Бежит вода в роднике, прозрачная, звонкая, как хрусталь, и соленая, пить-то ее нельзя, горечь полынная. Где в лесу ночью плач послышится, там по утру то ключ забьет, то озерцо в лучах солнечных засветится, а через день-неделю смотришь, и нет их в помине. Слезы льет Хозяйка гор по любимому, казаку милому, кто омут и смерть ее ласкам предпочел. Не смогла душа вольная вынести тесноты подземельной. Плачет теперь, слез не жалеет, а толку нет – сгинули кости его в волнах Волги бесследно. Сколько ждать ей еще? Говорят, когда сгинет свет, освободится Хозяйка от своих дел, да только кто знает, встретятся ли они? И по доброму ли?

Незаметно спустились сумерки. Потрескивание разгорающегося костра и заливистый смех начала красть пока еще робкая темнота. А от веселых песен потянуло легкой грустью, как ночной прохладой над рекой.

Артур устроился на бревне под старой осиной и, поеживаясь в джинсовой куртке, наблюдал за пляшущими призраками в костре. Последнее время он не находил покоя, все старался чем-то отвлечься от беспокоивших его мыслей. И немного завидовал Кириллу – если и случались события, разрушающие сложившуюся картину мира под корень, его сознание без лишних споров начинало ремонтные работы, и на удивление быстро Кире удавалось перестроиться, как будто не было ничего естественнее. Артур нахмурился – например, когда умерла мать, и рассыпался в пыль миф о семейных ценностях и том, как горе сближает. Кира просто пошел дальше, один. Нет, все ж таки Артур хотел бы поменяться с ним местами. Как бы не были мучительны повороты – с тысячами этих «почему» и «что дальше». Тяжелый и сомнительно успешный труд был необходим каждый раз, если Артура забрасывало на не запланированную станцию. Но еще никогда он не чувствовал такого напряжения, как после прогулки по Мирному городу, не мог строить логические выкладки, суммировать, анализировать, все разваливалось, не дозрев до выводов. Где-то глубоко, под километровым слоем исхоженных вдоль и поперек мыслей, в самом сердце Артур ощущал сдвигающиеся пласты. Он почти чувствовал их медленное неумолимое движение и глухой скрежет. Изменения. Он должен был в этот раз принять все вслепую, отчего ему становилось дурно. Артуру были необходимы хотя бы знаки.

– Скучаем? Нехорошо, такой симпатичный мальчик, а сидит словно пенек! Вон, девчата нет-нет, да поглядывают, – рядом села Катерина, с улыбкой рассматривая застигнутого врасплох Артура.

– Задумался… – он помялся и ухватился за первый же повод, – Кира за нас двоих справится, Катерина Сергеевна, – и кивнул в сторону костра, где в толпе хохочущих девушек о чем-то рассказывал Кирилл.

– Я же просила, давай без этих Сергеевн, ты еще тетей Катей назови, – она тряхнула тяжелыми русыми волосами, на лице промелькнула легкая открытая улыбка, и на щеках заплясали отсветы праздничного костра.

– ..ага.. – Артур все еще с трудом переключался от своих размышлений к разговору.

Прочитав в его глазах недоумение, Катерина Сергеевна неестественно рассмеялась, обрывочно, и тут же смолкла, пожалев о своей глупости. И зачем ей восхищенный взгляд этого городского парнишки? Для забавы только. Она рывком сорвала с головы только что сплетенный венок, густо источавший запах сорванных цветов и сочной травы, и надела на голову Артуру с таким выражением, будто избавилась от назойливой вещи.

– Посижу с тобой, не против? Нда… А кое-кто у нас сегодня точно напросится на неприятности, устроят твоему Кире темную при первом же случае, о чем он думает? – она вытянула ноги, отогнав налетевших комаров и снова улыбнулась, без оглядки, как лет десять назад, в возрасте Артура, но поворачиваться к нему не стала, и так заметила краску, выступившую у него на лице.

Артур действительно почувствовал, как запылали щеки, а потом и уши, но через некоторое время опять вернулся к своим мыслям и дразнящим языкам пламени, сквозь которое продолжали с визгом и смехом прыгать парни и девушки. Впрочем, ему это не мешало. Что кроме прочего отличало Артура от Киры, так это способность сосредоточиться в любых условиях на чем угодно, интегрирование и дифференцирование под Нирвану – нет ничего проще, а Кирилл с нетерпеливыми вздохами закрывал окна от уличного шума. Артур усмехнулся, заметив раскрашенное огненными бликами лицо друга в толпе, ясное дело, он сегодня сорвет Джек-пот. Но Серый смотрел на это легко, поступать так было для Киры жизненно необходимо время от времени, все, что заботило Артура в таких ситуациях – это пути отступления.

А ведь пора было возвращаться, дед-то наказывал Кире, чтоб не таскались они на эти гулянья, но кого и когда останавливали запреты?

Темнело быстро, на небо уже высыпали звезды, и беспокойство начало овладевать Артуром. Ночью на велосипедах через лес – страшно, по дороге – долго, в любом случае –нагорит дома.

Краем глаза Артур заметил, что Катерина Сергеевна по прежнему сидит рядом и замечталась о чем-то. Ему стало неуютно, но чувство это быстро прошло. Не часто встречаются люди, с которыми можно просто помолчать, не тяготясь этим, как дышать воздухом. Если ей было легко с ним сейчас – он был не против. Но ощущая аромат духов Катерины, смешанный с дурманящим запахом венка, мысли Артура резко сменили направление, отчего ему стало еще тоскливее. Маленькая, с огромными темными глазами и звонким голосом, от взрывного характера которой летели искры во все стороны, она была бы противоположностью его матери, если бы не это молчание рядом. Молчание, в котором крылась благодарность за самые простые вещи, которые заметить-то стыдно, и потому именно с таким горьким привкусом.

Познакомился он с Катериной недели две назад, когда просто предложил помочь донести до дома тяжелые сумки с продуктами. Она все ждала по началу скабрезных шуток в свой адрес или щенячьих взглядов, а у него просто каждый раз в голове раздавался звоночек, если появлялся случай, и он вспоминал как помогал матери. Теперь-то она уж не таскает сумок с едой по вечерам в застуженную зимой квартиру. Он вот у друга в деревне, а мать – в Греции с подругами. Только слезы ее стали скупее и много солонее с тех пор.

Однажды ему пришлось вместе с Катериной тащить ее ненаглядного мужа, заплетающегося в двух словах, домой. Он ничего не сказал, ни тогда ни потом. И, хотя вся деревня посмеивалась в кулак, что у молодой женушки завелся городской помощник, никто вслух не произнес ни слова, слишком безобидно выглядел Артур в своих очках и выглаженной футболке, да и язык у Катерины был острый.

Тени стали сливаться в ночное покрывало, песни затянули пробирающие до слез, и кое-кто, взявшись за руки, побрел к берегу, чтобы спустить на воду свои венки. Артур, наконец, отвернулся от огня, в миг позабыв все лица, которые в нем увидел. Огляделся, но не нашел ни Киры, ни девушки, с которой тот настойчиво обнимался, как и здоровенного парня, не сводившего с них глаз. Пламя взметнулось к небу, послышался сухой треск. Знаки? Артур, встревоженный, стоял у костра, когда заметил у края леса застывшую фигуру Катерины Сергеевны.

– Что случилось? – он подошел ближе, в темноте все очертания таяли с ужасающей скоростью.

Артур разглядел, что она чуть не плачет, грызет ногти и все порывается побежать в лес.

– Катерина Сергеевна! Кать, че стряслось? И… ты Киру не видела?

– Не видела!

Артур постоял, уже подумал пойти прочь, как она вцепилась ему в руку.

– Поехали со мной! Мне одной страшно…

– Это еще куда? – на лбу Артура выступили капельки пота.

– Куда, куда… – она выругалась, – за кобелем моим, я весь вечер чуяла – опять лыжи навострил, и точно – только заметила, как он исчез в лесу, вон, по тропинке. Ох, узнаю к кому он бегает, устрою им небо в алмазах! – она больно сжала его локоть, – поехали, Артурчик!

«Мама дорогая, Артурчик, да еще в лесу по ночам неверных мужей отлавливать». Он потер свободной рукой нахмуренный лоб и только спросил:

– А Кира?

– Что твой Кира? Думаю, не скучает, – в голосе послышались язвительные и злобные нотки.

Артур нашел глазами велосипед, на котором приехал, отметив про себя, что Кириного и след простыл. Что ж, вопросы разрешались сами собой. Впрочем, Серый привык, что если Кирилл шел в разнос, о нем он вспоминал в последнюю очередь, как раз когда появлялся запашок керосина.

– Кинь свой велик на телегу, – она стремительно зашагала к привязанной у деревьев лошади, где еще несколько мирно щипали траву.

– А? Не, не пойдет, я лошадей не очень! – Артур замялся, но, встретив полный нетерпения взгляд Катерины, смирился с набиравшим обороты вечером.

Смех и пение, уже нестройное и сбивающееся, быстро удалялись. Спустилась ясная летняя ночь, залитая таким щедрым серебристым светом, что даже в лесу, где со скрипом по дороге петляла телега, было видно далеко вперед. Но Артур и Катерина оказались здесь одни, еще минуту назад она видела белое пятно рубашки мужа среди чернеющих деревьев, а тут – ни следа.

– Ка-а-ать… – Артур всматривался вдаль, часто оглядываясь, но не находил за что зацепиться.

– Да точно он где-то здесь, ты же тоже его видел, – она раздосадовано стеганула лошадь, чтобы прибавить ходу, но та словно бы и не заметила.

– Видел, но уже порядком давно, куда вообще эта дорога ведет?

– Как раз к нам в деревню, только плутает сильно, там, – она кивнула влево, – горы расти начинают, вот мы вдоль них и едем.

– Да? – Артур сомнительно посмотрел на попутчицу, – а тут живет кто? Ну если твой к… в общем, не в лесу же они… я хочу сказать, если он в деревню пошел, то почему не коротким путем? Тут глухомань по-моему, зря мы поехали…

– Зря – не зря, а в этот раз я точно узнаю, где он шляется! – Катерина вдруг рассмеялась и в голос запела, – девицы-красавицы, друженьки – подруженьки… – и у Артура похолодело внутри – так ясно он почувствовал, что она пытается отогнать подкрадывающуюся жуть.

Высокий чистый голос ее зазвенел в расшумевшемся от вздохов ветра лесу, но все больше в него закрадывались нотки страха. Под конец она так же внезапно замолкла, и Артур почувствовал, что ей хочется схватиться за него. Он взял своими холодными пальцами Катерину за руку и удивился изменившему ему голосу:

– Слушай, поедем назад, а? Не нравится мне здесь, да и муж твой пропал… Может, нам показалось?

Лес вокруг них притаился, и в свете сияющих звезд побежали тени. Где-то заухала сова, ночная жизнь, не спеша, шла своим ходом, но Артур готов был поклясться, что что-то замерло совсем близко и ждет, что они предпримут. Мимолетно коснувшись воспоминания о городе-призраке, он ощутил волну накатывавшего жара.

– Еще чего! – Катерина вырвала руку, посидела молча, вытянувшись струной, пока жгучая ревность в ней боролась с глупыми детскими страхами, а Артур продолжал тревожно озираться. Вдруг оба почувствовали чей-то взгляд на себе, вне всяких сомнений – кто-то за ними наблюдал, и вряд ли это был заблудившийся Катеринин муж.

– Уговорил, – она схватилась за поводья с удивительной проворностью, – хрен с ним, поехали отсюда!

Повернув, телега заскрипела в обратном направлении. Дорога петляла, но иной в округе не было, сбиться с пути было невозможно. Тем не менее через полчаса они вернулись к высохшей осине и здоровенному валуну, что Артур приметил еще в предыдущий раз.

– Споешь что-нибудь? – Серый взял из ледяных рук Катерины поводья, – может, Шевчука?

– Не хочется… – она замерла.

– Ну ладно, попробуем еще разочек, – в этот раз он развернул лошадь, и колеса заскрипели, как ни в чем не бывало.

– А где ты петь научилась? Все равно, есть разница, я концерт вспомнил как будто.

– Ерунда! – она немного оживилась, – в музыкальном училище, потом все хотела в институт культуры поступать.

– И че?

– Ниче! – Катерина передразнила его, как будто ей самой было шестнадцать лет, – талант, Артурчик, либо есть, либо его нету, – пожала плечами и улыбнулась.

«Опять Артурчик, елки зеленые!»

Так проделали они второй круг. Напротив валуна лошадь встала, лениво отгоняя мошкару хвостом, видимо предлагая Артуру и Катерине найти идею по лучше, чем ходить туда – обратно.

– Ну все, приехали, – Артур отложил поводья, и на него навалилось тяжелое какое-то обреченное спокойствие, имевшее в своем основании самый дикий страх. Он нисколько не сомневался, что дело нечисто, и кругами тут не поможешь.

– Ты о чем?

– Не знаю, посидим, посмотрим, что будет, – он, казалось, беспечно уставился на густой лес, окруживший их.

– Щас, разбежалась! Дурак ты что ли! – она фыркнула, схватила поводья, но в то же мгновение лошадь зашлась диким испуганным ржанием, замотала головой, послышался беспорядочный стук копыт, но с места не сдвинулась.

– Кать, не бойся, мы с Кирой уже не раз попадали в такое, выберемся, – он приобнял ее за плечи, едва живым от ужаса рассудком удивляясь своей наглости и внешнему спокойствию.

На какую-то секунду воцарилась тишина, ветер стих, и даже возня в подлеске прекратилась. По этому скрип отворяемой тяжелой двери и показался на много громче, чем был на самом деле. Так или иначе, где-то неподалеку от них кто-то открыл дверь…

– Поехали потихоньку, – Артур выпустил съежившуюся Катерину, и телега тронулась с места медленно, под фырканье лошади. А больше всего Серому хотелось схватить велосипед и пуститься наутек, и он мысленно начал склонять слова по латыни, как учили в лицее – vertebra, vertebrae… Только бы не побежать.

– Потеряли кого-нибудь? – не смотря на улыбку, лицо было строгим, а глаза показались Артуру такими бездонными, что у него закружилась голова.

– Мужа вот ищу, – нашлась Катерина, не так пораженная красотой незнакомки, как ее спутник.

Женщина была высокая, в длинном синем сарафане, в каких еще недавно девушки прыгали через праздничный костер, русые густые волосу волнами спадали на плечи, а лунный свет будто ласкал ее безупречную кожу, вспыхивая то здесь, то там холодными бликами. Даже в полутьме она была так прекрасна, что драгоценности, щедро украшавшие ее, бесспорно не для сельской девицы, оставались незамеченными. Артур не мог ни слова произнести, продолжая смотреть на незнакомку округлившимися глазами.

– Степана моего не видала? – уже совладав с собой, Катерина обратилась к женщине чуть ли не небрежно, внутренне начиная распаляться. Чувствовало ее сердце, еще как видала!

– Подвезешь меня? – холодный взгляд скользнул по Катерине и вернулся к Артуру, – одну в лесу не оставишь? – она улыбнулась, только едва ли от этого стало теплее.

– Темненький такой, в белой рубашке, час назад вот ушел в лес, а мы ищем, – Катерина все еще чувствовала сжимавший сердце ужас, раскраснелась. Не посетили ее сомнения, кто эта незнакомка и откуда взялась здесь, ведь ни шагов они не слышали, ни приближения ее не видели. Катерину интересовало только одно, где был ее Степан.

– Видела, видела, – она отмахнулась и разочарованно добавила, – хочешь, идем со мной, – потом тише и жестче, – за твоим мужем, – и развернувшись, пошла в самую чащу с наезженной дороги.

– Кать, не надо бы… – Артур не поймал тонкой бледной руки, Катерина уже спрыгнула на землю.

– Пойдешь со мной? – она взглянула на него на смерть перепуганными глазами.

Артур молча слез с телеги и осторожно вступил в обманчивый лес.

Несколько минут, пока они шли за незнакомкой среди зарослей, представились Артуру часами. Женщина впереди них двигалась бесшумно, словно тень, в то время как Катерина позади нее то и дело спотыкалась, налетая на колючие ветки. Артур старался двигаться аккуратно, отводя руками грозящие хлестнуть по лицу разлапистые ветви. Об оставшейся позади телеге или велосипеде он не заботился – коль дело приняло такой оборот.

Серый лихорадочно вспоминал пересказанные сотни раз и перевранные придания и, в конце концов, уверился, что с ними идет сама Хозяйка гор. Много чего о ней он слышал, в одних легендах – княжна, в других – атаманша, свести все к единому образу невозможно, куда важнее было догадаться, что ей нужно, что она им приготовила. Как только мысли Артура нащупали пусть и не совсем рациональную, но достаточную для размышления почву, последние сжимающие кольца паники слетели с него. Только холодок гулял по спине, и, кажется, шевелились волосы.

– Ай, – очередная ветка хлопнула Катерину по лицу.

– Заходите.

Артур еще за несколько десятков метров понял, что они оказались в тени вырастающей к небу горы. Стало темнее, и буквально чувствовалось приближение чего-то большого. Теперь они стояли у подножия, где лес начинал подниматься вверх. Одного скользнувшего по чаще бледного луча хватило, чтобы и Артур, и Катерина увидели дверь в горе, большую, деревянную, из открытого проема которой полился слабый желтый свет, стоило хозяйке ступить за порог.

– Катерина Сергеевна, – Катя вздрогнула и ошарашено уставилась на него, – мы еще можем вернуться, – по телу Артура побежала дрожь, – я слышал, что она только под горами хозяйка, а здесь, наверху у нее силы нет, и выходить-то она может по-моему как раз однажды в год – на Купалу, – в дверях возникла как будто увеличившаяся фигура незнакомки и сверкнула на Артура усмехающимися глазами.

– А Семен? – чуть слышно спросила Катерина.

Артур не нашелся, что ответить.

Катерина, помедлив секунду, шагнула за порог. Артур понял, что если он сейчас уйдет, она поймет, она сама так сказала, взглядом. И он действительно хотел было уже поворотить, уж точно не стоил этот Семен такого риска, да и вообще – усилий. Артур пришел к мысли, что они поступают очень глупо, и шагнул в пещеру за Катериной. Со скрипом дверь за ним закрылась, и он, оглянувшись, увидел лишь камень скалы.

Длинная лестница вела вниз, по мере того как удалялась Хозяйка и Катерина, вместе с ними уходил и свет. Артур заторопился. Миновав два пролета, он вышел в небольшой коридор, за которым изумленным глазам Артура открылась галерея огромных, залитых сиянием, залов. Вот уж точно, могла тройка Стеньки Разина легко вместиться в этих пещерах и проехать под землей до другого берега Волги. Стены были ровными, словно специально вырубали тоннель десятки или сотни лет назад. Катерина шла за Хозяйкой, не поворачиваясь и не замедляясь, Артур с обидой подумал, да знает ли она вообще, на что он решился. Из некоторых залов убегали в разные стороны темные коридоры, и уже даже басни о поездах под горами не выглядели так смехотворно.

К своему ужасу, Артур заметил, что чем глубже и дальше в подземелье они уходят, тем выше становится фигура Хозяйки. Еще немного, и они с Катериной превратятся в бледных трясущихся карликов.

– Вот мы и пришли, располагайтесь, гости дорогие, – вдруг она растворилась в воздухе.

Катерина вскрикнула, увидев склонившегося над чем-то Семена, его сгорбленную спину и вытянувшееся лицо. Отбросив в сторону что-то тяжелое и блестящее, Катя начала трясти его, звать и чуть ли не реветь в голос, а Артур с замиранием сердца осматривал огромный, высотой, наверное, с пятиэтажный дом, зал, от которого ответвлялись еще несколько туннелей. На них он не обратил внимания. Богатство собранных вокруг сокровищ поражало, и Артур с трудом заставил себя подойти, поднять брошенную Катериной серебряную чашу, в витиеватых тончайших узорах. Беспорядочно рассыпанные монеты различного достоинства, поблескивающие украшения и вереница сундуков вдоль стен. Казалось, их просто небрежно собрали здесь, не оценив по достоинству и не одарив огнем алчности или восхищения. Семен неподвижно сидел на одном из сундуков, не отвечая на уговоры жены, стремительно перераставшие в слезы.

Артур поставил чашу на мешок с монетами, кажется, екатерининками, и только сейчас почувствовал идущий от сокровищ, от стен, от пола и потолка мертвенный сырой холод. И даже в этом огромном зале Артур почувствовал могильную тесноту.

– Что с ним? – всхлипывая, спросила Катерина.

Вместо ответа свет в подземелье начал таять, все закружилось, и вот они уже стояли в простой деревенской избе, где тлели угольки в печи, и из окна был виден ночной лес. Катерина отошла от мужа и с краткой благодарностью пожала руку Артура. Семен сидел за столом все с тем же отсутствующим взглядом, но рядом с ним, обхватив за талию, им улыбалась темноглазая девушка, с мелкими черными кудрями, совсем не похожая на явившуюся им на дороге незнакомку.

– Считай, он видит сон, вот этот, – она обвела рукой дом, и все на какое-то мгновение ожило, осветилось, следуя за ее движением. Обычная деревенская изба, все на своих местах, только по прежнему веет холодом. Свет погас, они снова оказались в полумраке.

– Любишь его – забирай, хочешь – возьми золото с серебром – я отдам. Бери, если сможешь, а нет – не моя вина, он сам пришел первый раз, – девушка отодвинулась от Семена и встала. Короткое легкое платье – ни дать, ни взять, девчонка, – не кляни меня, – подошла к Катерине, в тот миг они сравнялись ростом, – я уж много лет милого жду, а твой мне без надобности, – она пожала хрупкими плечами и, пройдя мимо Кати, взяла Артура за руку.

– Идем, показать тебе кое-что хочу, – она увела его из избы, где Катерина, вся в слезах, обняла мужа за плечи, и они вновь очутились в ее сокровищнице.

Артур хотел позвать Катю, но все исчезло, и ему вдруг представилось, как она с Семеном задыхается в темной крохотной пещере. Артур ничего не сказал, испуг набрал в нем полную силу. Часть его сознания, наконец, нашла удобную позицию, приняв все за сон, и немного успокоилась, другая же наслаждалась нараставшим ощущением полета в теле, кажется, он смог бы разбить скалу насквозь.

Артур ни с того ни с сего сжал ведущую его руку, и к нему обернулась смеющаяся, с темно-рыжими локонами девушка, в майке и шортах, – идем, идем, – он очнулся от грезы, вспомнив, кто она, расслабил пальцы и похолодел. Голос-то у Хозяйки всегда оставался прежним, сильным и ледяным, в то время как лицо ее, когда она встретила их впервые, Артур уже не мог вспомнить, сколько бы ни старался.

– Вот мое настоящее сокровище, – она отошла от Артура и указала на темный узкий коридор, из которого шел затхлый воздух, – ты понимаешь, о чем я?

– Заветная пещера? Ты покажешь мне то, что сердцу желанно? – Артур не узнал свой голос, но как только произнес эти слова, его словно настигло озарение. Конечно, это именно то, что он хотел, что положит конец его сомнениям, раз и навсегда. Вскользь Артур увидел лицо Кириного деда, переполненное внутренним светом, когда он рассказывал о пещере. Артур едва сдержался, чтобы не побежать навстречу темноте. Все в миг было забыто – и Катерина, и ее муж, и брошенная на дороге телега, страхи…

– Подожди, – хозяйка внимательно смотрела на Артура, – редко, кому удается выйти из нее, ты уверен? Уверен в чистоте своего сердца? Я видела многих, кто думал, что попадет чуть ли не в рай, а их накрывала такая тьма, что даже я бы в нее не решилась ступить. Ты можешь получить ответ, я знаю, о чем ты думаешь. И я могла бы сказать тебе сама, но ты будешь сомневаться. Правильно, что не веришь мне, – по лицу скользнула улыбка, – иди! – и с этим словом она сразу состарилась. Взгляд потух, на красивое лицо привычной тенью легла тоска и боль утраты, уголки губ поползли вниз, она уходила от Артура все дальше. И, как ни сильно отозвалось ее одиночество в нем, он не усомнился, не медлил, твердо шагая по сужающемуся коридору во тьме.

Когда ползти стало трудно, Артур впервые задумался, что может застрять в этих пещерах, и его никогда здесь не найдут. Ладони он уже стер в кровь, а дыхание с трудом удавалось сдерживать – невыносимо хотелось распрямиться и глубоко вдохнуть. Артур продолжил по сантиметру ползти дальше. Он и не заметил, как потухали его мысли, помутилось сознание, остались только реакции и неистребимое желание двигаться вперед. Знаки. Артур хотел увидеть знаки, а теперь нечто большее было так близко от него. Он замер, собираясь с силами, чтобы ползти дальше, хотя уже некоторое время скреб пальцами по равнодушной породе, застряв в щели, когда впереди показался свет. Он медленно приближался, и Артур глотнул соленого морского воздуха.

Открыв глаза, он увидел башни, знакомую, местами разрушенную городскую стену и белые, пляшущие на ветру, флаги. Артур почувствовал, что так и будет, что он вернется.

Телега со скрипом неторопливо въехала в деревню. В домах уже по большей части загасили свет, и тишину нарушало лишь редкое фырканье лошади да трескотня сверчков. Артур шумно вздохнул. Уже показался их с Кирой дом. Он встревожился, но не на долго, рядом сидела Катерина с уставшим, заплаканным лицом и серебром в волосах, но счастливая.

– Катя… – он позвал осторожно.

– Все хорошо, Артур, вон, спит себе, – она показала на свернувшуюся фигуру Семена рядом с велосипедом.

– А он?

– Не знаю, завтра видно будет. Мне даже не верится, как будто приснилось все, нет? – она взглянула ему в глаза, – спасибо, Артур, – и отвернулась, смутившись.

«Артур, больше, наверное, никаких Артурчиков», – усмехнулся он про себя.

Утром все завертелось по старому. Подъем ни свет ни заря, молчаливый Кира с синяком на левой скуле и дразнящие замечания Софьи Андреевны:

– Нечего было на гулянки таскаться, да еще перья распускать!

Веселая темноглазая Катерина, улыбающаяся Артуру через улицу, и попутно выговаривавшая мужу, что тот напился вчера до беспамятства. Все как вчера и завтра.

Только Артур теперь спал спокойно, зная наверняка, куда заведет его дорога.

И еще родник забил на пригорке, у края деревни, с ледяной водой, но на диво соленой. Позвенел денек и исчез, словно не было его. Быстро сохнут Катеринины молодые слезы.