Ная

Я и Ная сели на первое сидение в маршрутке. Он сел у окна, ну, а я расположился рядом. Было времени, где-то, между трех и четырех часов пополудни. Мы возвращались домой, в наш поселок, из города, а точнее из Центра Крови, где сдавали свою кровь для тещи моего близкого друга, в крови которой обнаружились серьезные проблемы и она была в очень плохом состоянии. Кстати сказать, мой близкий друг младший брат Наи. Если, я отдал кровь из дружеских побуждений, плюс человеческих, то Ная из родственных и, возможно, так же человеческих.

Стоял ясный ташкентский солнечный день ранней весны. Было еще прохладновато, но не сыро и зимой уже не пахло вовсе. Город, как обычно, проживал очередной календарный день, всё той же суетой человеческих жизней. Люди сновали по улицам, ехали в общественном и частном транспорте, трудились на своих работах, обедали в кафешках, наверняка влюблялись, не менее верно расставались и еще бог весть что.

Наиль, таково полное имя героя моего рассказа, электросварщик и, как большинство(по моей статистике) представителей этой профессии, обладает неистребимым периодическим желанием поглощать спиртные напитки, а так же не против дунуть “косячок”, но все таки к “зеленому змию” его неравнодушие отмечалось большим постоянством. В общем, если приклеивать к нему ярлычок, то он именовался бы “кайфуша”, по мужским понятиям и “алкаш”, по женским.

Среднего роста, крепкого телосложения, с покатыми плечами, как-будто он их раз приспустил и больше не захотел возвращать на место, с кулаками, как кувалды среднего размера. Ная, с его слегка дугообразными ногами, сломанным в пьяной драке носом, и самой главной чертой его лика, перпендикулярно насаженными к голове ушами, благодаря которым в юности уточнялся прозвищем “а Лопух что-ли?”, кареглазый, с русыми волосами, татарин сорока пяти лет, живет с сожительницей и двумя её дочерьми, где-то на Чиланзаре, в её квартире, на последнем этаже четырехэтажки.

Благодаря его пристрастию к алкоголю, он частенько вляпывается в ситуации, которые неизменно оставляют на его теле выразительные следы, я бы даже сказал вырезательные, – шрамы различной глубины и размеров. Чего стоит случай, произошедший с ним несколько лет назад, наделавший шума на весь его квартал и прицепивший к нему, во дворе, новое супергеройское прозвище “Бэтмэн”.

Со слов моего друга, постоянного разгребателя, нежданно, как снег на голову, наваливающихся проблем, регулярно подкидываемых милым братцем, событие, достойное газетной полосы под рубрикой  “Происшествия”, случилось ночью.

Ная, возвратившийся в сильном подпитии, после трудового дня, дохнувший мощным перегаром в лицо своей женщины, не прошел фэйсконтроль и, оказавшись перед, с грохотом захлопнувшейся дверью, решил не ехать домой к матери, как обычно в таких ситуациях, а во чтобы это ни встало, попасть внутрь квартиры, любым путем. Этому способствовало отсутствие замка на входе в чердак. И в его мутном внутреннем взоре нарисовалась возможность проникновения на кухню, через окно с крыши.

С наглухо отключенным чувством страха, будущий Бэтмэн оказывается на крыше четырехэтажного дома. Его качает так, будто он ступает по палубе шхуны и волны кидают её то вверх, то вниз и куда-то вбок. На ногах у Наи летние тапки. Руками он выделывает машущие па танцора лезгинки. Очередная волна подкатывает в аккурат к мигу, когда Ная в полунаклоне, вытянув голову, заглядывает за борт и, вытряхнув его из тапок, отправляет в полёт к славе местного значения и почетному Званию Супергероя.

По пословице “Бог любит пьяниц, дураков и детей”, новоиспеченный Чиланзарский Бэтмэн, чудом остается жив. Ну, а как же, в этот момент он олицетворял собою все эти три категории сразу, так бережно оберегаемых Всевышним.

Из расследования, проведенного моим другом, для проверки истинности слов, своего горе-братца, выяснились невероятные факты.

Ная, сиганувший вниз головой с высоты, примерно в пятнадцать метров, приземлился в двух метрах от стены дома, на ограждение палисадника, высотою в полметра, из железных прутьев с заостренными концами, которое погнулось от удара телом. Сам же он, по всем канонам везения или божьей милости, без единого перелома, только рваные раны на спине, там где лопатки, словно ему выдрали крылья, этакий падший ангел, да содранный шматочек скальпа, засохший на одном из прутьев, как вещественное доказательство случившегося падения. Еще одна улика сохранилась на крыше – тапочки Наи.

Вот таков, вкратце, был мой попутчик, разделивший бремя донорства во имя жизни.

Наконец, маршрутка наполнилась и тронулась с места, чтобы минут, этак сорок спустя, выгрузить нас в конечном пункте.

– К матери? – уточнился я у Наи, прервав молчание.

– Да. Надо, кое-какие вещи забрать и обратно.

Наша “Газель” выехала на улицу Паркентская и резво двинулась по ней, вниз, за город, в сторону моста через реку Чирчик.

– Асан ещё здесь или свалил куда-нибудь? – в свою очередь, поинтересовался он, о нашем общем знакомом, жившем недалеко от меня.

– Уехал в Москву, на заработки. Там, его бывший шеф неплохо устроился, вот и подтянул.

– Чё водилой?

– Ага на “КамАЗе”, на стройке где-то.

Тормознув на светофоре, водитель маршрутки бойко рявкнул в салон:

– За проезд рассчитываемся! – и включил радио, где Dan Balan предлагал пассажирам любить, но пара щелчков и уже Сардор Рахимхон, не верил своему счастью быть на земле, где есть любимая.

– В курсе, что он с трубы упал, полгода потом в больнице валялся? – продолжил я, про Асана.

– Неа… Чё бухой, наверно, был? – хохотнул Ная.

– Угу… В прошлом, нет, в позапрошлом году, в это же время… Ещё вода не пришла и он на камни брыкс тока, ближе к нашему берегу. И это ещё ночью, в час или в два. Идет по трубе, с вашей стороны, в дупль пьяный, осталось пару метров до этой железки и у него сотка звонит. Он достаёт её, она у него из рук выпрыгивает. Он ловить и ушёл вниз. Очухался, встать не может, чёта с ногой, тем-но-та. Сотка, хрен его знает где. Говорит, начал орать, звать этого, который там с краю живет. Короче, только в семь утра, кто-то там мимо шёл и вытащил его. Если, говорит, не был бы “под газом” то вряд ли всё это вытерпел бы. Как “наркоз”, говорит, прошёл, та-каа-йя боль подкатила, ваапще труба!

Маршрутка пересекла кольцевую дорогу столицы, выехала на Ахангаранскую трассу, через минуту другую переправилась по мосту с правого берега Чирчика на её левый берег и помчалась дальше.

– Я тоже, пару лет назад, с неё упал, – огорошил новостью Ная.

– Да ты чё!?… Ну-ка, ну-ка, поподробнее…

Но, прежде чем наш герой расскажет о своём падении с этой злосчастной трубы, я сделаю отступление, в котором разъясню об этой трубе, что сбрасывает с себя людей, как тополь листья.

Наш посёлок разрезает, с севера на юг, деля его на равные части, левобережный рукав Чирчика – быстрая и прохладная река Карасу. Точно так же его пересекает, но уже с запада на восток, дорога, по которой мы прибываем из Ташкента, что мостом перепрыгивает реку и бежит дальше в сторону гор Тянь-Шаньского заповедника. Русло реки серпом вклинивается в посёлок и там, где дуга реки начинает идти к низу, как раз и перекинута над ней та самая труба, что несет в себе питьевую воду, аж до самого объекта “Солнце”, в наших горах. Концом дуги, русло утыкается в бетонный берег, под поликлиникой и, выпрямившись, подныривает под мост и далее течет, как по линейке, вдоль базара по правому берегу, по левому мимо стадиона, после которого, уже без бетона на берегах, восвояси покидает наш населённый пункт.

“Солнцевская” труба, диаметром, сантиметров в семьдесят, вылезает из под земли на правом берегу и на четырех опорах переправляется на высокий левый, где шилом вонзается в грунт и под асфальтом моей улицы, и парочкой других, пролагается до полей, где, вновь выбирается на поверхность, чтобы двигаться дальше поверху, иногда ныряя в землю. Пролет трубы над рекой метров в пятьдесят, а высота над дном реки метра четыре. Появилась она здесь лет тридцать назад и я не ошибусь если скажу, что в тот же день по ней кто-нибудь да переправился. Ну, я то, уж точно, сразу по ней пошел к своим друзьям, живущим на том, правом, берегу, сократив свой путь в три раза. Вот так появилась еще одна переправа, по которой не всякий пойдет, а кто пошёл не всякий и дошел – были падения и даже со смертельными исходами, после чего властями были приварены с обоих концов заграждения из арматуры в виде веероподобных конструкций, из которых одна только сохранилась до сего момента и та перешагиваемая. Но были и экстремалы. Я лично видел переезжающего на велосипеде, Сашку Сорокина через эту трубу. Асан свидетель, как этот Санек, кстати его одноклассник, на своем мотоцикле, красном “Минске”, лихо проезжал по трубе, соскакивая с нее на землю, на том берегу. Отчаянный был парниша, этот Сорокин. На “Минске” своем и разбился насмерть, в десятом классе. Я знаю и частенько вижу сам, как женщина, продавщица в продуктовом магазине, с фигурой средней упитанности, дама тридцати-сорока лет, ходит по этой трубе, ВНИМАНИЕ! КАЖДЫЙ ДЕНЬ, КРУГЛЫЙ ГОД – утром на мой берег, вечером на свой. И это в любую погоду.

– Ну, мне-то повезло в воду упал…– начал свой рассказ Ная. – Это было где-то в конце августа. Я только с Чимкента приехал, там два месяца отпахал, деньги есть. Захотелось “хешник” похавать, ещё там думал, приеду сразу пойду. Одному не в кайф, по дороге подвернулся Тугарин(ещё один побеждённый “зеленым змием”, а был по молодости красавец, футболист и девки по нём сохли пачками) и с ним катим через базар – я себе сланцы купил и на тачке в корейскую кафешку, на твоей улице. От души “хешник”, под водочку, пахавали, идем обратно через трубу. Я первый. За эту перегородку перешагнул. Три шага всего прошел и меня повело. Бултых в воду. На остров не успеваю и меня дальше несет. У поликлиники зацепился за трещину в бетоне, а вылезти сил нет. В вещах попробуй поплавать. Течение прямо в меня бьёт. Краем глаза вижу Тугарин по берегу бежит. Короче, отцепился и дальше под мост. У базара течение поспокойнее, там уже и вылез. Вырубился конкретно, сланцы уплыли. Лежу на бетонном скате берега, в себя прихожу. Прибегает Тугрик, запыхался весь. Смотрит – со мной всё нормально и знаешь, чё говорит?

– ??…– я вскинул брови.

– Штуку дай!

Мой звонкий смех взорвался в салоне маршрутки, всё ещё мчавшейся к своей цели.

– ДА ИДИ ТЫ НА …! От души послал я его – продолжает Ная, – козел, знал, что у меня бабки остались.

– И чё, домой босиком пошёл – похахатывая, спрашиваю его.

– Нет. Зашёл на базар и у того же продавца купил новые.

Ещё один взрыв хохота потряс моё тело.

– Он не удивился, что ты весь мокрый да ещё опять за тем же – давлюсь я от смеха и прибавляю, ухахатываясь, – Нет он, наверно, сразу понял, что ты с трубы упал и… уу-ха-ха-ха!!!

Наше транспортное средство въехало в посёлок и скоро кто-то попросил остановить у светофора. Ная, попрощавшись, тоже стал выбираться, а перед тем как закрыть дверцу снаружи, как-то замялся и  ещё раз глянул на меня.

– Давай, Кайсар, пока.

Я козырнул ему правой рукой и он закрыл за собой.

Всегда приятен человек, которому было весело в твоей компании.