ЛЕНА

Лена села на кровати. В голове – тошнотворная муть, если она и спала, то опять не больше часов четырёх, хотя при её проблемах со сном это уже было не плохо.

Когда страдаешь депрессией, тебе не хочется ничего, лежать и смотреть в потолок кажется очень даже занимательным хобби. Но ведь ты взрослый человек, и пока ты лежишь на кровати, никто не покормит тебя с ложечки, не умоет тебя, не почистит тебе зубы и не причешет. Поэтому, если всё время лежать, можно превратиться в преждевременно сморщившийся овощ, который испугает даже твоих близких. Такого Лена позволить себе не могла. Если муж и так уже видел её в любом виде и не бросил, то дочь, считала Лена, в школе на вопрос учителя не должна ответить, что её мама работает живым мертвецом. Поэтому она каждый день делала усилие, вставала с постели и шла пить лекарства и приводить себя в порядок. Так было нужно.

Сегодня вставать было как-то особенно тяжело, дочь ведь отослали из дома, можно позволить себе слабость и провести день в постели. Но Лена справилась.

Надо выпить лекарства. Надо пойти выпить лекарства, которые не помогают.

Пошатнувшись на ослабевших ногах, она сделала шаг и одёрнула тёмные шторы, которые муж заботливо задёрнул рано утром, чтобы дать ей хотя бы шанс на сон. Больно. Кто-то невидимый резко сыпанул в глаза песка, а мешки под ними тут же налились кровью и потяжелели. Зажмурилась. Поморгала. Вестибулярный аппарат лёгким головокружением сообщил о том, что тоже проснулся и по-прежнему считает, что надо бы лучше спать и больше есть.

Со стоном Лена опёрлась на подоконник и опустила голову. Крайняя степень усталости – это когда ты понимаешь, как ты от всего устала, и что ты хочешь домой. А потом понимаешь, что ты и так дома. Лена устала очень.

Пум. Пум-пум.

Она открыла глаза.

Пум. Пу-пу-пум-пум.

Толстые и наглые капли группами десантировались на небольшой жестяной карниз у неё за окном. Шёл дождь.

Подумать только. Она его даже и не слышала, когда проснулась – до чего же бывают громкими жалость к себе и шум крови в ушах. Приложив усилие, Лена распахнула окно и принялась жадно глотать воздух. Дождя не было уже очень давно, жара душила всё вокруг, а сейчас же тянуло живительным холодком и пахло сырым городом: прибитой пылью, мокрым асфальтом, умытыми стенами, а ещё разбухающей почвой и сладкими нотками напившейся травы и листвы деревьев. Опьянительно пахло жизнью.

«Гулять», – подумала Лена.

Делать этого было категорически нельзя, но именно там, за окном, сейчас было то, в чём она нуждалась. Какие-то ощущения, чувства, эмоции. Она их хотела, а не лекарства. «Ведь ты уже не веришь, что что-то может произойти. Так много времени прошло, а ничего так и не случилось».

Где-то с год назад ей стало казаться, будто за ней следят. Это было очень необычно, потому что никаких поводов для слежки за собой она не видела, она не была ни знаменитостью, ни преступницей или шпионом, всего лишь рядовым сотрудником банка. Женой. Матерью. Она просто Лена. Но чувство опасности её не покидало. Оно стало таким навязчивым, что всё больше походило на паранойю. Лена уже собралась поделиться своими страхами с мужем или пойти к врачу, когда пришло СМС.

СМС!

Кто ещё пишет СМС в наше время?

«Мне нужна ты». Номер не опознан.

Инстинкты завопили. Да, выходит, она не сходила с ума, и кто-то правда за ней следил! Господи.

«Я хочу тебя».

Сообщения посыпались на электронную почту.

«Отдай себя».

Сыпались из всех соцсетей. Непонятные адреса, фальшивые аккаунты.

«Ты знаешь, кто я. И я получу тебя».

Но Лена не знала. Такое заявление напугало её ещё больше, казалось, что любой её знакомый теперь может вдруг выхватить нож, затащить её в тёмный угол и…

«Сколько ты хочешь за себя? Напиши цену!»

Теперь Лена уже откровенно ходила с паранойей за ручку. Она смотрела налево, паранойя – направо. Лена разглядывала лица людей, идущих навстречу, паранойя поглядывала, что там за спиной. Брать телефон в руки теперь не хотелось вовсе. Муж стал ругаться, из-за того, что она не отвечает на его сообщения.

«Ты нужна мне!»

Лена стала тревожно спать и плохо выглядеть, она замкнулась и стала необщительной. Супруг обижался, потом стал накручивать себе всякое в голове и бояться распада семьи. Он стал атаковать её вопросами, но она ничего вразумительного не отвечала, хотя и сама уже не знала, почему.

«Ты всё равно будешь моей. Отдай себя сейчас»

А потом случилось это. После очередной бессонной ночи, Лена, плохо соображая, ковырялась в каких-то банковских таблицах, в миллионах длинных и коротких чисел, имеющих отношение к чьим-то деньгам.

«Ленка».

Поверх банковской программы, на экран компьютера стали одно за другим выскакивать чёрные окна, заполненные красными буквами.

«Ленка, стань моей»

Боже!

«Сделай шаг ко мне, Ленка!»

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Эти окна невозможно было закрыть. На них даже не было крестика. Никакие клавиши на клавиатуре не срабатывали. Даже курсор не двигался.

«Отдай себя!» «Продай себя!» «Будь моей!» «Будь со мной!»

Но самое страшное – она поняла. Поняла, кто это. И теперь было видно, что он мог не только слать СМС и создавать поддельные аккаунты в соцсетях, он мог делать куда более серьёзные вещи. Взламывать системы безопасности банков, например. И мало ли, что ещё.

«Ты уже моя, Ленка!»

Вскрикнув, Лена грохотом опрокинула стул, нырнула под стол и выдернула шнур компьютера из розетки. Когда она встала, весь кабинет смотрел на неё. Одна толстуха так и замерла с ведомостью в одной руке и печенькой в другой.

– Я заболела! – взвизгнула Лена, схватила сумку и убежала к выходу. – Мне надо к врачу!

Кошмар! Неужели все те старые слухи правда? Неужели… Как далеко он способен зайти?

Нервно прохаживаясь по холлу банка, перепуганная, она дождалась такси, внимательно рассмотрела через лобовое стекло лицо удивлённого таксиста, прыгнула в машину и отправилась забирать ребёнка из школы. Не дай бог он тронет дочь!

Пробежка от такси до школы, от школы до такси, от такси до дома – вот последняя прогулка Лены.

Разговор с мужем наконец-то состоялся. Крики, руки и пальцы, рассекающие воздух, слезы, истерика, рыдания. Муж настаивал на походе в полицию. Лена боялась. После сегодняшней истории в банке боялась, что он может сделать что угодно. Например, при входе в участок, робот-охранник примет её за разыскиваемого террориста и выстрелит… Да, можно и позвонить, но он же перехватит звонок! А что, если под видом полицейских приедут его сообщники? А что если… А что если он вообще украл сегодня из банка миллионы? Он может, судя по всему! А вдруг он повесит эту кражу на неё? А что если…

На следующий день муж привёз домой психотерапевта, тот выслушал, позадавал вопросы и дал Лене длительный больничный, выписал гору успокоительных и антидепрессантов. Ходить к нему не приёмы Лена категорически отказалась – договорились о приёмах на дому.

Депрессия – болезнь серьёзная, лечится долго и тяжело. Больничный дал Лене возможность не ходить на работу, благодаря чему она вообще перестала выходить из дома. К телефону и компьютеру она больше не прикасалась, и даже телевизор без мужа смотреть не решалась. Муж оберегал её, как мог. Было потрачено много денег из тех, что они откладывали на лучшую жизнь: на двери и окнах квартиры была установлена сигнализация, внутри и снаружи – камеры видеонаблюдения с изолированной системой контроля, на дверь установили дополнительный засов. Ещё супруг купил несколько электрошокеров и газовых баллончиков, и они с Леной разложили их в нескольких местах квартиры, чтобы при необходимости, в каждой комнате было чем защититься.

Дочке тоже дали баллончик и научили пользоваться, правда без лишних объяснений. Отец теперь всегда отводил и встречал её со школы, хотя она уже пару лет спокойно ходила туда сама. Он звонил ей на переменах, чтобы узнать, всё ли в порядке, стал постоянно нудить о том, чтобы она не общалась с незнакомцами, и проверять её телефон, выискивая странные и подозрительные сообщения. Дочка смотрела на все эти процессы с удивлением, но была слишком мала, чтобы додуматься до чего-то пугающего. Через какое-то время непонимание сменилось чувством обыденности. Родители – чудные существа, и никуда от них не деться.

На самом деле, глава семейства был категорически не согласен с этим всем. Он всё порывался пойти в полицию, но истерики жены останавливали его. Когда видел, как эмоции стирают его любимую, превращают её в какой-то безликий сгусток клеток, стремящийся вжаться в угол, вся его решимость исчезала. Каждый раз, когда он пытался надавить на жену, он колол себя ножом в сердце. Он понимал, что поступает неправильно, но и быть причиной новых мучений своей женщины он не хотел.

Лена сидела дома и не выходила оттуда. К ней периодически приходил психотерапевт, проводил беседы, пытался понять, приносят ли какой-то результат лекарства, которые она поначалу на самом деле не пила, опасаясь, что таблетки притупят её бдительность. Через какое-то время доктор почувствовал себя в тупике, и поспешил посоветовать больной своего коллегу, «более опытного в работе со случаями, вроде вашего». Лена обрадовалась и согласилась – психиатр перестал приходить к ней, а к другому она обращаться не стала.

Но постепенно изоляция и никуда не девшиеся страхи изъели её изнутри. В тяжёлой тишине квартиры, где она не включала даже телевизор, каждый, даже самый тихий, звук пугал её. Электрошокер и баллончик она стала носить в карманах своей домашней кофты. У неё стал часто чесаться нос, и она почесывала его изгрызенными ногтями, которые нередко оставляли на носу царапины. Стало дёргаться веко, а и иногда и мышца на бедре. Сон и до того беспокойный, пропал вовсе.

Вот тут-то бедная женщина и вспомнила про лекарства, что выписал ей доктор.

Увидев, что жена стала принимать таблетки, супруг по-настоящему испугался. Если их принимать без наблюдения врача, можно наделать всякого… А если съесть слишком много? Он понимал, что больше тянуть с решением проблем становилось всё опаснее. Он должен был что-то сделать. Для начала решил позаботиться о ребёнке – собрал остатки накоплений и, воспользовавшись тем, что настало лето, отослал дочь за границу на языковые курсы на пару месяцев. Лучше ей не видеть мать в этом состоянии, хоть Лена и старалась выглядеть перед дочерью нормально. Но вряд ли она будет вести себя спокойно, когда ему придётся привести в квартиру врачей или полицейских…

Идею отправить ребёнка за рубеж жена восприняла на удивление спокойно. Всё-таки за границей дочку этот вряд ли достанет, там будет безопаснее. А может, это антидепрессанты сделали Лену более сговорчивой. Пожалуй, лекарства стали напильником, что сглаживал углы переживаний, но они не могли искоренить их полностью. Лена лишь добавила тумана в своё затворничество. Спрятавшись от мира, попыталась спрятаться и от самой себя.

И тут – дождь. Зелёная трава. Звук, цвет и запах, продравшиеся через пелену.

«Гулять», – подумала Лена.

Быстрее, быстрее, пока дождь не кончился. Почувствовав неожиданную твёрдость в ногах, Лена зашагала на кухню. На столе – завтрак, оставленный мужем. Обычно она его не ела или через силу съедала половину, после бессонной ночи желудок совсем не хотел принимать в себя пищу. Сейчас же она почувствовала аппетит. Заварила чай, разогрела еду в микроволновке и быстро уплела всё. Да, чтоб гулять нужны силы! А значит, надо было поесть. Лена была довольна собой.

Скорее, приводить себя в порядок.

Но выйти за дверь оказалось совсем не просто, она уже несколько месяцев этого не делала. Очень долго Лена рассматривала на экранчике то, что видела камера в подъезде. Ещё дольше смотрела в глазок. А вдруг? Но наружу хотелось сильнее, чем бояться.

«Я всего лишь чуть-чуть прогуляюсь».

После долгого заточения в квартире, подъезд казался удивительно просторным. Аккуратно, шаг за шагом, Лена стала спускаться по лестнице, ноги встретили непривычное движение напряжением. Одна рука сжимала в кармане плаща газовый баллончик, другая – держала зонт наподобие дубинки. Она кралась, но на её счастье в будний день по подъезду никто из жильцов не ходил.

Когда дверь наружу распахнулась, реальность обрушилась на Лену штормовой волной. Дождь не прекращался, н шумел так сильно, он звучал ото всюду: от козырька подъезда, от земли, от луж, от листвы на деревьях, от капота припаркованной машины… Воздух был наполнен влагой, он охватывал и пытался умыть, смыть с неё всё, от чего так хотелось избавиться. Лена стояла в дверях и смотрела, пыталась увидеть каждую каплю, каждый пузырёк в луже, каждый листик… Шаг – она стоит под дождём, смотрит в небо и подставляет каплям лицо. Вода застилала глаза, шуршала по плащу, и уносила с собой измождение и слабость, забирали страх. Это был всего лишь дождь, но он был волшебным.

Гулять! Она просто шла по улицам и ни о чём не думала, превратилась в само чувство, смотрела, слушала, вдыхала и растворялась. С улыбкой наступала в лужи и не обращала внимания на то, как промокли ноги, как они с непривычки гудели от усталости. Смотрела на отражения, на деревья, на дома, на облака, и даже на людей, которые почему-то перестали вызывать подозрение. В голове её был шум, и это был радостный шум.

Но всё-таки сил у неё было не так уж много. Присесть было негде, разве что на одну из мокрых лавочек. Ноги уже откровенно начали болеть. Лена начала смотреть по сторонам в поисках заведений и чуть погодя наткнулась на небольшой бар. На удивление, он был открыт в это время дня, и без особых раздумий, она юркнула внутрь.

– Само очарование! Чем обязан такой красоте в моём баре? – громко сказал ей навстречу бармен, закинув на плечо полотенце, которым очевидно что-то до этого протирал.

Какие речи! Широкоплечий, статный, красивая улыбка… Этих роботов год от года делают всё лучше, скоро и не отличишь уже. Лена вдруг почувствовала, что в баре значительно теплее, чем под дождём, она замёрзла.

– Хотела бы погреться здесь у вас, – голос её был слишком уж тихий и слабый после звонкого дождя и бодрого голоса бармена.

– О, барышня! Горячительного у нас здесь в избытке, на любой вкус! Вино? Мартини? Джин? Водка? Виски? Что угодно!

– А есть что-нибудь не горячительное, но горячее…

– Прелестная, как вы смеете? Ведь здесь бар! Возьмите хотя бы глинтвейн!

Глинтвейн… Напиток для тёмных зимних вечеров, а не для людей, сидящих на антидепрессантах, хотя… Зимние вечера, в которых есть глинтвейн – прекрасны, а прекрасное – это как раз то, что нужно ей сегодня. Почему бы и нет?

– Хорошо, тогда глинтвейн. Но пока будете готовить глинтвейн, я выпью кофе.

– Заставить меня готовить кофе?! – не унимался бармен. – Да уж, такое под силу только истинной красоте! Присаживайтесь, любезная, я подам вам напитки.

Расплатившись, Лена присела за столик в самом углу зала, у окна. Через 5 минут робот подал кофе, отвесив ей ещё пару комплиментов. Похоже, всё-таки разработчики немного перебарщивают, программируя этих ребят. Кофе был изумительно ароматным, впрочем, как и всё сегодня. Давненько она не пила хорошего кофе, а учитывая её общую слабость – ещё и такого бодрящего. Сквозь пелену дождевых капель на стекле она смотрела на проезжающие за окном автомобили, на спешащих пешеходов, и наслаждалась теплом. Ей было хорошо.

Глинтвейн она пила очень осторожно, совсем мелкими глотками. Разум подсказал ей, что сейчас алкоголь очень легко может ударить ей в голову. Аккуратно, через соломинку она по капле втягивала пряное вино, разбегавшееся по языку и терявшееся среди слюны. Постепенно, кофеиновая бодрость сменилась состоянием благости. О да, ей было очень хорошо.

– А ты любишь испытывать терпение!

Лена в ужасе дёрнулась, ножки стула заскрипели по полу, стол вздрогнул, глинтвейн выплеснулся из стакана. Он взялся буквально из ниоткуда и нагло плюхнулся на стул напротив неё. Страх и напряжение, что, казалось, решили передохнуть сегодня, резко выскочили из укрытия, мурашки снова побежали под мокрой одеждой. Добрался до неё! Нет, она сама подала себя на блюдечке! Ужас сковал её и сжал все внутренности, стал дёргать нижнюю губу, словно гитарную струну.

– Ну так что? – спросил Артём. Его длинный грязный ноготь стал нетерпеливо постукивать по столу.

Это был он, она не ошиблась. Страшно стало до тошноты, казалось, что глинтвейн и кофе сейчас рванутся наружу.

– Что? – кое-как выдавила из себя она, клацнув дрожащими зубами.

– Не придуривайся! – гаркнул он. – Ты знаешь о чём я! Мне нужна ты!

Как же стало холодно. Лена машинально запахнула полы плаща, и её руки так и остались скрещенными на груди. Она смотрела в сторону, только не на него. Не смотришь на угрозу, и как будто бы не так опасно, страусы, наверное, чувствуют то же самое. Нужно как-то выбираться, чем-то защитить себя! Но как назло все столы пустые – ни ножей, ни вилок, ничего. Не то заведение. Стулья тут тяжёлые, она такой не поднимет. Стакан с глинтвейном… Да, схватить-то успеет, но пока замахнётся, он уже набросится на неё, бойцовских навыков у неё нет.

Стрельнула глазами в сторону бармена.

– Но-но-но. Даже не думай, - сказал Артём, грозя ей пальцем.

Болтливый киборг неподвижно стоял за прилавком и смотрел в пустоту – это было не к добру. Телевизор, висевший под потолком на дальней стене, тоже подозрительно смолк. Он явно что-то сделал с баром. Кроме них двоих тут никого. Конечно, в такой-то час. Лена вдруг поняла, что двери совершенно точно заблокированы, а людям, сновавшим по тротуару, и невдомёк, что внутри вообще кто-то есть, сквозь зеркальные окна абсолютно ничего не видно и не слышно. Она один на один с ним.

– Ленка! – худощавый светловолосый юноша бежал за ней. Школа была на холме, и Лена уже почти спустилась к подножию по тропинке, что петляла через небольшой заваленный мусором лесок и выходила к старым заброшенным гаражам – так было короче, чем идти по дороге.

– Подожди! Я тебя провожу!

В этот момент нога предательски зацепилась за торчавший из земли корень и Артём полетел вниз по крутому склону, собирая всё, что можно на своём пути. Завершил он его практически у Ленкиных ног, весь взъерошенный и грязный, белая рубашка была теперь коричневая, галстук выбился из-под жилетки, потерявшей пару пуговиц, и косил на бок вместе в прилипшей к нему обёрткой от сникерса, брюки все в пыли и порваны на колене, под глазом ссадина, губа разбита, с носа капала кровь. Очки потерял. Катастрофа.

– Чёрт, – в нос пробубнил Артём и попытался вытереть вытекавшую из него кровь. Поморщился от боли. – Ленка, тут опасно ходить одной, мало ли кого встретить можно. Я тебя провожу.

Это было безумно мило. По крайней мере, так Лене казалось сейчас. Ей было его жаль, хотелось помочь ему подняться и обнять его.

– Проводишь? Меня? – холодно спросила та Ленка и рассмеялась. – Да ты посмотри на себя! Тебя бы кто проводил!

– Да я в порядке… – Артём попытался встать, но свалился обратно на землю. В порядке он явно не был.

– Меня нормальный парень должен провожать! А не такое чмо, как ты.

Эти его нелепые ухаживания уже достали, девки уже смеялись над ней – охмурила ботана. Она уже подумывала попросить кого-нибудь из пацанов покрепче, настучать ему, чтоб не лез, но всё тянула – сильные и так регулярно его шпыняли.

Не дай бог, чтобы кто-то увидел их вместе – позора не оберёшься, засмеют. И Ленка ушла, так и оставив его в пыли.

Артём вдруг стукнул по столу, и Лена, вздрогнув, невольно взглянула на него.

– Я. Хочу. ТЕБЯ.

Длинные почерневшие от грязи космы, покрасневшие глаза, раздутые толстенными стёклами огромных очков и подпертые снизу огромными синими мешками, жёлтые зубы, заношенная и давно нестиранная одежда… И взгляд безумный, он так и источал угрозу. Кошмар. Она помнила его совсем не таким. Аккуратный подающий надежды мальчик-отличник и превратился чудовище.

– Нет, нет. Это невозможно.

– Возможно.

– Это неправильно.

– Брехня!

– И что будет с ней?

– А тебе не пофиг?

– Это же как человека в рабство отдать! А у меня муж, у меня ребёнок! – по щекам Лены потекли слёзы. – Я даже не представляю, что будет, если кто-нибудь из них потом узнает об этом.

Артём оскалился и наклонился к ней над столом. Запах давно немытого тела казалось стал разъедать её, как кислота…

– Ну так и не надо им знать.

А эта вонь изо рта… Лена рванулась с места в сторону барной стойки – там, за ней, должна быть дверь. Дверь хоть куда-нибудь, только бы добежать! Но её ослабевшее тело не справилось, Артём в два прыжка настиг её и повалил на пол. Она закричала и попыталась высвободиться из-под его веса, но безумец был неимоверно тяжёл.

– А ну прекрати орать!

Но Лена не могла остановиться. Тогда Артём рывком перевернул её на спину и отвесил пощёчину.

– Прекрати орать! Тебя никто здесь не услышит!

На секунду Лена умолкла, но тут же из груди её вырвалось рыдание, из глаз потекли слёзы.

– Не надо! Пожалуйста! – надрывалась она.

– Успокойся!

– Это неправильно! Неправильно…

– А что правильно? – Артём с силой рванул её за лацкан плаща, ткань затрещала. – А? Что?

– Пожалуйста, не надо…

– Прекрати уже! Просто отдай себя, и всё закончится. И у тебя, и твоей дочери, и даже у твоего мужа драного всё будет в порядке.

Она оказалась на краю пропасти, ведь произойти сейчас могло что угодно. Этот негодяй мог даже убить её, а мог… И ведь не просто так полицейские всегда советуют не злить преступников и не сопротивляться им, чтобы выжить. Но чёрт возьми, пойти у него на поводу – это так мерзко… И как потом жить, после того, как лишишься себя? Как жить с осознанием того, что где-то там… Но как жить, если из-за её принципов что-то случится с дочкой?

– Я даже не представляю, как…

– Блин, Лена! – Артём схватил её за подбородок, его толстые ногти больно впились в кожу. – Это даже не клон, я не прошу у тебя ни слюны, ни волоса. Я и сам бы их уже взял, если бы захотел. От того, что ты, наконец, решишься, в этом мире ничего не изменится. А вот мы с тобой заживём спокойнее.

Лена смотрела на него застывшим взглядом, на щеке блеснула слеза и исчезла где-то под его ногтем.

– Не вынуждай меня. Я хочу жить также, как и ты. Так дай мне то, что позволит мне жить!

– Ла… Ладно, – чуть слышно выдохнула она.

– Да?

– Да. Только оставь, оставь меня и мою семью в покое…

– Давай, – Артём слез с неё и встал. – Поднимайся.

Он дёрнул её за руку и рывком поставил на ноги, достал из кармана мобильный терминал. Лена закатила левый рукав плаща, сняла фольгу, обмотанную вокруг запястья, и приложила большой палец к сканеру терминала, выступающему из кожи. Артём поднёс свой к её запястью, на экране пробежала полоса загрузки.

– Разблокируй, – он протянул терминал ей.

Лена приложила большой палец к экрану, отсканировала, а затем громко произнесла:

– Я, Сазонова Елена Дмитриевна, день рождения 4 июня 2014 года, место рождения – город Волгоград, даю разрешение на… на использование своего виртуального образа.

Артём выхватил у неё терминал и сунул его в карман.

– Наконец-то, – сказал он, развернулся и зашагал к выходу.

Она просто стояла и смотрела ему вслед. Многомесячный кошмар закончится вот так? Никаких угроз и даже пафосных фраз?

– Это всё?! – выкрикнула она вслед.

Он остановился и обернулся.

– Тебе ещё чего хочется?

Несколько секунд Лена смотрела на него, что-то шевелилось где-то в душе.

– Ты был совсем не таким…

– Напористым? – ответил Артём, и вышел из бара.

Напряжение вдруг схлынуло, и те силы, что держали Лену на ногах, оставили её. Она опустилась на пол и какое-то время просто смотрела в никуда, обхватив колени. Было ужасно противно. Так по-особенному мерзко, как бывает тем, кто проходил обследование у психиатров: будто тебя вывернули наизнанку, рассмотрели каждую деталь внутри, громко и вслух обсудили. Но потом ещё плюнули туда и дали пинка под зад. А ещё… Она как будто перешла грань. Как будто предала близкого человека. Захотелось обнять мужа, прижаться к нему.

– Эй, милая! Зачем сидишь на полу? Садись за стол, я угощу тебя чем-нибудь поднимающим настроение!

Бармен очнулся и смотрел на неё из-за стойки. Где-то за спиной забубнил телевизор. Лена вскочила и, не вспомнив про оставленный у окна зонтик, выскочила на улицу. Она шла домой, не обращая внимания на лужи и дождь. Ей бы хотелось, чтобы дождь омыл её и вычистил всю изнутри. Но он мог лишь смывать слёзы и течь по плащу.

***

Капли дождя атаковали его, пытались смыть с него всю грязь и всю черноту, что копилась годами, но разве может дождь очистить старый, покосившийся дом, который хозяину стоило бы снести?

Артём шёл по улице, не замечая дождь. Он на автомате сворачивал во дворы, переходил перекрёстки, нырял в переулки, шёл, но не видел пути. Тело шло само, ум пребывал где-то в другом месте. Он наконец-то получил то, что хотел, то, о чём несколько лет назад и мечтать не мог. Он так долго этого жаждал, что сейчас даже не мог понять, счастлив ли он. Он просто хотел поскорее дойти, будто боясь, что кто-то по пути может украсть или отобрать это у него.

Рывком Артём распахнул дверь в подвал и слетел по лестнице в темноту. Достав из кармана фонарик, он стал петлять в темноте подземелья, проходя мимо старых коморок и клетушек, пока наконец не дошёл до чёрной железной двери. Это была его дверь. Быстро и привычно он отключил сигнализацию, открыл несколько замков и вошел внутрь.

После уличной дождевой свежести, из темноты ему в нос ударил затхлый запах давно непроветриваемого помещения. Поморщившись, Артём захлопнул за собой дверь, протянул руку и нащупал на стене выключатель. Тусклый электрический свет осветил хаос довольно просторного для подвала помещения: какой-то древний холодильник, местами протёртый и почерневший от грязи диван, небольшой столик, уставленный грязной пластиковой посудой и алюминиевыми банками, покосившийся портрет мужчины и женщины, висевший на кривом гвозде… В углу комнаты за стеной мониторов и проводов пряталось черное блестящее кресло.

Артём торопливо подошел к своему рабочему месту и нажал кнопку запуска. По приборам пробежала невидимая волна, они загудели, запищали, замигали лампочками, блеснули голубым светом мониторы. Окинув аппаратуру взглядом, Артём метнулся в другой угол и, протянув вверх руку, щёлкнул кнопкой на вытяжке под потолком – прибор громко забурчал в ответ – а затем пробежал к холодильнику, из которого достал таблетки и банку пива. Запивая таблетки, он выпил залпом чуть не всю банку и громко с удовольствием выдохнул.

Пустой желудок сразу начал всасывать алкоголь, по телу поползли тонкие пока щупальца расслабления. Артём сбросил с себя пальто, напоминавшее скорее робу, и вернулся к вытяжке, где быстро, в несколько глубоких затяжек, выкурил сигарету. Вредные вещества и токсины стали затуманивать мозг. Быстрее, быстрее. Пока сознание не накрыло окончательно, Артём просочился мимо нагромождения приборов, плюхнулся в черное кресло и воткнул в терминал провод. Копаясь в компьютере, он вдруг почувствовал мощный душевный подъём, по мышцам побежали приятные покалывания – хотелось вскочить и скорее нестись куда-нибудь к большому, светлому и радостному. Сделав пару последних щелчков мышкой, он аккуратно натянул на руки чёрные перчатки, от каждой из которых исходил пучок проводов, а затем погрузил на голову шлем и откинулся на спинку кресла.

Вот теперь можно расслабиться.

«Ну вот и ты!»

Он дотронулся до кнопки на правой стороне шлема, глубоко вдохнул и нажал.

***

Лена открыла глаза и поняла, что она стоит на улице. Высокое чистое небо, синее-синее, выглядывало из-за макушек золотых деревьев. Ветер негромко шуршал листвой и разносил по округе сладковатый запах осени, но было тепло. Она… Она в парке, в своём родном городе.

Она огляделась вокруг. Да, точно парк – те же дорожки, скамейки, а вон тот старик, сколько она себя помнила, продавал здесь мороженное. Как всегда, его лоток облепили дети, громко просящие у родителей купить. Одного особенно капризного малыша мама схватила на руки и уносила в сторону с громкими причитаниями, перекрывавшими даже его звонкие рыдания.

– Ленка!

Она обернулась, и увидела, что в том месте, где дорожка поворачивала за небольшую рощицу багровых, с фиолетовых отливом, кустов, стоял Артём, её одноклассник. Он был как будто ярче осени: ярко-белая куртка, из-под который выглядывал непременный галстук, золотистая оправа тоненьких очков поблёскивала на солнце.

– Ты что, со школы домой не заходила? – крикнул он.

Что? Лена вдруг поняла, что в руке у неё – сумка, с которой она ходит на занятия. Она полна учебников и тяготит плечо.

– Я… Я не знаю. Привет.

– Привет. Гуляешь? – Артём подходил к ней. Одну руку он как-то странно держал за спиной.

– Эм… Ммм…

Лена почувствовала какое-то напряжение. Она не понимала, что происходит. Не помнила, как она здесь оказалась, и что собиралась делать.

– Да, гуляю, – ответила наконец она, чтобы не выглядеть глупой, когда Артём подошел.

– Я прогуляюсь с тобой, ты не против?

– Э… Да нет.

Странно, почему-то не хотелось отказывать.

– Давай помогу, - он вдруг уверенным движением подхватил её сумку.

– Да я сама…

Вторая рука юноши вдруг выскочила из-за спины и ринулась к ней.

– Ох! – от неожиданности Лена отшатнулась назад.

– А это тебе!

Рука сжимала небольшой букет из крупных разноцветных осенних листьев и каких-то ярко-синих и фиолетовых цветочков.

– Вау! Спасибо, – Лена вдруг дико засмущалась и почувствовала, что лицо её сейчас краснее осени. – Он очень красивый. Это так мило.

Она взяла букет и какое-то время рассматривала его. Может, эти листья долго и не проживут, но всё равно это было очень оригинально – не то, что купить в магазине готовый букет в плёнке. Как-то… с душой, что ли.

– Я рад, что тебе понравилось, – сказал Артём с довольным видом. Когда он улыбался, то выглядел неожиданно симпатичным, даже несмотря на очки. – Пойдём?

– Да. А куда?

Артём взял её под руку, и она зашагали вперёд по дорожке.

– Не знаю. Можно пройти до набережной и прогуляться там, а потом я провожу тебя домой, как тебе?

– Ну можно.

– Или можем потом сходить в кино, там как раз тот фильм про супергероев идёт, ты же любишь. Попкорна поедим.

–О! Да, было бы классно, я как раз хотела сходить.

– А хочешь мороженного?

Парень и девушка шли по дорожке парка и удалялись всё дальше. Они просто гуляли и наслаждались погодой, красотой осени и обществом друг друга. Сердце радостно колотилось, под ложечкой приятно щекотало. Никогда в жизни Артём не был так счастлив.