Тепло твоих рук

Он выглядел возмутительно молодо - этот консерва! Гладкая, совсем не дряблая кожа, не единой морщинки на лице, русые коротко стриженые волосы, без какого-либо намёка на наметившуюся седину.

Так не бывает! Вернее, так не должно быть! Это просто нечестно!

- Я принесла одежду, - Ната, скрывая нарастающее раздражение, с усилием отвела взгляд, стараясь не смотреть в сторону бессмертного.

- Спасибо, - он встал с кровати и, ничуть не стесняясь своей наготы, подошёл к ней вплотную. - Давно я здесь?

“А в самообладании горожанину не откажешь”, - мысленно усмехнулась девушка. – “Ему бы сейчас в истерике кататься, да над отключившимся генером трястись. Так нет. Хорошо держится. Разве что глаза скрытое волнение выдают”.

- Защита час назад отключилась, - решив не мучить, ответила Ната на невысказанный вопрос. – А через два часа прибудут спасатели. Отец с ними уже связался.

- Почему так долго? – девушка просто физически почувствовала, как бессмертного отпускает.

Ну, да. Для того чтобы мутации клеток стали необратимы, должно пройти ещё около пяти часов. За ним приедут значительно раньше.

- Ваш корабль унесло в море. Сначала спасут людей на борту, а уже затем наступит твой черёд, - Ната ткнула свёртком в грудь моряку, заставив взять одежду. - Одевайся. Скоро будем обедать. Я позову.

- Как тебя зовут? – вопрос остановил девушку уже в дверях. – Меня Серж.

- А тебе не всё равно? – спросила она в ответ, уже не скрывая враждебности.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Затем, девушка нехотя выдавила: - Ната, - и вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.

***

Нельзя было сказать, что Серж находился в расстроенных чувствах. Это было бы неправдой. Этот термин никак не отражал то состояние, в котором пребывал мужчина. Он был раздавлен, ошеломлён, потрясён. Он был просто шокирован!

Уже одно то, что Серж очутился за пределами купола, могло вывести из равновесия любого горожанина! Генер больше часа вне поля не работает!

Ему вспомнилось, как ещё живя в интернате, они с друзьями выбирались из города и с замиранием сердца ждали, когда начнут истощаться заряды аккумуляторов и тревожно запищит вшитый датчик. Как же они неслись тогда к куполу, представляя, что страшный Герас уже завис за спиной! Просто дух захватывало!

Сейчас генер не пищал, мёртвой коробочкой застыв в животе. И смертельный вирус вовсю хозяйничал внутри, варварски взламывая иммунную защиту организма.

Четыре часа! У него осталось жалкие четыре часа в запасе! Боже! Какое счастье, что море выбросило его рядом с жилище диких и недалеко от города! Плевать, что потом придётся целый месяц проторчать в медбоксе, проходя мучительную терапию. Главное, что помощь появится вовремя. Герас не успеет закрепиться в организме!

Но не смертельный вирус был главной причиной состояния, в котором находился Серж. Это было страшно, но осознание того, что настоящей опасности нет, позволяло справляться со страхом, удерживать его под контролем.

Осязание. Давно забытый термин из прошлого, неожиданно ставший явью. Вот что сводило его с ума!

Он буквально каждой клеточкой ощущал тёплый, чуть влажный воздух, невесомой плёнкой окутавший лицо, осторожно мял пальцами одежду, с восторгом ощупывая каждый шов, чувствовал под ногами упругую твёрдость крашеных досок.

Это было…. Так странно. Так удивительно. Так… восхитительно!

Натянул на себя шорты и белую рубашку с короткими рукавами, замер, привыкая к прикосновению одежды к голому телу, затем подошёл к окну, постоял немного, поглаживая рукой мягкую занавеску.

За окном царило веселье. Трое детей с радостным визгом носились по двору, удирая от большой лохматой собаки, с громким лаем бросавшейся в разные стороны. Вот пёс ухватил самого маленького карапуза за рубаху и, притворно рыча, потянул на себя. Тот, шлёпнувшись в траву, начал отбиваться, заливисто смеясь. Сзади на собаку навалились другой мальчуган с девочкой, умудрившись завалить её на бок. Столбом поднялась пыль. Смех усилился.

Моряк прильнул к окну, не в силах оторваться от необычной картины. Под куполом тесные контакты между горожанами всегда старались свести к минимуму. Это было не то чтобы опасно (генер не оставлял вирусу и шанса добраться до очередной жертвы), а просто не принято среди настоящих людей, ассоциируясь в сознании обитателей города с чем-то неприличным, даже постыдным. Дикие такими мелочами, судя по увиденному, совсем не заморачивались.

- Смотрите! Консерва!

Его заметили. И дети, и собака, прекратив возню, дружно уставились на него, вылупив от возбуждения глаза. Самый младший неожиданно заревел, размазывая по лицу сопли пополам с пылью.

Серж поспешно отошёл от окна, почувствовав накатившее на него отвращение. Разве можно вот так кататься в грязи, собирая инфекцию? У них в интернате такое не разрешалось. А ведь у этих детей и генера даже нет! Одно слово – дикие!

- Пошли, - в приоткрывшуюся дверь заглянула Ната. – Мама обедать зовёт.

***

И всё-таки горожанин был таким странным! Эта осторожная, неуверенная походка, с которой он шёл словно по минному полю, а не шерстяному половичку; эти неуверенные, какое-то несмелые прикасания ко всему, что попадалось на пути; эта смесь удивления, неверия и испуга отпечатавшаяся на лице.

- Мы пришли, мам.

Ната демонстративно отвернулась от топчущегося за спиной мужчины и зашла в санузел. Долго тёрла под горячей водой руки, словно пытаясь смыть вместе с грязью накопившуюся злость. Затем заглянула в большое настенное зеркало. Не понравилась сама себе, отчего разозлилась ещё больше.

Подумаешь! Было бы ради кого стараться! Консерва, она и есть консерва! Бесчувственный урод, трусливо прячущийся от мира за барьером индивидуального поля. А стоило этому барьеру ненадолго рухнуть и всё; в глазах страх и руки трясутся!

Вот пусть сидит и трясётся! Она на него даже внимания обращать не будет!

Приняв решение, Ната с гордо поднятой головой вернулась в столовую.

Моряк уже расположился за столом, немного нервно ёрзая на стуле. Рядом хлопотала мама, опрокидывая в тарелку половник с ароматно пахнущим борщом.

“ Даже руки не помыл”! – злость, задавленная было в санузле, вернулась. – “Хотя они там, наверное, и не знают, что это такое – мыться! Всю жизнь свою невидимую скорлупу не снимают. До самого перевоплощения! Вот и ходят грязные. Хуже свиней! И это они ещё нас дикими называют”?! – Нате вспомнился рассказ отца о том, что невидимое поле, обтягивающее бессмертных словно вторая, искусственная кожа, не только защищает от Гераса, но и заботится о коже естественной, как-то выводя наружу скопившиеся пот и шлаки. Да и пахло от горожанина скорее приятно, чем наоборот, - “ Ну и что?! Всё равно свиньи”!

- Угощайся, Серёженька! – подвинула мама к спасённому тарелку. – Вряд ли у вас в городе таким кормят. Всё натуральное! – вооружившись большим кухонным ножом, она начала ловко нарезать толстые ломти хлеба, не забыв положить пару кусков гостю. – А ты что надулась как мышь на крупу, - бросили Нате, между делом, - Детей позови. А то так и будут до вечера голодные бегать!

Она вышла на улицу, загнала детей в дом, задавив на корню попытку бунта, начавшего было под девизом “Мы ещё немного поиграем” и, всмотревшись вдаль, радостно замахала рукой.

Отец!  

***

Это было не просто вкусно. Это было восхитительно! Серж раньше и не подозревал, что от простого процесса поглощения пищи можно получить столько удовольствия!

- Спасибо, Анастасия, - доев пшённую кашу с мясной подливой, он блаженно вздохнул и потянулся к большой фаянцевой кружке с ароматным ромашковым чаем. – У нас так вкусно не кормят, - признался он, делая осторожный глоток. Напиток был обжигающе горячим и ароматным до головокружения.

- На здоровье! – от улыбки глубокие морщины на лице хозяйки слегка разгладились. Она ловко разлила борщ по тарелкам и, расставив их перед усевшейся за стол малышнёй, призналась: - Обычный обед. Мы всё время так питаемся!

Детвора нехотя взялась за ложки, бросая любопытные взгляды в сторону горожанина. Тим, Оля и Миша как представила Сержу этих шалопаев, пока они весело брызгались в ванной комнате, Анастасия.

Тим, худощавый, шустрый десятилетний мальчуган с лукавыми глазками библейского бесенёнка явно был в этой компании вожаком и заводилой. Оля, полненькая весёлая девчушка восьми лет с закрученными в пёструю ленту косичками, выполнявшая при нём обязанности адъютанта и верного соратника. Пятилетний Миша, с восторженным испугом не сводящий глаз со страшного “консервы”, числившийся в местной ватаге в ранге юнги, являясь по совместительству особо опекаемой персоной.

Единственное, что не мог понять моряк, так это как совершенно седая, явно преклонного возраста Анастасия могла быть матерью этих шалопаев. И дело вовсе не в том, что под куполом таких понятий как “мать” и “отец” давно не существовало. Само значение терминов ему было известно. Так вот, даже по местным меркам, Анастасия детям не то, что в матери, в бабушки не подходила.

- Просто всё, что они едят, перед тем как попасть в рот, дезинфицируется генером, - в комнату вошёл высокий, ещё крепкий старик в синей футболке и полосатых шортах. – Герас, конечно, таким образом, уничтожается на корню, но и на вкусовые качества пищи это влияет ощутимо.

- Папа! – радостно завизжавшая малышня потянулась было из-за стола, но под строгим маминым взглядом, тут же вернулась на место.

Вошедший весело растрепал волосы на взлохмаченный головёнках, чмокнул в щёку Анастасию и, развернувшись к горожанину, протянул руку: - Геннадий.

Тот отшатнулся, едва не расплескав чай.

- Извини, - Геннадий, убрав руку, добродушно усмехнулся. – Это я по привычке. Совсем забыл, что у вас это не принято.

- У них много чего не принято, - саркастически заметила вошедшая следом Ната и, усевшись за стол, придвинула к себе тарелку. – Хороший обычай – друг от друга шарахаться!

- Герас никуда не делся, - примирительно заметил гость. В конце концов, вряд ли Геннадий хотел его оскорбить. У диких отношение к прикосновениям явно другое. - Меня зовут Серж, - добавил он, кивнув Геннадию. – Так это ты меня спас?

- Ну, спас, это сильно сказано, - пожал плечами хозяин, направляясь к умывальнику. – До берега ты сам как-то добрался. Я лишь подобрал и привёз сюда. Ну и в город о тебе сообщил, - добавил он, оглянувшись через плечо. – А то, судя по писку, твоя оболочка к тому моменту последние минуты доживала.

- А зачем вы оболочки носите? – раскрыл рот Миша в ожидании ответа. Малыш даже о своём страхе перед жутким горожанином забыл, так ему любопытно было.

- Отец же рассказывал об эпидемии! Ты что забыл? – толкнул малыша локтем Тим.

- Это когда, Герас появился и начал всех превращать в стариков! – страшно вытаращив глаза, начала объяснять малышу Оля. – И от него нельзя было спастись!

- И убежать тоже было нельзя?

- И убежать тоже! – кивнула девочка и, понизив голос до зловещего шёпота, продолжила: – От него нигде не спрячешься. Обязательно найдёт, вселится в тебя и начнёт пожирать твою жизнь изнутри. Он и сейчас где-то здесь рядом бродит!

- Ольга! Хватит Мишу пугать! – погрозила девочке пальцем Анастасия.

- Вот тогда люди в городе и придумали генер, - погладил Мишу по голове Геннадий, севший за стол. – Это такое невидимое поле, плотно облегающее тело человека, которое защищает его от любой внешней заразы. И никакой Герас не страшен.

- А почему у нас такого поля нет?

Серж почувствовал, как на нём скрестились три пары детских глаз.

***

Ната со скрытым злорадством смотрела, как стушевался горожанин.

Что, стыдно стало? Видимо не совсем они там под куполом бесчувственные. Чувство стыда некоторым консервам, по крайней мере, знакомо.

- Потому что горожане делиться ни с кем не хотят, - не удержалась она от соблазна бросить камень в сторону ошеломлённого “врага”. – Как только изобрели свою скорлупу, так с тех пор к куполу и близко никого не подпускают.

- Зачем ты так, Ната? – укоризненно покачала головой Анастасия.

- А что, разве не правда?! – вскинулась девушка.

- Мы не то чтобы не хотим. Мы не можем, - мягко поправил её горожанин, поставив на стол пустую кружку. – Энергия, выделяемая куполом, строго ограничена и может поддержать нормальную работу опять же ограниченного количества генеров. Нас в городе 3837 человек и никогда не будет больше. На больше просто энергии не хватит!

- А, правда, что вы бессмертны? – прервал затянувшееся молчание Тим.

- Я проживу довольно долго, но я не бессмертен. Бессмертно моё имя. Как только я умру, из инкубатора заберут зародыш с частичкой моего ДНК и на свете появится новый Серж Горовский.

- Бедный малыш, - фыркнула из своего угла Ната. – Ни имени ему своего не полагается, ни чувств.

- Ты не совсем права, девочка моя, - глаза повернувшегося к ней отца лучились теплом и еле различимой капелькой скрытого сочувствия. - Жить в городе или нет – это выбор каждого. Просто горожане выбрали долгое существование, а мы пусть и короткую, но насыщенную жизнь.

- Вы так говорите, будто мы там под куполом и не живём вовсе, - криво улыбнулся Серж.

- Не живёте, - кротко согласился с ним Геннадий и вновь повернулся к Нате. – Город закрылся не сразу. Слишком много людей в первые годы его покидали, посчитав, что плата за долголетие слишком высока. Им на смену приходили другие, но многие из них затем тоже уходили, не выдержав и пары лет. В городе существуют потомки тех, кто решил остаться.

“Бесчувственные консервы” – мысленно добавила про себя Ната. Ей вдруг стало жалко моряка, вынужденного жить в этом искусственно созданном мире. В мире, который он сам для себя не выбирал. За него это сделал давно умерший предок.

- А как ты сюда попал? – прервал затянувшееся молчание Миша. - Если вам город покидать нельзя?

- Так кушать и нам хочется, - выдавил из себя улыбку гость. Ната заметила, что слова отца его сильно задели. – От чувства голода ни один генер не избавит. А ди… селяне за поставку продуктов такую цену просят! Вот и приходится в море выходить, рыбачить, благо, что купол ещё и приличный кусок моря покрывает. Да только тут шторм поднялся, а у нас как нарочно турбина сломалась. Вот за пределы периметра и вынесло. Хорошо ещё, что недалеко.

- Ну, вы нам технику тоже не за спасибо чините, - усмехнулся Геннадий и, кинув взгляд на часы на руке, покачал головой. – Однако, пора. До прибытия спасателей, чуть больше часа осталось, а тебе ещё до моря с полчаса идти. Они к бухте, где мы купаемся, подойдут, - проинформировал он Нату. – Проводишь?

- Провожу, - кивнула девушка.

- И мы проводим. И мы! – синхронно подорвалась троица шалопаев.

- Само собой, - добродушно усмехнулся отец. – Куда же без вас. Пригляди там за ними, - попросил он Нату. – Шторм хоть и поутих, но волна ещё приличная.

- Хорошо, пап, - девушка поднялась из-за стола и внимательно посмотрела на Сержа. – Ну, что? Пошли?

***

День был довольно тёплым. Осеннее солнце, зависнув над головой небольшим сияющим мячиком, едва миновало зенит, заставляя затравленные тени испуганно жаться к стенам.

Серж немного постоял на крыльце, шумно вдыхая пахнущий морем воздух, окинул взглядом хозяйственные пристройки, взявшие жилой дом в своеобразное полукольцо и, не спеша, спустился по ступенькам к газону, зелёным ковром расстеленному под ногами. Опустился на корточки, осторожно провёл рукой, едва касаясь поверхности. По ладони, словно мурашки, пробежали, наполняя мужчину странным, ничем не объяснимым восторгом.

- Трава! – выдохнул он, глядя во все глаза на зелёное чудо.

- Ну да, трава.

Горожанин оглянулся.

Они почти все были здесь. Добродушно улыбающаяся Анастасия, сжимавшая в руках шляпу с огромными полями, вечно хмурая Ната с непонятным тюбиком в руках, Тим, на правах главного шалопая завладевший его спасательным жилетов, Оля, взявшая на себя доставку до моря его старого комбинезона и маленький Миша, продолжавший смотреть на уезжающего гостя с опаской. Разве что Геннадия с ними не было. Отговорившись делами, он уехал чуть раньше, на прощанье всё-таки пожав Сержу руку.

- Вот одень, Серёженька, - протянула ему Анастасия шляпу. – И кремом лицо и руки намажь. Чего встала? – развернулась она к Нате. – Крем дай. Сейчас хоть и не лето уже, но солнце ощутимо припекает. А его коже много и не нужно. Сгорит, будет потом нас недобрым словом поминать. А у них наверно ожоги и лечить толком не умеют.

- Держи, - спустившись к моряку, девушка присела рядом и, протянув тюбик, неожиданно улыбнулась: - Ты сейчас на паломника, вернувшегося из дальних странствий, похож. Осталось землицу поцеловать!

Сержу стало неловко. Наверняка припавший к траве горожанин со стороны очень нелепо выглядит. Как впавший в детство старик.

- Я видел раньше траву. Даже трогал, - твёрдо заявил он Нате, поднявшись и забрав тюбик. – Мы в детстве выбегали за периметр. Там её много растёт. Правда, там она не такая была, - моряк запнулся, подыскивая слова. – Какая-то желтоватая, пожухшая, неживая. Словно из пластика сделанная.  

- А пойдём к оврагу, - неожиданно сунулся к нему Тим, азартно блестя глазками. – Там знаешь, какая трава?! По пояс! А Мишаньку в ней вообще еле видно, - задорно засмеялся он.

- Я вам пойду! – тут же посуровела Анастасия. – До вашего оврага изрядный крюк в сторону сделать нужно, а ему ещё на корабль успеть надо, - и бросила уже через плечо, заходя в дом. – Удачи тебе, Серёженька. Обниматься на прощанье не будем. Знаю, не принято так у вас.

- Не принято, - Серж с непонятной для себя грустью проводил её взглядом. – У нас много чего не принято, - решил он зачем-то пожаловаться Нате. – Вот траву трогать тоже не принято!

- Какой смысл что-то трогать, если всё равно не можешь почувствовать? – сердито фыркнула девушка в ответ. – Вы хоть когда-нибудь отключаете эту свою оболочку? Ну, на ночь, например, когда спать ложитесь?

- Нет, - удивился тот вопросу. – Какая разница; ночь или день? Герас всегда рядом.

- Ну и что? Ну, можно ведь на время отключить, вот как у тебя сейчас. А потом пройти эту ваши процедуры. Неужели не любопытно?

- Что ты, – Сержа даже передёрнуло от кощунственности предложения. - Отключать генер даже на мгновение строго запрещено. За такое и из города изгнать могут!

- Настоящая трагедия будет, - согласилась с ним Ната и неожиданно разозлилась: – Что тюбик в руках мнёшь? Мажь, давай! А то сгоришь ещё. И пошли в тень!

Они прошли к небольшому деревянному сараю, расположившемуся как раз напротив дома, прижались к шершавой стене, укрывшись от солнца.

- Руку давай, - Ната, вырвав у Сержа тюбик, выдавила немного пасты себе на ладонь и начала энергично втирать ему в кожу.

Руки у неё были горячие, мягкие, чуть липкие от мази, ловкие пальцы, энергично втирающие желеобразную субстанцию в кожу, источали невыразимый жар, всё нарастающими волнами разливающийся по всему телу. Он замер, полностью отдавшись необычным ощущениям.

- Лицо сам себе мажь, - вернул его на землю ехидный голос девушки. – Я и так целую кучу ваших городских табу нарушила.

- Может, пойдём уже? – заканючил, сунувшийся между ними, Тим, выражая чаяния уставший ждать малышни. – Потом у моря наобнимаетесь! А то скоро корабль приплывёт, а нам ещё до оврага добежать успеть надо!

- Какой ещё овраг? – тут же вызверилась Ната. – Тебе мама что сказала?

- Да не такой уж он и большой – крюк этот, – продолжил стоять на своём мальчишка. – Если быстро, как раз обернёмся. Только Мишанька за нами не успеет. Ты с ним к морю иди, а мы быстро.

Мишанька тут же заревел, до глубины души поражённый неожиданным предательством своего вождя.

- Нет, - с деланным огорчением вздохнул моряк. – Посмотреть овраг в этот раз не получится, - он выдавил на ладонь немного пасты и принялся размазывать её по лицу. – Я ведь на берегу моря по настоящему тоже ни разу не был, - заговорщицки подмигнул он ребятам. – У нас там весь берег забетонирован. А так хочется по песочку босиком погулять!

- А зачем вы его бетанурите? – тут же прекратив реветь, заинтересовался Мишка.

- Не бетонурите, а бетонируете, - наставительно поправила малыша Оля, - Потому что консервы ничего живого не любят! Ой! – прикрыла девочка ладошкой рот и, расстроившись, сообщила: - Теперь папа ругать будет.

- Ничего, - успокоил её Серж. – Мы там, в городе прекрасно знаем, как вы нас называете. Ну, что, - развернулся он к Тиму. – Научишь меня бродить по морскому песочку?

- Идёт, - согласился парнишка и азартно добавил: - А ещё я тебя блинчики кидать научу!

***

Тропинка шустрой змейкой устремилась вниз по склону в сторону видневшегося вдалеке моря.

Тим и Оля с радостным визгом унеслись вперёд, наперегонки с собакой, к манящей к себе воде. С ними остался только Миша, с надутыми губами взиравший на убежавших вперёд друзей.

- Без меня к воде не подходите! – придав голосу строгости, крикнула вдогонку шалопаям Ната.

- Какая ты суровая, - улыбнулся шагавший рядом с ней горожанин. – Прямо как мама.

- А я и буду скоро им мамой, - вздохнула девушка, косясь на бессмертного и невесело усмехнулась, поймав его удивлённый взгляд. – Так у нас заведено. Гена с Настей скоро умрут. Ты же сам знаешь, что наш век короток.

Серж помрачнел, ничего не ответив. Да, он прекрасно знал, что люди вне купола долго не живут. Герас - вирус, не знающий пощады. Безопасный для детей, он становился опасным для любого пережившего двадцатилетний рубеж. К двадцати пяти годам заражение происходило уже наверняка, оставив в запасе несчастному три-четыре года жизни, в течение которых он будет стремительно стареть.

- Они ведь не настоящие мои родители, - продолжила между тем девушка. - Мои родители воспитывали Гену, а его родители воспитывали моих. Теперь настаёт мой черёд. Было время, когда я с Геной играла на улице.

- Это несправедливо, – задумчиво признал Серж.

- Несправедливо! – Ната почувствовала, как в ней вновь просыпается злость. – Сколько тебе лет? – требовательно спросила она, резко развернувшись к бессмертному.

- Двадцать девять.

- Настя младше тебя, - обличительно заявила девушка. – Ей двадцать семь! А Гене недавно тридцать исполнилось. Он у нас долгожитель! – зло выпалила она в лицо растерявшемуся мужчине.

- Но я…

- Что ты?! – Ната уже кричала, стиснув кулаки. – Вы спрятались там, за своим куполом, а до нас вам и дела нет! Те лекарства, которыми будут лечить тебя, они и нам бы могли помочь. Не вылечить, нет! Но на пару лет жизнь продлить Гене с Настей они бы смогли! Лишних два года для нас – это почти что вечность! – прошипела она в лицо отшатнувшемуся мужчине. – А вы продаёте нам всё что угодно, но только не лекарства! Конечно, что жалеть диких?! Пусть издыхают! Бесчувственные консервы, вот вы кто!

Ната осеклась, неожиданно осознав, что они уже никуда не идут, встав посреди дороги, и она во весь голос кричит на помрачневшего горожанина. Девушка мазнула взглядом по Мише, раскрывшему рот от удивления, посмотрела вслед Тиму с Ольгой, с облегчением придя к выводу, что они убежали слишком далеко, чтобы хоть что-то услышать и повернулась к Сержу, старательно избегая встречи с его взглядом.

- Извини, - попросила она его. – Зря я на тебя наорала. Просто очень не хочу терять Гену с Настей. Им совсем немного осталось. Но тут никто не виноват. Папа прав. Это изначально был наш выбор.

- Я не хочу, чтобы папа с мамой умирали, - задрав мордочку вверх, решительно заявил Миша и сердито надул губы, явно размышляя, зареветь ему в очередной раз или нет.

- Я тоже не хочу, маленький, – погладила малыша по голове Ната и самозабвенно солгала: - Они не умрут.

***

До пляжа дошли довольно быстро. Просто тропинка в какой-то момент круто вильнула, огибая каменную стену и, сунувшись вниз, ткнулась в золотистый песок, растворившись в нём.

Серж остановился, с наслаждением вдыхая полной грудью просоленный морской воздух, постоял, любуясь видом штормящего моря и настороженно замер, почувствовав еле уловимое прикосновение; будто по щеке невидимой ладонью провели. Еле-еле, на грани восприятия, словно кто-то невидимый и прикасаться то не хотел и лишь обозначил своё намерение.

Моряк, ошеломлённо дёрнув головой, невольно выругался.

- Ты чего? - обернулась назад Ната.

- Меня словно по щеке погладили, - Серж оглянулся, будто и впрямь надеялся увидеть за спиной неведомого проказника. – Вот! Опять! – воскликнул он, хватаясь за щёку.

- Так это же ветер! – неуверенно улыбнулась девушка. – Уж что такое ветер, ты должен знать. Не знаю как под куполом, но в море он точно бывает.

- Ветер? – Серж прижал руку к “пострадавшей” щеке и тоже улыбнулся, чувствуя как пошла глубокими трещинами, появившаяся было между ними, корка льда. – Раньше я представлял себе его немного другим!

- Каким?

- Грубым, - горожанин задумался, подбирая слова. – Вечно мешающим. Он так и норовит всё разбросать по сторонам, а если сильный, то и тебя с ног сбить пытается. Я не думал, что он может быть таким ласковым!

- Ты о нём, как о собаке говоришь, - окончательно развеселилась Ната, сбрасывая с себя дурное настроение, словно надоевшее платье. – Ветер не может быть ласковым или жестоким. Он ветер!

- Ну, раньше он только толкался как подвыпивший моряк после вахты. А теперь ещё и приобнять норовит!

К морю, они подошли, уже напрочь забыв о недавней размолвке, почти касаясь друг друга.

- Серж, - тут же подскочил к моряку раскрасневшийся Тим. – Побежали блинчики кидать! Только ботинки сними. Песок знаешь, какой тёплый!

Песок оказался не тёплым, а горячим, но горожанин мужественно побрёл вслед за мальчишкой, оставив обувь валятся позади. Боль – это тоже чувство. Нужно испытать всё, пока ещё есть такая возможность!

Затем они бросали плоские камни в море, и моряк безнадёжно проигрывал даже Мише, со смехом признавая раз за разом своё поражение. Потом дети переключились на постройку большого песочного замка и Серж, торжественно пообещав его затем проинспектировать, отошёл в сторону, оглядываясь.

Ната стояла чуть в стороне, утонув по щиколотку во влажном песке, и задумчиво смотрела вдаль в сторону утопающего в море горизонта.

- Любуешься? – встал он рядом.

- Что может быть прекраснее лежащего у ног моря? – ответила она вопросом на вопрос.

- Может быть девушка, которая любуется этим морем? – высказал предположение он и, неожиданно для себя, взяв её за руку.

Они замолчали, любуясь разъярённой стихией уже вдвоём.

И Серж неожиданно понял, что ещё никогда в его жизни ему не было так хорошо, как здесь, с отключённый генером и вирусом в крови, вдали от безопасного купола, рядом с вечно сердитой девушкой из диких.