Провокация эльфов, или А не надо греть уши!

– Ты чем-то озабочен, Аль?

Эльф Тиннад недоумевал: ангел бывал, конечно, серьезным и по солнечным утрам, но, как правило, серьезность имела философский или лирический характер, но уж никак не озабоченно-тревожный… Да еще и в его – Тинов – день рождения!

Утро между тем набирало обороты. Солнечные лучи прогоняли остатки ночного тумана, и волшебный сад Синеземья покрылся росой, словно рассыпалось бриллиантовое ожерелье. Вид с балкона Северной башни, где приятели пили кофе/чай, был офигенным.

Однако Альмонд молча хлебал кофе, красоты не замечал и не обратил внимания на вопрос Тина.

– Я спрашиваю, что случилось? – эльф помахал ладошкой перед лицом друга и для верности толкнул ногой в ногу.

– А? Э… Что? – очнулся Аль.

– Погода, говорю, хорошая… – Тин рявкнул: – Рассказывай, чем взволнован?!

– Как раз думаю, надо ли рассказывать, – протянул Аль.

– Давай, не тяни кота за хвост, – поторопил Тиннад.

– Понимаешь, я вчера подслушал… э… случайно, что наши дамы-синесайтовки задумали… – ангел запнулся, – тебя женить.

– Тоже мне, новость, – пожал плечами Тин, – не в первый раз уже. И вот что им неймется? Я ведь еще совсем молодой, каких-то триста с небольшим лет.

– Не все так просто, мой дорогой неженатый друг, – Аль вздохнул, – на сей раз они хотят, чтобы ты выбрал кого-то их них.

Глаза Тина превратились в два нехилых блюдечка, даже, с позволения сказать, блюда, он пролил немного чая и… расхохотался.

– Ай, молодцы, девчонки! Затейницы! Знают, как раскрасить мою, и без того радужную эльфячью жизнь. А то, что половина из них замужем, это их никак не смущает? Я бы на них на всех сразу и женился, – он хихикал и никак не мог остановиться.

– Насколько мне удалось подсл… э… разузнать, не смущает. Они считают, что в Синеземье разрешены волшебные браки. То есть разрешено все, что не запрещено.

Ангел прав. Волшебная страна слушалась только указов Светлого царя Тиннада, да и то не всегда. А писать указ-запрет о собственной персоне как-то неэтично.

Тин хмыкнул:

– Вот негодницы. Ладно, я отобьюсь.

– Боюсь, нет.

– Что? Это еще почему?!

– Не все так просто, – повторил ангел и нахмурился. – Соня нашла в библиотеке старинный манускрипт, там сказано, что в день рождения получится любое волшебство. И девушки поволшебничали, но не совсем удачно.

– Что это значит? Шанс есть?

– Не знаю, – Аль почесал затылок, – по их хотению ты должен пообщаться с каждой противоположного пола и что-то такое совершить. А как совершишь, то тут же дама станет твоей невестой.

– Хм… И что же я должен сделать? Чтобы этого не делать?

– Так понимаешь, они же сами не знают – что, потому и не совсем удачное волшебство получилось, а повторить его нельзя. Еще я думаю, что девушки будут тебя провоцировать на… э… свершение не знаю чего. – По озабоченному лицу ангела разлилось искреннее сочувствие.

Тин поднялся, походил немного, заложив руки за спину.

Солнце почти выкатилось, походило на желтую масляную булочку, которая вот-вот треснет, и на Синеземье хлынет дневная жара.

– Не переживай, Аль, – эльф приобнял ангела, словно это не его собирались женить непонятно каким образом, а друга, – я просто ничего не буду делать, свершать то есть.

В этот момент Тин почувствовал необъяснимое желание навестить каждую синесайтовку. Ступни натурально зачесались и требовали движения. О чем не преминул сказать.

– Если что, я рядом, – пообещал Аль.

 ***

Первым делом Тин решил наведаться к Серпи. Девушка-змея казалась ему самой хладнокровной, если уж кто все и затеял, то точно не она. Если бы царь знал, что именно Змейса стояла во главе другого, но не менее интересного безобразия, он бы изменил маршрут.

В комнате пусто, но из ванной доносились голоса. Недолго думая, Тин заглянул внутрь.

Серпи спасалась от жары в большой деревянной лохани. Она держала в руках книгу, но не читала, а слушала завывающую кротиху Сатисфакцию.

– Славься, о, Серпи, богиня подземного мира!

Что красотою своею затмила алмазы,

А чешуя нежноблещущей шкуры подобна отвалу

Из серебристой породы, что издревле зовется слюдою…

– Ты сбилась с гекзаметра, Сати. – Змейса повернулась на скрип двери и ничуть не удивилась царственному явлению: – Привет, Тин! С днюхой тебя!

Сатисфакция воспользовалась паузой и засунула в пасть орех.

– Привет, спасибо. Что читаешь? – Тин успел разглядеть только автора – какой-то Эльфрих-Мария Рюмарк.

– Да ничего особенного. Про войну с гоблинами… А ты проходи, проходи, садись!

Царь присел на бортик лохани, огляделся.

Что-то не так в ванной комнате Серпи: много воды, много зелени, каким-то чудом проросшее сквозь кирпичную кладку дерево вместе с лианами. Впрочем, он не удивился – жители Синего Замка меняли облик жилища, когда им вздумается. Но! Что-то не так было и в самой Змейсе. Тин пригляделся.

Показалось или нет, что ее ушки стали острыми? Да и вообще она выглядела как эльфийка – прекрасная, между прочим! А глаза какие! Он моргнул, еще раз, и еще…

– Жарко, Тин. Ты не стесняйся, прыгай в ванну. Она большая, тут вся команда может поместиться.

На пару секунд глаза Серпи стали неподвижными, но Тин не заметил, что она смотрела на него, как на… ну как на кролика. 

Запутавшись в пуговицах, эльф отвел взгляд от лица Серпи, очнулся, увидел себя практически раздетым и, балрогнувшись, выскочил из ванной. Вслед прозвучал звонкий, немного ехидно-разочарованный смех.

***

Тин побежал по коридорам Синего Замка как ошпаренный. Нет, он, конечно, принял к сведению слова Аля, что дамы будут провоцировать, но не до такой же степени!

Хотя какую степень провокаций он держал в уме – непонятно.

Каким образом царь очутился возле комнаты Ли Наты, остается загадкой.

На двери висела табличка: «Пандюэль любви».

Прежде чем войти, Тин сначала оделся, даже нацепил легкий летний плащик и правильно сделал.

Пандюэль любви стояла возле дивана в виде, достойном кисти Эльфбрандта. Она то ли только что разделась, то ли собиралась одеваться. Магических красных чулок на ней не было, однако Ната не изменила любимому красному цвету.

– Тин! Какой сюрприз! – обрадовалась девушка-панда. – С днем рождения тебя!

Эльф не ответил, он разглядывал преобразившуюся комнату – со стеклянной крышей, бамбуковыми стенами и кроватью явно не на одного чело… одну Панду.

– Что ты с собой сделала? – наконец хрипло сказал он, ткнув пальцем в сторону Наты.

– Ты о чем?

– У тебя ушки острые!

Ната рассмеялась:

– А какие они должны быть? Круглые, что ли? С тобой все хорошо? Ладно… Я не ждала тебя так рано. Подарок будет вечером! Ты не сделаешь мне массаж? Что-то спина немножко болит. – Она легла на кровать, животиком вниз, поманила эльфа: – Иди же!

Он присел рядом, положил руку на ровную красивую спинку. Кожа мягкая, нежная. От Панды вкусно пахло зеленым бамбуком с нотой бергамота и фейхоа. Странное желание охватило его. Массаж… Конечно! Разве есть что-то важнее, чем Пандовое здоровье? Решительно он взялся за застежку бюстгальтера. Малюсенький крючок вонзился в подушечку пальца, и наваждение спало.

– Все же подождем до вечера… – пробормотал Тин, – вот тогда и подарок твой, и массаж… все будет…

– Ты куда?!

– Я?.. – царь пятился к выходу. – Я сбегаю к Фито за массажным маслом, без него – ну никак… – с этими словами эльф выскочил за двери.

Что за утро такое? Бежать! На улицу!

***

А на улице…

Тин остолбенел. Замка не было, как и привычного родного дворика!

Царя окружал волшебный лес с огромными – до неба – деревьями. От Синего Замка осталась лишь стена, вернее, кусок стены, да входная дверь.

У этого самого куска стены стояла феечка Соня и учила Лапочку вертикальному подъему – боулдерингу то есть.

Тин уже не удивился феечкиным острым ушкам и неосознанному знанию, что она – Сониэль. Мда, волшебство, может, и не получилось до конца, но впечатляло.

– Ты что делаешь, красавица?

– Ой, Тинчик, привет! Поздравляю! А я Лапку дрессирую. Она никак не поймет, за что можно хвататься когтями.

– Зачем ей это?

– Как зачем? – удивилась Сониэль. – Она же охранница Синей страны, а на верхушки башен забраться не может.

– Хм, и где же башни?

– Да вот же! – феечка махнула рукой на гигантские деревья. – С тобой все хорошо? Помоги мне, пожалуйста, снять Лапочку? А то от ее когтей сейчас кирпичи полопаются.

Черная тварюшка поддержала феечку нежным мяуканьем.

Где-то Тин уже слышал про «хорошо ли с ним».

– Со мной все просто отлично! Ты справишься. Я в тебя верю!

Ну уж нет, на сей раз он будет осторожным: никакой помощи, никаких «свершений».

Эльф хмыкнул: развлекаться – так развлекаться на полную катушку. И, оставив разочарованную феечку, он отправился путешествовать по наколдованному лесу. 

***

На первой же полянке царю встретились эльфийки Гузеэль и Поллиэль. Первая настраивала скрипку. Вторая увлеченно что-то рисовала на большом листе картона.

– Муза пришла! – завизжали девчонки. – Тин, ты наш Муз! Без тебя ничего не получается.

Он не успел опомниться, как оказался усаженным на камень для вдохновения и позирования.

Гузеэль вскинула скрипку, зазвучала прекрасная мелодия, в которой слились удивительные звуки природы. Поллиэль переводила взгляд с Тина на рисунок, быстро водила карандашом и восхищенно ахала.

«Ничего страшного, – подумал Тин, – сижу, ничего не делаю». Ему было тепло и хорошо.

Все хорошее имеет свойство заканчиваться. Музыка смолкла. Полли протянула потрясающий портрет эльфа:

– Распишись вот тут, – она сунула ему в руки карандаш.

– И мне, и мне автограф! – Гузиель показала удобное местечко на скрипке.

– Полечка, мне кажется, здесь должна стоять подпись художника – твоя, а скрипка… Мне ее жалко портить. Она такая красивая, лакированная и…

Эльф не стал додумывать другие смыслы «и» и ретировался: мало ли, а вдруг его роспись сработает как свершение? 

***

У симпатичного дерева-дома Тин увидел травницу лешачиху Фито и девушку-олениху Табу. Впрочем, Фитоэль и Табуэль, конечно.

– О, царь пожаловал, – улыбнулась Фито, – а мы с оле́нькой только-только трав да цветов насобирали. Хотим к вечернему празднику наварить июльского эля по ускоренному методу. Травы-то по росе рвать нужно, понимаешь? Так что пока нам не мешай.

Тин кивнул.

Он упорно старался рассмотреть уши девушек, но у Фито они спрятаны в распущенных волосах, а у оленихи они и без волшебства треугольничками.

– Это тебе, Царь, – спохватилась Таба, протянула букет лесных цветов с росинками на лепестках, смутилась и зарделась.

«Надо же, как симпатично она краснеет», – подумал эльф, сказал вслух:

– И ни о чем меня просить не будете?

Фито удивленно пожала плечами, а Таба раскраснелась еще больше.

Тин пошел дальше, улыбаясь: однако не все девушки поддались своему же волшебству. Так он и знал, что мудрая травница устоит и милая олениха тоже. Или же они просто не умеют провоцировать.

Интересно, кто еще?

Хотя… кто знает, что за коктейль они сварганят к вечеру. 

Рано радовался. 

***

Тин успел дойти до небольшого, но глубокого озера, как услышал крик, полный отчаяния.

– Помогите! Спасите!

В воде бултыхалась девушка. Ее голова то исчезала, то появлялась на поверхности.

Незнакомка? Разглядеть лица никак не удавалось.

А вот девушка явно увидела знакомую личность на берегу.

– Тин! Спаси меня!

Опачки… Снова провокация?

«Да какая разница, наша или нет? Пока я тут буду решать, как поступить, случится беда. Я, хоть и эльф, но мужик, спасение, можно сказать, моя миссия, ну… почти…» Иголка сомнения все же царапала сердце.

Он разделся (в который раз), бросился в озеро и поплыл на помощь.

– Умка?! Что случилось?

Умканиэль лишь на мгновение распахнула глаза и доверчиво потеряла сознание. 

Взяв несчастную эльфийку-медведика на руки, Тин с трудом выбрался на берег, положил ношу на травку и только сейчас увидел, что она в белом платье, как у… невесты!

«Вот, значит, что я должен был совершить, спасти будущую жену… Эх! Ну а если бы знал, оставил бы ее на произвол судьбы? Нет, конечно».

Тин рассматривал точеные черты лица, благородную бледность и алость губ: Умка – неплохой вариант. А то, что она временами превращается в белую медведицу, ну, как говорят, у каждого свои недостатки.

Эльф похихикал над самим собой. Можно подумать, другие хуже. «Просто… я еще не готов к серьезным отношениям, не нагулялся!»

Между тем Уманиэль не приходила в сознание.

Тин очень хорошо умел делать искусственное дыхание, чем он и занялся не без тайной приятности, ибо уста Умки были нежными и ласковыми.

Что?! Ласковыми?! Эльф и не заметил, как эльфийка пришла в себя, и дыхание стало не искусственным, а вполне естественным.

– Рассказывай, что с тобой приключилось? – Тин отстранился, сел на траву. – Конечно, он не верил, что медведик не умеет плавать.

– Вода чужая, понимаешь? Я отдыхала на льдине, как вдруг очутилась в озере, – Умка тоже села, стала отжимать мокрые волосы. – В теплой воде свело ногу, я до этого и не знала, что такое судороги, только слышала.

– Ладно, невеста, вставай, пойдем к нашим.

– Кто? Чья невеста?

– Моя, чья еще? Ты же этого хотела?

– Я? Нет! – Умка запнулась: – Может, и хотела, но лишь в мечтах, – она улыбнулась.

– Почему же на тебе такое платье?

– Какое?

– Белое… и фата…

Тут она расхохоталась так заразительно, что и эльф невольно разулыбался.

– Тин, я же всегда ношу одежды цвета снега. Это чтобы меня никто не заметил.

– То есть ты взаправду попала в переделку? А я…

– Если бы не ты! Спасибо! – перебила Умка. – Тин, а Тин, а научи меня делать искусственное дыхание? Так… на всякий случай. 

***

Довольный Тин пробирался сквозь заросли деревьев. Довольный и тем, что волшебство не состоялось, и своим мастерством учителя по ОБЖ.

К страшной картине эльф не подготовился, а потому закричал от ужаса на весь лес:

– АААААаааа!

Живое дерево-монстр поймало Оранжевую Кошку и впивалось скрюченными-ветками когтями в ее обнаженную спинку.

Разъяренным драконом бросился Тин на мучителя, оторвал Кошку, отшвырнул ее в сторону, заломал окровавленные ветки.

– Шо ви такое сотворяете?! – завопил деревянный тиран. – Ви таки делаете мне больно! Ви поломали всю красоту до спины прекрасной женщины!

– Тин, мастер Дуб набивал мне татушку! – всхлипнула Оранжевая Кошка.

Тин опешил:

– Так это не кровь?

– Я вам на это скажу штобы да, так нет: краска. Однако и кровь таки в работе не диковинка, шоб ви так набросились.

– Извините, – смутился Тин.

– Шо извините? Извините до куска хлеба не намазать. Я имею огромное желание шлифануть ваши уши!

– Что?! – чтобы какой-то Дуб повышал голос на царя Синеземья? Этого эльф терпеть не стал: – А ну, дуй отсюда, пока я добрый, а то сейчас как шлифану волшебством, надолго забудешь про краски и иголки!

Татуировщик поспешно заковылял прочь на длинных корнях, бормоча на ходу:

– Нет-нет, ви не колдуйте. Шоб ви мне были здоровы, я ж никого не виню… 

Искать крайнего, но не себя – отличительная черта мужчин любой расы. Все еще сконфуженный Тин обернулся:

– И как тебя нынче зовут? Кошканиэль? Угадал?

Рыжая эльфийка мотнула отрицательно головой:

– Фантаниэль.

– Логично, – Тим хмыкнул, – и нафига тебе, Фанта, понадобилась татуировка?

– Так… подарок же… – она снова заплакала, – тебе… на день рождения…

Тин обошел Кошку, уставился на изрисованную спину. Точно! Его портрет… а теперь размазанный шарж. Тин щелкнул пальцами, и татушка исчезла, словно ее и не было.

Он обнял девушку, развернул к себе:

– Пожалуйста, не плачь. Я же думал, Дуб тебя убивает… Хочешь, верну его?

– Нет. Ты лучше меня поцелуй, тогда я тебя прощу, – с капризной ноткой в голосе сказала она.

Ну вот, снова просьба. Опасная, между прочим.

– Не могу я, – честно ответил он, – пока волшебство не кончится, не могу.

– Да? – Фанта фыркнула как кошка. – А я видела, как ты Умку целовал!

Тин вздохнул:

– Подглядывала? И все неправильно поняла. Я ее не целовал, а обучал искусственному дыханию.

– Тогда я тебя поцелую! – девушка обвила шею эльфа нежными рукам.

Тин закрыл глаза: не виноват я, она сама! 

***

Было уже обеденное время, когда Тин вывалился на очередную полянку. После раздеваний, купаний, спасений и поцелуев он ужасно хотел есть. Надо в Замок, однако он потерял тропинку, которая вела к двери, где Соня тренировала Лапочку.

На поляне Боевой Кот в тигровом камуфляже показывал Яниэль запрещенные приемы борьбы «мяу-миу».

– Садись, Царь, испей с нами чайку со смородиной.

– Спасибо! Как кстати! Я с раннего утра брожу по лесу, – Тин безбоязненно взял в руки чашку с чаем, положил в рот жменьку вкусной ягоды. Провокации он не опасался. Вряд ли Боевой Кот мечтает стать невестой эльфа, да и вообще чьей бы то ни было невестой. И, слава балрогу, Кот в эльфа не превратился. – Какой чудесный аромат!

– А ты знаешь, некоторые думают, что название «смородина» произошло от сильного запаха? – Яна захихикала: – Смород, смрад, смердеть… Врут! На самом деле, значение другое: «само собой рожденный, не имеющий начала», самородок, – и это верно. Никто не знает, откуда она взялась по всей земле.

От чая, наверное, ароматного дымка Тина начало клонить в сон.

– …монастырский виноград! Люди так называли смородину, потому что ее любили монахи, выращивали, варили варенье и джемы…

– Х-р-р… да… и джемы… – в голове Тина танцевали японские почему-то монахи в обнимку с зелеными кустиками.

– … река Смородина с огненными волнами разделяет мир живых и мир мертвых. Через нее можно пройти лишь по Калинову мосту, но путь охраняет Змей Го…

– Х-р-р, х-р-р, х-р-р… 

Тин открыл глаза часа через два. Во всяком случае солнце уже сделало шажок на вторую половину неба.

На поляне никого.

Приснились, что ли, Кот и Яна? И длинный рассказ о смородине?

Забытый туесок с ягодой подсказал, что ребята тактично удалились. Какие же молодцы! Они дали немножко отдохнуть, поспать. Без всякого волшебства. Или?..

Тин огляделся: хорошая новость – никаких невест поблизости. И он с новыми силами отправился на поиски Синего Замка. Ну или хотя бы двери в него. 

***

Вскоре он вышел к одиноко стоящему дереву с таким могучим стволом, что в нем соорудили не одну, а, судя по количеству окошек, много комнат. Ствол опоясывал балкончик с низким ограждением. Там сидела Лена – эльфийка-черепаха – и что-то говорила. Тин прислушался: 

– О, Ти́ннад, как же жаль, что не Гаврила!

Отринь отца да имя измени,

Тогда меня своей женою сделай,

Я Ляпис-Трубецкою быть хочу.

Лишь твое имя я бы изменила.

Ты б был собой, и будучи Гаврилой. 

Тут Лениэль увидела Тина: 

– А впрочем, что есть имя? Разве так зовут

Лицо и плечи, ноги, грудь и руки?

Что значит имя? Роза пахнет розой,

Хоть розой назови ее, хоть нет.

Мой Тиннад под любым названьем был бы

Тем верхом совершенств, какой он есть.

Кто показал тебе сюда дорогу? 

Тиннад с ужасом обнаружил, что его язык решил немного пожить собственной жизнью: 

– Ее нашла любовь. Я не моряк,

Но если б ты была на крае света,

Не медля мига, я бы, не страшась,

Пустился в море за таким товаром. 

Что я мелю?! – думал Тин, мысленно приказывая языку держать себя за зубами.

– Меня зовут, пора идти мне, – прозой сказала довольная Черепаха, но продолжила стихами: 

– Еще два слова. Если ты, о, Тиннад,

Решил на мне жениться не шутя,

Дай завтра знать, когда и где венчанье.

С утра к тебе придет мой человек – Гаврила –

Узнать на этот счет твое решенье.

Я все добро сложу к твоим ногам

И за тобой последую повсюду. 

Тин взял длинную ветку, нацепил на кончик туесок со смородиной и протянул Лене, словно роскошный букет цветов. Молча раскланялся и ретировался.

Шагая по лесу, эльф в наказание прикусил язык самому себе. Предатель какой! Хорошо, что венчание не сейчас. А утром волшебство развеется, и Черепаха все забудет. 

***

Вдалеке показалась стена.

Тин подошел не с той стороны, с которой уходил в лес. С этой тоже был вход, но, вел он, видимо, в грот русалки Нереи.

Отлично, у нее в гроте есть внутренняя лестница как раз в Северную Башню.

Русалочка тоже отрастила себе нехилые ушки и именовалась теперь Нереяэль.

– О, Царь! С днем рождения! Ты купаться пришел? Это хорошо – рождаются чистым в чистых водах. Да и мне скучно не будет. Знаешь, как иногда одиноко в гроте? Все любят небо, лес, солнышко, а ко мне заходят редко.

Тину очень хотелось окунуться, спасение Умки купанием не назовешь. Нерея вроде бы и не просит ни о чем – считает, что он сам желает.

Так и есть! Тин разделся и прыгнул в приятно-прохладную после жары воду. 

Они с русалкой то ныряли до самого дна, где светились раковины с жемчужинами, то быстрыми кальмарами проносились сквозь толщу воды, гоняясь друг за другом, то отыскивали на стенах грота морских светлячков и украшали ими волосы.

Смех Нереяэль разбивался о камушки на тысячи колокольчиков, а всплески Тинова роскошного хвоста вторили басовитыми бархатными нотами прибрежного прибоя.

Тин забыл о земле, о Замке, он словно действительно рождался заново в удивительной волшебной воде.

Как уже упоминалось, всему хорошему рано или поздно приходит конец.

Плавники Тина устали настолько, что он вынырнул на поверхность.

– Чиорт! Какие плавники?! Какой хвост?! Нерейка меня, что, в русала превратила? – очнулся эльф от офигительного купания. – Русалочка, ты где?

Нерея отсутствовала так показательно, будто никогда и не проживала в гроте. Да и грота не было. Царь оказался в какой-то огромной водяной яме, над деревянными бортиками зеленел лес.

– Эй, не шути! Вот зараза! Ну погоди, доберусь до тебя.

Тин звал русалку пока не охрип, она, очевидно, решила, что он тут теперь будет ее суженым-русалом навсегда.

Напрасно он щелкал пальцами, то есть кончиками плавников. Превратиться в чело… эльфа никак не мог.

Он страшно замерз и устал. Оставалась надежда на Аля. И Тин закричал мысленно, пуская пузырики:

– Аль! На помощь! 

***

Между тем ангел Альмонд, ужасно беспокоясь об эльфе, безмятежно дрых в комнатке на самом верху Северной башни.

Он мгновенно проснулся, как только услышал Зов. Так и знал, что что-то случится! Тин зовет на помощь.

Аль выскочил на балкон, распахнул крылья и – как был в домашней одежде ­– взмыл в небо и полетел над волшебным лесом.

С высоты он быстро нашел место, откуда Тин послал Зов.

Небольшое озерцо, обнесенное деревянным ограждением, словно корыто. На бережке валялись рыбацкие поплавки, старые сети, виднелись костровища. Кажется, это заброшка гоблинской рыболовецкой бригады.

Тин метался в озерке, словно не мог выбраться.

Странное дело! Аль протянул руку и ахнул. Вместо пальцев эльф вытянул навстречу плавник!

С чего бы это Тин стал русалом? Аль попробовал поколдовать, но вода будто держала жертву, мешала обороту.

Тогда Ангел схватил наименее порванную сеть и швырнул ее в озеро. Тин догадался закутаться в сетку, и Аль наконец вытащил друга на берег. На суше волшебство сработало! 

Тин сох у костерка, разожжённого Алем, рассказывал приятелю о своих приключениях и через паузы вспоминал балрога.

– Шестьдесят шесть троллей в постель Нерейки! Что удумала, а?! И вообще, Аль, надоела мне что-то эта авантюра. Ну сам подумай, девчоночья магия переходит всякие границы! Я думал, развлекусь, а тут…

Аль сочувственно покивал.

– С чем конкретно ты столкнулся? Наверняка они хотели как лучше.

– Да? Гляди! Итак, они хотели: 

• напоить меня,
• приобрести в собственность,
• в кого-то меня превратить,
• несколько раз меня раздеть,
• чтобы я раздел,
• чтобы сделал сомнительный массаж,
• чем-то помог,
• что-то отдал,
• чтобы спас,
• чтобы поцеловал,
• чтобы тут же женился и… 

– И это классно! – разулыбался Аль.

– Чиорт, Аль, что в этом классного?

– Сам подумай, ты столько всего совершил, но ни одна из них не превратилась в твою невесту. Ура!

– Ура, блин… – проворчал Тин. – Однако я натерпелся по самое не хочу. День рождения близится к вечеру, подарков я так и не получил. К тому же живот от голода так сводит, словно желудок уже сам себя поедает.

– Ладно, ты иди поешь, а я тут… Нерею поищу… для серьезного разговора, – сказал Аль.

– Альчик, – а ты не мог бы меня прямо в Замок перенести? У меня ноги отваливаются.

– Понял. Без проблем. 

***

Как же хорошо и спокойно в волшебной кухне Синего Замка! Тихо журчал холодильник. Плескалась щука в аквариуме. И никого!

Довольный Тин в одиночку наслаждался ранним ужином, приготовленным САМКой. Он-то думал, что тут уже будет деньрожденный торт, но, очевидно, замковцы еще не выбрались из волшебного леса.

Он щелкнул пальцами, и в пузатом чайнике сам собой заварился ароматный чаек.

– И тебя покормить? – благодушно сказал Тин застенчиво клацающей зубами щуке, отыскал в холодильнике банку с мотылем, насыпал от души.

Щука благодарно плеснула хвостом, отведывая угощение. И вдруг…

Тин сначала остолбенел, потом закричал:

– Как?! Что?! – до него дошло, что старая рыбина тоже женского пола.

И сейчас она… стала его невестой! Сомнений не было – щучью голову украсила роскошная фата! Так вот что он должен был совершить – покормить кого-то из собственной руки!

– Што ты орешь, как оглашенный, – проворчала щука. – Ты разуй очи-то, глянь, кака у тебя краса-невестушка. Я еще очень хороша!

– Ага, особенно с лимоном и зеленью, – не удержался от ехидства эльф.

– А что? А что? – засуетилась щука. – Вот Ваня женился на жабе и счастлив, а Кащей, тот…

– Положим, Иван женился не на жабе, а на царевне-лягушке, которая вполне себе была девушкой, а ты не оборотень, – перебил Тин.

– Дивись-тудысь! Я, может, и лучше человечек, эльфиек и прочих. Я тебе мальков нарожаю, у меня там еще не все атрофировалось. Мотылем отборным буду кормить. В волосы красивые ракушки вплетать, песни тебе петь – о море, о любви!

Щука достала древний плеер, включила и, танцуя так, что фата закружилась вокруг нее, подхватила песенку: 

Песенка и танец были такими зажигательными, что Тин невольно замурлыкал:

– Но только ты рыба моей мечты! Тьфу… – опомнился он. – С ума сошла? Эльф и щука – не пара, не пара, не пара.

– Совсем жениться на мне не хочешь? – рыбина с чего-то захихикала. – Понимаю тебя, понимаю.

– Да что ты понимаешь? Эх!

– При мне ведь все творилось, Царь. Собрались, значитца, на кухне наши девушки и ангел, притащили каку-то книжицу здоровенную и ну, значитца, колдовать! Только ничего у них не получилось. Тут, значитцца, ангел говорит… – щука положила плавники на край аквариума, поманила эльфа ближе, зашептала на ухо…

– Вот оно, значитцца – чиорт, заразила – как все на самом деле было! – опешил Тин. – А я-то уши развесил под клюкву! Ну, держитесь все – Царь идет! И он страшен в гневе! Ты мне поможешь? – Тин поправил фату на щучьей голове. – Я еще кое-кого позову на помощь.

Щука снова хихикнула и кивнула. 

***

Вечером волшебный лес, населенный эльфами, исчез сам собой. Жительницы Замка вернулись в привычный облик. Они, конечно, помнили о приключениях, весело рассказывали друг другу о том, что творилось. В отличие от Тина, девушкам приключения ничего ужасного не принесли, скорее, наоборот.

Дружно накрыли во дворике столы, зажгли старинные фонарики, вынесли огромный торт.

Ангел надувал разноцветные воздушные шарики.

На концертной площадке хор кротов под музыку Гузель разучивал деньрожденную сонату, дирижировала Серпи.

Все ждали только Царя. И он явился. Но как?! 

От двери замка почти до самого стола волшебно расстелилась красная дорожка.

– Ох! – вскрикнула Нерея.

– Мамадорохая, – прошептала Соня.

– Чур меня, – от удивления Фито перекрестилась…

Серпи поперхнулась, на автомате взмахнула рукой, и хор кротов грянул марш Эфельсона.

Разодетый царь шествовал, держа под руку прекрасную невесту!

Частично прекрасную, что тут сказать. Наколдованное стройное фигуристое тело действительно было красиво, а вот голова разевала пасть и показывала острые щучьи зубы.

– Это же моя шука! – закричала Панда. – С рыбьим рылом в медвежий ряд? Не выйдет! 

Улыбающаяся и кланяющаяся пара остановилась на полпути к столу.

Вперед вышел Боевой Кот, облаченный в рясу, с открытой книгой в лапах. 

Он встал перед парой и призвал синесайтовцев к вниманию. Дождавшись тишины, Кот начал читать строгим басом:

– Сегодня свершилось великое волшебство, посредством которого царь Синеземья Светлый эльф Тиннад обрел истинную пару! Приветствуйте жениха и невесту!

Приветствовать новоявленных брачующихся никто не жаждал.

Черепаха прыскала водичкой на упавшую в обморок Панду. Таба вытирала слезы себе и Яночке. Все девушки хмурились, а Аль вообще свел брови в одну линию. Торжественный священник, счастливые влюбленные, и книга непростая… – все это не походило на розыгрыш. Значит, волшебство действительно сработало?!

Кот подождал немного и продолжил:

– Перед тем как пара поставит росписи в книге летописи Синеземья, обменяется клятвами и первым брачным поцелуем, я обязан спросить: есть ли среди собравшихся тот, кто имеет причины возражать против этого брака? 

После единодушного выкрика «Мы все против!» наступила густая тишина, ее можно было резать на кусочки и раздавать в качестве свадебного сувенира.

– Я против! – прозвучал голос.

– Твои причины, кардинал ангел Альмонд? – навострил уши Кот.

– Эльф еще совсем молод, а щука стара!

– Не причина. Любви все возрасты покорны.

– Э… – заготовленный протест не сработал, Аль срочно придумывал другие причины: – Мы не можем щучьему клану занять ведущие позиции в управлении!

– Не причина. Клан ничем себя не запятнал, – сказал Кот.

– Тогда… – Аль в запале не замечал заинтересованного взгляда Тина и не слышал хихиканья «невесты», – я… я сам люблю эт… эту деву! Щуку то есть. А она меня!

– Дщерь моя, это правда? – на радость Аля Кот почти закрыл летопись. В толпе синесайтовцев раздались тихие смешки.

Рыбина томно опустила накрашенные ресницы:

– Отец мой, молодой господин домогался меня в прошлом, – (От такого откровенного вранья у Аля отпала челюсть), – но я отвергла его притязания. Я очень люблю моего сто пятого будущего мужа!

– Быть посему, – мурлыкнул Кот и раскрыл книгу.

Смешки вокруг перешли в откровенный хохот. Ошалелый Аль не обращал на них внимания. 

– Стой же! – Альмонд обернулся к Тину: – Эльф, ну не было никакого волшебства! Просто я подговорил девушек устроить тебе в день рождения веселые приключения. Ну поколдовал немножко совсем!

– Честно? – Тин оставил невесту и сделал шаг к приятелю.

– Честнее не бывает! Я ж не думал, что некоторые развлечения выйдут… э… немного опасными!

– Немного? – Тин сделал еще один шаг.

– Беги, Аль, – посоветовала Серпи, скрестив на груди руки.

– Беги! – закивали все девушка.

Альмонд чуток пришел в себя и наконец оценил обстановку: звонко ржущую щуку, потирающего лапки Кота, хихикающих девчонок и, само собой, напряженного, готового сорваться с места Тина.

Чудесным образом ангелу удалось опередить друга, в мгновение ока оба оказались за пределами видимости, только раздавались выкрики:

– Стой, зараза!

– Я хотел как лучше!

– Стоять, Мастер иллюзий, блин!..

– …чтобы тебе было весело!.. 

Потом уже, когда основательно потрепанные друзья вернулись во дворик, начался праздник – день рождения Тина. И звучала прекрасная музыка!

С днем рождения, Тин!