Смерть - это не страшно, это... долго.
(с)"Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся", serranef

     Огромный украшенный зеркалами зал был полон людей. Магические светильники и ароматические свечи, выложенный драгоценным самшитом пол и янтарные мозаики на стенах – все говорило о богатстве и хорошем вкусе хозяев. Что не удивительно: это был один из залов королевского дворца Таленны, где представители всех знатных родов страны собрались на ежегодный бал в честь сбора осеннего урожая.
     Второй сын и наследник короля Тальнара, принц Тальрис, высокий сероглазый блондин, привычно одетый в серый и синий шёлк, стоял возле трона, со скучающим видом оглядывая зал. Он не любил официальные мероприятия, но этот бал посещал обязательно. Не только в силу своего положения, но и потому, что здесь проще всего было завязать знакомства с новыми людьми, прибившимися ко двору за время, прошедшее с бала начала весны. Обычно же он предпочитал проводить время в Аламоре – эти земли в королевской семье традиционно отводились наследнику и очень нравились принцу.
     Внезапно Тальрис почувствовал пристальный, изучающий и при этом дружелюбный взгляд. Это удивляло: в свои девятнадцать лет принц уже заработал отпугивающую репутацию человека, а вернее, мага с неприятными склонностями. Потому доброжелательно на него смотрели редко.
     Оглянувшись, он увидел девушку, стоявшую у стены неподалёку. На вид ей едва исполнилось восемнадцать. Судя по медальону поверх платья, она была одной из официальных королевских наложниц*. И оказалась при дворе недавно, раз Тальрис её ещё не видел. Такая внешность, как у этой юной дамы, редко встречалась и совершенно не вписывалась в принятые в Таленне каноны красоты. Короткие – всего лишь до плеч – медно-рыжие волосы. Крупные губы, россыпь едва заметных веснушек по светлой коже, яркие зеленые глаза, ещё и подчеркнутые такого же цвета платьем. В Таленне считались красивыми и встречались чаще всего серые, голубые и синие глаза, светлые либо черные волосы, более изящные черты. Едва ли король (принц редко звал его отцом даже в мыслях) часто обращал на новую наложницу внимание. Впрочем, король и не был обязан.
     Тальрис мимолётно поморщился: он не любил разбираться в сложных взаимоотношениях монарха и аристократии. Знатнейшие роды Таленны посылали своих дочерей в наложницы монарху в знак верности. Король принимал девушек, выражая тем самым благосклонность их семьям. Это была формальная политическая игра, в которой отказ принять наложницу однозначно истолковывался как немилость. В этой игре от короля требовалось поселить наложницу во дворце и дать ей содержание, а приглашать в спальню или нет – дело личное. Даме же полагалось соблюдать приличия: столь же формально хранить верность королю, то есть, если водить любовников – то так, чтобы никто не знал. Или чтобы было возможно сделать вид, что никто не знает.
     Она продолжала смотреть на наследника – пристально и открыто, не отводя взгляда. Так на него смотрели тоже редко. Тем более молодые девушки.
    Легко лавируя в толпе, Тальрис подошёл к заинтересовавшей его даме. Она не уклонялась от его внимания, и непринужденный светский разговор завязался легко.
       Девушку звали Тинмаар. Имя, рыжие волосы и зеленые глаза вместе складывались в интересную мозаику.

     Дом Маар отличался древностью – но не богатством и не влиянием. Кроме того, в главной ветви рода порой рождались дети, несущие тяжелую болезнь, причин которой и способа вылечить в Таленне не знали. Болезнь называли "тиакарэ" – "мало жизни". Больные тиакарэ всегда отличались необычной внешностью, очень сильным магическим даром и полной невозможностью его использовать. Дар как будто сжигал их – больные маги не могли иметь детей, доживали самое большее до двадцати одного-двадцати двух лет. До этого возраста они, как правило, были вполне здоровы – как обычные люди. Но последние один-два года жизни сопровождались мучительной и почти непрерывной болью**. Люди без магического дара тиакарэ не болели.
     Тинмаар же была больна, принц, обученный маг, отчётливо увидел это в её ауре. И потому не стоило удивляться тому, что она согласилась на не самый почётный статус. Семья наложницы получала небольшое вознаграждение, уверение в королевской благосклонности и заодно избавлялась от заботы о девушке. Отсылать больных наложниц домой было не принято: их либо лечили, либо, если исцеление было невозможным, заботились о них до конца. Тем же объяснялась её смелость – чего бояться, если жизни осталось не более трёх-четырёх лет, а полноценной – так и вовсе год-два?
     Разговор шёл своим чередом и наследник трона постепенно понимал, что Тинмаар ему нравится. Она получила хорошее образование и легко поддерживала беседу на многие темы, демонстрируя ум и любознательность. её внешность не отталкивала – Тальрис любил всё необычное.
     В свободном от мебели центре зала танцевали люди – по двое, по трое, и поодиночке. И в том, что принц предложил королевской наложнице разделить танец, не было ничего странного.
     Быстрая, лихая музыка. Глаза в глаза, серые и зеленые, одинаково шальные. Следуя общему движению, Тальрис положил руку на плечо девушки и медленно, сильно сжал пальцы. Она не отстранилась, наоборот, её встречный шаг к нему, почти вплотную, был отнюдь не только фигурой танца.
     Тихий полунасмешливый вопрос:
     – Не боитесь? Обо мне всякое говорят.
  – Нет, – бесшабашная улыбка. – Ты мне нравишься. – Столь фамильярное обращение к наследнику трона – дерзость, но чего бояться?
     – На что рассчитываешь? – Тальрис был уверен, что не на богатство и влияние.
     Ответ прозвучал откровенно до наглости:
    – Король мне не слишком нравится, да и звал к себе всего дважды. А ты хорош. А так – ни на что.
     Тальрис сжал её плечи ещё крепче – до синяков, его улыбка медленно превращалась в оскал.
     – Подумай.
 Тинмаар спокойно, не меняясь в лице, продолжила фигуру танца:
     – Страсть и страх несовместимы.
  – Тогда поищем возможность встречи? – уже мягче уточнил принц.
    Девушка кивнула. Вскоре танец закончился и они разошлись.
     ***
    Через неделю подошло завершение празднества: большая королевская охота, на которую были приглашены все, кто был на балу.
    Частый лес, где не везде сквозь листья пробьётся солнечный луч. Густой подлесок, вынуждающий всадников то и дело вести лошадей в поводу. Охотничьи собаки, сумевшие поднять и загнать нескольких оленей. Отдых, разделка туш и пир, когда никто ни на кого не обращает внимания.
     Тинмаар и принц переглянулись. Через полчаса, когда многие из пирующих на поляне уже начали хмелеть, Тальрис поднялся и ушёл. Это никого не удивило: все знали что наследник любит гулять по лесу в одиночестве и прекрасно умеет постоять за себя. Вскоре и девушка тихо и незаметно ушла с поляны в том же направлении, прихватив свой плащ.
     Охотничий костюм – туника ниже колен, со шнуровкой по вороту и бокам, но широким подолом, штаны и сапоги – позволял как удобно ездить верхом, так и бесшумно ходить по лесу. Шагов через десять, когда поляна уже скрылась за густыми кустами, девушка вывернула плащ ярко-синей подкладкой наружу. Примерно через пять минут Тальрис подошёл к ней и протянул руку:
      – Пойдём. Я знаю здесь хорошее место.
     Ещё пятнадцать минут плутания быстрым шагом, высокие заросли колючих кустов, кажущиеся непроходимыми. Лаз, который, если не знать, не найдёшь. Неглубокий и узкий сухой лог и в нём – низкое, широкое старое дерево.
    Тальрис обошёл лог, накладывая чары; насколько королевская наложница могла понять – отвод глаз и тишину.
    Тинмаар с любопытством огляделась. Ветки кустов и деревьев, растущих по краям небольшого лога, почти переплетались над ним и казалось, будто она находится в шатре, полном зелёных сумерек с редкими пятнами только начавших желтеть листьев. Волосы Тальриса казались в сумраке зеленоватыми, а её собственные – темными. И здесь было очень тихо, даже без чар.
Дерево в центре было очень старым. Его широкий ствол так изогнулся у корней, что казалось, будто это низкое кресло с подлокотниками.
     Принц подошёл к этому импровизированному креслу и набросил на него свой плащ.
     – Ближайшие полтора часа нас не хватятся и не будут искать, – он обернулся к девушке. – Это удобное место: сюда никто не придёт и не помешает.
     – Уже водил сюда дам? – уточнила Тинмаар, расстилая свой плащ поверх плаща принца. Потом села в "кресло" и откинулась на ствол.
     – Да, – ответил Тальрис, – потому и говорю, что место удобное, – с этими словами он протянул руку к вороту её туники.
     – Не надо! – Тинмаар перехватила его руку и уже спокойнее пояснила: – С боковой шнуровкой замучаемся. Лучше я просто клапан штанов расстегну, а бельё можно и сдвинуть... Не одному же тебе должно быть удобно!
     – Согласен, – усмехнулся принц, расстёгивая пояс.
     ***
     Полгода прошли как пьяное наваждение. Они искали встреч, когда только могли. Наследник трона стал чаще бывать в столице и почти не пропускал балы и охоты – при дворе сочли, что принц наконец распознал вкус светских развлечений. Тинмаар стала чаще посещать Аламор: слабой здоровьем наложнице полезны море и воздух оливковых рощ. Они почти не разговаривали. При посторонних едва удавалось перекинуться несколькими вежливыми, ничего не значащими словами. А при коротких встречах наедине было не до того: безумная страсть вытесняла все мысли.
     Разумеется, долго так продолжаться не могло. Принц понимал, что если не его визиты ко двору, то частые поездки Тинмаар к морю рано или поздно вызовут подозрения. Это было бы некстати. Четыре месяца назад в королевской семье уже случился скандал: Тальрис написал письмо в Межмировой магический Университет и поступил на факультет некромантии. Отношения Магического цеха Таленны с Университетом давно были натянутыми. Некромантия в родном мире Тальриса уже двести лет была запрещена, и никто не смел нарушить запрет. Но наследник трона рискнул. Нет, он не говорил о снятии запрета – такие мысли Тальрис пока не поверял никому. Но он сумел убедить и семью, и Магический цех в необходимости теоретических знаний.
     Так или иначе, второй скандал с участием наследника трона сейчас был лишним. А хранить тайну становилось все сложнее. Он мог оттолкнуть девушку – но не хотел. Знавший женщин с пятнадцати лет, привыкший к кокетству и уловкам, принц впервые в жизни был влюблен. И полностью взаимно.
     Он уже успел узнать в Университете, что обученный некромант – именно некромант, не целитель – может пусть не вылечить тиакарэ, но продлить жизнь и уменьшить мучения. Успел начать учиться нужным чарам, хотя обычно время для них приходило на третьем году. Но для этого Тинмаар должна быть рядом с ним – чары, тормозящие развитие болезни, требовалось обновлять не реже раза в неделю. И у него было ещё четыре месяца, чтобы научиться правильно применять заклятья и получить возможность держать любимую девушку при себе: потом замедлять ход болезни будет поздно.
     ***
     На этот раз скандал вышeл далеко за пределы дворца. Один из придворных застал королевскую наложницу с принцем Тальрисом – и в таком положении, что оправдания были бессмысленны.
Да, от наложниц верность монарху требовалась лишь формально. Но если о нарушении верности становилось официально известно, то подобное считалось оскорблением короля и соответственно каралось. Тинмаар грозила отставка от двора, её семье – конфискация имущества и ссылка; принц мог быть лишен наследования. Но вместо того, чтобы отослать девушку и принести извинения, Тальрис официально потребовал отцовскую наложницу себе. О чем король и принц говорили за закрытыми дверями, никто не узнал – но согласие было получено. С Тинмаар были сняты все обвинения и отныне она официально считалась наложницей Тальриса. Сам он по-прежнему оставался наследником.
     Тинмаар интересовалась некромантией и почти сразу после смены статуса напросилась посещать лекции в Университете вместе с Тальрисом. Как она сама объяснила, пусть она даже не сможет закончить обучение, но теоретические знания всегда пригодятся: не в этой жизни, так в следующей. Её слова не были лишены смысла: девушка частично помнила несколько своих предыдущих жизней. Так что на лекциях они с принцем сидели за одним столом, о чем Тальрис ни разу не пожалел: практиковать магию вообще и некромантию в частности Тинмаар не могла, но теорию схватывала на лету, не столько заучивая, сколько вспоминая.
     Через месяц совместной учебы наследник Таленны показал девушку университетским специалистам. Увы, лучшие маги многих миров, преподававшие в Университете, могли лишь уточнить причину болезни. Не нераскрытый дар сжигал больных тиакарэ – у них просто не было сил жить.
     Тинмаар не могла пользоваться своей силой потому, что вся сила уходила на поддержание жизни тела; ни на что другое не оставалось.
Не будь она сильным магом – умерла бы при рождении или ещё до. Потому в Таленне и считали, что обычные люди тиакарэ не болеют.
Добавить до пяти лет жизни сверх отпущенных двадцати двух, из них до четырёх с половиной без боли – самое большее, что можно было сделать. Смысл был даже не в лечении, а в том, чтоб душа не могла уйти в Мир мёртвых, пока тело способно жить. Для этого девушке требовалась постоянная помощь сильного некроманта, так что Тальрис ещё раз убедился в правильности своего решения.
Разумеется, теперь никто не мешал применять чары, замедляющие прогрессирование болезни, и они дали ожидаемый эффект. Теперь у принца и его наложницы было время. От трёх до шести лет.
     ***
     Они не называли это любовью – зачем называть так то, у чего нет будущего? Просто жили каждый день как последний.
     Тинмаар мечтала путешествовать и Тальрис старался показать ей как можно больше мест. Оливковые рощи и круглый год тёплое море Аламора. Туманы столицы. Невысокие горы и густые влажные леса севера. Сухая и удивительно не жаркая пустыня в центре материка. Высокие, труднопроходимые Восточные горы, в которых располагались межмировые порталы. Большой торговый город у подножия этих гор. Влажные тёплые леса восточной части континента. Приморские степи, где свободно гуляет ветер. Восточное море – не такое, как на юге. Корабль, и снова Аламор. И Университет. И города других миров. И непрерывный поиск: вдруг есть хоть малый шанс переиграть болезнь?
     Если не вылечить – то, быть может, воскресить после смерти? Или дать бесплотному духу новое, искусственное тело?..
     Ничего. Невозможно воскресить или дать искусственное тело тем, у кого нет сил жить. Только долгий сон в Мире мёртвых и перерождение придадут их.
     Только считать годы, месяцы, недели и дни.
Они жили: дни и ночи, Университет, обучение в котором для Тальриса постепенно близилось к концу, придворные балы, на которых наследный принц появлялся только с Тинмаар.
     Время шло: близилось двадцатипятилетие Тальриса. Тинмаар недавно исполнилось двадцать четыре. Чары постепенно переставали действовать.
     ***
    Почти сразу после окончания Университета, через месяц после двадцать пятого дня рождения Тальриса впервые зашла речь о его женитьбе. Будущему королю нужна королева. И, разумеется, ею не могла стать женщина, не могущая иметь детей и доживающая последние годы.
     По обычаю, невесту наследнику трона выбирал старший брат, если таковой был. Тальрис с удивлением узнал, что его брат Талькрин уже нашёл подходящую, по его мнению, девушку. Более того, уже состоялась заочная помолвка.
     Тинмаар не возражала: быть королевой она никогда не желала, а женщины, кроме неё, были у Тальриса и так. Ну будет ещё одна. Возможно – ещё одна подруга.
     ***
 – А когда свадьба? – Тинмаар очень интересовалась этим важным событием в жизни принца.
     – Через четыре-шесть месяцев, – вздохнул тот, – как будут выполнены все формальности. Если, конечно, Талькрин не поторопится – день назначает тоже он.
   – Какая она, твоя невеста? – они гуляли по зимнему саду и девушка подставляла лицо нежарким в это время года солнечным лучам.
Тальрис задумался.
      – Приятная, – не сразу ответил он. – Она была на балу осеннего урожая. Молодая леди из дома Рунна, светлокожая, волосы тёмные, а глаза светлые. Я видел её один раз, издали.
Наложница принца припомнила юную девушку в серебристом платье, отчаянно смущавшуюся на явно первом её балу.
     – Такая юная – и в ваше осиное гнездо, – Тинмаар вздохнула. – Надеюсь, она не спрячется от тебя под кровать.
     – Ты хочешь сказать – не прыгнет с самого высокого балкона? – Тальрис помрачнел.
    Сравнение королевской семьи с осами он находил вполне оправданным. Да и слухи от наследном принце как о полубезумном садисте сейчас играли против него.
     – Полагаешь, может быть и такое? – Тинмаар знала, что не все слухи ложны – тень безумия и жажду чужой боли она видела в глазах Тальриса не раз. Но никогда не боялась. И также знала, что дурная слава преувеличена с подачи самого принца, на деле же он в здравом уме и прекрасно владеет собой.
      – Смотря насколько её запугают перед свадьбой, – Тальрис поморщился, – я тут вмешаться не могу, а от старшего моего братца, который грезит троном, можно всего ожидать. Но постараюсь успокоить, как только будет возможность поговорить наедине. А потом вас познакомлю, – он улыбнулся.
     Но знакомству не суждено было состояться. К середине зимы Тинмаар стало хуже: начались приступы резкой боли во всём теле, которую нельзя было снять ничем. За два месяца они успели стать вдвое чаще и дольше – по четыре-пять часов каждый день. Их с Тальрисом время закончилось.
     ***
     В окно заглядывала ветреная ночь. Зимой и в начале весны в дворцовых спальнях ставили жаровни, но сейчас угли не тлели – первый месяц весны выдался тёплым. И не горела ни одна свеча – света луны вполне хватало.
    Тинмаар сидела на широкой кровати Тальриса, скрестив ноги. Сам принц устроился рядом на полу. Он тихо перебирал струны небольшой арфы – наследник трона неплохо играл на всём, у чего струны были. Звуки таяли в ночи, смешиваясь с ветром. Три дня назад зашла речь об их давнем уговоре.
     "– Талу... – руки девушки ослабели за прошедший месяц, пальцы соскользнули с шёлкового рукава. – Мне очень больно. И я очень устала. Помнишь?..
     – Да, – он присел рядом с кушеткой и погладил её по плечу. – Я обещал тебе, что умирать будет легко. Когда?
     – Давай через три дня. Ну то есть, на третью ночь, – она слабо улыбнулась.
     – Хорошо, – он слегка сжал её пальцы. – Я буду свободен".
     И третья ночь уже перевалила за половину.
     – Не печалься обо мне, Талу... – снова прозвучало это короткое, детское имя принцев.
     Тальрис грустно улыбнулся:
     – Я хотел бы напиться...
  – ...но тебе нельзя, ты уже некромант, – подхватила Тинмаар. – Потому крепись.
   Она отставила бокал с любимым мятным настоем и села ближе к Тальрису, обняв его за плечи.
   – Мне почти не жаль. У нас было шесть замечательных лет... Я на столько даже не надеялась. Да и встретимся ещё, я уверена.
   – В следующей жизни? – мрачно уточнил наследный принц.
   – Да – в моей. У тебя же их не будет. Зато проживёшь сотни и тысячи лет, – тон девушки стал чуть озорным.
     Тальрис скривился: сейчас эта перспектива мало его утешала.
     – Ты превратил мою жизнь в сказку, Талу. Пусть у неё будет счастливый конец.
     Наследный принц отложил арфу и взглянул ей в лицо:
     – Пора?
     – Думаю, да.
   Исторжение души – наилегчайшая из смертей. Просто повеет холодом – и вот ты уже видишь свое тело отдельно от себя. А потом перед взглядом раскрывается тихая серая равнина Мира мёртвых.
Некромант слегка коснулся плеча девушки – и через миг аккуратно уложил на постель пустую оболочку.
     Он сидел рядом и играл на арфе, пока тело Тинмаар не остыло. А потом вышёл распорядиться о похоронах.
     Через два с половиной месяца состоялась его свадьба.
     ***
     Они встретились снова и узнали друг друга; и радостной была встреча. Для него прошло почти шестьсот лет; для неё – сорок две жизни.

* Наиболее близкий исторический аналог - положение наложниц даймё в Японии 14-16 вв.
** Описание болезни – отсылка к хромосомным синдромам с исходами в виде острых лейкозов и острых онкологий (синдромы Миллера, Клайнфельтера, Марфана и т.п.)

(2016 - январь 2021)