Холодное октябрьское солнце играло с металлической поверхностью исполинского автомобиля скорой помощи. Озорные зайчики бегали по лицам людей, окружавших машину. Крепко сложенный мужчина средних лет, одетый не по погоде в рубашку и шорты, то залезал внутрь водительской кабины, то вылезал наружу и смотрел куда-то вдаль. Сбоку от машины переминались с ноги на ногу три человека. Пожилой усатый господин в тёмно-синем пальто был доктором наук третьего ранга, а две девушки-близняшки в красной и жёлтой куртках были его подопечными.

Ещё два человека занимались условно-полезным делом. Худой высокий молодой человек и толстая маленькая женщина перетаскивали из здания лечебницы в огромный кузов автомобиля сумки со всевозможными препаратами, документами и аппаратурой. На обратном пути предпоследнего захода у этой пары разгорелся спор.

– Зачем нам всё это барахло? – Сердито спросила женщина. – В 99% случаев достаточно иметь один томограф.

– У нас же стандартный случай витализма? – Вместо ответа уточнил парень.

– Ну, да. Правда, это ещё надо доказать.

– Во-от! – Воскликнул молодой человек. – Всё предусмотрено. С таким набором инструментов нам не страшен и оставшийся процент.

– Мне хватит и томографа, – повторила женщина и поставила два железных контейнера с жидким азотом на свободное место внутри кузова скорой.

Парень, пыхтя от натуги, поднял связку из шести бутылок с водой и грохнул её на пол машины.

– И в чём проблема подвинуть машину на пятьсот метров? – Пробурчала женщина, окидывая взглядом пустую стоянку.

Был полдень, весь остальной транспорт второй клиники страны находился на вызовах, поэтому всё расстояние от здания лечебного заведения до одиноко поставленной скорой было свободно.

– Уф… неспособность увидеть проблему не означает, что проблемы нет, Нина, – философски заметил парень.

– Паша, – проникновенно произнесла его спутница, запахивая полы утеплённого синего халата. – Как насчёт моей усталости? Знаешь, что самое страшное? Я еду на приём, а уже разбита.

Павел рассеянно взлохматил копну золотистых волос, посмотрел на девушек-практиканток, которые, поймав его взгляд, смущённо отвели глаза, потом снова обратил свой взор на Нину, сделал сочувственное выражение лица и доверительно произнёс:

– Хорошо, Нина, я готов пойти на небольшую уступку. Я донесу всё оставшееся сам.

– Да там осталось-то...

– Но ты, как первый специалист, должна присутствовать. Так гласит инструкция. И не спорь.

Женщина обречённо вздохнула и поплелась за Павлом обратно к зданию больницы. Через пятнадцать минут они вернулись. Нина, как и обещал Павел, была налегке, а сам парень нёс два пакета: один с едой, второй с макулатурой.

Павел поставил пакеты рядом с водой, беззаботно кивнул хмуро взиравшему на него водителю, похлопал себя по карманам красной толстовки с надписью «СКАЛЯР», вытащил из одного кармана мятый листочек и вручил его мужчине в пальто:

– Господин Якобин-Сторский, прошу принять формуляр. К концу поездки всё должно быть заполнено по Вам и, – Павел подмигнул девушкам. – По барышням.

– Благодарю, господин инструктор, – проскрипел мужчина, принимая бумажку и внимательно её разглядывая.

– Действительный инструктор, – поправил Павел, снова подмигнув улыбнувшимся практиканткам. – Так-с, двигаемся дальше. Пункт инструкции номер 121 сообщает, что все пассажиры, отправляющиеся на вызов и не имеющие должности в лечебном учреждении, осуществляющем оную отправку на вызов, должны занять свои места в кузове транспорта. Сейчас же.

Девушки переглянулись и с сомнением посмотрели на бортик кузова, высоко приподнятый над землёй. Доктор наук некоторое время свирепо посверлил глазами Павла, громко цокнул и, кряхтя, самостоятельно полез внутрь машины. Тут же молодой человек резво вскочил в кузов и с самодовольной улыбкой протянул руку практиканткам. Первой подошла девушка в красной куртке. Сделав элегантный реверанс, она подала Павлу свою белую ручку. Инструктор, не церемонясь, подхватил барышню второй рукой и притянул её к себе.

– Вы смелая госпожа, – освободив из объятий девушку, прошептал Павел и поманил пальцем её сестру.

– Меня зовут Александра, – тихо произнесла практикантка и бросилась на помощь своему ментору, вместившему в кузов уже три конечности.

Повторив трюк с подъёмом со второй девушкой, Павел спрыгнул на асфальт и позвал водителя. Мужчина лениво подковылял к Павлу и заглянул внутрь кузова. От увиденного его настрой не стал лучше, водитель покачал головой и подвигал челюстью.

– Господа и дамы, 122 пункт инструкции, – торжественно провозгласил Павел. – Из него следует, что после того, как пассажиры, упомянутые в предыдущем пункте, заняли свои места, водитель транспортного средства, – Павел шутливо поклонился мужчине в рубашке. – Закрывает кузов. Ваш выход, Януш.

Водитель молча соединил створки задней двери и закрыл замок на крошечный ключ.

– Позвольте, господин инструктор, – зазвучал приглушённый голос Якобина-Сторского. – Но где же нам сесть?

– У самой кабины есть скамейка. Она как раз ровно на трёх персон, – весело сказал Павел и махнул рукой. – Пойдёмте, Януш. Предпоследний пункт предписывает расположиться в машине непосредственному персоналу больницы. Нина! – Позвал инструктор и начал озираться. – Ты где?

– Где надо, – прилетел спереди ответ.

– Замечательно, опять нарушаем первые параграфы инструкции, – проворчал Павел и поспешил к водительской кабине.

Через минуту вся троица устроилась в передней части машины. Януш сел на широкое кресло перед тройкой рычагов и педалей, Павел и Нина – на жёсткий диван перед панелью с измерительными приборами и узким зеркалом заднего вида.

– Итак, финал инструкции по выезду. Проверив готовность водителя, отдать ему приказ, – Павел перегнулся через Нину и указал Янушу глазами на стекло. – Везите нас, Януш. Дальше полная свобода, ребята. До клиента, конечно же.

Януш дёрнул два рычага на себя. Под ногами у людей заревело, пол задрожал, две жидкости в мензурках, закреплённых под носом у Павла, рванули вверх. Нина шумно выдохнула и открыла задвижку в стене позади себя.

– Всё в порядке? – Обернувшись, прокричала в щель Нина.

– Да, спасибо, госпожа Охолова, – отозвался Якобин-Сторский. Он попробовал повернуться, случайно пихнул Александру, стукнулся о какой-то элемент кузова, заохал и продолжил говорить из старого положения. – Всё же позвольте заметить…

– Не слышу Вас! – Крикнула Нина, морщась от шума автомобиля.

В этот момент Януш тронул центральный рычаг, надавил на среднюю педаль, и машина плавно поползла вперёд, а шум затих. Подвесные шарики приборной доски показали, что автомобиль покидает стоянку со скоростью 12 километров в час.

– Я говорю, госпожа Охолова, что нам, быть может, потребуется понаблюдать за пациентом больше пятнадцати минут, но в этой записке есть только два варианта ответа: пять и десять минут.

– Я ничего не могу поделать, – сказала Нина, хмыкая. Отвернувшись, она многозначительно посмотрела на Павла. – У нас всем рулит господин действительный инструктор.

– Я всего лишь контролёр, – почмокав губами, откликнулся Павел и стал расслабленно смотреть в боковое окно.

Януш вывел машину на свободную радиальную трассу, и за стеклом стали проноситься красивые жилые двухэтажные домики, жёлто-красные скверики, старинные особняки, музеи и сильно контрастирующие с ними футуристические здания клубов, лекториев, частных институтов, банков и обителей просвещения. Последние были построены из новейших материалов, а их архитектура следовала модернизированной геометрии Лобачевского-Фёдорова. Павел мог любоваться этими фантастическими диспропорциями вечно. В зависимости от угла зрения на месте здания можно было увидеть свой неповторимый узор.

– Паша? – Ткнула Нина коллегу в бок и с подозрением сощурилась. – Ты о чём там грезишь?

В этот момент за окном с правой стороны показались храм Пимена и предварявшие его красные врата, рядом с которыми был припаркован императорский кортеж и толпились гвардейцы в белоснежных костюмах.

– Его Величество изволили принять приглашение на диспут о текущем статусе церквей и храмов, – прокомментировал увиденное Павел, увиливая от ответа на вопрос Нины. – Януш!

Водитель запоздало подал звонкий гудок приветствия.

– Что толку, он никогда не решится на серьёзные шаги, – покачала головой Нина.

– Это традиции и история его семьи. Кстати, это такая же часть истории нашей страны, как академики-передвижники, – пожал плечами инструктор.

– И всё же интересно было бы увидеть результаты его снимков и тестов, – злорадно произнесла Нина.

– Тут уж извините, – рассмеялся Павел. – Место светлейшего специалиста занято.

– Много болтаете, – шепелявя, неожиданно сказал Януш.

Нина с Павлом переглянулись и ухмыльнулись. Некоторое время они ехали молча под мерное дребезжание вещей в салоне. Потом, когда слева и справа от дороги возникли нарядные жёлтые берёзы городского парка, инструктор, зевая, спросил:

– Так что там с нашим… Бокиным?

– Подозрение на витализм, – ответила Нина, в свою очередь подавляя зевоту.

– Ну, это понятно, – скучающе протянул Павел. – Но господа профессора на каком основании свои выводы сделали?

– Сначала научный руководитель заметил соответствующие паттерны в речи мальчика. Затем наш пациент едва не завалил тест Функелли. Всего на один балл превысил порог. После этого мальчик совершенно замкнулся. От серьёзного разговора с наставником увиливает, дипломной работой занимается машинально, ничем новым не интересуется. А раньше подавал огромные надежды. Ему чуть ли не славу Менделеева прочили.

– Ну, и такие, к сожалению, заболевали, – равнодушно сказал Павел. – Тест Функелли прошёл, а остальные? Есть же в конце концов ещё два метода.

– Все успешно преодолел, – кивнула Нина.

– Тогда, наверняка, это никакой не витализм. Может, депрессия или мания. Только зря гоняют специалистов по городу в самый аврал, – проворчал Павел. – Надо будет выбить с них штраф, хе-хе. По пункту 3 инструкции окончания вызова.

– Профессор Гигин, декан факультета экспериментальной биохимии, на котором учится наш пациент, уверял, что мы обязательно что-то найдём. Гигин очень хочет, чтобы мы приняли все меры, дабы мальчик вернулся к активной научной жизни.

– Ага, вцепился в бедолагу и не хочет признавать очевидное, – скептически покачал головой инструктор. – Начни, пожалуйста, с общих анализов…

– Спасибо, Паша, – холодно произнесла Нина. – Но это уже моя вотчина.

– А, ну, да, томограф – наше всё, – язвительно сказал Павел. – Хотя бы переведи его в режим...

– Ваши инструкции на приёме носят рекомендательный характер, – жёстко прервала парня специалист.

– Без наших инструкций вы бы половину мира признали виталистами, а вторая половина в них превратилась бы, – едко отреагировал молодой человек.

– Ваши инструкции – профанация! – Вспылила женщина. – Загляните туда, – постучала она по задней стенке.

– Вы что-то хотели, госпожа Охолова? – Раздался голос доктора наук.

– Вы всё регламентировали, – не обращая внимания на Якобина-Сторского, возмущалась Нина. – Как и в какой последовательности упаковывать, вплоть до людей. А в итоге всё едет в одной куче. Разобьют пассажиры что-нибудь, и что тогда?

– Ох, спокойнее, Нина, – с удивлённо-восхищённой улыбкой сказал Павел, поднимая руки вверх. – Тебе с такими рассуждениями пора нашу роль примерять… Может, потому что мы с тобой в первый раз, но ты никак не хочешь запомнить простую аксиому – инструкции предусматривают всё. В том числе то, о чём ты так внезапно стала переживать, – сказал он и отвернулся к окну.

Парк закончился, снова пошли жилые районы. На очередном перекрёстке, дождавшись, когда левая часть цепи фонариков светофора загорится зелёным, Януш свернул на Тверской бульвар, ведущий прямо к университету имени Михаила Цвета.

Дорога там была узкой, машин было больше, поэтому двигаться стали медленнее. Януш ругнулся, выкинул руку в сторону Нины, так что та испуганно вжалась в диван, и включил радиоприёмник. Тот сперва невнятно зашуршал, и водитель, не стесняясь дамы, открыто высказал на русско-польском всё, что он думает о заводских изготовителях. Дёрнув линейку приёмника ещё раз, Януш наконец-то заставил радио исторгнуть в кабину булькающий диалог. Лишь после этого он удовлетворённо сел прямо.

– …попытки господ от партии редукционистов воспрепятствовать проведению чарующего эксперимента натолкнулись на критику специалистов ветеринарной академии, – вещал женский голос.

– Для меня это несколько неожиданно, – говорил мужчина. – Ведь численность колоний термитов исчезающе мала. Я думал, ветеринары будут против эксперимента.

– Без понимания корневых причин проблемы оказать реальную помощь этому виду невозможно, – возражала женщина. – Кроме того мы получили разрешение от Его Светлости, доктора Бекруа. Можно считать, что все опыты были санкционированы лично Его Величеством.

– Но, послушайте, в любом случае уступки редукционистов – немыслимое достижение. Испытания сильно пошатнули их позиции. Теперь холисты могут претендовать на проведение новых экспериментов с более высокими формами жизни. Например, с голубями. Не таится ли тут витализм?

– О, – поднял Павел палец вверх.

– Вы, видимо, совсем не понимаете сути исследований, – сухо ответила женщина и начала объяснять.

Под унылое обсуждение разницы между холизмом и витализмом бригада скорой помощи доехала до величественного белого здания университета, построенного в готическом стиле.

– Интересно, чем вызвана такая нездоровая любовь биохимиков к башням, а, Нина? – Пихнул Павел коллегу и зычным голосом объявил: – Итак, инструкция по прибытию на место, пункты 1 и 2: персонал, работающий с пациентом, покидает автомобиль, а водитель открывает кузов. Януш, потом дослушаете энтомологов! Освободите нам арсенал и гостей и делайте, что хотите.

Водитель нехотя выключил радио и вылез на улицу. Нина и Павел вышли со своей стороны. Когда специалист с инструктором подошли к задней части машины, Януш уже отворил двери, и Якобин-Сторский с практикантками неуверенно топтались на краю. Павел бросился к девушкам, а Нина, громко фыркнув, подошла к учёному и помогла ему.

– Мою госпожу назвали в честь Его Высочества? – Украдкой целуя руку барышни в красной куртке, шёпотом спросил парень.

– В память о моей двоюродной тётушки, – зардевшись, ответила девушка. – А Вас… Вы названы в честь принца болгарского?

– В честь воздухоплавателя, нашего, – поклонился Павел и обратился к сестре девушки.

Когда трое пассажиров оказались на земле, Павел вновь принял лидерство на себя. Он с трудом снял ящик с ультралёгким переносным комплексом МРТ, весившим жалких 25 килограмм, попросил Нину забрать пакет с бумагами и экспресс-тестами на витализм и, сгибаясь под тяжестью томографа, повёл всех за собой к белокаменной лестнице вуза. Не забыл он и про доктора наук: он потребовал у Якобина-Сторского записку и, взяв её в свободную руку, стал читать её на ходу. Учёный со своими подопечными старался не отставать от действительного инструктора.

– Опять двадцать пять, – прыснул Павел, прочитав ответы в анкете. – Сколько можно мусолить тему позитивных сигналов проявления витализма. Лучше бы искали предпосылки. Вы же генетики! Почему до сих пор не выявлен тот самый ген витализма? Госпожа Александра, – Павел посмотрел на девушку в красной куртке. – Как насчёт такой темы? Вы можете рассчитывать на моё содействие.

– Можно попробовать в следующий раз, – ответила девушка в жёлтом.

– Я Анастасия, – робко произнесла девушка в красном.

– Мы решили поменяться куртками: моя теплее, а Настя замёрзла, – со странной улыбкой объяснила Александра.

– Вот как, – крякнул Павел, невольно прибавляя шаг.

Вся пятёрка гурьбой ввалилась в открытые двери плохо освещённого главного холла университета. Павел поставил на пол ящик и, не давая Нине сказать ни слова, представился полным рангом и потребовал от ошарашенного охранника вызвать декана Гигина и студента Бокина. Сторож лихорадочно завозился с телефоном, связался с секретариатом, потом со вторым кабинетом, третьим и так далее. Только после шестого звонка страж покоя университета сбивчиво отрапортовал о том, что через пять минут все будут тут.

Нежданным гостям пришлось простоять при входе несколько дольше обещанного. За это время мимо них прошло немало аборигенов. Студенты и преподавательский состав смотрели на прибывших либо с любопытством, либо с недовольством. Инструктор улыбался и кивал первой группе и с презрительной миной игнорировал вторую. Нина расчехляла магниты, не глядя на людей. Якобин-Сторский охотно знакомился с дружелюбно настроенными профессорами. Александра с лёгкостью вступала в словесные игры с парнями, отвечая сразу за себя и за сестру, пока Анастасия не находила себе места.

Наконец из-за ближайшей к гостям арки выплыл грузный мужчина в чёрном сюртуке и серой фуражке. Опираясь на чёрную трость с внушительным набалдашником, он подобрался к гостям, склонил голову и громогласно прогудел:

– Здравствуйте-здравствуйте! Госпожа Охолова, полагаю, – он снял фуражку. – Иван Петрович Гигин, доктор наук четвёр…

– Добрый день, господин Гигин, – перебил его Павел и, настроившись на высокомерный тон, представился: – Действительный инструктор Императорской Больницы Номер Два, Павел Фёдорович Круженцев.

Декан, будучи человеком понятливым, плавно повернулся к Павлу и почтительно склонился. В дальнейшем на протяжении всего диалога он смотрел исключительно в рот инструктору.

– Ваше высокопревосходительство, мы всё проделали согласно требованиям учебной инструкции на случай обнаружения поведения, похожего на виталистическое. Когда стандартные тесты оказались бессильны, мы решили перестраховаться и вызвали вас.

– Скажите, а не было ли в поведении мальчика каких-то других странностей, не относящихся напрямую к витализму? – Спросила Нина.

– Ну, он, гм, падал в обморок два раза…

– Ага! –Победоносно воскликнул Павел. – Я так и думал, что тут кроется опасность иного рода. Ну, нельзя так скрыть витализм, Нина! У него небось какие-то повреждения мозга.

– Были ли у Бокина травмы головы? – Нахмурившись, спросила Нина у декана.

– Нет, он никогда не обращался на медицинский пост с такими проблемами. Но, э-э, кто его разберёт с такой-то шевелюрой. Может, он и получил шишку где-то втихаря. Карл Густавич, голубчик, Бокина вызвали? – С кислой улыбкой обратился Гигин к охраннику, на мгновение отвернувшись от Павла.

– Да-да, Ваше превосходительство, сейчас ещё раз позвоню, – забубнил, засуетившись, вахтёр.

– Не надо, я уже здесь, – раздался низкий голос.

Из-за спины декана, словно из воздуха материализовавшись, шагнул нескладный парень в сиреневой кофте, мешковатых чёрных штанах и синих туфлях. Он ссутулился, но за счёт гигантского вороха чёрных волос казался ростом вровень с Павлом. Тот смотрел на студента широко раскрытыми глазами. Так же на Бокина глядели и практикантки. Только Якобин-Сторский и Нина взирали на парня с научным интересом.

– Я не думаю, что в вашем вызове была необходимость, – замогильным тоном произнёс Бокин.

– Что ты говоришь, Семён, – шикнул декан.

– Однако я рад раз и навсегда покончить со всеми подозрениями, – задрал подбородок студент.

– Тогда мне нужно, чтобы ты снял с себя все металлические предметы и надел это, – Нина протянула парню наушники-беруши.

– Нина, инструкция рекомендует проводить съём данных в закрытом помещении, – прогудел сквозь губы Павел, но женщина не удостоила его вниманием.

– Так даже лучше, – сказал спокойно Бокин. – Пусть все видят, насколько надуманны обвинения.

Нина приняла из рук студента золотую цепочку с символом буквы альфа и выдала ему одноразовую колбу с мотивирующим раствором для приёма внутрь. Дождавшись, когда Бокин опорожнит в себя кисло-сладкую жидкость, женщина, скривившись, поочередно подняла и нацепила на макушку парня обе плиты комплекса МРТ, таким образом захватив голову студента в капкан. Пациент держался молодцом. Ни словом, ни движением тела он не подал виду, что громоздкая ноша ему неприятна.

– Вы не считаете себя больным? – Спросила Нина в шланг-передатчик, соединённый с оставшимся в ящике монитором, на котором блеклыми цветами отобразились четыре картинки серого вещества студента.

– Возможно, у меня есть какие-то болячки, – зазвенели пластины. – Я живой человек, и организм мой может страдать. Но витализма у меня точно нет.

– Понятно. Вы, значит, инструкцию нарушили, господин Гигин, – поиграл желваками Павел.

– Не смел, Ваше высокопревосходительство! – Забормотал декан, его глазки нервно забегали. – Мальчик очень смышлёный, он всё понимает сам. Если бы не эта дурацкая болячка!

Якобин-Сторский что-то горячо зашептал своим практиканткам. Александра слушала внимательно, Анастасия же с ужасом поглядывала на пластины МРТ.

Нина взяла во вторую руку лист для сбора статистической информации и быстро пробежалась по вопросам, глядя только на картинки мозга пациента. Бокин отвечал медленно, но уверенно. Ни на одной зоне его главного органа не возникло подозрительных пятен.

– Немногого мы добились, – насмешливо прокомментировал Павел. – Пора брать экспресс-тест.

– Между прочим, твоя версия тоже не оправдалась, – огрызнулась Нина. – Смотри сам: в мозгу нет никаких чужеродных образований. Сейчас. Есть у меня идея… Семён, подскажи, пожалуйста, ты сказал, что потерял родителей в 5 лет. Ты воспитывался в училище и ни с кем близких отношений не имел?

– Нет.

– Вообще-то, если Вы про, э-э, романтические отношения, – заговорил Гигин. – То у мальчика…

– Я думаю, что Нина про тех, кто мог бы заменить ему родителей, – перебил Павел. – Вы снова нарушаете, господин декан.

– Прошу прощения, Ваше высокопревосходительство, – сжался Гигин.

– Подожди, Паша, – закусив губу, сказала Нина. – Семён, а девушка у тебя давно была?

– Нет, недавно.

Первый специалист движениями головы привлекла внимание Павла и Якобина-Сторского и указала на чуть розоватые области на изображении.

– А как её звали? – Ласково спросила Нина.

– Мария.

– Почему вы расстались? – Облизнув губы, продолжила Нина и ещё раз ткнула пальцем в монитор. Отстранившись от шланга-передатчика, она шепнула: – на венечной плоскости видите? Полосатое тело.

Указанная структура мозга пациента покраснела ещё больше. Павел неопределённо выдохнул. Якобин-Сторский стал упрашивать Нину показать ему лицо студента, но та лишь отмахнулась. Тем временем Семён рассказывал:

– Нас разлучили. Она защитилась, и её по распределению отправили в Азию. Моя же научная работа якобы требует моего присутствия здесь. Я считаю, что это было неоптимальное решение наших руководителей, потому что все мои и её достижения – это плоды нашей совместной работы и…

Бокин резко замолчал. Он сказал много лишнего. Павел обратил внимание, что это поняли почти все, кроме Анастасии, охранника и части столпившихся обитателей ВУЗа. Инструктор выпрямился и отчитал декана:

– Почему тут так много посторонних?

– Ну-ка все ступайте прочь! – Гаркнул Гигин, и толпа зевак рассосалась. Семён было дёрнулся тоже, но декан добавил: – Гм, Бокин, стоять.

– Почему ты не можешь работать без неё? У вас была интимная связь? – Продолжила давить Нина, пронзив декана и инструктора испепеляющим взглядом. За время произошедшей суеты полосатое тело на мониторе утратило цвет.

– Помилуй, Нина, – закатил глаза Павел. – Не при всех же. Инструкция запрещает…

– Семён, поставлю вопрос иначе, – решительно сказала Нина. – Была ли у вас связь любого рода? Например, духовная?

Последнее слово Нины сыграло свою ключевую роль. Полосатое тело и островок, различимый на горизонтальной плоскости мозга, запылали красным цветом. Девушки ахнули, учёный и декан охнули, Павел покачал головой, а студент слепо заметался на одном месте.

– Бедный мальчик, – прошептал Гигин, подобрался к Бокину и схватил его за плечи. – Тебя обязательно вылечат. Я-то даже и не думал, что причина зарыта там, э-э, глубоко!

– Мои методы несколько эффективнее старых решений, они достигают всякой глубины, – нескромно сказала Нина.

– М-да, – тихо буркнул Павел и бодро добавил: – Тогда в дело вступает инструкция по доставке пациента в больницу.

Гигин с охранником довели молча брыкавшегося Семёна до скорой. При поддержке Януша они затолкали студента внутрь. Бедного Бокина, с которого так и не сняли плиты МРТ, дополнительно связали смирительными ремнями. Нина с Павлом вернули на борт документы и аппаратуру и пообещали декану, что не пройдёт и недели, как студент вернётся в ВУЗ в полном здравии, ведь операция по вживлению стимулирующих чипов в зоны проявления витализма проходит быстро и безболезненно.

С доктором наук и его практикантками, оставшимися ни с чем, попрощались, так как отведённое им время вышло.

– Моё предложение всё ещё в силе, – крикнул девушкам Павел, запрыгивая в автомобиль.

***

На обратном пути бригада скорой большую часть времени молчала. Радио не работало. Бокин сидел сзади смирно. Только после поворота на радиальную трассу Нина отрешённо произнесла:

– Паша, твоё поведение вызывает вопросы.

– Нина, а твоё поведение противоречит инструкциям, – твёрдо сказал Павел и уставился на женщину.

– Мне показалось, что ты… Ты давно проходил общую диспансеризацию?

– Неделю назад, – хмыкая, ответил Павел. – Регистрационный номер 234066-5. Спроси у Ослина. А ты? Хотя не важно. После моего доклада…

– Не надо! Всё в порядке. Мне просто показалось.

Помолчали.

– Мне бы хотелось, чтобы мы сработались, – подала неуверенный голос Нина.

– Обязательно, – сказал Павел и ободряюще улыбнулся коллеге.

Ничто не выдавало его истинных мыслей:

«А это, Нина, вряд ли. И с твоими эффективными методами надо что-то делать. Эх, Сёма, как же так?.. Боже, помилуй нас, неразумных»