Было ранее Орнейские хроники 3

У Астигара оказались сломана левая лодыжка и вывихнута ступня, вдобавок голень правой ноги была распорота о камни. Лубок сделать было не из чего, поэтому пирр лишь перетянул рану оторванным от подола рубахи куском ткани. Арно помог ему взобраться на Дорадо, и повел коня в поводу.

- Далеко ли земли твоего клана? - спросил он, когда они спустились в долину.

- Прежде чем Ост-солнце уйдет за Монте-Ерридж, ты увидишь Руэрбу, потомок Сокола.  

Лицо пирра, несмотря на испытываемую боль, было   спокойно, если не сказать - исполнено величия.

«С кем же это меня свели его и мои боги?»

Брикасс взглянул на солнце, давно преодолевшее полуденную черту. Значит, деревня Астигара не так уж и далеко, тем более странно, что поначалу он отказался от помощи. Ну, душа пирра — темный лес. Впереди была развилка, и даже путевой камень с насеченным знаками. Более широкая дорогая вела на юг, как полагал Арно — к Эскалону, другая сворачивала на восток.

- Поверни к восходу, - сказал Астигар. - До Руэрбы три пассоса*. Или одна ваша лига.

Заходящее солнце зажгло снега Королевской горы, когда перед ними открылась Руэрба. В воображении Арно пирейские селения представлялись скопищем лачуг, сложенных из неотесанного камня. Однако Руэрба разительно отличалась:   на словно срезанной гигантским ножом вершине холма, в кольце известняковых стен, виднелись крытые дранкой крыши. Земля у подножия холма была распахана под рожь, ячмень и овес, на крутых склонах Арно увидел виноградники. Вездесущие козы паслись у самых домов. Порыв ветра принес замах дыма и готовящейся еды; послышались отдаленные голоса и смех.

Однако, какой бы идиллической ни казалась картина, из высокой травы, подступающей к самой дороге, бесшумно поднялись двое парней, вооруженных арбалетами. Один из них взял на прицел Арно, другой ткнул себя в грудь кулаком и что-то почтительно сказал на пиррейском. Астигар повелительно бросил короткую фразу; второй юноша сразу же опустил арбалет и повторил приветственный жест.

Их заметили и в Руэрбе: пропел рог, на дорогу высыпали другие пирры и припустили навстречу путникам. Окружив их, женщины воздевали руки к небу и кланялись Астигару, мужчины, как и до того охраняющие селение юноши, ударяли себя кулаком в грудь. Астигар милостиво кивал соплеменникам и Арно окончательно убедился, что спасенный занимает весьма высокое положение в клане. Появились накрытые роскошными мехами носилки на длинных шестах. Астигара с осторожностью сняли со спины коня, уложили на носилки. Брикасса попытались оттеснить, но Астигар отдал еще один приказ, и люди расступились, позволяя чужеземцу держаться рядом. Процессия двинулась вверх, к воротам.

Арно, на правах почетного гостя, беззастенчиво глазел на пирров. Женщины одевались в светлые платьях свободного кроя и расшитые разноцветными нитками черные корсажи. На голове у них была шапочка из темно-синего или черного бархата, гладкие прямые волосы падали на спину у самых юных или были заплетены в косы и покрыты бордовой вуалью у более старших. Лица невольно притягивали взгляд: высокие скулы, удлиненные глаза под густыми ресницами. Легкая горбинка носа ничуть не портила их особенную, диковатую красоту. На лицах мужчин, с более грубыми, но гармоничными чертами, читалось достоинство, и Брикасс невольно сравнивал их с настороженным или безразличным выражением на лицах крестьян в Ветанге или Галее. Одноэтажные - и даже двухэтажные дома из беленого известью камня, также никак не походили   на те, что он видел в горных деревнях по ту сторону Бильеза.

Процессия вышла на площадь правильной круглой формы и остановилась возле большого двухэтажного дома.

Началась суета. Невысокий пирр с поклоном забрал у него поводья Дорадо и приглашающе поманил за собой.

- Джан**, пойдем, - сказал он на общем.

Арно вошел в дом и огляделся. Весь первый этаж занимал просторный зал,   через центр которого протянулся длинный стол со скамьями, покрытыми яркими тканями. Во главе стола стоял резной стул темного дерева с высокой спинкой. В огромном камине, расположенном в дальнем от входа углу, можно было бы зажарить быка целиком. Узкие окна выходили во внутренний двор, откуда доносились взволнованные голоса. Арно снял шляпу и бросил ее на стол, затем отстегнул кобуру с пистолетом и снял перевязь. Положив оружие на край ближайшей скамьи, сел рядом и прислонился к стене, с наслаждением вытягивая натруженные ноги. На втором этаже, куда из зала вела лестница с широкими ступенями, судя по всему, располагались личные покои Астигара. Служанка с мотками бинтов в руках, торопливо поклонившись Арно, взбежала наверх.

«Нидерра Астигар»!   - вычленил он из неясного гула. Это было созвучно с «нидеро» — иберским словом, обозначающим вождя или старейшину. Он подивился капризам затейницы Ананк, пожелавший свести его не с разбойником, а вождем клана. И, наверное, задремал.

- Отведайте, джан Арно.

Арно встрепенулся, услышав девичий голос. В поле зрения возник поднос с разнообразной снедью: миска с ячменной кашей, приправленной соусом из овощей, ломти темного хлеба, нарезанный желтоватый сыр и кувшинчик, над которым завивался пар. Арно принюхался: пахло травами и чем-то пряным, незнакомым. Он поднял взгляд. Перед ним стояла девушка в традиционном одеянии, разве что вуаль, покрывающая ее волосы, была не бордовой, а пепельно-серой.

- Сьера...   - улыбнулся Арно.

- Меня зовут Ихинца. По вашему значит Роса, - девушка смотрела внимательно, даже строго.

- Благодарю, сьера Ихинца, вы очень добры, - церемонно ответил Брикасс и наклонил голову.

Ихинца   коснулась левой рукой своего лба, затем груди:

- Потомок Сокола всегда найдет кров в Руэрбе.

Она вышла из зала, оставив Арно в недоумении, стремительно переходящем в   подозрение, что его принимают за кого-то другого. Впрочем, не бежать же за ней, уверяя в обратном. Он хмыкнул и принялся за еду; напиток, оказавшийся необычайно приятным на вкус, понравился ему, и вскоре кувшинчик опустел. Странное умиротворение охватило Брикасса. Он хотел бы длить этот миг. Здесь, в этом доме, с закопченными балками, с лунными лучами, пронизывающими полумрак зала, с терпким запахом скошенных трав, врывающимся в распахнутые окна. Арно вздохнул, откидывая голову. И увидел перед собой Ихинцу - та будто соткалась из лунного света. Он не удивился - так и должно быть, все не наяву... Совершенство   ее обнаженного тела было совершенством статуи древней богиниМириады звезд отражались в ее глазах. . Руки ощутили мраморную гладкость кожи.

Все было не наяву, вот только   богиня в его объятиях была живой, настоящей.

- Роса... - прошептал он, целуя жаркие губы, уплывая, растворяясь в сверкающем мареве.

*около 1,5 км

** господин

Проснувшись, Арно увидел над собой беленый потолок.   Он повернул голову и обнаружил, что лежит на ложе, устланном мягкими ворсистыми коврами. И он совершенно не помнил, как оказался в этой комнате. В голове слегка шумело; к тому же его весьма волновали отрывочные воспоминания о том, что случилось ночью. На нем все еще были штаны и рубашка, остальная одежда, включая плащ, оставленный вчера в седельной сумке, аккуратной стопкой высилась на табурете. Но в самом ли деле Ихинца обнимала его или все ему привиделось?

«Что они подмешали в напиток?!»

Он рывком сел, озираясь в поисках оружия и перевел дух: шпага и пистолет были на втором табурете, рядом обнаружились сапоги . Пирры показывали ему, что опасаться нечего, однако Арно поспешил одеться, натянул сапоги и проверил пистолет. Едва он застегнул перевязь, как на пороге бесшумно возник давешний слуга.

- Джан Арно, нидерра Астигар желает тебя видеть.

Вопреки ожиданиям Арно, слуга привел его не в покои, а во двор, где Астигар полулежал

на походной кушетке в тени огромного Орехового дерева*. Замшевые штаны и куртку пирра сменила белоснежная туника из белой шерсти; покалеченные ноги укутывало бархатное покрывало.

- Да будет милость Странника с тобой, нидерра Астигар, -   подходя к нему, пробормотал Арно.

- Милость мне пригодится, пусть даже и от чужих богов, - усмехнулся вождь, возвращая ему сказанную ранее шутку. - Доволен ли ты тем, как тебя приняли, Арно из рода Брикассов?

- Да, нидерра.

Астигар кивнул и вдруг спросил:

- Почему на твоем оружии знак Фальго?

- За ярость в бою моего предка прозвали Соколом. Его приблизил к себе сам король Хиддинк, еще на изломе эпохи Тьмы, - заметив накануне внимание Астигара к их гербу, Арно не удивился. - Так возник род Брикассов.

- Это фальго-ерромес, - палец вождя ткнул в эфес шпаги. - Он гнездится только здесь, в Пиррее. Как получилось, что твой предок выбрал именно этого сокола?

Арно пожал плечами: отец никогда не упоминал, что в их роду были пирры, а он не слишком разбирался в ловчих птицах и не мог бы с уверенностью сказать, чем отличается изображенный на гербе сокол от тех, с которыми в Галее ездили на охоту.

- У нас есть предание про юного сына вождя, который ушел в Долину, сражаться с порождениями Сугаара. Юноша остался там, ибо по вкусу ему пришлись обычаи живущих внизу людей... - глаза Астигара так и впились в него: - Что ты помнишь о прошедшей ночи? Если помнишь, конечно.

- Я видел прекрасную деву... - Арно запнулся, раздумывая как бы не навлечь на Росу беды.

- Хорошо. Я велел дать тебе Аскен Еджа, Вино Истины. Я не ошибся: ты — потомок Фальго. И ты не умышляешь пиррам зла. Человек с чистыми помыслами, но без единой капли нашей крови, забыл бы все, что с ним произошло, а тайного врага Аскен Еджа свел бы с ума.

Пока Арно пытался осмыслить заявление вождя, тот продолжил:

- Ихинца — моя дочь.

От изумления у Арно перехватило дух.

- Я... не знал, - выдавил он из себя, прекрасно понимая, насколько жалким было оправдание.

Однако Астигар казался довольным:

- Она вдова, ее супруг отправился служить Илларге, не успев дать роду продолжения. Но Ведающая жизнью и смертью судила, чтобы ваши пути пересеклись. Я оставил решение за Ихинцей. Вы разделили ложе?

Брикасс подобрался, чувствуя, как кровь приливает к щекам, однако не отвел взгляда.

- Да.

- Клан с радостью примет тебя, Арно из рода Сокола.

Вот ведь угораздило! Брикасс проговорил, тщательно подбирая слова:

- Эта высокая честь - быть среди Фальго. Однако я избрал другой путь, нидерра Астигар.

- Не такого ответа я ожидал, - свел брови Астигар. - Куда же ты идешь?

- К морю. Оно — в глубине моего существа. Оставшись, я буду подобен ерромесу-соколу, запертому в клетке.

Вождь смотрел пристально, испытующе. Молчание становилось осязаемым, даже воздух будто сгустился. Наконец Астигар сказал:

- Твои слова исходят из сердца. Да будет так. Для тебя еще не пришло время. Но знай, что Ост терпелив, и всегда дожидается возвращения своих детей. Отныне земли Фальго будут тебе домом.

- Благодарю, нидерра, - наклонил голову Арно. - Сьера Ихинца? Что ждет ее?

- В положенный срок она родит славного воина. По нашим обычаям, он будет считаться сыном Наргина. Пусть тебя не тревожит ее судьба.

Арно мотнул головой. Хотя он был уверен, что Астигар не даст в обиду дочь, и, говоря откровенно, все произошло при не самом добровольном его участии, но он знал, что колдовская ночь останется в памяти.

- А в наших краях есть такой обычай: когда моряк уходит в плавание, он дарит той, что запала ему в душу, подарок. Я не могу обещать твоей дочери, что вернусь, и мне почти нечего подарить ей, разве что вот это... - он снял с мизинца перстень из светлого металла с сине-зеленым камнем. - Слеза Нимы** есть у всех моряков. В Галее верят, что она защищает от зла и невзгод.

Астигар внимательно взял перстень и внимательно его оглядел. Солнце вспыхнуло в гранях Слезы, брызнули бирюзовые искры.

- Благой дар, - улыбнулся пирр. - Я бы мог дать тебе таргу Фальго. Однако таргу можно потерять или ее могут украсть. Сделаю иначе, - он закатал рукав туники, и Арно увидел синюю вязь татуировки на предплечье. - Для непосвященных это лишь еще один дикарский обычай пирров. Но любой из наших верно прочитает знаки. И будет тебе братом.

***

Море Арно увидел с вершины одного из холмов, окружавших Барадос, и обрадовался ему как старому другу, пусть и была лазурь его волн непохожей на привычную глубокую северную синеву.

Город раскинулся по берегам бухты Кармези, Багряной. Черепичные крыши золотило закатное солнце. Важнейший порт Ибера и всего Срединного моря. Лес корабельных мачт заставил сердце забиться. Арно почти не верилось, что он преодолел бессчетные лиги. Сейчас ему казалось, что все беды остались за хребтами Пиррея. Он потер зудящее предплечье правой руки, по которому вилась татуировка Фальго. Признаться, у него были сомнения, что пирры не станут препятствовать его уходу, однако Астигар держал слово. Арно был рад, что не проехал мимо сорвавшегося в реку коня и помог человеку, достойному называться вождем, хотя и вряд ли доведется еще раз воспользоваться гостеприимством клана. Улыбнувшись, он пустил Дорадо рысью, предвкушая ночлег под какой-никакой крышей, а не под деревом на каменистой земле. 

Три года назад ему запомнилась припортовая таверна «У Ринальдо». Чистота, годная еда и комнаты за приемлемую цену. В таверну не гнушались заглядывать капитаны торговых судов и офицеры иберского флота, и он надеялся встретить знакомых или разузнать, не требуется ли кому помощник или штурман. И еще надо договориться о продаже Дорадо.

***

Таверна обнаружилась на прежнем месте, но, к удивлению Брикасса, на вывеске значилось другое название: «Меченос». Рядом была нарисована толстобрюхая рыбина с непомерно вытянутым носом, весьма отдаленно похожая на грозного морского хищника.

Брикасс привязал Дорадо к кольцу коновязи и вошел внутрь. Таверна показалась ему не такой как прежде - грязнее, а посетители — поплоше. За стойкой, вместо немногословного громилы Ринальдо, самолично справлявшегося со вздумавшими буянить гостями, тоже стоял другой человек - полноватый и низенький, с хитрым лицом и маленькими цепкими глазками. Выяснилось, что Ринальдо год назад перебрался к дочери, а дело передал своему кузену, Базилу. Впрочем, доносящиеся с кухни ароматы все так же впечатляли.

Словоохотливый Базил заверил, что найдется и комната для сьера, и покупатель на коня. Арно спросил про найм.

- После вечернего гонга придет капитан Миландос, в Джинеру собрался. Ему в аккурат штурман нужон был. А не по нраву придется, так с другим кем сговоритесь. Пойдемте, взгляну на коня.

Придирчиво осмотрев Дорадо, хозяин таверны удовлетворенно крякнул.

- Эй, Дьогу, отведи коня в стойло, - окликнул он встрепанного паренька, подметавшего улицу перед входом. - Почисти да корм задай.

- Почтенный, видишь ли, я несколько стеснен в средствах, - решил на всякий случай уточнить Арно.

- Ну так в счет стоимости и пойдет, за то не беспокойтесь, сьер. Назавтра же продам. Славный жеребчик. И вам хватит столоваться да жить, на седмицу - так точно хватит. И на припасы останется.

Напоследок потрепав Дорадо по шее, Арно проводил его взглядом, мысленно желая коню доброго хозяина, а сам заколебался: то ли соблазниться стряпней мэтра Базила, то ли сэкономить и хотя бы сегодня обойтись оставшимися сухарями. Но пустой желудок запротестовал, и раз уж хозяин сулился быстро продать коня... Уж точно Базил свою выгоду не упустит, как бы еще несъеденный ужин не учел.

Девушка-подавальщица поставила перед ним блюдо с тушеной рыбой-мечом — той самой, неумелое изображение которой красовалась на вывеске, - и высокую глиняную кружку с белым вином. Арно попробовал и счел, что искусство повара искупает бездарность художника. Давно отзвучал гонг, однако Миландос не появился. Мало ли — нашел себе штурмана да и поднял якорь. Но Арно не спешил уйти в отведенную ему комнату. Он потягивал терпкое вино и наблюдал за посетителями. Никого из знакомых ему офицеров не было, но ничего, завтра он наведается в порт. Время двигалось к полуночи, гул в таверне нарастал. Раскрасневшиеся служанки без устали таскали подносы с едой и выпивкой.

Возле выхода подвыпившие матросы играли в кости, громогласно выясняя, кто их них жульничает. К единому мнению им прийти не удалось, и разъяренные игроки вышвырнули одного из своих товарищей наружу. Тот едва не сшиб с ног высокого мужчину в кожаных штанах и полотняной куртке, только что вошедшего в таверну. Арно задержал на нем взгляд: смуглый, левую щеку от виска до уголка рта пересекал шрам, курчавые волосы были заплетены в косицу, а борода - крашена хной по сахрейнскойму обычаю. Впрочем, в Барадосе, где встречались люди даже из страны Чин, внешность вошедшего не являлась чем-то диковинным, и на него почти не обратили внимания. Обменявшись парой фраз с Базилом, он направился к столу Арно, и, садясь на свободный табурет, спросил:

- Верно ли, что ты знаешь Срединное море и можешь проложить курс?

- Верно, - Арно прикидывал, к какому народу отнести капитана. Не походил он ни на этррури, ни на иберийца. Сахрейн, другие страны полудня?

- Я Рем Миландос.

Арно усмехнулся и ответил:

- Фальго.

- Фальго, а дальше?

- Просто Фальго.

- Как скажешь. Но ты не ибериец, и тем более — не пирр.

- Галеец.

- А говоришь — знаешь море, - разочарованно скривился Миландос.

- Я был здесь три года назад. С эскадрой Кювилье, - Арно решил, что нет смысл скрывать свою принадлежность к флоту. - Успел изучить. И в Джинере был.

В черных глазах капитана пробудился интерес:

- Сколько дней от Барадоса до Джинеры?

- Корабль?

- Бригантина.

- В это время года — дня три-четыре. Если в штиль у Сарады*** не попадет.

Миландос хмыкнул, затем задал еще несколько вопросов, касаемых квадранта и баллестилы****, и о течениях возле Сарадских островов; после чего, меняя тон, сказал:

- Слыхал я, не самый бездельный у вас флот. Что, неужто жалование задержали?

- Мой лекарь пришел к выводу, что воздух севера стал слишком вредным для меня.

- Ну-ну. Только ведь у меня порядки не такие, как в королевском флоте. И ребята навытяжку стоять не будут. Десять крон. Оплата, когда на место придем.

Арно задумался. Попробовать разыскать лейтенанта Хименоса, с кем он был наиболее дружен, подождать другого капитана или все же согласиться? Изначально он надеялся наняться на военный корабль, но теперь все сильнее сомневался в том, что ему это удастся. Хотя договора о выдаче беглецов между странами не существовало, было сложно предугадать, как воспримет иберское командование появление бывшего галейского офицера.

- Двадцать, - он посмотрел Миландосу в глаза.

- Эх... Если бы не срочно в Джинеру... И если бы Хавьер не допился до Демонов из-за Предела. Ладно. Пятнадцать. Еда из общего котла. А если и дальше поладим, так на обратный путь возьму.

- Что везешь?

- Кошениль и кожу, по мелочам еще.

- По рукам.

- Через два дня снимаемся с якоря. Бригантина «Борей». Приходи к утреннему гонгу.

________________________________________________________________________
* подразумевается грецкий орех и дерево его

** аквамарин

*** островная цепь, протяженностью около ста лиг, остатки огромного острова в 40 морских лигах от Джинеры, разрушенного землетрясениями в эпоху Тьмы

**** навигационный инструмент, градшток

***

«Борей», не новая, но еще крепкая бригантина, была оснащена восемью парами весел. Команда насчитывала сорок человек. А вот вооружение - шесть вертлюжных трехфунтовых пушек, - по мнению Арно было недостаточным, чтобы отбиться от пиратов. Он даже завел разговор с Миландосом, но тот недовольно буркнул, что до сих пор Странник их миловал. Арно пожал плечами — миловал, так миловал.

Впрочем, плавание шло даже удачнее, чем ему представлялось: штиль не захватил корабль в удушливый плен среди Сарадских островов, и команде не пришлось гнуть спины на веслах. И посему настроение на борту бригантины царило благодушное. В отличии от угрюмых контрабандистов, матросы   Миландоса были по-южному говорливы, безалаберны и не сторонились нового штурмана.

Сыграло роль и то, что его не относили к «благородным», и даже капитан предпочитал не допытываться, кем на самом деле является Фальго, особенно убедившись, что тот знает свое дело.

Арно быстро — быстрее, чем ожидал — свыкся и с простотой в общении, и с выбранным именем. Он отпустил бороду и даже внешне теперь мало чем отличался от остальных: бронзовый загар, парусиновые штаны до щиколоток, башмаки и синяя блуза. Одежда не стесняла движений и казалось ему куда удобнее офицерского мундира.

Бездонное небо и яркие краски Срединного моря завораживали, манили неведомой ранее, шальной свободой. Временами ему казалось, что иной жизни у него не было. Шпага, завернутая в плащ и обвязанная бечевкой, лежала на дне рундука в его крошечной каюте. Открывая крышку, Арно касался свертка, слово напоминая себе, что он все еще Арно Брикасс, последний в древнем роду.

Через четыре дня   бригантина бросила якорь на внутреннем рейде огромного порта Джинеры. От берега отошла шлюпка и вскоре на борт, отдуваясь, поднялся таможенный чиновник, важный, как сахрейнский эмир. Близоруко прищурился, читая коносамент, который с поклоном протянул ему Миландос. Арно заметил таллеру*, мелькнувшую меж пальцев капитана и перекочевавшую к таможеннику. После чего тот извлек из кармана деревянную бирку и вручил ее Миландосу. Формальности были улажены.

Брикасс хмыкнул и, отвернувшись, стал смотреть на город. Белостенные домики лепились друг к другу, взбирались по склонам Гранде-Колино к стенам, опоясывавшим Читтавеккья, где селились аристократы и богатейшие купцы. На самой вершине высилось величавое Палаццо д'Аурора, утопающее в темной зелени сада. Резиденция джинерских дуков. Здание, построенное из розового карерского мрамора, представляло из себя квадрат с высокими угловыми башнями и внутренним двором. Стрельчатые окна, эркеры и резные балконы — дворец считался одним из красивейших во всем Орнее.

- Фальго, - раздался голос Миландоса. - В расчете!

Арно оглянулся на капитана. В руках у того был кожаный мешочек.

- Но я бы тебя и на обратную дорогу взял. Человек ты дельный. Что сам думаешь? Через неделю загрузим товар, а пока гуляй да девок тискай.

Что он думал? Пожалуй, отцу, свято блюдущему фамильную честь, и в кошмаре не привиделась бы подобная сцена. Оставалась надеяться, что свет Предела застит   ушедшим дела мирские.

- С тобой пойду, капитан, - ответил Брикасс, ловя кошелек.

- Вот и лады. Лучшие — в «Розовом бутоне», - Миландос подмигнул. - Скажешь, что от меня, маман скидку сделает.

***

На берег с ним увязался Микеле Ринетти, старший матрос, который был родом из Джинеры. Арно не возражал против компании коренастого этррури.   Микеле начал с того, что привел его к «Розовому бутону». Стоящая на пороге   размалеванная девица зазывно улыбнулась им и обнажила грудь. Арно отвел взгляд и шагнул прочь. Он был уверен, что матрос останется в борделе, но тот   спросил:

- Не по нраву, что ль? Давай, отведу тебя к своим. Матушка фьорентину** готовит - ум отъешь.

Проталкиваясь сквозь пеструю толпу, наводняющую припортовые улицы, Арно невольно вспоминал предыдущее посещение города. Ничего не изменилось и - изменилось все.

Улица вильнула, и на повороте они чуть не столкнулись с паланкином, несомым четырьмя дюжими носильщиками в богатых ливреях. Рядом шел стражник в куртке из плотной бычьей кожи и шлеме, вооруженный тесаком и этррурским кнутом, коим, как было известно Арно, отдельные умельцы могли с равной легкостью смахнуть слепня с уха коня или перебить позвоночник человеку.

- Прочь с дороги!

Микеле с поклоном попятился, а в Арно будто распрямилась яростная пружина. Он надменно вскинул голову.

- Фальго, не дури, не видишь - кто?! - дернул его за рукав Микеле.

На дверцах паланкина пламенели три красных лепестка в синем круге — герб дука Конти, такой же знак был нашит на куртку стражника. Тот положил руку на рукоять кнута:

- Кнутом погладить?

Возле них понемногу собирались люди, держась, правда, на почтительном расстоянии.

- Джинера перестала быть вольным городом? - громко спросил Брикасс.

Стражник побагровел и шагнул к нему. В воздухе раздался свист, однако Арно гибко отклонился назад и влево, и граненный наконечник чиркнул по стене дома.

- Северино! - Отдернулась занавеска и из паланкина выглянула девушка. - Что происходит?

Стражник потупился:

- Оборванцы, дона Лара.

- Разве дуки Джинеры уподобились солнцеликому шейху Эль-Аяту, чьи подданные лобызают оставленные им в дорожной пыли следы?

Девушка гневно свела брови: слова Арно ей не понравились. А он в упор разглядывал ее.

Шелковая чадра закрывала ее лицо до черных, оттененных длинными ресницами, глаз; под полупрозрачной тканью можно было различить точеные скулы и пухлые губы. На плечи из-под золотого обруча струились вьющиеся волосы, тонкие пальцы сжимали костяной веер.

Но яркая красота доны Лары не тронула Брикасса.

- Должен ли и я припасть губами к камням мостовой, благородная сьера?

- Нишкни! -   прошипел Микеле. - Простите моего товарища, сиятельная дона, он чужеземец...

- Видимо, те земли населены дикарями! -   резко произнесла та.

- Дикари чтут установленные ими для себя обычаи, — не остался в долгу Арно, - в отличии от...

Микеле наградил его чувствительным тычком в бок, а стражник взревел, вновь занося кнут.

- Стой, Северино! - велела дона Лара. - Я прощаю это человека. Он и вправду прибыл издалека, так пусть знает великодушие дженерских дуков.

- Аве дук Конти! - послышалось из успевшей собраться толпы.

- Кланяйся! - рявкнул Северино.

Арно поклонился с безукоризненной учтивостью, которой позавидовали бы придворные шаркуны в Аридже, и, выпрямившись, с ноткой иронии произнес:

- Аве, дона Лара.

Девушка, ничего не ответив, откинулась на стенку паланкина и стукнула сложенным веером, подавая сигнал двигаться вперед.

Северино, сматывая кнут, смерил Арно угрюмым взглядом:

- Я запомню тебя, чужеземец.

- В тебя Запредельная Тварь вселилась, а, Фальго? - зло бросил Микеле, когда они отошли на несколько шагов. - Повезло, что это старшая дочь сиятельного дука, ее мать тоже была чужеземкой. А если бы оказалась его нынешняя жена или еще кто... поркой бы не отделался.

Брикасс оглянулся на удаляющийся паланкин.

- Повезло, - усмехнулся он.

- Рисковый ты... - продолжал бубнить Ринетти, -   Но со стражей дука шутки плохи. Так что давай-ка быстро к моим, а потом на «Борей». Нечего тебе по городу шляться.

* двойная крона

** бифштекс на косточке

***

Несмотря на предостережение Микеле, Арно   выбирался в город. Джинера полюбилась ему еще в прошлый раз: тонкий аромат пиний, все оттенки розового и лилового цветущих олеандров и азалий, неистовое солнце, журчание фонтанов на площадях и протяжные крики продавцов свежей воды. Но теперь город открывался ему и с другой стороны — переулки, где стравливали свирепых огненно-рыжих эррурских петухов. И поединок между двумя яростными птицами нередко заканчивался не менее яростными драками их хозяев. Харчевни, куда не заглядывали «благородные», и где подавали умопомрачительные пончики, жареные в свином жире, а полуголые зингарские танцовщицы отплясывали прямо на сдвинутых столах под аккомпанемент кастаньет и тамбуринов и гортанные выкрики. Заходил он и в Читавеккью, хотя к Палаццо д'Аурора все же не совался. Ринетти, с кем у него сложились приятельские отношения, ворчал, что из-за прекрасных глаз доны Лары Фальго сам пропадет, и его под кнут подведет, но почти всегда сопровождал товарища.

Арно отшучивался, приглашая Микеле на свадьбу. Но вовсе не возможность еще одной встречи с красивой дочерью дука влекла его в аристократический квартал. Произошедшее наглядно показало пропасть, отделившую его от прежнего мира, и глухая тоска поднималась в душе...

Однажды Ринетти неодобрительно спросил, указывая на пиррскую татуировку:

- Зачем тебе это? Ты же не из дикарей.

- Они не дикари.

- Ну да, слыхал я твои дерзости. Ох, не прост ты, Фальго, не прост...

Через седмицу, как и говорил Миландос, бригантина с грузом специй и оливкового масла отправилась в обратный путь. Брикасс обратил внимание, что капитан был сильно не в духе: то поносил всех и вся последними словами, то закрывался в каюте с бутылкой виноградной водки. Ринетти, у которого Арно поинтересовался насчет дурного настроения капитана, пробормотал нечто маловразумительное. Напряжение нарастало, выливаясь в потасовки среди команды.

На второй день «Борей» достиг Сарадской цепи. Они лавировали межу крошечными островками, идя лишь под фоком и триселем. Солнце стояло почти в зените, когда марсовый заорал:

- Парус слева по носу!

Матросы из палубной команды оборачивались и замирали, глядя, как из-за лежащего в четверти лиги островка выдвигается шебека под полосатыми желто-красными парусами.

«Сахрейнские пираты!» - пронеслось в голове Арно. - «Так близко от Этррури?!»

Шебека шла им наперерез, но он прикинул расстояние и направление ветра: «Борей» еще может вырваться в открытое море.

- Капитан, проскочим! - крикнул он.

Однако стоящий на корме мрачный Миландос только мотнул головой:

- Лечь в дрейф!

Брикасс на миг растерялся, ведь купцы использовали малейшую возможность для бегства, понимая что им не выстоять в бою с хорошо вооруженными сахрейнцами. И тем более, что «Борей» был достаточно быстроходен. Но капитан, судя по всему, собирался сдаться.

- Мы проскочим, если ты прикажешь добавить парусов!

Миландос поморщился:

- Тебя это не касается, Фальго.

Они что, не знают, что их ждет? Арно огляделся и заметил на лицах странную покорность. Похоже, напротив, это он чего-то не знал. Ринетти с другого конца палубы делал ему отчаянные знаки, призывая молчать. И все-таки он попытался еще раз:

- Посади людей на весла! Или в рабство захотелось?

- Здесь я отдаю приказы! - рявкнул Миландос.

Пока они спорили, шебека приблизилась, отрезая им выход в море. Матросы уже брасопили к ветру паруса, но словно этого было недостаточно, носовая пушка дала предупредительный выстрел поперек курса. Рука Арно непроизвольно потянулась к бедру.   Капитан верно истолковал его жест:

- А ну, заприте-ка его в трюме, пусть охолонет!

К ним придвинулся один из рулевых, Саджио, многозначительно поигрывая кинжалом. Сильный, как бык, но не самый умелый боец. Если сейчас броситься к трапу,  есть шанс добраться до оставленного в каюте оружия и тогда... Брикасс сгруппировался, поднырнул под руку   взмахнувшего кинжалом рулевого и врезал ему кулаком под подбородок.

Глаза Саджио закатились, но в этот миг сзади на голову Арно обрушилось что-то тяжелое, и наступила тьма.

Миландос, опуская вымбовку,   буркнул:

- Вы не в королевском флоте, благородный сьер. Тащите его вниз. Я потом с ним потолкую.

Саджио, отупело встряхивая головой, приподнял Арно за плечи, как вдруг раздался хриплый голос:

- Приветствую тебя, Рем. А я уж и заждался.

На палубе шебеки, скрестив руки на груди, стоял невысокий поджарый мужчина в красном тюрбане, шароварах и кожаной жилетке. Десять пушек правого борта его корабля нацелились на бригантину.

- Прости, Эль-Сауф... - со страхом пробормотал Миландос и склонил голову. - Торговля была неудачной...

- На все воля Сейд Тахрира*, - пират коснулся левой рукой лба. - И что же, даже на Лунную траву не нашлось покупателей?

- Леруа заплатил лишь половину, а потом пригрозил, что выдаст меня гвардейцам Конти. - он извлек из-под куртки увесистый кошель, заискивающее глядя на сахрейнца,: - Но я уже приготовил твою долю, вот она!  

- Я огорчен, - ровным тоном произнес тот. - Ведь это только половина доли...

Миландос съежился, остальные матросы глухо зароптали.

- Отработаю... Странником клянусь!

- Что мне до северных божков! - Эль-Сауф презрительно фыркнул. - Конечно, отработаешь... А сейчас я отправлю к тебе Мусайеда, он сам все посмотрит.

Миландос угрюмо наблюдал за тем, как с шебеки спускают шестнадцативесельную шлюпку.

Вскоре на борт бригантины поднялся бородатый верзила Мусайед в сопровождении четырех вооруженных мушкетами пиратов. Они скрылись в недрах «Борея». Миландос страдальчески скривился: вмешиваться было не просто бессмысленно, но сулило еще большие неприятности.

- Кстати, кто это у тебя такой прыткий? - Эль-Сауф кивнул на все еще лежащего на палубе   Брикасса. - Не припомню его.

- Один бездельник, - неохотно ответил Миландос, досадуя на себя, что не был достаточно расторопен. - Высажу его в первом порту. Или рыбам на корм кину.

- Мне нужны гребцы, а он выглядит сильным. Отдай его мне.

Миландос замялся: лишится штурмана в самом начала плавания не входило в его планы. С другой стороны, после того, как Фальго затеял свару на виду у всей команды... В этот миг Мусайед высунулся из люка и поднял над головой шпагу. Солнце блеснуло на золоченном эфесе.

- Ах, Рем, мой дорогой друг! - тонкие губы сахрейнца саркастически змеились. - Не вздумал ли ты обмануть меня? Благородный сьер из королевского флота... - он возвысил голос: - Мусайед! Забирай все, что сочтешь нужным! И всю казну! А ты, Миландос, должен мне еще одного гребца. Сам назовешь или мне выбрать?

- Сам... Его! - доведенный до умоисступления свалившемся на него бедами, Миландос ткнул пальцем в Ринетти. Тот отпрянул, растерянно озираясь: - Да, Микелито, ты вроде дружок Фальго? Так составь ему компанию!

* Дарующий освобождение, бог священной ярости, жизни и смерти, которому поклоняются сахрейнские язычники

Арно двинул раскалывающейся от боли головой и к горлу подкатила тошнота. Он приоткрыл глаза, моргнул, привыкая к свету фонаря, покачивающегося на вбитом в бимс крюке. Значит, его оттащили в трюм, как и приказал капитан. Слышался плеск и мерный гул тулумбаса*: корабль шел на веслах.

- Эй! Очнулся?

Над ним кто-то наклонился.

- Микеле? - прохрипел Арно.

- Твой приятель среди гребцов, на палубе. Ветер-то стих...

- А ты... кто?

- Джузе из Амальфи.

В команде не было никого с таким именем. Арно огляделся, пытаясь понять, где находится. Он лежал на соломенном тюфяке в закутке, отгороженном решеткой, судя по всему – в носовой части корабля. И это был не «Борей»!

- Эль-Сауф потребовал у Миландоса гребцов, - подтвердил его догадку Джузе. - Тот отдал вас. Ты показался господину ценным, он велел побыть с тобой.

Брикасс стиснул челюсти, чтобы не заорать в голос. Вероломный Миландос продал его пирату! Если бы в руках была шпага, он захватил бы пару мерзавцев с собой, за Предел!

- Сколько прошло времени? - выговорил он сквозь зубы.

- Вечереет. Крепко тебя приложили. Уж думал — отправишься к Аль-Бахру, Морскому Змею. Славь Сейд Тахрира, что выжил и разум не оставил тебя.

- Разве этррури поклоняются... языческим демонам?

Джузе отстранился и Арно наконец смог рассмотреть его: утонченные черты лица уроженца юга Этррури подобали бы принцу, однако тоска затравленного зверя во взгляде разрушала благостный образ.

- Северянин, что ты знаешь о силе и власти Сейд Тахрира? Когда придет твой черед... - пробормотал он, затем сменил тон: - Впрочем, не важно. Выпей-ка вот это.

Джузе поднес к его губам плоскую фляжку и в рот полилась   терпкая жидкость с резким неприятным запахом. Горло обожгло и Арно закашлялся.

- Это что... за зелье демонов?

- Великий Цедалиус считал экстракт корня Пеонии лучшим средством от головных хворей, - заявил Джузе. Его тон приобрел менторские нотки: - Особенно, если смешать его в равной пропорции с соком древа Го, произрастающего в сердце Сахрейна и бараг-шуном**.

- Ты лекарь?

Этррури вдохнул, потом неохотно ответил:

- Я учился в университете Амальфи, изучал медицину, математику, фармакопею и науку о флюидах***. Теперь я присматриваю за имуществом господина Эль-Сауфа.

- В том числе — лечишь.

- Если на то есть повеление...

Настил заскрипел под чьими-то грузными шагами. К клетке приблизился сахрейнец огромного роста, с лицом, иссеченным шрамами. Он гортанно сказал что-то лекарю, выслушал ответ, затем бросил взгляд на Арно и, развернувшись, ушел по полутемному твиндеку в сторону кормы.

- Эль-Сауф желает расспросить тебя, - пояснил Джузе.

- Так пусть придет, - криво усмехнулся Арно. - Я полностью к его услугам.

Мерзкое снадобье придало ему сил. Тошнота улеглась, и в голове больше не вспыхивали искры боли.

- Ш-ш-ш. Будь осторожен. Как бы господин не решил, что твоя ценность преувеличена, - недобро улыбнулся Джузи.

Вновь послышались шаги и неясные голоса. Вскочив, лекарь согнулся в низком поклоне. Лязгнула решетка, в круг отбрасываемого фонарем света вступил сахрейнец, одетый богато, если не сказать - роскошно: кафтан из серебристой парчи, перетянутый алым кушаком, за который были заткнуты два пистолета, атласные шаровары и тюрбан с золотой брошью. Судя по всему, это и был Эль-Сауф, чьим имуществом Арно теперь являлся. Верзила почтительно держался за его спиной. Несколько мгновений Эль-Сауф молча разглядывал пленника, потом спросил:

- Как ты оказался у моего доброго друга Рема?

Арно ответил не сразу, раздумывая, насколько стоит быть откровенным. Пират, должно быть, видел стычку...

- Я нанялся к нему в Барадосе. А на обратном пути... мы не сошлись во мнениях по одному вопросу

- Клянуь палицей Сейд Тахрира, ты иной породы, не ровня бездельникам Миландоса Кто ты? И что делал на том корыте? Если твоя семья богата, она может выкупить тебя.

- Тебя ждет разочарование, - дернул уголком рта Арно. - Семьи у меня нет.

- И больше ты ничего не хочешь сказать? - Эль-Сауф смотрел испытующее.

Арно отрицательно мотнул головой.

- Ну что ж. Мне был нужен гребец и я его получил. Но на тебя другие планы. Ибо мудрый человек не наденет на скакуна ярмо, уподабливая его волу, если на базаре за него дадут цену двух волов, - пират плотоядно улыбнулся и прищелкнул языком: - Кем бы ты ни был, красивые невольники дорого стоят в Саэтте, тем более — северяне с синими глазами. Если повезет, попадешь евнухом в гарем к солнцеликому Эль-Аяту, да продлятся его дни.   А если особенно повезет — в храм Сейд Тахрира,

Арно внутренне содрогнулся. Ему доводилось слышать об омерзительных мистериях, проводимых в капищах Сахрейна, и даже если истории были приукрашены, будущему, обрисованному пиратом, он предпочел бы смерть.

- А если с товаром в дороге приключится неприятность? - медленно проговорил он.

- Неужто я не обеспечу доставку товару в сохранности? Однако я заинтригован и, пожалуй, дам тебе право выбора — так повелел нам Дарующий освобождение. Ты храбр и упрям, но не очень умен. Полагаешь, что можешь терпеть боль и не боишься смерти, но как бы тебе не пришлось изменить мнение. Правда, Мусайед? - оглянулся он на верзилу.

Брикасс лихорадочно взвешивал «за» и «против». До Саэтты больше седмицы пути. Как знать, за время пути может предоставиться шанс...

Видимо, Эль-Сауфу наскучило ждать.

- Да будет так, - он пожал плечами и велел Мусайеду: - Займись им.

- Дурак... - прошелестел Джузе.

Арно мельком глянул на лекаря, так и стоявшего, низко склонив голову, и сказал в спину уходящему пирату:

- Я действительно знатного рода.

Тот остановился и повернул голову:

- Так значит, это принадлежит тебе?

По его знаку Мусайед шагнул вперед и показал шпагу.

Арно приподнялся на локте, не сводя с оружия взгляда.

- Да. Но это ничего не меняет. Я не лгал тебе: родных у меня не осталось, и некому внести выкуп. Мне пришлось бежать. Поскольку я служил во флоте и бывал в Срединном море, то нанялся штурманом к Миландосу.

Пират приподнял бровь:

- Отчего же не меняет — меняет. Миландос сказал, что ты называешь себя Фальго. А как твое настоящее имя?

- Мое имя - вчерашний дождь в пустыне...

- Ты прав: что есть имя перед лицом Дарующего освобождение? - хмыкнул Эль-Сауф, оглаживая бородку: - Это к лучшему: у тебя нет ничего, что бы тянуло назад, на север. Опытный моряк ценится куда больше храмового раба. Признай власть Сейд Тахрира – и обретешь новую жизнь. В ином случае...

Арно прикусил губу, чувствуя, как на висках выступает испарина. Но потом ему подумалось, что вряд ли сахрейнцы, приверженцы длительных и пышных церемоний, относятся без должной торжественности к принятию в лоно веры неофитов. Немного времени у него будет. Скорее всего... Но он не должен соглашаться слишком поспешно.

- Это серьезный шаг, - начал он осторожно.

Взгляд Эль-Сауфа стал пристальным. Мысленно вручив себя милости Странника, Арно продолжил:

- Когда судьба бросает кости, никто не знает, что ему выпадет — единица или шестерка. Если твой бог настолько силен, мое сердце откроется ему...

- А! - блеснул в ухмылке белыми зубами пират. - Вижу, на тебя снизошло благоразумие. Мы побеседуем еще, когда ты оправишься. Но — не пытайся обмануть меня, Альсахр****!

Шаги сахрейнцев стихли. И лишь тогда Джузе встряхнул головой и шумно выдохнул, садясь рядом с Арно.

- Уф-ф. А я уже думал, что зря потратил на тебя драгоценное лекарство. Какого демона ты упирался? Честь высокородная взыграла?

- Честь... - само слово отдавало сейчас пеплом. - Будем считать, что честь.

- Господин сегодня в хорошем настроении, но и ты вовремя согласился.

- С чего ты взял, что я согласился?

Джузе отшатнулся:

- Тогда ты еще больший безумец, чем казался!

- Выдашь меня? - Арно в упор смотрел на него.

- Н-не знаю...

- Благодарю за честность. Послушай, Джузе. Дай мне пару дней, чтобы окончательно решить.

- Что ты задумал? За тобой будут следить. При малейшем подозрении — отдадут Мусайеду. Умирать будешь долго, — едва слышно проговорил лекарь.

- Ты же не думаешь, что я смогу что-то немедленно предпринять, когда у меня перед глазами плывет? - так же тихо спросил Арно.

- Ну а дальше? Ты же все равно попытаешься бежать и будешь схвачен, под пыткой назовешь мое имя, и я разделю твою участь...

- Скажи хотя бы, куда идет шебека, в Саэтту?

- Не понимаю, зачем мне... Ладно. Эль-Сауф только вышел в плавание. Вряд ли он повернет назад немедленно.

- А ты сам? Неужели не хочешь вырваться на свободу?

- Не надо меня искушать, северянин... - Джузе отвел глаза и поднялся на ноги. - Я уже выбрал.

Уходя, лекарь запер клетку и для надежности, дернул замок . Арно проводил его взглядом, затем посмотрел на фонарь, где горящий фитилек плавал в плошке с маслом. Мысль разбить стекло и устроить пожар показалсь ему весьма привлекательной. Однако если он намерен выбраться, а не задохнуться в дыму, надо все тщательно продумать. И ему потребуется помощь.

Ведомый скорее наитием, а не разумом, он пошел на безумный риск и открылся Джузе. Будто бросил камешек на весы Ананк. Теперь оставалось ждать, которая из чаш перевесит. Если лекарь донесет на него... что ж, он должен подготовить свой дух к тому, что за этим последует. Арно сел, привалившись спиной к переборке. Голова закружилась, и он несколько раз глубоко вздохнул. Напротив его клетки, через неширокий проход, находилась еще одна – гораздо больше по размерам. Клетка пустовала, судя по всему, все рабы были наверху. Арно напряженно вслушавался в звуки корабля. Бухал тулумбас, скрипели уключины. Где-то там, на верхней палубе, Микеле наверняка проклинал его, ворочая тяжелое весло. Мгновения текли каплями липкой смолы, и напряжение уступало место мутному омуту безразличия.

Стемнело, когда рабов согнали вниз. Их оказалось всего восемь, значит, остальные гребцы были из числа команды. К запаху стоялой воду и гнилой соломы добавилась резкая вонь нечистот и застарелого пота. Он не сразу узнал Микеле – встрепанного, в одних лишь штанах и босого. На спине джинерца алел след удара плетью, а правый глаз заплыл от кровоподтека. Обессиленные люди валилсь на устланный соломой пол, кряхтя и охая. Микеле глянул на Брикасса и отвернулся. Арно вздохнул. Он, впрочем, заметил, что тот устроился поблизости от решетки.

Вслед за рабами появился Джузе, принес воду и сухари. Не глядя на пленника, взял его за запястье, считая пульс.

- У тебя крепкая голова.

- Почему же ты не рассказал о нашем разговоре хозяину? - тихо спросил Арно.

- Решил дать тебе время образумиться. Как ты и просил, — угрюмо ответил лекарь и наконец встретился глазами с Арно.

Как и ранее, лекарь тшательно запер его. Но теперь у Арно появился проблеск надежды. Фителек в фонаре вспыхнул и погас. Однако через некоторое вермя глаза привыкли к темноте. Арно встал, держась за прутья и вглядываясь в забывшихся тяжелым сном рабов. Он надеялся, что Ринетти не спит.

- Микеле.

В другой клетке послышался шорох, однако джинерец не отозвался.

- Ты же не спишь.

- А хоть бы и так, - буркнул тот. – Вам что с того, месьер?

- Не глупи. Я... отказался от прежнего имени. И уж тем более не желал, чтобы ты угодил из-за меня в переплет.

- С благородным связаться – беде быть. Тебя, небось, к веслу не приставили.

- Так и будешь причитать? Я получил отсрочку. Дня два-три. Однако из трюма сложно... планировать побег.

Микеле присвистнул сквозь зубы:

- Побег... Разве что в море утопнуть.

- Лучше, чем остаток жизни веслом ворочать. Или стать храмовой шлюхой. Ты со мной?

Поскольку Микеле молчал, Арно счел это готовностью согласиться.

- Сколько людей в команде?

- Зря это затеял, Фальго. Их пять десятков, если не больше. И как будем выбираться?

- Что-нибудь придумается. Куда идет шебека?

- На закат. Может, чуть к полночи.

Кто-то из рабов дернулся и невнятно забормотал.

- Тс-с-с. Надо выяснить настроение других. Тебе они доверятся скорее. И если снова заставят грести – понаблюдай, как вас охраняют. А я постараюсь договориться с лекарем.