Последний мешок свален в кучу, которая возвышалась как курган в центре комнаты, едва не доставая до люстры. Таня облегчённо вздохнула. Ну всё — пора завязывать, иначе скоро самой негде будет спать. Ну разве что на это барахольной горе. Что значит горе? Да она такие эксклюзивные вещи находит на помойке, которые ни в жизнь не купишь в сраном бутике. Нет, но это точно последний мешок. Вчера проходила мимо помойки и увидела, как подъехала машина, иномарка, какая-то крутая. Из неё вышла тётка с пакетом, вся расфуфыренная, как новогодняя ёлка, и давай вывешивать вещи на стену ограждения мусоросборника. Татьяна тут же подскочила к даме.

— Ой, женщина! Вам не жалко такие шикарные вещи, и на помойку, — и не дожидаясь ответа, она выхватила из рук дамы блестящую кофточку. — Это что за кофточка?

Таня отвернула ворот шелкового изделия, отороченного полоской зелёных пайеток.

— Батюшки! Да это Шанель! — восторженно протарахтела Таня. — Женщина, а давайте я всё возьму. Что у вас там ещё в пакете?

Дама от Таниного напора пришла в растерянность.

— Да пожалуйте, берите, мне не жалко.

Но Таня не слушала дорого одетую женщину. Она выхватила пакет из рук щедрой дарительницы и бодро направилась в сторону дома.

***

День был удачный. На днях Виктор — знакомый бомж принёс какие-то инструменты и предложил наконец разобрать курган в комнате.

— Танюха, давай я тебе сделаю магазин. Назовём его «Модный приговор». Я прикреплю железные тросы по коридору. Протяну вдоль стены, в два ряда. Повесишь на плечики всё барахло, что собрала. С одной стороны, верхняя одежда, с другой платья и кофты, ну что ещё там есть у тебя. А то к твоему дивану надо через кучи перепрыгивать. Да эти ещё твои коробки с обувью, вечно я об них спотыкаюсь. Сделаю бесплатно, даже просить не буду на малька. Чё то последнее время херово мне, пожалуй, передых сделаю.

— Я понимаю тебя, Витёк. Если бы не муж, я бы тоже спилась. Помню, как запью, так он меня сразу под капельницу. А спрашивается, почему я пила? Всё из-за него бабника. Типа ночная смена у него. Я месяцами без секаса. А я между прочим, женщина молодая, темпераментная, мне мужик нужен. А он всё устаёт. Приехала как-то к нему на работу, проверила, чего он там охраняет. А у него, падлы — там баба. Ну я стулом шарахнула сначала её, потом его. А дальше всё по схеме: развод и девичья фамилия. После я пила беспробудно, наверное, месяц. Работу потеряла, печень начала барахлить. Ну все думаю, пора подшиваться. Подружка говорит, найди себе хобби, вместо выпивки. Вот и нашла себе хобби. Все бренды собрала.

— Да я понял, Танюха, что тащить барахло с помоек — это твоё увлечение, так сказать. Мы же с тобой там и познакомились, помнишь?

— Да как не помнить, помню, разве такое забудешь. Я тогда шубу ондатровую нашла, почти целая, только на жопе кусок отвалился. Смотрю, а под шубой ты, красавчик. Прислонился к бачку, прикрылся моей шубкой и сидишь — никаких признаков жизни не подаёшь. Я тебя ещё пнула, проверила, жив или нет. На улице минус. А ты матом на меня трёхэтажным.

— Да помню, я помню. Танюх, пока ты трындела, я уже сделал тебе приспособы под плечики, для магазина «Модный приговор».

— Ух ты, здорово! Завтра развешаю. А ты молодец, рукастый. Я думала просто бомж, а нет, мужик настоящий. С молотком и сверлом управляешься как надо!

— Эх, видела бы ты меня в молодости. Я токарем пятого разряда был. Такие филигранные чудеса на станке вытворял — никто не мог повторить. А потом завод к херам закрыли. Ну ясень пень — я запил. Кому я без денег нужен. Жена выгнала, вот с тех пор и бомжую.

— Ладно тебе ныть, все мы рано или на поздно на помойке окажемся. Кто в прямом смысле, а кто в фигуральном. У меня вот, например, и квартира есть, и кое-какая работа, но жизнь моя заполнена всяким дерьмом. Бывает приду со своей бензоколонки и начинаю рядиться в тряпки от кутюр, что с помойки принесла. Представляю себя кинозвездой. Музыку включу 80-х и давай натанцовывать до одури. Вот я думаю, Витёк, наша жизнь, это наши неудавшиеся бренды, выкинутые злодейкой–судьбой на мусорку.

Татьяна задумалась, даже нахмурила лоб. Потом встряхнулась и звонко заявила.

— Слушай, Витёк, а давай Новый год вместе проведём?! У меня такой костюм есть — отпад! Будешь Владом Цепешем, это главный вампир, если не знаешь. Зелёный, бархатный кафтан, тесьма с позолотой. Супер. А я буду твоей невестой. Нарядимся и загадаем желание в Новый год. Почувствуем себя героями, а не никчёмными неудачниками. Согласен?

— А что, идея хорошая. Я хоть, намоюсь наконец, — принял приглашение Виктор и даже не удивился. — Цепеш так Цепеш, чего уж тут. Не всё им проклятым кровь пить, глядишь и мы пососём.

***

Татьяна отдраила комнату, так что она блестела как новогодняя звезда. Столько сил, энергии, кто бы мог подумать, что она с утра без устали будет приводить в порядок заброшенную квартиру. Вещевой рынок, величиной с огромный стог сена, Таня быстро и легко развесила на модные планки от Виктора. И комната обнажилась в своей простой неприхотливости и скромно напомнила о недалёком счастливом прошлом Тани. Ведь совсем недавно она была просто милой, умной, привлекательной женщиной с высшим образованием. «Ничего, я ещё всё наверстаю. Надо только это платье надеть.» — думала Татьяна.

Платье весело на плечиках, прямо на витиеватых загогулинках хрустальной люстры в центре комнаты. Длинное, тёмно-вишнёвого бархата, с откровенным декольте, с золотыми оборками по краю — оно потрясало своей величавостью и загадочностью. Давно оно просилось на тело. Но Татьяна всё никак не могла найти подходящего случая, пока на одной помойке, недалеко от маленького театра она не нашла этот зелёный кафтан Цепиша, как она его обозвала. А тут и сам Цепеш объявился.

Виктор пришёл вовремя, как договаривались, к девяти часам вечера. Мылся долго и пенно. Через час к ней вышел незнакомец. Это был яркий брюнет, идеально сложенный, с пронзительными карими глазами.

— Витёк, да ты ли это? Ну точно красавец-вампир! Не зря я тебе такой костюм приготовила. Чувствовала, значит.

— А давай! Оденемся, так сказать, войдём в образ. И ещё я тебе подарок принёс. Сумка в прихожей, на шкафчике.

Татьяна и Виктор осушили до дна бокалы с красной жидкостью, налитой из бутылочки, которую принёс Виктор.

— Странный вкус какой-то, не пойму, на вино не похоже, — забормотала Таня и сползла на спинку дивана. Через минуту она заснула, а точнее вырубилась.

— Ну наконец-то, кто-то поверил в мой бренд. Решили на помойку выкинуть. А вот и хренушки. — И Виктор вонзил филигранно отточенные клыки в тонкую шею Татьяны.