заповеднике он не сдался никому. Стреляй давай, пока он не убежал.

Всё перемешалось в голове у Эмиля: жалость к убитой медведице, злость на папу, который заставляет убить медвежонка и раздражение к себе. Что он нюни распускает? Русака убил, а медвежонка не может, так, получается?

Эмилю вдруг стало не по себе. Нет, одно дело было убивать русака, которых по лесам бегало сотнями, а другое — медвежонка. Он тоже, как Эмиль, без мамы остался... Но у него-то хоть папа был, а у медвежонка никого.

— Не буду, — после долгого молчания наконец сказал он.

— Жалко? — разочарованно спросил папа.

— Жалко.

— Да и чёрт с тобой!

    Эмиль ждал, что папа поднимет ружьё и выстрелит, но он встал и пошёл к берегу. Он не обернулся в сторону сына и ничего не сказал. А медвежонок ни о чем не подозревал. Он играл с веточкой и ждал возвращения мамы.