«Олигарх местного разлива»

Главы 4,5,6,7

Глава 4

Сила денег

Афоня денно и нощно трудился в своем ларьке. Все семья была приспособлена для ведения бизнеса. Сразу же вошла в курс дела жена Майя - бухгалтер по образованию. Вдвоем они работали не покладая рук. Куропаткин занимался доставкой товара, его же разгрузкой и даже не гнушался выполнением обязанностей дворника. Майя занималась бухгалтерией и экономией. Ни один списанный продукт, с истекшим сроком годности не пропадал. Майя рассчитывалась оными наборами с работниками магазина. В наборы входили обычно: пельмени, испорченные копчёности и колбасы. Да и сам Афанасий, в целях экономии не брезговал отведать списанных пельмешек. Желудок у него был крепкий, как он сам говорил: «Мог переварить гвозди». Два сына-подростка— вынужденные помощники, под окрики отца исполняли необходимую работу. Помогали разгружать товар и иногда занимались помывкой полов в магазинчике. Дело спорилось. Конкурентов пока не было. Весь покупательский поток шел к Афанасию. Денежный ручей уверенно вливался в семейный карман Куропаткиных.

Через пару лет Афанасий обменял свою небольшую служебную квартиру на большие трехкомнатные апартаменты в новой пятиэтажке, в том же Сороконжкино. Сделал модный по тем временам евроремонт, с самоподогревающимися полами на кухни и обставил квартиру новой итальянской мебелью из красного дерева, в стиле ампир.

Еще через год в Сороконожкино появился ларек Ипполита Скурвихина, предпринимателя с соседнего сельского околотка. Мать у Ипполита ранее была во властных местечковых структурах и помогла определится с бизнесом своему сыну. Афоня забеспокоился: покупательский поток стал редеть. Часть постоянных покупателей схлынула к Ипполиту. Пришлось Афанасию бежать за советом к Глебу Грошеву- знатоку мистических буддийских знаний. Разговор прошел в назидательной и нравоучительной манере, как это любил делать гуру бокса. На жалобные стенания Афони: «Что делать, Глебушка, как конкурента устранить? Он, сука, переманивает ценами и разнообразием товара. Мне даже водка паленая не помогает спасать положение. Кто его крышует, кстати?» — Глеб неторопливо и спокойно стал пояснять:

— А что ты хочешь, Афоня? Это закон развития бизнеса и эволюция жизни. Конкуренты — двигатели прогресса. Будь лучше, сильнее, интереснее, привлекательнее. Короче — развивайся. А то ты хочешь на ёлку залезть и жопу не ободрать. А я вот думал, что это последняя твоя водка не так пошла, у меня и Наташка с неё блевала. А ты, падла мне полёнку принес.

— Ой, Глеб извини, это я пакеты перепутал. Этот пакет главе волости предназначался. Он все пьёт, что горит. Не заметил бы. Уже не раз, ему такие подарки заносил. Давай уже Скурвихина опустим по полной программе. Я в долгу не останусь.

— Ну не знаю… Хоть какую-нибудь красотку-продавщицу подогнал мне. Чё у тебя такие все страшные? Даже приударить не за кем? Водка паленая, девки страшные — чем рассчитываться будешь? Смотри, со мной надо по понятиям, а то тебя карма настигнет. Давай проще: мне деньги, и мы его опустим на ограбление. Мужики давно без работы засиделись. Этот Ипполитушка, такой же жадный как ты. Давно не платил нашим пацанам. Все вы барыги одинаковые. Так, что, Афонька — деньги вперед, стулья потом.

Так Глеб перефразировал известную фразу Ильфа и Петрова из «Двенадцати стульев». Куропаткину ничего другого не оставалось как согласится и спасать первое место в конкурентной борьбе нечестного бизнеса.

Спустя некоторое время ларек Ипполита Скурвихина беспощадно ограбили. Вынесли много качественного, элитного алкоголя, дорогих колбас твердого копчения, несколько банок икры и кондитерских изделий. Воры перебили окна, переломали полки и прилавки. Урон был нанесен основательный. После такого разрушительного нашествия грабителей надо было восстанавливаться не один месяц. Афоня праздновал победу. На радостях он даже помимо зарплаты своим продавщицам накинул в качестве премии продуктовые наборы, в состав которых входили списанные пельмени и паленая водка. Все всё знали про водку, но все равно были довольны и рады такой невиданной щедрости.

Глава 5

Гуманитарная миссия

Время шло своим чередом. Прибыль от бизнеса шла стабильно и внушала уверенность в завтрашнем дне. Жена Майя прикупила себе натуральную, норковую шубу, что было в тренде и с разрешения мужа иногда прохаживалась в ней по окрестностям Сороконожкино. Афоня строго относился к показной демонстрации своего богатства, он считал, что надо быть скромнее и не вызывать у односельчан зависть и прочие недобрые чувства. Сам демонстрировал простоту в общении с покупателями, одевался неприметно и дешево, и не упускал случая пожаловаться на трудности ведения бизнеса. Часто можно было наблюдать такую картину: как, сам хозяин с метлой в руках, в старых башмаках, видавших виды, и изношенной, засаленной куртейке, с оторванными карманами наводит порядок, вокруг своей торговой точки. Проходящим людям, сетует на бесконечные поборы налоговых органов и других государственных служб. И постоянно причитает: «Я же все ради вас стараюсь, дорогие земляки, кто же вас накормит, если не я!» Скоро, это повторяющаяся, почти крылатая фраза станет жизненным кредо Куропаткина: «Я вас накормлю, больше некому.» И сам того не подозревая, Афанасий — бизнесмен уверовал вместе с этой мантрой в свою гуманитарную миссию. А встреча с Юлей-кореглазкой только подтвердила его веру в свое высокое предназначение.

Афоня затеял строительство нового здания под свой магазинчик из современного, дешевого, но практичного материала — пеноблоков. Получалось претенциозно и модно. Стройка шла к завершению и требовалась уборщица, которая бы намыла и очистила все помещение от строительного мусора и грязи. Сам Афоня уже считал уборку и помывку полов и торговых полок для себе зазорным. Он активно входил в роль богатого, местного бизнесмена. И поэтому попросил своих продавщиц найти ему кандидатку на трудоемкую и низкооплачиваемую работу. Ему рекомендовали обратиться к Юле-кареглазке, которая очень нуждалась в деньгах. Юля была из бедной, неблагополучной семьи. На её попечении находились двое пьющих родителя, малолетний трудновоспитуемый сын и отсутствие перспектив на счастливое будущее. Сама Юля была стройна, молода, трудолюбива и полна оптимизма, она старалась не терять надежду на светлое завтра. Один только физический недостаток, по общепринятым меркам был у молодой женщины — она косила на один карий глаз. За эту особенности её прозвали в народе «Кареглазкой».

Как только Юля-кареглазка появилась на импровизированном собеседовании у Афони-предпринимателя, его сердце странно ёкнуло. Он неожиданно для себя проникся жалостью и состраданием к Юле. Ему страстно захотелось облагодетельствовать её: надарить подарков, приласкать и накормить досыта, пожалеть и погладить по голове как маленькую девочку. В нем непонятно смешивались два чувства: отцовское и мужское. Юля была младше своего работодателя на целых двадцать лет.

После небольшого сочувственного разговора, про жизненные трудности Юлиной семьи и прочие проблемы, Куропаткин разрешил ей завтра приступить к работе. Юля ушла домой, а Афоня остался в состоянии щемящего томления в груди и с чувством лёгкой влюбленности.

Было совсем поздно, Юля тщательно убирала новое помещение магазина и не заметила, как за ее спиной вдруг появился сам хозяин. Она обернулась и увидела неожиданную картину: сам Афанасий во всем блеске своей зрелой, мужской красоты и обаяния стоял с букетом алых роз и с большим подарочным пакетом наперевес, белозубо улыбаясь. Юля поднялась с корточек, отжала в ведре мокрую тряпку, вытерла о передник руки и наивным тоном, ничего не подозревая спросила: «Это все мне за работу?» — Куропаткин бойко взял инициативу в свои руки: «Конечно тебе, Юлечка. Так хорошо, никто у меня не убирался. Это тебе за труды, в смысле цветы, а в пакете подарки, просто так. Можешь считать своей премией.» — Юля долго смотрела на него своими карими, загадочными глазами, направленными в разные стороны. Правый просверливал Афоню насквозь, левый равнодушно отъехал в сторону виска. Этот диагональный, глазной процесс завораживал Куропаткина. Он как будто был под гипнозом. В это время он ощущал себя тем самым купцом, по отцовской линии, с размахом, гуляющим с молодыми волжанками на своем пароходе. Вот она гуманитарная миссия — помочь молодым бесприданницам, осчастливить их своим вниманием и заботой. Сделать из Юли свою Галатею, взамен получить её благодарную любовь и нежность. Наконец Юля досверлилась своим карим глазом до его задумки про Галатею, и охотно приняла цветы и подарок. Пережитый трудный опыт неблагополучия и несчастий, подсказывал Юле, что ничего в жизни не бывает бескорыстно.

Глава 6

Купец и бесприданница

Был поздний, весенний, майский вечер. «Белый ночи» — набирали свою таинственную силу и загадочность. Сороконожкино — буйно окрасилось бело-фиолетовыми красками цветов сирени и черемухи. Пьянящий, головокружительный запах мая дурманил голову всем влюбленным. Ближе к полуночи только начинало смеркаться. Куропаткин любезно вызвался проводить Юлю до дома. Идти было недалеко, и она согласилась. Подойдя к квартире Юли – кареглазки, оба застыли у дверей. Перспективный олигарх замялся у порога, не зная, как напросится на ночную чашку чая. Юля просканировала своим острым, карим глазом скромное желание Афони и сказала:

— Афанасий Львович, я могу вас пригласить на чашку чая, но стесняюсь своих родителей. Они могут быть сейчас быть пьяны и выглядеть неприглядно. Если вы не боитесь этой картинки, то милости прошу.

Куропаткин ничего не боялся, его еще больше раззадорило смелое и откровенное заявление Юли.

—А что мне боятся, я что пьяных людей не видел в Сороконожкино? Их каждый день можно видеть. А родители имеют право отдохнуть после трудового дня. Так, что, заходим.

В этот день, им повезло. Юлины папа и мама мирно спали, после выпитого некачественного алкоголя, в своей комнате. Зайдя в квартиру, Афанасий опытным, хозяйственным взглядом увидел все трудности жизненного уклада Юлиной семьи и почти бедственное материальное положение. Правда, в Юлиной комнате было скромно, чистенько и ухожено. Она предложила ему подождать её в комнате, а сама пошла на кухне похлопотать к чаю. Буквально через пару минут в комнату зашел Юлин сын —Толик, мальчик лет восьми. Толик начинал общаться с ходу, по-взрослому, не церемонясь:

—Дяденька, а как вас зовут? Вы, с моей мамкой спать будите? Только детей не делайте. Ей меня хватает. А вы мне вкусного принесли?

Афоня, не ожидал града колких и недетских вопросов от маленького школьника, но диалог надо было поддержать, и он сказал:

— Зовут меня, Афанасий Львович – это первое, сплю я дома- это второе, а вкусное надо заслужить- это третье, понятно?

Толик не растерялся и быстро парировал:

—Ну тогда, ты козел, Афанасий Львович, — резко развернулся, хлопнул дверью и вышел в коридор квартиры. Издали слышался его звонкий мальчишеский голос, комментирующий первое знакомство с новым возлюбленным матери.

— Мама, не ебись с ним, он жадный, ничего мне не принес. Дядя Саша, хоть пиво приносил с сухариками, мы вместе бухали. А этот мудак. — Что отвечала ему мать, Афоня не слышал.

«Ну ты подумай, засранец какой! Буду я его еще спрашивать. Но, контакт надо установить.» — Не успел Афоня додумать свою версию о трудном ребенке, как в комнату с подносом в руках вошла Юля. Она не торопясь расставила чашки с чаем на стол, достала большую коробку конфет из подарочного пакета Куропаткина и сказала:

— Не обращайте внимание на Толика. Трудный он у меня. Я с ним не справляюсь. Опять же без отца растет. Я целыми днями на работе, родители пьют, ребёнок сам себе предоставлен. Вот сейчас пошел гулять, не смотря на позднее время. Мне кажется, что связался с этими воришками Клыковыми. Беда, да и только.

Афанасий внимательно слушал жалобы на Толика и понимал, что у него есть отличный шанс помочь в решении проблем Юли. Он заботливым, отеческим движением руки взял Юлин локоток и слегка притянув к себе произнес:

— А ты не волнуйся, я помогу тебе. Сына определим в школу для трудных подростков, сама ко мне работать пойдешь товароведом, платить буду хорошо. В перспективе с ремонтом квартиры помогу. Все будет отлично. А теперь давай чай пить. Конфетки, кстати хорошие, сам выбирал.

Все обещания, данные в первый чайный вечер Афоня выполнил. Толика свозил к специалистам одного серьезного, медицинского учреждения, где у него нашли большие проблемы с интеллектуальным и умственным развитием. В Сороконожкино для Толика, давно поставили диагноз «Дебил, сделан по пьяни». Объяснив все Юли и показав заключение специалистов, он предложил определить Толика в специализированный интернат для детей этой категории. Юля поначалу расплакалась, дескать «Как же так, ребенок будет без матери», но последний аргумент Афанасий, про то, что, её сын занимается воровством окончательно её убедил в правильности принятого решения. Юля догадывалась, что Толик не чист на руку. В школе жаловались на него все: дети, родители и педагогический состав. В последнее время участились случаи воровства вещей и кошельков. Кроме Толику это делать было некому. Но, материнский разум отчаянно сопротивлялся принять эту данность.

— Ты не поверишь, он в последний раз у меня кошелек вытащил, пока я его возил по специалистам. Хорошо, я всего обшарил, далеко спрятать не успел. Засранец, деньги в трусы запихал, а кошелек из натуральной кожи в туалет выбросил. Я его всего обыскал, деньги нашел, так они теперь ссулями пахнуть. А вот кошелек искал по всем туалетным ведрам — не нашел. Так, что пусть его специально обученные люди воспитывают. Тебе и мне с ним не справится. — Эта истории, поведанная Афанасием сломала последний барьер Юли в отношении сына, и она дала разрешение отправить его в спец. интернат.

Второе обещание — работать товароведом Афоня выполнил сразу после первой ночи, проведенной с Юлией. Для неё он снял номер в гостинице в ближайшем пригороде города, подальше от людского любопытства. У него как раз бойко шла торговля «паленой водкой» и новыми пельменями «равиоли». Он не пожадничал и снял номер для «новобрачных». Надо было покорить Юлю блеском и роскошью показной жизни. Юля полностью окупила все денежные затраты и сексуальные ожидания Афанасия. Он наконец решился воплотить   свою давнюю мечту — сыграть в игру «Богатый купец и красавица волжанка». По его задумке сюжет игры напоминал пьесу Островского «Бесприданница». Он Сергей Сергеевич Паратов - владелец заводов, ларьков, пароходов, она-женщина с трудной судьбой, или просто бесприданница Лариса, как в пьесе. Финал они напишут свой радостный и счастливый. Юля, легко согласилась быть в роли этой волжанки с роковой судьбой. Чтобы войти в образ персонажей волжского купечества Куропаткин запасся реквизитом. Для себя на рынке секенхенда приобрел подержанную шубу, как говорили в народе из «дохлой китайской собаки», а для образа Юлии подобрал похожее длинное платье из бархата с многочисленными рюшками. По задуманному сценарию, Афоня-купец, должен был прохаживаться по комнате в шубе из китайских собак, накинутой на свое обнаженное, поджарое тело. Юля, в бархатном платье кроваво-багряного цвета танцевать и соблазнительными движениями манить и возбуждать купца Куропаткина. Юле понравилась задумка и она даже внесла свое видение в эротический сценарий. Она вспомнила сцену из фильма, когда Паратов кинул свою роскошную шубу прямо на лужу, что бы красавица Лариса удобно забралась в свою карету, не замочив ноги. Она сказала свою олигарху:

— Давай, после моего танца, ты бросаешь свою собачью шубу мне под ноги, а я на тебя верхом сажусь, как в карету и мы скачем к нашей первой ночи. Имей ввиду, я буду сопротивляться, я же по пьесе девушка нетронутая, так что царапины и укусы тебе обеспечены. Хорошо?

Афанасия сильно возбудила вольная трактовка пьесы Островского. Он вспомнил темпераментные пришпоривания Тамары и попросил Юлю:

— Ооо…, я согласен. Мне нравится. Только ты меня пришпоривай сильнее. Платье снимай, а туфли оставь. Вид голой женщины на каблуках меня очень заводит.

После, еще много разных эротических сюжетов Афоня и Юлия проигрывали на своих пылких свиданиях. Но тот первый вариант «О бесприданнице и купце», окажется по мистическому совпадению трагическим, и похожим на финал пьесы великого классика.

Глава 7

Любовь не купишь

Купец Афанасий Львович взялся за исполнение своих обещаний со всей страстностью своей натуры. Обычное скупердяйство и патологическое желание на всём экономить отступали перед милой наивностью и беззащитным взглядом Юли. Он был бессилен сопротивляться. Просила она лишь об одном, чтобы он устроил ей операцию —«страбизма» по исправлению косоглазия. Афанасий упорствовал, он видел в её косинке магию очарования и сексуальной привлекательности. Он всячески откладывал время назначенной операции, ссылаясь на необходимость совершить для неё другие благотворительные дела. Не прошло и полугода как он отремонтировал убогую квартиру Юли и превратил её в вполне приличное жилище. Сама Юля в качестве товароведа постоянно была рядом с ним, занималась заказами товара и совместными поездками по оптовым складам и продовольственным сетевым магазинам. Юлины родители теперь имели возможность проводить свои вечера за употреблением качественного алкоголя и достойной закуски в виде копченостей и колбас. Продукты были хоть и не первого класса, но все же качество питания и питья предков Юли значительно улучшилось. Доставлял большое беспокойство сын Толик, который регулярно сбегал с специализированного интерната для трудновоспитуемых детей низкого уровня развития. По пути из интерната к дому он успевал заводить знакомства с криминальными личностями и попадать в милицейские сводки. Бывало Юле звонили с различных отделений полиции и уточняли: «Не её ли сын под видом попрошайки успевает залезть в карман и вытащить портмоне очередного небдительного гражданина?» Вместе с Куропаткиным она ехала выручать своего непутевого сына из очередного подозрительного приключения. Дома с ним она проводила разъяснительную беседу, на что Толик не по-детски возражал:

— Мамка, ты меня не любишь. Думаешь, тебя этот Афанасий Львович любит? Он никого не любит. Он, сука с деньгами. Он все покупает. И тебя купил, чтобы ты с ним спала. А меня сдал в интернат. Чтобы я не мешал вам трахаться. Вот дядя Саша клевый был. С ним прикольно. Он меня любил и уважал. Он никогда бы меня не сдал в никакой интернат. Ненавижу я твоего Афанасия.

Юля поражалась озлобленности и агрессии сына, но понимала, что в его словах заключается жестокая правда. Ей нечего было ему возразить.

— Ну что ты такое говоришь, сынок. Смотри, сколько дядя Афоня сделал для нашей семьи! Ты же знаешь, что попрошайничать и воровать нехорошо. А в интернате тебя учат и сделают человеком. А что касается, дяди Саши, так он сам меня бросил. Вышел за пивом и не вернулся. Хотя мне с ним было прикольно, легко и весело. Хватит уже, угомонись, завтра в интернат надо возвращаться. Я не могу тебя постоянно с ментовки забирать, никаких денег не хватит.

— Ничего, тебе твой ёбарь оплатит. Никуда не денется. Да, кстати, когда ты глазки себе выправишь, пошли его нахуй, найди себе мужика по моложе. Зачем тебе этот старый пердун? — аргументировал Толик жестко и сурово, по понятиям. Юля начинала плакать и уже не могла остановится. В словах сына была суровая правда, в которой она боялась признаться себе.

После очередной депортации Толика в исправительный интернат Юля осталась в расстроенных чувствах. Что бы как-то успокоится и снять накопившеюся горечь она пошла в местный бар, в Сороконожкино его называли «Три щепки». Ей надо было выговорится хоть кому-нибудь: сына она уже потеряла, купец Афанасий со своими бесконечными сексуальными конкурсами надоел хуже горькой редьки, родители продолжали пить, подарки уже не радовали.

В баре она познакомилась с молодым белорусом Дмитрием —земляком того самого Саши, который ушел за пивом и не вернулся. Они разговорились за бутылкой крепкого сорокаградусного напитка, потанцевали, а когда выяснилось, что Дима еще из родных мест её бывшего возлюбленного, Юля решила, что это возможность восстановить потерянное равновесие в жизненных качелях. Дима был молод, наружность имел вполне приятную, весел и не жаден. Юля, наконец почувствовала себя опять молодой и свободной, от обязательств и занудных требований местного олигарха Куропаткина. Ночь они провели вместе. Наконец то она опять стала собой: любила и отдавалась со всей страстностью своей натуры, слушала искренний шепот Димы, о том, как она хороша и соблазнительно. Наконец то не надо наряжаться в очередные тряпки их секонхенда и изображать из-себя фальшивую радость и удовольствие. Можно просто быть Юлей, любить этого молодого, малознакомого мужчину и ощущать себя счастливой. На утро она приняла решение: «Забирает Толика из интерната, и бросает Куропаткина.» Дима выслушал всю её непростую историю жизни и сказал:

— Я хочу жениться на тебе. Толика буду воспитывать, мальчишке нужен отец, вместе мы справимся. Я понимаю, что все из-за денег. А этот Курапаткин просто старый извращенец. Даже не рассказывай, что он тебе предлагал. Не хочу слышать. Все, завтра едим за Толькой. Без работы не останемся. Рабочие руки всегда нужны.

Юля была на седьмом небе от счастья. Неужели она слышит эти слова: «возьму замуж, помогу, и справимся!». Ей только оставалось найти в себе решимость — порвать с Куропаткиным. Сегодня надо было выйти на работу в ларек, но желания и смелости сказать: «Всё я увольняюсь!» — пока не находилось. Юлю охватили сомнения, и она принялась рассуждать:

— А что, если он придет и заберет все подарки: золотые колечки, цепочки, дорогие костюмы, холодильник, телевизор, мебель вся куплена им. Что делать? А ведь может, он такой жадный, что ты не представляешь!

—Ну вот еще! Мы ему нечего не отдадим. Ты все отработала. Скажешь ему, что за любовь надо платить, вот он и заплатил. Хотя золото спрячь, может этот козел обыщет все. Ну если что, я ему рожу начищу. Не переживай, иди и все ему скажи.

Дима подбадривал как мог. Для храбрости Юля еще выпила, и уже собиралась пойти объяснится, как в комнату зашла мать Юли и сказала:

— Доча, а что ты меня не знакомишь со своим молодым человеком? Наконец то у Юльки нормальный, молодой мужик появился, а не это спонсор – извращенец.

Втроем они еще посидели, выпили, обсудили планы на будущее и мама вынесла заключение:

— Юлька, а ты не ходи к этому мухомору Афоне, он сам прибежит скоро, забеспокоится— где это моя девочка? Тут и объяснишься с ним. И твоего Димку увидит, поговорят как мужики. А Димка мне нравится, хороший зять должен получиться. А что, это Афанасий Львович, думает все купить может? Херушки — любовь не купишь. Да и Толика надо из интерната забрать, не дело это, без матери живет.

Юля с Димой согласились с мудрыми словами матери и продолжили застолье до позднего вечера.

Вечером тоже дня, как и пророчествовала мать Юли, прибежал обеспокоенный Куропаткин в дом своей возлюбленной. Вечерние застолье было в самом разгаре.

Афоня зашел уверенно и решительно. Дверь открыл с ноги, не церемонясь. Мог себе позволить такое. Он сам организовал и оплатил ремонт Юлиной квартиры. Особенно старательно делали ремонт приглашенные рабочие в Юлиной комнате. Он хозяин жизни, хозяин положения. И никто ему не указ. Еще вчера уборщица ларька Люба Хворостова сказала, что видела его зазнобу в «Трех щепках» с молодым человеком, за распитием водки. Афоня кинулся искать свою кареглазку в тот злополучный бар, но к тому времени Юля с Димой уже покинули это заведение. А тут как назло жена Майя стала ему названивать просить встретить сына, который задержался с рок-концерта и не мог добраться общественным транспортом, по случаю позднего времени. Возможность уберечь Юльку от измены была упущена. И вот, увидев перед собой нелицеприятную картину, Афоня опешил. Боевой настрой куда-то пропал. Юля раскрасневшиеся и соблазнительная, в короткой юбке и декольтированной маечке в обнимку с молодым симпатичным мужчиной; рядом мать с сигаретой и бокалом вина довольная и смеющаяся. Как ни странно, у всех хорошее настроение. Вид грозного Афанасия никого не смутил, градус выпитого спиртного добавлял уверенности и храбрости. Юля, приветливо и без всякого смущения пригласила Куропаткина к столу, со словами:

— Афанасий Львович, присаживайтесь, не стесняйтесь. Здесь всё ваше: и стол, и стулья, и еда, и эти шмотки, что на мне одеты. Давайте выпьем за вас, за вашу помощь мне малоимущей и бедной.

Афоня решил включить актера, присмотреться и оценить обстановку. Молодость Дмитрия и его развязность по отношению к Юле, заставляла нервничать, но он взял себя в руки.

—Ну что ж, наливайте, будем знакомиться. А ты парень, не очень -то лапай Юлию, это мой товаровед и ей завтра на работу выходить. Как тебя зовут, кстати?

Афанасий привык быть главным и здесь надо было задать тон беседе. Юля услышав замечание про товароведа рассмеялась. Посмотрела своим загадочным разносторонним взглядом на Дмитрия и спросила:

— Ну, что Димон скажешь? Сегодня утром, ты меня замуж брал. Предложение остается в силе или как? А то тебе уже и лапать меня нельзя. Вот дяденька пришел Афанасий Львович и замечание сделал.

Дима спокойно, не торопясь налил стопку водки, протянул ее Афоне и сказал:

— За знакомство, Афанасий Львович! Меня, Дмитрий зовут. Я так понимаю, вы тут местный богатенький буратинко. Вот и Юльку одели - обули, ремонт сделали и родители её у вас на полном обеспечении. А вот замуж я её беру, а не ты! А вот лучше скажи, ты её пользуешь, а замуж не берёшь. Почему?

Афоня выпил, предложенную рюмку, захрустел соленым огурцом и язвительно заявил, глядя на Юлю.

— Во-первых, я не обязан перед тобой отчитываться. Ты мне Дмитрий никто и звать тебя никак. Во-вторых, вопрос с Юлей я не собираюсь с тобой обсуждать, это касается только нас. И в-третьих, если бы не я, она уже давно вместе со своими родителями спилась и валялась на помойке. А теперь мне некогда. Завтра жду на работу вовремя. Если не придешь, считай, что уволена. А вот еще хотел сказать: готов оплатить тебе глазную операцию, хоть завтра. Так, что выбор за тобой.

Афоня был мастером манипуляций. Предложение оплаты операции по выправлению косоглазия сработало. Юля осеклась, убрала руку Димы со своего плеча и волнуясь проговорила:

— Да, Афананасий Львович, я выйду завтра на работу.

— Ну вот и славно. Так, что всем до завтра.

Куропаткин с видом победителя закончил финальный разговор и не попрощавшись удалился.