Край с множеством очевидностей

Уши горели от стыда.

Аркадий понимал, что стыдиться ему нечего. Однако возмущение учительницы, зло насмешливые взгляды одноклассников и отсутствие разумных причин для этой выволочки были невыносимы.

Он упрямо, преодолевая внутреннее сопротивление от образа нарушителя спокойствия, потянулся к хвосту на голове, пересобрал длинную чёлку и вновь закрепил её розовой – вообще-то пыльно-лиловой – резинкой:

– Мне волосы мешают.

– Так приведи голову в порядок и не будут мешать! – Лидия Ивановна протянула руку, казалось, что даже накрахмаленная белая манжета её блузки возмущённо встопорщилась: – Дневник. Завтра без родителей в школу не приходи. Внешний вид должен соответствовать заведению, где ты находишься.

– Он и соответствует, – Аркадий пожал плечами и полез в рюкзак: выложить на парту всё необходимое он попросту не успел.

– Мальчики не могут ходить с хвостами на голове. Ты бы ещё бантик привязал.

По классу прокатились смешки. Аркадий невпопад вспомнил бантик-бабочку с единорогом – любимое украшение младшей сестры Юльки на этой неделе. На самом деле, он бы хоть чем собрал волосы в зависимости от того, что первое попалось под руку. Резинка, бантик, заколка. Какая разница?

– Почему не могут? Как мне тогда волосы убрать?

– Сходи в парикмахерскую и сделай нормальную короткую стрижку, – Лидия Ивановна размашисто расписалась и захлопнула дневник.

– Мне нравятся длинные волосы.

– Аркадий, ты же умный мальчик, – учительница устало выдохнула, положила дневник на край парты и посмотрела на него осуждающе: – Не создавай проблему из ничего, пожалуйста.

Он пожал плечами и, посчитав, что уже может, сел на место. Потёр красные уши и подумал, что как раз у него проблем нет. Но к своим девяти с половиной годам он уже понимал, когда спорить бессмысленно и вредно.

Вчера они с Юлькой смотрели фильм про инопланетянина. Тот прилетел на Землю, попал в неприятности и убегал от них до счастливого финала и возвращения домой, то есть до конца. И был там один момент, когда ребятам нужно было его замаскировать. А как это сделать логичнее, чем с помощью парика и широкого платья? Так вот. Там никто и не подумал смеяться, что инопланетянин-мальчик вдруг в платье и с бантиком.

Аркадий задумчиво оглядел своих одноклассников: что позволено инопланетянину, то не позволено обычному мальчику. Не логично? Вообще.

На улице таял снег.

Наступала пора погодной неопределённости, когда весна уже подкручивает яркость солнца, а зима-растеряшка ещё периодически возвращается, забыв в гостях то шляпку, то носок.

Аркадий стоял возле бескрайней лужи и думал: искать край или перепрыгнуть?

Из мутно-серой воды выглядывали осколки льда. Слева вдоль лужи тянулась полоса склизкой грязи. Справа бордюр выглядел достаточно приемлемым для обхода, но сама лужа меньше не становилась, как минимум, до кустов. А что за кустами? Но если наступить в последнюю треть лужи и там окажется неглубоко, то проблема решена. За пять секунд ботинки не намокают, это всем известно. А если глубоко?

«А если вообще вернуться к школе и обойти с другой стороны?»

Аркадий не успел додумать эту мысль, потому что в её середине его охватило такое возмущённое противоречие, что он сам собой прыгнул.

Мальчик приземлился пятками на лёд, коварно затаившийся под водой, и невольно скользнул дальше, взмахнув руками. Затем выгнулся, заваливаясь в бок, и упал на колено, машинально стабилизируя положение рукой. Испугаться не успел. Пару раз глубоко вдохнул, осторожно встал, стараясь не касаться рюкзаком воды. И начал подсчитывать урон: ноющее плечо, мокрая до колена штанина, грязная и оцарапанная ладонь и… всё. Можно сказать, без происшествий.

Аркадий отряхнул брюки от кусочков мутного льда. Коснулся ладонью лужи, всплёскивая воду и смывая явную грязь с кожи.

– А как теперь избежать мамы?

До этого момента избегать её он не собирался. Замечание о резинке и вызов в школу – это ерунда, потому что мама – он это точно знал – будет на его стороне. А вот новость о плече и луже… Аркадий вздохнул, пиная носком ботинка одинокий камень, и направился вглубь парковых дорожек. Новость маму расстроит, а ей этого ни в коем случае нельзя. На семейном совете звучало такое слово, как…

– Депер… – он запнулся, проговаривая по слогам: – Де-пер-сия… Блин, не то.

Аркадий раздражённо замахнулся рюкзаком и кинул его в сугроб: получилось недалеко, потому что правую травмированную руку он оберегал и старался не тревожить, а левой неудобно. Следом схватил пригоршню чистого снега, плюхнулся на скамейку и начал оттирать брюки.

– Депрессия!

Плохое настроение. Очень плохое настроение. Но Аркадий с Юлькой иногда и сами замечали, что мама улыбается, но… не так. И много спит. Так что объяснения слушали очень внимательно, а ночью устроили тайный совет с фонариком под одеялом, где договорились не влипать в неприятности, а если и да, то помогать друг другу без участия родителей. Постановили так: папа будет помогать маме, а они друг другу и ещё немножко маме, потому что обычно мама помогала всем. Всё честно.

Сегодня мама должна пойти к врачу, однако по времени ещё рано – он бы успел вернуться со школы.

Но можно же просто погулять? А там придумается что-то. Главное, чтобы мама ушла, а он за это время постирает брюки и намажет плечо мазью от ушибов. И рассказывать ни о чём и не придётся!

Аркадий поёжился, повыше застегнул молнию на куртке и задумался, где возле дома погулять так, чтобы его не могли случайно обнаружить. Уходить далеко он не хотел: достаточно неприятностей уже встречено.

Когда ты от кого-то прячешься, то кажется, что на тебя смотрит весь мир.

Чем ближе Аркадий подходил к дому, тем больше озирался по сторонам: вдруг мама вышла раньше и он сейчас на неё наткнётся?

Вдруг она идёт навстречу, сейчас вот этот мужчина в тёмно-коричневом пальто завернёт за угол и тут как тут – мама. Или она идёт по тротуару через дорогу – увидит его, а летом они специально купили оранжевые дутые куртки, а ещё налепили на них светоотражающие наклейки, чтобы их всегда хорошо было видно – и тут же подойдёт. А может они столкнутся в арке, которая ведёт в их двор. Может возле магазина, где всегда можно прикупить «походной» еды вроде батончиков и это ведь то, что взрослые любят брать с собой. А может…

Может, самый удачный вариант был – просто идти домой? Без десятка-другого вариантов и схем с обходными путями?

– Нет-нет, – в двух шагах от подъезда, мышью проскочив широкую арку, мальчик свернул и встал за сугробом. – Стоит только подойти к двери и из неё выйдет мама! Закон подлости.

На весь двор это был едва ли не единственный сугроб. Остальные растаяли до такой степени, что за ними не спрячется и малыш. Залезать в деревянный домик… Аркадий смерил его взглядом и поджал губы: только в крайнем случае.

Он досадливо пнул снег, который слипшимся комками разлетелся в стороны:

– Какой дурацкий день!

– Да что ты! – его ухватили за рюкзак и оттащили на пару шагов в сторону: – Уж не больше, чем у меня: только почистил дорожку и начинай, дед, сначала, да?!

Аркадий не успел возмутиться, как его отпустили. А дед Шимон – старый-старый, древний-древний, будто сквозь него течёт река – принялся лопатой сгребать снег обратно. Она громко шерудела по земле. Аркадий поморщился от неприятного звука, но послушно пробормотал:

– Здрасьте, извините, янеспециально… Так вышло.

Дед Шимон жил в их дворе сто лет, не меньше. Аркадий, сколько себя помнил, столько помнил и широкий деревянный стол под дубом, где летом дневал и ночевал старик. То один, то в компании других стариков. Они и молчали, и громко разговаривали, иногда – курили, часто – играли в карты. По двору ходили слухи, что они играют на свои прожитые годы и что ни в коем случае нельзя садиться играть с ними. Не то облапошат и исчезнешь, потому что сколько в тебе тех лет-то? Но Аркадий в это не очень верил, если только немножко, а в карты с бабушкой играть вообще-то любил.

Дед Шимон утрамбовал снег в прежнюю гору и с кряхтением выгнулся, потерев поясницу:

– Чего прячешься тут, как мышь? От неприятностей убегаешь?

– Можно и так сказать.

Аркадий подумывал о том, что на свой страх и риск пора зайти в дом: намоченная штанина задубела, и кожу давно покалывали иголки. Ещё не хватало заболеть. Тогда-то он с треском провалит единственное важное задание, которое им поручили со всей ответственностью, как уже взрослым.

– Скоро на носу сосулька вырастет… – дед его оглядел, перехватил лопату поудобней и зашоркал к неприметной дверке, самой последней в доме: – Чай будешь? От неприятностей всё равно не убежишь, так хоть носом хлюпать не будешь.

– Будешь! Ой. Да, спасибо.

Аркадий опомнился и радостно побежал за стариком, который уже был далеко впереди: и когда только успел?!