Эрбион: больница между мирами.

Мужчина в коричневом кожаном пальто и в шляпе цвета мокрого асфальта сидел на скамейке и не сводил взгляд с дверей университета. Темная борода с серебристыми вкраплениями аккуратно обрамляла его худощавое лицо. Кудрявые волосы выбивались из-под шляпы и ветер мотал их в разные стороны, но человек не обращал на это внимание, а продолжал неподвижно сидеть и наблюдать.

Он кого-то ждал.

Вдруг, в холодных, как ноябрьское небо, глазах на мгновение появился огонек. Двери университета открылись и из здания хлынула пестрая толпа студентов. Потоки людей быстро заполняли улицы, расходящиеся от университета, и исчезали так же стремительно, как тает пена от уходящей волны.

В дверях появился очередной студент. У него были растрепаные светлые волосы и яркие изумрудные глаза. Он на ходу застегивал куртку, не спеша спускаясь по лестнице. Этот молодой человек не торопился, как все. Он не был в окружении сокурсников, как все. Он и не был, как все. Человек в кожаном пальто знал об этом.

Айзек Норвуд — студент 4 курса медицинского университета. Лучший на своем потоке. Если точнее, то на всех потоках, которые когда-либо видели стены этого заведения, а за семьдесят лет существования видели они достаточно.

Айзек учился на хирургическом. Не то чтобы он с детства мечтал стать врачом, просто он, как электричество, пошел по пути наименьшего сопротивления. Ему было легко запоминать сложные термины, а главное — процессы. Он их даже не запоминал, а видел суть и мог объяснить, как пойдет процесс дальше, хотя группа еще не проходила тему. Многие считали его странным: молчаливый и всегда сосредоточенный, он не казался отвергнутым сверстниками, наоборот, он сам не проявлял к ним интереса. Окружающие думали, что он постоянно копается в своих мыслях, но на самом деле, в его голове была тишина. Абсолютная.

Айзек еще не знал, что именно из-за способности сохранять эту тишину он и стал объектом интереса человека в кожанном пальто. Глаза цвета ноябрьского неба продолжали внимательно следить за Норвудом, пока тот не зашел за угол.

Мужчина с темной бородой стремительно поднялся со скамейки и быстрым шагом направился в противоположную сторону.

***

Джозефу казалось, что его сердце бьется вместе с сигналами прикроватного кардиомонитора, и если сейчас размеренные сигналы превратятся в непрерывный писк, то его сердце замрет.

Пот со лба струился прямо ему в глаза, мешая увидеть самое главное: то, что находится в его руке. Джозеф знал, что должен был держать скальпель, но вместо него в руке появлялась то бейсбольная бита, то молоток, то ядовитая змея.

— Бред какой-то, — пробурчал ассистент, надеясь, что его никто не услышит.

— Давай сам, раз такой умный, — огрызнулся Джозеф и бросил то, что было у него в руках на пол. На этот раз предмет оказался чем-то мягким и бесформенным, похожим на маленькую мятую подушку.

Пространство операционной на секунду исказилось, как бывает с изображением на старой кинопленке, а затем превратилось в библиотеку. Не было больше ни операционного стола, ни ассистента, ни пикющего кардиомонитора.

В центре круглого зала стоял единственный стол, у которого вместо четырех ножек была одна, похожая на ствол дерева. Корни ствола расходились по всему залу и скрывались где-то под стеллажами.

Джозеф стоял около стола и смотрел куда-то перед собой. Даже он, человек почти два метра ростом и с телом греческого спортсмена, казался здесь маленьким и незначительным. Деревянные полки уходили вверх настолько высоко, что казалось, они все сходятся в одну точку где-то там, под потолком, если он, конечно, был. Обычно такие старинные библиотеки освещены несколькими настенными факелами, но здесь все было иначе. Свет был очень ярким, и он исходил от самих книг. Сколько их здесь — неизвестно. Количество всегда зависело от того, кто находится в библиотеке, поэтому точное количество книг никто не может посчитать. Библиотекарей здесь тоже не было. Нужная книга всегда появлялась перед человеком на столе.

Пока Джозеф был занят своими мыслями, за его спиной появился человек.

— Это не поможет, — у человека оказался очень низкий голос, от которого внутри все вибрировало. Это было неожиданно, потому что человек был худой и почти прозрачный, а такие люди звучат по-другому, выше на пару тонов минимум.

Джозеф обернулся, одновременно застегивая куртку, и увидел человека в коричневом кожаном пальто и тёмно-серой шляпе:

— Понимаю. Но у меня больше не осталось вариантов.

— Ты пытаешься уже очень долго. Мы не можем столько ждать. — Человек говорил спокойно, но было совсем непонятно, какие эмоции скрываются за его словами.

— И что теперь со мной будет? Я больше не смогу попадать сюда?

Пространство снова дернулось, как картинка на старой кинопленке, и Джозеф исчез.

***

Свет от настольной лампы ярко освещал страницы учебника по патологической анатомии. Айзек читал эту книгу, когда чувствовал усталость. Не ту, от которой хочется полежать или поспать, а ту, от которой начинает казаться, что все, что ты делаешь — бессмысленно.

Медицина — это страсть Айзека, его спасительница. В ее объятия он приходит, когда забывает, что именно она придает смысл его жизни. Вообще-то, он забывал об этом крайне редко, но сейчас был именно такой момент.

Несколько дней назад у Айзека состоялся неприятный разговор. Его отец настаивал, что родной сын должен чаще приезжать к родителям, а иначе, он ничем не отличается от прохожих на улице. Айзек считает иначе: должен он только самому себе. Он любит родителей и благодарен за заботу, которую они ему дарили и продолжают дарить, но это не означает, что он обязан быть с ними дни и ночи напролёт. Два-три раза в месяц вполне достаточно. Учитывая учебную нагрузку, можно было бы сократить и до одного раза в месяц, но даже самые обоснованные аргументы разбивались об главный вывод родителей: «Ты нас просто не любишь».

Айзек не хотел думать об этом разговоре, потому что от этого гравитация как будто становилась сильнее. Первыми под этой тяжестью опускаются уголки губ, а затем придавливает тело. Хочется лечь и не двигаться.

Патологическая анатомия всегда спасала Айзека, и в этот раз она тоже не подвела. Знакомые термины успокаивали мысли и упорядочивали мир, делая его понятным и надёжным.

На часах было два ночи, когда строчки перед глазами Норвуда начали расплываться. Ему снова мерещился пустой больничный коридор с десятками палат. Это место он видел во сне уже много раз и всегда объяснял это своей почти одержимостью хирургией. Он часто представлял, как идёт в белом халате по больнице, к нему подбегает медсестра и сообщает о срочной операции, и как он блестяще ее проводит.

В этот раз медсестры не было, зато был неподвижный силуэт в конце коридора. Секунда, — и силуэт превратился в мужчину, который стоял на расстоянии вытянутой руки и смотрел на Айзека глазами цвета ноябрьского неба.

— …ждём… — Это все, что расслышал Айзек прежде, чем вынырнуть из сна.

— Что-то я засиделся, — он закрыл учебник, выключил лампу и пошел спать.

***

Утро у Норвуда выдалось не самое доброе. Всю ночь ему снился все тот же больничный коридор, только теперь он стал ещё более отчетливым. Было слышно, как потрескивают лампы и эхом звенит звук собственных шагов. Странного человека нигде не было. Сон был таким реалистичным, что Айзеку казалось, что он вообще не спал, и только то, что он чувствовал себя отдохнувшим, напоминало ему, что это все же был сон.

Он сел на край кровати и стал рассматривать ноги: «Так, какой сегодня день?». Айзек взял телефон с прикроватной тумбочки, чтобы ответить на свой же вопрос.

— Чёрт! Пятница! Мне же сегодня к первой паре.

Быстро закинув все необходимое в рюкзак, он бросился на кухню, чтобы съесть хоть что-нибудь, но в холодильнике оказался только вялый пучок с одной редиской. Айзек положил ее в рот, быстро оделся и выбежал из квартиры.

Около метро находилась отличная кофейня и Айзек решил в нее заскочить, чтобы купить живительный напиток и взбодриться.

— Здравствуйте. Американо, пожалуйста.

— Минуту. — Бариста на секунду поднял голову и посмотрел на Норвуда глазами цвета ноябрьского неба.

Айзек приоткрыл рот и часто заморгал.

— Молодой человек, вам сахар класть? — Раздражение в голосе сигнализировало, что бариста явно задавал вопрос не в первый раз и нетерпеливо переминался, ожидая ответа.

— П-простите… Нет, сахар не нужен. — Теперь глаза, которые смотрели на Айзека были карими. — Спасибо.

Стакан с кофе обжигал руку, но Айзек не обращал на это внимание. Он думал о том, что только что видел. Те глаза из сна он запомнил очень хорошо и не мог перепутать их с другими. Это точно были они. Или нет?

Растерянно смотря по сторонам, Айзек вышел на улицу и побрел в сторону метро. В университете он присутствовал только физически, а все его мысли были только о человеке с холодными глазами и о своем сне. Что-то внутри Айзека никак не могло успокоиться и металось, как шарик внутри автомата для пинбола.

Когда пары закончились, Норвуд быстро собрал вещи и пошел в библиотеку. Он думал, что, возможно, то, что с ним происходит — это всего лишь панические атаки и хотел собрать больше информации об этой патологии.

В библиотеке Айзек бывал часто и библиотекарь хорошо его знал, поэтому разрешал брать книги самостоятельно. Пока Айзек бродил между стеллажами, его не покидало чувство, что за ним кто-то следит, но кроме него и библиотекаря здесь никого не было.

Набрав нужные книги, он занял свое привычное место у окна, достал из рюкзака тетрадь, ручку и стал рассматривать корешки книг, решая, с какой начать. Тем временем кто-то сел за соседний стол и заговорил с ним:

— В этих книгах нет нужных тебе ответов, — голос был удивительно низким и тихим, настолько, что казалось, он звучит в голове.

Айзек повернулся в сторону звука и отпрянул, уронив на пол несколько книг. Это был худощавый человек с теми самыми глазами, которые он видел во сне и сегодня утром у бариста в кофейне.

— Кто вы такой? Вы что, следите за мной?

— Айзек старался говорить спокойно, но получалось у него плохо.

— Есть такое. Прости, что напугал. Но мне нужно было убедиться, что ты — тот, кто мне нужен.

— Кому «нам»? И что значит «нужен»? Кто вы вообще?

— Меня зовут доктор Хил. Я заведующий больницы Эрбион, но скорее всего, ты о ней не слышал, хотя и бывал в ней много раз.

— Как такое возможно?

— Давай расскажу все по порядку. Эрбион находится в пространстве сна, но эта больница реальна. Работа там отличается от той, к которой ты привык, и для того, чтобы быть врачом Эрбиона нужно обладать особыми качествами. Тот факт, что ты смог попасть туда уже много раз без чьей-либо помощи говорит о том, что этими качествами ты обладаешь.

— Какой ещё Эрбион? Как я мог быть там, если я даже не слышал о такой больнице? — Происходящее напоминало Айзеку сценку из фантастического фильма.

— А как же твои сны, где ты идешь по коридору с десятками палат? Я повторю: Эрбион находится в пространстве сна.

— Больница во сне? Вы же понимаете, что я не могу вам поверить, потому что это звучит, как бред? Но даже если предположить, что это правда, то причем здесь я?

— Ты блестящий врач, хотя ещё студент. Но самое главное — твоя наблюдательность и способность к концентрации позволит тебе, как бы это сказать, держать пространство сна в узде. А то ведь это очень зыбкая штука. Я понимаю твое неверие, через этот этап проходил почти весь персонал Эрбиона, но скоро ты поверишь. И чем скорее, тем лучше, потому что наш хирург ушел буквально на днях и проводить операции некому.

Айзек хотел было задать ещё один вопрос, но доктор Хил жестом остановил его:

— Думаю, достаточно вопросов. Лучше разложи книги по местам и отправляйся домой. Не засиживайся допоздна и ложись пораньше. Устрою тебе экскурсию по Эрбиону.

Тут из-за стеллажа выглянул библиотекарь:

— Ты с кем тут разговариваешь?

— Да вот…, — сказал Айзек и перевел взгляд туда, где только что сидел человек в коричневом пальто, но его уже не было. — …просто вслух рассуждаю. Так лучше информация усваивается.

***

До дома Айзек добрался на автопилоте. В голове перемешались слова доктора Хила, медицинские термины и картинки из сна. Айзек колебался и пока не решил, как объяснить себе все, что с ним произошло. Одна его часть хотела списать эту историю на перегруз учебой, а другая — понимала, что усталость здесь не при чем.

Когда-то он читал о том, что есть специальные техники, которые позволяют управлять снами, но воспринимал их скептически и относил к мистике и эзотерике, в которые не очень-то верил. Даже если предположить, что доктор Хил владел этими техниками, остаётся непонятным, как он нашел Айзека. Да и зачем ему хирург, тоже не ясно, ведь если он умеет управлять снами, то мог бы и вылечить своих пациентов сам.

Дома Айзек съел яичницу, пролистал патанатомию и лег спать гораздо раньше обычного. И все же, исследователь внутри него хотел проверить гипотезу. В конце концов, от него не требовалось никаких сверхусилий, нужно было только поспать.

Он долго смотрел в потолок и ждал. В голове пролетали образы: уже знакомый больничный коридор, коричневое пальто доктора Хила, схемы из учебников, и когда Айзек почувствовал, что засыпает, на кухне лязгнуло окно.

— Ну отлично, — пробурчал Айзек и пошел проверить, что это был за звук.

— О, ну наконец-то. А то я тебя уже заждался. — За столом сидел Доктор Хил и вертел в руках пустой стакан.

— Какого черта! Как вы попали в мою квартиру?

— В твою квартиру? А твой двор всегда так выглядел? — Доктор Хил кивнул в сторону окна и усмехнулся.

Айзек подошел к окну и его лицо вытянулось. Пейзаж был такой же, как на психоделических картинках. Ему было сложно даже описать то, что он видел, потому что пространство за окном постоянно двигалось. Неоновые пятна, падающие звезды, акварельные разводы, силуэты людей с длинными руками и ногами — всё пульсировало и менялось каждую секунду.

— Обожаю этот момент. — Доктор Хил наблюдал за Айзеком с широкой улыбкой и кажется, даже немного светился.

— Это что? — Норвуд смог перевести взгляд с уже совсем незнакомого двора на доктора.

— Сон. Наш общий. Но ты ещё успеешь попутешествовать здесь, а сейчас нам пора в Эрбион. Я тебе всё объясню. Пойдем. — Хил вскочил на подоконник и шагнул в окно. В закрытое.

Айзек застыл в нерешительности: не каждый сон с тобой происходит такое. Он встал на подоконник и попробовал просунуть руку сквозь окно. На удивление, он не почувствовал ни сопротивления, ни холода стекла. Айзек глубоко вдохнул и, зажмурившись, сделал шаг. Когда он открыл глаза, то обнаружил себя в том самом больничном коридоре с десятками палат. Только сейчас здесь было светло и лампы не мигали. Рядом стоял Доктор Хил.

— Ну что, готов к экскурсии? Я уже говорил, что Эрбион находится в пространстве сна, но не уточнял, что это пространство мое. Я его смоделировал, я создал клинику и я ищу пациентов. Эрбион огромен, поэтому вся моя энергия уходит на его контроль. Помнишь, что происходило за твоим окном? Чтобы такого не было здесь, я должен отдавать почти все свое внимание на стабилизацию пространства. Иначе сейчас мы бы не ходили по такому устойчивому коридору и не видели бы таких устойчивых стен.

— А кто же тогда лечит пациентов?

— Врачи. Такие, как ты. В их обязанности входит не только лечение, но и стабилизация пространства палаты, инструментов и другого персонала. Да, ассистенты — не реальные люди. А вот пациенты — реальные. Кстати, ответственность за переход здешнего результата лечения в реальный мир, тоже на плечах врачей.

— Но почему они не лечатся в обычном мире? И что значит «перенести результат»?

— Они лечились, но безуспешно. Кому-то из них даже диагноз не могли поставить. Я отыскиваю таких людей по всему миру, прихожу к ним во снах и привожу сюда, в Эрбион. Здесь их лечат, иногда, неделями, но время здесь идёт по-другому, поэтому, когда мы заканчиваем, человек просыпается следующим утром. Только уже здоровым. Конечно, он помнит о волшебном сне и странных ощущениях и, как правило, сразу бежит проверяться. Ну, а там удивлённые глаза врачей, слезы счастья пациента, родственников и возгласы: «О, чудо!». Что касается переноса результата — этому предстоит научиться. Для этого необходимо сохранять высочайшую концентрацию, но думаю, тебе это легко удастся.

— Почему?

— Видишь ли, у тебя от природы внимание острое, как скальпель. Обычно, всех врачей, которых я находил, нужно было обучать удерживать концентрацию. У последнего хирурга получалось великолепно, но он выдохся. Или просто потерял интерес. На одной из операций он угробил пациента из-за того, что не смог удержать стабильность пространства. Я его уволил. Ну, хватит об этом. Думаю, сейчас все стало яснее. Так что, будешь новым хирургом Эрбиона?

Айзек согласился.

***

Всю следующую неделю молодой врач попадал в больницу, как только засыпал. Процесс увлек его настолько, что он стал задумываться о дневном сне, чтобы чаще бывать в Эрбионе.

За шесть ночей ему попалось несколько разных пациентов, но последний запомнился особенно. Айзеку казалось, что он уже много раз видел это лицо. Но где?

У этого пациента был рак мозга, и потребовалось несколько операций, чтобы вылечить его окончательно. Айзек заметил, что когда он начинал нервничать, пространство операционной, аппаратура, ассистенты, а главное — инструменты в его руках, начинали искажаться. То вместо привычных стен появлялись скалы, то ассистенты превращались в животных, которые ничего не могли удержать в лапах.

Вот, что имел в виду Доктор Хил, когда говорил о стабилизации пространства. В этом мире все зависело от силы концентрации и внимания. Любые колебания в мыслях разрушали ткань сна и лишали устойчивости этот мир. В таких условиях невозможно было проводить операции, Айзек это быстро усвоил.

Прошла ещё одна неделя. Утром он, как обычно, отправился в университет, но никак не мог сосредоточиться на парах. Норвуд все думал о пациенте: нет, он точно видел это лицо раньше. От мыслей его отвлёк громкий стук в дверь аудитории. Очередной опоздавший. Студенты не любили пары по фармакологии из-за нудного преподавателя, поэтому на них никто не торопился.

Дверь открылась и в аудиторию вошёл он.

— Простите, можно войти? — Это был пациент Айзека.

Как это возможно? Какова вероятность того, что это был именно тот человек, у которого ещё недавно был рак мозга? Айзек вспомнил, что не видел этого студента уже несколько недель. Возможно, он его просто не замечал, но могло ли быть это совпадением?

Когда пара закончилась, Айзек пошел за своим пациентом. Тот бодрой походкой направился в столовую. Там он заказал картофельное пюре с сосиской, пару кусочков черного хлеба и чай. Усевшись за столик он уже хотел приступить к еде, но к нему подсел Айзек.

— Привет. Не против, если я составлю компанию? Меня Айзек зовут, мы вместе учимся фармакологии.

Студент кивнул, откусывая хлеб и насаживая сосиску на вилку.

— Слушай, извини за странный вопрос. Это, конечно, не мое дело, но тебя не было несколько недель. Ты болел? Или…?

— Это и правда не твое дело, но я отвечу, потому что это удивительная история. Да, я болел. У меня был рак мозга. А потом раз, — и исчез.

— Но ведь так не бывает. — Норвуд поверить не мог, что это был именно тот человек, которого он оперировал.

— Не бывает. Я сам до сих пор не верю. Но ещё удивительнее то, что несколько ночей подряд мне снилось, как меня оперируют. А потом всё. Я выздоровел.

— А как ты… — тут до плеча Айзека кто-то дотронулся.

— Прошу прощения, можно тебя на секунду? — Айзек обернулся. Этого человека он раньше не видел, но лицо у него было таким напряжённым и серьезным, что пришлось прервать разговор с пациентом из сна.

— Спасибо, что рассказал эту историю. Я пойду. — Айзек встал, кивнул незнакомцу и они отошли в сторону.

— Ты хирург Эрбиона? — Спросил человек.

Айзек не мог сказать ни слова, поэтому просто кивнул.

— Я Джозеф. Бывший хирург. Тебя взяли на мое место. Было непросто тебя найти, я потратил несколько недель, но мне просто повезло. Я перебрал все медицинские университеты в мире и понял, что на твои поиски у меня уйдут годы, поэтому решил положиться на удачу и начать с родного города. Не знаю, что бы я делал, если… Ладно, мне нужно сказать тебе кое-что важное. Так же, как и ты, я работал в Эрбионе по ночам, а днём занимался своими делами. Так я думал. Когда меня уволили, я очнулся. В буквальном смысле. Я был в коме. В нее меня погрузил Доктор Хил и теперь он хочет сделать это с тобой.

— Но зачем ему это? — Айзек видел этого человека впервые и не имел оснований верить ему, но сердце так сжалось, что вера все же появилась.

— Эрбион — это не больница, а ширма. Хил создал ее, когда сам попал в кому. Он понял, что в мире сна возможно всё, тогда он и придумал Эрбион. Его амбиции росли и он захотел создать целый мир, в котором будет править, естественно. Но для такой грандиозной идеи ему не хватало собственных способностей, поэтому ему нужны были такие же, как он. Те, кто мог бы постоянно стабилизировать разные части пространства, пока он занимается строительством своего мира. Но кто добровольно захочет навсегда остаться в Эрбионе и променять реальную жизнь на эту?

— Но почему я ещё не в коме? И откуда ты все это знаешь? — Айзек пытался найти другое объяснение. Ведь у Джозефа был мотив: доктор Хил его уволил. Может быть, теперь он ищет возможности отомстить.

— Наверное, ты ещё на испытательном сроке. Если ты мне не веришь, можешь поговорить с моими родственниками. Им пришлось нелегко: сегодня я способный молодой врач, а завтра — человек в коме. А знаю я это из книги. В больнице есть библиотека. Там миллионы книг, но их нельзя взять просто так. Нужная книга всегда появляется перед тобой на столе. Вот и передо мной появилась нужная мне. Я только успел ее спрятать под куртку, как появился Хил и уволил меня. Если бы я узнал раньше…

— И что ты предлагаешь?

Джозеф рассказал, что в Эрбионе с доктором Хилом невозможно справиться, потому если он почувствует, что его миру грозит опасность, он смоделирует такую реальность, в которой мы будем беспомощны. Единственная возможность остановить его — вывести из комы, а если не получится, то отключить от аппаратов, поддерживающих жизнь. Главная сложность — найти доктора Хила в реальном мире и не вызвать подозрений.

***

Человек, лежащий на кровати, был худой, с тонкой серо-зеленой кожей, через которую просвечивали вены. Во всем его облике самыми живыми были волосы — черные и кудрявые. Они настолько отличались от внешнего вида человека, что казалось, попали сюда по ошибке.

В палате стояли двое мужчин в накинутых на плечи халатах и рассматривали пациента.

— Пять лет поисков. Наконец-то. — Прошептал один из них.

Другой достал что-то из кармана, подошёл ближе и в воздухе на секунду что-то блеснуло. Через мгновение палату заполнил ровный писк прикроватного кардиомонитора. Сердце человека на кровати перестало биться.

Мужчины в халатах быстро вышли из палаты и направились к выходу.

— Я и не знал, что он уже двадцать лет в коме, — сказал Джозеф со стеклянным взглядом.

— Я тоже, — отозвался Айзек. — А что теперь будет с больницей? Она перестала существовать?

— Перестала. Но что нам мешает создать свой Эрбион?

Айзека переполняли странные чувства, ведь со стороны он только что без каких-либо разрешений и согласований отключил человека от аппаратов, поддерживающих жизнь. Его могут поймать и посадить очень надолго. Но он был спокоен. Что-то подсказывало ему, что это только начало истории и начало нового Эрбиона.