В ночь перед открытием никто не пошёл домой. Работы хватило всем. Кто-то отмывал помещения, помогая уборщице. Развешивали новые фотографии. Постарались, они были сочными. Показывали военных как на поле боя, так и в быту на фронте. Медицинских сестёр, врачей в госпиталях. И все — бельгийцы! А отличие от предыдущей фотовыставки, где они были большими. Сейчас решили изменить подход Гораздо больше, и разного формата. От огромных, до открыточного формата. Некоторые были точно такие же, как иллюстрации на пивных кружках.

На фотографиях изображены все этапы формы бельгийских военных. Кто-то метко подметил, что на начало Первой Мировой войны, Бельгийская армия больше была похожа на опереточную. Настолько эпатажная у них была форма. Но решил, что у меня будет представлена форма на последнем этапе страшной войны, первой масштабной мясорубки в истории человечества.

Наряжали манекены в форму. Тут же на столе в зале подглаживали форму. На голову манекену каску Адриана — стальной шлем со львом спереди.

Попросил, чтобы муляжи винтовок закрепили основательно к манекену и основанию. Подвыпившая публика могла запросто оторвать из любопытства. Оружие выглядело как настоящее, масса, пропорции — всё   было соблюдено. Как положено, оно было смазано. Казалось, что оружие из боя. Потёртый, местами со сколами приклад. Воронённость металла была с потёртостями. Брезентовый ремень местами был в пятнах от грязи, пошаркан, в некоторых местах висела бахрома из порванных ниток.

Казалось, что оружие пережило вековой юбилей и обрело покой в моём кабачке.

Прибывшая бригада ещё днём закрепила бегемота над входом. Теперь он степенно покачивался над тротуаром, привлекая внимание прохожих. Некоторые туристы фотографировались на его фоне, и заглядывали к нам. Уже дневная выручка увеличилась втрое по сравнению с обычными буднями.

Эллис раскраснелась от беготни и радости, что задумка удалась. Она показала мне, когда я вышел в зал, чтобы ей помочь, большой палец. Всё хорошо!

Стараясь отвлечься от грустных мыслей, что нет связи, и приходится простаивать, я стал радоваться таким вот маленьким успехам. На кухне тоже днём царило приподнятое настроение. Там рабочие носились, чудом не сталкиваясь друг с другом.

Домой все разошлись около трёх часов ночи. Но никто не ворчал, не бухтел, Люди были объединены общей целью, причастностью к делу.

Утром все пришли, даже кухня, уборщица. Некоторые привели детей. Спросили разрешение. Махнул, валяйте.

При свете дня устраняли мелкие огрехи, которые не было видно при электрическом свете. Снова прошлись, вытирая пыль по углам. А когда Эллис вышла в костюме фронтовой медицинской сестры, раздались не аплодисменты, а овации.

Дети заворожено смотрели на манекены, трогали форму. Мальчишкам особенно интересно было старинное оружие. Пытались оторвать его, но тут же следовал строгий родительский окрик. Мальчишки отступали, чтобы спустя мгновение снова попытаться овладеть им. Тут же фотографировались рядом с манекенами, выкладывали в социальные сети, через пять минут читали отклики. Все товарищи им завидовали. Вот так делается реклама «из рук в руки».

Через полчаса, после открытия позвонила какая-то блогерша, попросила сделать репортаж из кафе. Я секунду подумал, потом согласился. Пусть даже негативный отзыв — тоже отзыв. В мире коммерции, главное — привлекать внимание. Пусть даже скандалом. Хоть для меня привлечение внимания нежелательное дело.

Посетители стали заходить. Буквально столбенея от неожиданности. А Эллис вызывала у них просто детский восторг. Все хотели с ней сфотографироваться. Но она была тёртым калачом. Вежливо оповещала из, с обворожительной улыбкой:

— Вы сделайте заказ, я принесу, тогда и сделаем фото. Извините, просто нет времени. Хорошо? Я слушаю.

И народ делал заказ. А уж когда им приносили пиво с различными аппликациями, в виде военных, военизированного бегемота, их восторгу не было предела. Наблюдал в монитор, как вспышки телефонов, фотоаппаратов озаряли то один, то другой угол.

И не мог предположить, что джин, принесённый в мятых, состаренных алюминиевых кружках может вызвать такой восторг.

Отцы лихо опрокидывали порцию джина. Потом понимали, что это мало, чуть закрывало дно большой кружки, ёмкостью в четыреста грамм. Заказывали двойную, а некоторые и тройную порцию. В меню появились новые блюда, по рецептам тех времён. С подачи Эллис, их также активно заказывали. Правда, цена на них была процентов на пятнадцать выше, чем обычные. Но их брали и нахваливали.

Весь рецепт этих блюд был описан ещё у знаменитого английского писателя Джерома К. Джерома «Трое в лодке, не считая, собаки» как «ирландское рагу». Рецепт прост, берёте. Всё что у вас есть из продуктов и тушите.

Так и поступали во времена Первой Мировой войны в Бельгии, только в различных вариациях. Лишь было сытно.

Но главное — не блюдо, которое в меню, а тот «информационный соус», под которым подаётся это блюдо!

И вот Эллис щедро поливала меню «информационным соусом». В России бы сказали, что «вешала лапшу на уши».

Посетители заказывали, пробовали, нахваливали. Фотографировали, тут же выкладывали в социальные сети.

Роутер, который обеспечивал выход в интернет, показывал нагрузку выше средней. Если так дело пойдёт, то вечером он просто «зависнет». Но не покупать же новое оборудование! С провайдером потом мороки на три месяца! Они такие здесь нерасторопные!

На экране монитора появились две знакомые фигуры. Это были мои знакомые из северной части города.

Я вышел, встретил их. Эллис была удивлена, но виду не подала. Поздоровались за руку. Усадил их в угол. Хорошее место для обзора. Сам предложил выпить. Отказались. Я сделал им заказ из нового меню, чай, сладости.

Ахмат вынул из сумки-торбы бинокль, передал мне. Старинный. Видно, что не копия-реплика, а настоящий. На боку был выбит год изготовления 1914г. Немецкий. Хоть оптика была поцарапана, но ещё работала исправно. Я был удивлён и рад подарку. Сразу было видно, что вещь редкая, настоящая. Следом извлёк револьвер, перехватив удивлённый взгляд, успокоил:

— Не переживайте, неприятностей не будет. Он в нерабочем состоянии. — хитро посмотрел. — Но при желании, можно за полчаса вернуть ему боевой дух.

— Спасибо! Огромное спасибо!

Я искренне был рад и удивлён их щедрости. Понимал, конечно, что дружба с ними может привлечь ненужное внимание правоохранительных органов и специальных служб, но есть алиби — приобретение антиквариата. А откуда они его добыли и каким путём — одному Аллаху известно.

Мы долго разговаривали о новом облике, имидже кафе.

Ахмат, глядя на Эллис, заметил:

— А не слишком ли кощунственно, что бармен в костюме медицинской сестры? Та, кто призвана, по определению, спасать жизни, отравляет их алкоголем?

Улыбнулся в ответ:

— Сейчас всё перевернулось с ног на голову. Белое стало чёрным и наоборот. Полагаю, что вы всё это прекрасно видите. Главное — всё продать. В данном случае алкоголь, еду. А для этого все средства хороши. Будут жалобы — примем меры. А до этого времени просто работаем. Это маскарад. Весь мир носит маски. У Эллис маскарадный костюм медицинской сестры времён Первой мировой.

Ахмат покачал головой:

— В этом и сила и слабость западного мира. Всё продать. Всё на продажу, и с этим они шагают по миру, нет, чтобы остаться только у себя дома и заниматься торговлей. Многое не понимаю. Как дети. Сила — это большая ответственность. Америка пишет на своих деньгах «Мы верим в Бога», но там, где деньги, там Бог заканчивается. И силой денег управляет миром. Они считают, что сильны, потому что богаты. Вместо того, чтобы помогать людям, они захватывают новые земли, насаждают свои порядки. И только с одной целью — продать. Продать свои изделия. Взамен забрать полезные ископаемые. Как на стеклянные бусы выменивали земли. Ничего не изменилось с тех времён. Поставить свои военные базы. Диктовать свои условия аборигенам. Только всё на продажу. Если узаконить работорговлю вновь, западные люди, ради наживы будут продавать своих родителей.

Ахмат пил чай, укоризненно качая головой. Его спутник, как положено, не открывал рот, пока старший не разрешит. Но охотно уплетал за обе щеки блюдо по рецепту вековой давности.

Отошёл к барной стойке, за спиной бармена, сдвинул стаканы, поставил на зеркальной полке бинокль и револьвер.

Посмотрел, как смотрится. Посетители тоже заметили изменения, потянулись к стойке. Эллис, не теряясь, стала бойко предлагать сделать что-то. Она оценила подарки, одарила моих визави, своей самой лучшей улыбкой, когда ямочки на щеках появляются.

Ахмат со спутником чуть наклонили головы. Было видно, что она им интересна как женщина, но вида не показывали.

Отправил Эллис смс, чтобы она подготовила с собой в контейнерах блюдо, которое они кушали. Она прочитала, кивнула, что поняла, сделала заказ на кухню.

Они ещё пробыли ещё минут сорок. Из вежливости предложили деньги, я отказался, показал на подарки, вручил контейнеры с едой и сладостями. Было видно, что выпечка пришлась по душе. Проводил до выхода.

Эллис, улучив момент, шепнула мне:

— Шеф! Я конечно знала, что вы непростой мужчина, но чтобы водить дружбу с тем, кто держит под собой всю северную часть города! Его полиция опасается. А он к вам, вот так, запросто, да, ещё с подарками! Это… — она даже задохнулась, не могла найти подходящий эпитет.

— Всё в порядке. Я даже не знал, что это такой влиятельный господин! Просто как-то перекусил в той части города в одной забегаловке, когда думал, какое меню составить. Очень вкусно, вот так и познакомились.

— Шеф! — она перебила. — Теперь нас будут обходить погромы мигрантов и террористические акты!

— Неужели вы думаете, что эти господа причастны к терактам?

— Нет. Не думаю. Они здесь давно. Это видно как они себя ведут. Но их знают все в округе, и те места, в которые они заходят, все бандиты обходят стороной. Это как метка. «Не трогать»!

Пожал плечами.

— Они сделали хорошие подарки. Пусть будет метка. Чем больше посетителей, больше заказов — лучше.

Тем временем социальные сети сделали своё дело. И посетителей, несмотря на дневное время, заметно добавилось. Всех интересовал интерьер. Вот и пришла девушка-блогер. Я её отправил к Эллис. Она общалась с ней, записывая на телефон разговор, постоянно щёлкая дорогим фотоаппаратом.

Я же удалился к себе в кабинет. Там стоял бокал с порцией любимого коньяка. И когда это Эллис успела? Смотрел в монитор, наблюдая за залом, потягивая коньяк, пыхтя сигаретой в потолок.

Главное — движение. Поставил перед собой цель, вот и иди, стремись к ней. А вот, если нет цели, то всё. Апатия. Вот и сейчас так и у меня. Нет работы по основной линии. Отвлёкся. Достиг цели, а дальше? Эх, достал меня этот бар!

Тем временем конец клонился к закату. Народ всё прибывал. Появилось ощущение, что места может всем не хватить. В подсобке есть три запасных стола и стулья, на случай, если буйные посетители разобьют. Отслеживал, может, придётся выносить, но только получится тесновато.

Посматривал на часы. Скоро закончится рабочий день в штаб-квартире НАТО. Реакция этих посетителей мне ценна. Через час она последовала. Восторг. Обсуждение формы, оружия, деталей. Рассматривали фотографии. Было очень интересно наблюдать, как взрослые, не молодые офицеры, с удивлением осматривали пивные кружки с картинками как свои, так и у соседей. Постарался же, чтобы они были малыми сериями. Желательно, учил Эллис, чтобы за одним столом не было одинаковых фигурок, так будет интереснее.

Офицеры тыкали пальцем в картинки, рассматривая детали. И вот пришёл тот, кого я не ждал. Просил же, чтобы он не появлялся без надобности. А ту целая компания. Знакомые американцы, Тамм, два офицера в форме литовских и латвийских вооружённых сил. И штатский с ними. Судя по тому, как почтительно они с ним общаются, понял, что этот самый Браун.

Эх, Роберт! Что же ты, гадина, рвёшь сердце мне?

Ладно. Народу много, надо помочь Эллис. Вышел в зал. Кивнул ей. Стал собирать грязную посуду, относить на кухню. Всё внимание было приковано к Эллис, к фотографиям. Многие из присутствующих знали меня. Приветствовали. Говорили, что новый ход, им нравится. Я смотрел на Тамма. Тот сидел, делал заинтересованное лицо, в тот момент, когда все обратили внимание на Эллис, он сложил указательные и большие пальцы двух рук. Получилось «00». Знак туалета. Видать, важной информацией располагает, если пошёл на такой риск. Не посылать же его.

Улыбка тронула мои губы.

Отнёс посуду, пошёл в сторону туалета, там уже стоял Роберт. Я поправил полотенца рядом с раковинами, почувствовал, как в задний карман брюк засунул толстую пачку бумаг. М-да. Много информации. Выпрямился, одёрнул пиджак.

Из кабинки вышли, направились к раковинам мыть руки, Тамм направился в кабинку, я же вышел и направился в кабинет. Хоть и чесались руки, чтобы немедленно прочитать бумаги, но с трудом удержался.

Терпение — добродетель! Сам себя уговаривал. Только вот, что делать с информацией?! Если она будет особо ценная, буду выходить, запрашивать связь или связника. Вроде тихо. Сколько я не извращался, но слежку не обнаружил. Нигде.

Стало разбирать зло на себя, на Центр! А как же живут «замороженные кроты»? Годами! Десятилетиями! Они должны «проснуться» только в случае войны, или пере самой войной. Это страшно. Постоянно находиться в напряжении. Изо дня в день. Быть в готовности, и ничего не делать. Зачастую, местная контрразведка страны пребывания больше всего боится таких вот «спящих». Они уже натурализовались, к ним нет претензий и подозрений. Но поступает сигнал, и они вступают в игру. Выявить их очень сложно. Только предательство может их раскрыть. Те перебежчики как Калугин, Поляков, Гордиевский предали большое количество такой категории агентов.

Вот и получается, что на случай «Особого периода», когда дипломатов и разведчиков с дип.паспортами вышлют из страны, в дело должны вступить ничем не проявившиеся себя «граждане», а их нет. Предали их. И получается, что командование Генерального Штаба ВС РФ, ФСБ, руководство страны не сможет предпринять ничего, ибо будет слепы, глухи, и нет возможности провести диверсионные акты.

Опасаюсь, что меня могут перевести в категорию «спящих». Понятно, что место службы не выбирают. Обыватель может мечтать о такой жизни. Легализованный, с небольшим бизнесом, вырваться из России. Но вот постоянное, выматывающие бездействие — хуже горькой редьки.

Вспомнился старый анекдот, услышанный в Конторе:

«Вызывает султан евнуха:
- Приведи-ка ты мне мою любимую жену. Привёл евнух любимую жену. Сделал свои мужские дела султан с любимой женой, потом с другой, третьей,
четвёртой... Приползает весь в мыле евнух к султану и спрашивает:
- Мой господин как же так, вы свежий как огурчик, а я весь в мыле.
Султан и отвечает:
- Запомни, утомляет не любимое дело, а бесцельное шатание по коридорам!»

Вот и такое нахождение в подвешенном состоянии выматывает душу сильнее, чем хроническое недосыпание, мотание по всей Европе ночью, проведение операций.

Вывел на монитор камеры, где, пусть не очень чётко, но видны составленные столы, за которыми разместился Тамм с компанией.

Некоторые офицеры с удовольствием рассматривали наклейки на кружках, некоторые находили фотографии на стенах, радостно фотографировались с кружкой, на фоне идентичных картинок.

Меня больше интересовал Роберт, его психологическое состояние. Или жарко, или нервничает. Пару раз промокнул лоб носовым платком.

Браун выудил из своего портфеля планшет и предложил Роберту партию в шахматы. Жаль, что мне не видно какую партию они разыгрывают.

Понаблюдал за немцем. Он несколько презрительно относился к окружающим. Но, то, что радостно потирал руки после удачного, по его убеждению, хода, наводило на мысль, что человек азартный, а Тамм его удивил, потому что умеет мыслить нестандартно, коль выигрывает у него.

Роберт часто смотрел в камеру, словно чувствовал мой взгляд. Извини, «Анатоль», извини. У меня связаны не только руки, но и язык тоже. И это ради твоей же безопасности.

Казалось бы — веселись, владелец кафе! Смотри, сколько посетителей! А мне сейчас, хоть бутылку коньяка из горла вливай. И на душе кошки скребут. Было желание читать сообщение агента, опросить его подробно, выработать план действий на перспективу. Понять чего замышляет противник. Передать в Центр. И всё в сжатые сроки. Потому что всё важно, горячее. А ты тут сиди пнём замшелым, прихлёбывай коньяк, запивай кофе. Сижу. Курю. Жду. Наблюдаю. Тоска.

Не знаю что там за партия в шахматы была, но Тамму удалось выиграть у Брауна. Тот пожал руку. И сидел, обхватив голову руками пялился в планшет, пытаясь понять, где он дал маху.

Я поднял бокал с коньяком, за тебя Роберт, за тебя! Молодец! Не давай спуска этому фашисту, что гадость замыслил против нашей Родины.

Время шло, а народу прибывало. Свободных столиков не было. Пришлось выносить дополнительные. Никто не возмущался, что стало тесно. Настроение у публики приподнято-благодушное. Я вышел в зал, стал за стойку, но всем хотелось, чтобы их обслуживала «медсестра». Я взял на себя уборку грязной посуды, передачу заказов на кухню, наливал пиво в кружки, а подавала Эллис. Женщины в зале, когда узнали, что коктейли подают в этих алюминиевых винтажных кружках, пришли в восторг, и посыпались новые заказы. Ну, а когда женщины входят в раж, то их сложно остановить. Обычная порция коктейля менее двухсот граммов, но в большой кружке это смотрелось как насмешка. Дамы стали требовать двойные порции коктейлей. Ну, а когда увидели, что горячие коктейли, которые поджигают, смотрятся более эффектно, чем в обычных стеклянных стаканах, то заказы посыпались со всех сторон.

Минуло время закрытия заведения, но меньше не становилось посетителей. На место уходящих, прибывали новые. Социальные сети сделали своё дело.

Уже под утро ушли последние гости. Эллис пошла, закрывать дверь, я прошёл за стойку, достал фужеры для шампанского по числу всех работников кафе. С хлопком открыл бутылку и разлил бутылку.

— Коллеги! Все ко мне! Кухня! Не стесняйтесь! Все! Все подходите!

Работники все подтянулись. Уставшие лица, но довольные. Поднял свой фужер:

— Коллеги! Друзья! Я благодарен всем вам, что помогали мне воплотить эту безумную идею! Я поставил на кон всё, и поверили в меня! И у нас получилось! Понятно, что она вечно работать не будет. Надо что-то менять. Но с таким коллективом, думаю, у нас всё получится! За нас! — подставил свой фужер, чтобы чокнуться с подчинёнными.

Эллис подняла свой и произнесла:

— За вас, Шеф! За прозорливость мсье Артура!

Остальные загомонили тоже. Чокнулись, выпили. Стали наводить порядок. Дополнительные столы вернули на место в кладовку. Эллис поделила чаевые между всеми. Принесла и мою долю, хотя, обычно так не делала. Да, и сам неоднократно говорил, что чаевые — коллективу. Посчитал. Хм. Солидно. И тут же подала кассовый журнал. Ого! Пятидневная выручка за день! Очень неплохо! Очень!

Пошёл на выход. Конечно, сообщение от конфиденциального источника взял с собой.

Еду неспешно. Мне ещё не хватало попасть в аварию или чтобы меня остановили, обыскали. Я — сама добропорядочность.

Дома первым делом кофе. Снова кровь бурлит в артериях. Снова я в деле!

Изучил переданное. Раз, другой. М-да. Закурил. А встреча нужна для уточнения подробностей.

Расклад получался такой, что агента проверяли сначала на мелочах, например, проследить, как за Таммом следили, за своими коллегами из Литвы и Латвии. По словам Тамма, его самого отслеживали американцы, как он себя ведёт, не пытается ли предупредить о слежке. Эту проверку он прошёл. Представителей двух прибалтийских стран также включили в группу.

С Брауном у него сложились отношения на почве увлечения шахматами. Немец презирал тех, кто не играет в шахматы. У него был пунктик в голове, считая, что именно эта игра помогает разрабатывать стратегическое мышление, и действовать на опережение, мыслить перспективами, а не заниматься повторами или следовать в кильватере событий.

Определён срок начала операции. 22 июля. Это очень важная дата. В этот день Эстония вошла в состав Советского Союза в 1940 году.

Испытывая к Тамму дружеские симпатии, Браун, в составе группы назначил Тамма старшим за координацию в трёх прибалтийских странах.

На шахматной доске появляется новая весомая фигура. Старший научный сотрудник «Атлантического совета» Андерс Аслунд, который работал экономическим советником российского правительства в 1991-94 г.г. И располагал широким связей среди членов правительства, правоохранительных органов, в банковской сфере. По словам источника, особый упор делался почему-то, именно на правоохранительную систему.

Аслунд беседовал с каждым представителем прибалтийского государства. Долго, обстоятельно. Его интересовало всё о каждом, его родословная, кто родители, были ли в семье репрессированные, отношение к своей стране, к Европе, США, Израилю, ИГИЛ, конечно де, отношение к России. Много ли там знакомых, родственников, поддерживаете ли отношения. Особый упор он делал, как и Браун раньше, как поведёт себя русское население в прибалтийских странах и вообще всё население, в случае угрозы реальной войны со стороны России. Как поведёт себя население, в случае появления в стране открытой оппозиции, призывающей воссоединиться с Россией? Как поведёт себя, если появятся так называемые «зеленые человечки», люди с оружием, в военной униформе, без опознавательных знаков?

Многие ответы его расстроили. Как рассказал представитель Латвии в приватной беседе, что он заявил о том, что в Латвии, накануне выборов, запретили общаться на русском языке. Выгнали с государственной службы много чиновников, которые общались с заявителями на русском. Одного депутата лишили мандата, потому что он при встрече со своим электоратом, отвечал по-русски, отвечая на вопрос, заданный на русском. Многие смешанные браки под угрозой распада. Русские чувствуют себя людьми уже не второго, а тридцать пятого сорта. Нарастает озлобленность. И в случае предлагаемого поворота событий, многие добровольно примкнут к повстанцам. Вплоть, по сценарию Донбасса, некоторые области могут выйти из состава Латвии.

Появился ещё один специалист, но он не контактировал с прибалтами, а только с американцами.

Представитель Литвы, имеющий много родственников в США, неоднократно бывал в Америке, водил дружбу с их представителями в НАТО. За кружкой пива, они по секрету сказали, что новый персонаж — это Эхуд Инон. Большой специалист по Ближнему Востоку и ИГИЛу. Он обсуждал с американцами о переброске большой группы боевиков — выходцев из бывшего Советского Союза в Европу. Но по коридору, организованному американцами, и под их охранением. Чтобы не было никакого срыва и утечки.

И самое главное, представители в НАТО стран Балтии должны были отправиться в свои страны для ведения переговоров в своих Штабах и с руководством контрразведки страны об организации подконтрольных выступлений антиправительственного толка во второй половине июля.

Тут поневоле закуришь. Не могу я встретиться с агентом, пусть наши организуют встречу с ним в Таллине.

Тщательно спрятал сообщение от Тамма. Точно, он выходит на первый план, в плане оперативной работы. И категория его от простого рядового агента, становится «особо ценным». Из пешки в дамки.

Только вот я всё ещё нахожусь в патовой ситуации. Зажат со всех сторон, и не могу никуда сделать ход. Могу лишь запросить срочную связь. Через тайник или связного. Пусть Центр почешется. Нелегал никогда просто так не будет запрашивать срочную связь, даже находясь в «отстойнике». Или точно срочное дело, либо перевербован контрразведкой страны пребывания. Но чтобы это выяснить, надо сделать шаг навстречу агенту, запросившему встречу. Самое безопасное — тайниковая операция. Посмотрел на часы. Пора спать. День был нервным из-за запуска нового интерьера.

Лёг, но сон не шёл. Это в книгах хорошо описано, что разведчик ложится и мгновенно засыпает, потому что поутру его ждут подвиги на благо Родины. Мне бы так научиться.

Прогонял день перед глазами. Кого видел, кто видел меня, косые взгляды. Фигуры. Спины. Знакомых не было. Повторов тоже не встречал. В десятый раз прокрутил в голове сцену в туалетной комнате возле умывальников. Никто не видел? Не видел. Девушка, что вышла из кабинки, могла через щель, теоретически, рассмотреть? Нет, не могла. Тамм удачно своей фигурой перекрыл такую возможность теоретическому наблюдателю из кабинки. Остальные были пусты. Точно?! Прогнал в голове ещё раз, что видел в зеркало. Да! Они были пусты!

Уснул. Нет. Просто забылся тяжёлым тревожным сном. Врачи в Центре рекомендовали принимать снотворное. Химический сон, всё же сон. Лучше чем отсутствие такового вовсе. Но я опасался химии. И не, потому что ретроград, а боялся, что снизится реакция, острота восприятия и мышления. Хотя, хронический недосып также не влиял положительно на производительность мозга и нервной системы в целом.

Первым делом, прибыв на работу, я отправил электронное письмо, в котором в зашифрованном виде потребовал срочную связь.

А в ответ — тишина. Ни намёка. Конечно, я понимал, что это вызвать курьера срочной доставки. Но хоть бы чего-нибудь!

Стал ловить себя на мысли, что я как прыщавый подросток в пубертатном периоде, жду письмо от объекта своего вожделения.

Но ответа не было. Ни по электронной почте, как назло, даже рекламные предложения перестали приходить. Что по интернету, что в почтовый ящик домой и на работу.

Всегда тщательно штудировал их. Не в целях получить какую-нибудь выгодную скидку или улучшить свою внешность. Зачастую Центр так обеспечивал одностороннею связь. Шла рассылка по многим адресам, и только разведчики понимали истинный смысл никчёмного предложения.

Так прошло пять дней тоскливого ожидания. Тамм приходил ещё раз с американцами и представителями Латвии и Литвы. Брауна с ними не было. В контакт я не вступал.

Каждый вечер посетителей меньше не становилось. Подумывал, что дополнительные столы установить на постоянной основе, пожертвовав комфортом посетителей. Но пока каждый вечер уносил, а затем вытаскивали. Это становилось своеобразным ритуалом. Как ни странно посетителям это тоже нравлюсь. Они снимали на телефоны, и выкладывали в сеть.

Лет через сто ученики школ будут изучать нашу эпоху не только по учебникам истории, но и порывшись в архивах социальных сетей. Не хря же говорят, что интернет помнит всё.

И что далёкие потомки увидят? Чем интересовались их прапрабабушки и такие же дедушки? Упругие зады, накаченные силиконом груди, еда, котики. И что они подумают о нашем поколении? Поколение потребителей.

Ладно, какое мне дело, лишь бы больше заказывали, да, чаевые пощедрее.

А днём опять потянулись на экскурсии ученики. Они приходили в восторг от манекенов и наряда Эллис. Учителя истории что-то рассказывали, но их мало кто слушал. Эллис присматривала за биноклем и револьвером. Ребятня неоднократно пыталась слямзить раритетные предметы.

Стали какие-то старички и бабульки. Они с умилением рассматривали фотографии. Говорили, что помнят такую вот форму, такие вот предметы.

Эллис предложила включить в меню десерты тех времён, и предлагать дневным посетителям, коль, алкоголь плохо продаётся днём, разве, что туристам.

Попробовали. Самим понравилось, включили в меню. Договорились с учителями, что они и дети будут заказывать эти десерты. Пять процентов от такого заказа получали учителя. Мало кто отказывался. Популярность заведения росла. Только мне от этого легче не становилось. Особо ценная информация, раскрывающая часть замысла противника в отношении безопасности Российской Федерации лежала у меня мёртвым грузом. Да, спрятана надёжно, квартиру надо разобрать полностью, чтобы добраться. Но во время обыска логова грязного шпиона, кто будет сильно церемониться? Вот поэтому и нужно переправить её в Центр.

На шестой день поздно ночью поехал домой. В тёмное позднее время хорошо отслеживать ведётся ли за тобой слежка.

В этот раз дважды мелькнули фары. Первая «Пежо», Вторая «Хонда». Вроде и ничего, но уж больно грамотно они выставились, как будто передавали меня. Ничего страшного, ты ждал этого. Ожидал, что за тобой будет «хвост». Не зря тебя вывели из игры. Сиди. Кури. Жди.

Поставил машину. По привычке бросил взгляд на окна своей квартиры. Там был свет.

Нет. Ноги не подкосились. Закурил. Стою, думаю. Обыск? Отчего я до сих пор не арестован? Или решили сначала всё вывернуть, а уже потом, по итогам обыска, решать, арестовывать меня или нет?

Стараюсь не озираться, вряд ли мне дадут далеко уйти. И так? Что в сухом остатке? Немного. Вдох-выдох. Затяжка — выдох. Конечно, можно позвонить в полицию, заявить, что в моей квартире неизвестные, а потом посмотреть, как полиция разбирается с контрразведкой, а потом наоборот. Под шум, гам попытаться незаметно покинуть авансцену, перенести действие на несколько этажей вверх. А затем? Что ты получишь помимо морального удовлетворения в виде маленькой мести? Злость на себя. А дальше? Уходить? Уйду. Трое суток отлежаться, тогда накал поисков спадёт. Вынуть из тайника запасной комплект документов и уйти в Германию, оттуда морским маршрутом покинуть Европу. Почему морем? Проще. По привычке, по инерции мышления, перекрывают аэропорты, железную дорогу, конечно. автодороги. На морское судно совершенно не обязательно попадать через трап, проходя таможенное оформление. Достаточно залезть в контейнер перед погрузкой. Немного неудобно, нет комфорта первого класса, но потерпеть сутки можно. Потом покинуть. Деньги творят чудеса. Сто тысяч евро хранится в другом тайнике на непредвиденный случай. Будь то эвакуация, покупка чрезвычайно важной информации или на «особый период». Попробовать удрать? Достал телефон, кручу в руках, думаю, взвешиваю. Мой побег — лучшее доказательство, что я шпион. Тогда начнут отрабатывать все мои контакты, в том числе и фокус с фотографиями. Я очень гордился тем, как всё придумал и провернул. Вздохнул. Гордыня — грех.

Много людей видело, как я тогда общался с Таммом. Известна им явочная квартира? Не исключено. Но проверить поездки Тамма не составит труда. Вспомнят опять же Анну — девицу с пониженной социальной ответственностью. Кто познакомил? Я. На месте контрразведки, я бы подполковника взял бы в оборот. Тем паче, что включили его в секретную группу. Загонят его на полиграф, и всё будет ясно. Тамм — агент русской разведки. И это всё из-за моего побега. А если я останусь? Арест. Передадут французам. Т.е. сами меня увезут от Тамма. Скотобойня?

Ну, скотобойня, так скотобойня. Там нет прямой связи с русской разведкой. Нет, конечно, какой палец ни уколи, а всё равно больно. Но в этом случае получаем минимальные потери. Центр тоже не будет стоять в стороне, молча наблюдая за происходящим. Будут предприниматься попытки для вызволения.

Когда проводил мероприятие по мясокомбинату, то, конечно, была выстроена легенда. Не очень толковая, но есть. Нужно ещё послушать, что они мне предъявят.

Отчего-то представилось, как металлические браслеты защёлкиваются на запястьях. Холодные, ледяные, как будто из морозилки. Невольно покрутил кистями рук. Медленно пошёл в сторону подъезда.

Психологи рекомендовали в Центре, что нужно настраивать себя на ситуацию, на драку. Для этого прокручивать в голове какую-то соответствующую песню. Но голова была забита мыслями, и не мог вспомнить ничего подходящего. И только сама всплыла пошлая песенка « У самовара я и моя Маша». Может, и слышал её только раз в жизни, и то мимоходом:

«У самовара я и моя Маша,
А на дворе совсем уже темно.
Как в самоваре, так кипит страсть наша!
Смеётся месяц весело в окно…»

Всё как по тексту песенки. И на дворе уже темно. Ночь глубокая. И в мозгу мысли кипят как в самоваре вода. Смеётся месяц весело в небе. Вон как сияет в небе. А Маша? Ну, сейчас познакомимся. Глядишь, будет там и какая-то Маша, да не наша. Эх.

Странно устроено наше сознание. В голове выскакивают приказы, инструкции, как вести себя во время задержания, ареста. Беседы с бывалыми, провалившимися разведчиками, как они себя вели, какие методы применяли к ним. Всё из глубин памяти как поплавки выскакивали мгновенно. Сознание перерабатывало, в соответствии с обстановкой и предполагаемым развитием сценария, выдавало рекомендации. Чувства обострены.

И тут же откуда-то лезем чушь, отвлекая от важности, судьбоносности момента.

Если бы это шпионский фильм, то я должен быть рвануть ворот рубашки и разгрызть ампулу с ядом, зашитой в угол воротника. Или же разломать пломбу у зубе, под ней тоже ампула с ядом. И принять яд, чтобы не достаться врагам.

Но яда нет. Или финансирование обрезали по этой статье, или фондов для меня не хватило. Яда нет. Буду бороться без него.

Из темноты позади раздались быстрые шаги. Плечи вперёд, сгруппировался, готовый к удару в спину. А ну, вас, ребята, на хрен! Пляшем!

Развернул плечи. Они же не представляются, сначала стреножат, а потом документы показывают. А до этого можно и душу пару раз отвести. Я же драчливый француз, чёрт побери!

Молодой мужчина обогнал меня, немного повозился с замком на входе, открыл дверь, обернулся ко мне, и на хорошем французском, с небольшими особенностями, обратился ко мне:

— Проходите, мсье. Я жду. — нетерпеливые нотки слышаться.

Раз приглашают вежливо, значит, тоже неплохо.

Небольшой акцент, пожалуй, это из-за местности, где он проживал длительное время. Если не ошибаюсь то это Лангедок. Времени у нас много, присмотрюсь, поговорим. Прохожу мимо. Молодой, тридцати пяти ещё нет. Видно, что регулярно посещает спортзал. На лице видно, что нос картошкой — сминали не раз. Уши поломаны, Запястья у кистей рук, что моя лодыжка. Наверное, мёртвой хваткой обладает. Ничего, гортань не имеет мышечного корсета. Короткая куртка. Если пистолет есть, то в наплечной кобуре, сзади не спрячешь. Мелькает шальная мысль затеять драку. Но тут же гоню её.

Сзади топот ног бегущего. Оборачиваюсь уже в подъезде. Догоняет тоже молодой, примерно таких лет, что и первый. В костюме. Ночью встретить человека в костюме в Брюсселе? Бизнесмены спят уже. Значит, государственный чиновник. Хотя у них мало кто соблюдает дресс-код. Тоже любитель физкультуры, но более гибкий. Широкие плечи, костяшки кулаков сбиты. Крепкие многолетние мозоли.

Если, тот, что меня встречал поход на боксёра или борца, то вбежавший — на мастера рукопашного боя. Оба видно, что закалённые бойцы. Ну, что же… Русские не сдаются, мать вашу! Выдох. Готов!

Первый:

— Чего так долго?

Второй. Явно местный:

— Так. Надо было кое-что сделать. Потом расскажу. Пошли.

И они потопали за мной. Понятно. Один француз, второй местный. Чук и Гек. Два друга — Метель, да, Вьюга. Я первый стоял у лифта, вызвал.

Один подошёл ближе к двери, второй за спиной. Конвой или грабители? На районную гопоту явно не похожи. Скорее уж конвой.

Пришёл лифт, распахнулись двери. Я жестом показал «французу» пройти вперёд, не отталкивать же его. Потом вошёл сам. «Голландец» за мной.

«Француз» мне:

— Мсье, чего вы ждёте? Нажимайте на свой этаж.

Послушно нажал. Ладони предательски вспотели.

Вот и мой этаж. «Голландец» подвинулся, пропуская меня на выход. Вышел. Двери лифта захлопнулись и лифт уехал. Стою, слушаю Последний этаж. Фу!

Нервы ни к чёрту! Это же надо было так, глупо получилось. Вдох-выдох. Ну, а что там дома у меня? Странно. Тихо за дверью. Не слышно звуков передвигаемой мебели, отдираемых дверных косяков. Вообще ничего. Но свет-то горит! Я же не идиот, который оставляет свет в квартире! И уходил я когда основательно рассвело!

Решительно вставляю ключ в дверную скважину. Открываю дверь. Квартира целая. На кухне горит свет. Ничего не пойму. И тут мне в нос ударяет запах. Нет не так! Запах. Запах жаренного мяса! И не просто мяса. А так готовили дома. Его готовил отец. Редко, по праздникам, и это был настоящий праздник! Не может быть!!! Папа? Нет. Папа дома.

Из кухни выходит… Отец!!! Он! Он моём фартуке, в руках полотенце, вытирает руки.

Остановился в шаге от меня:

— Ну, здравствуй, сын!

Я кинулся к нему! Обнял. Не знаю, но меня начала колотить мелкая нервная дрожь. Я прижимался к нему. Папа! Папа! Как же мне хреново, если бы ты знал.

Вслух не произнёс ни слова. Я не знал «чистая» ли квартира. Просто к сыну из Франции приехал отец.

Мелькнула мысль, а откуда у него ключ от квартиры. Потом отогнал её. Я со своим напряжением совсем забыл. Разведчик отправляет в Центр копии всех ключей, коды от сигнализаций. Даже, если квартира чужая, а дубликат нет возможности сделать, фотографируешь, отсылаешь снимки. Потом на 3Д-принтере изготовят пластиковую заготовку, а уж по ней — ключи.

Папа, папа! Я оторвался от него и поцеловал в щёки. Он сам отстранился.

— Раздевайся, мой руки! Мясо уже готово. Ты чего почти полчаса на улице делал?

Я показал пальцем в потолок, покрутил:

— Извини, отец, я не знал, что ты приедешь. Не убрался в квартире.

Папа самодовольно усмехнулся:

— Если ты по поводу прослушки, не волнуйся. Всё чисто. Не было ничего. Но на всякий случай, установили тебе вибраторы на окна, батареи, и пара глушилок. Энергии будут потреблять много, но, думаю, коль, у тебя в кафе дела пошли в гору, для тебя не составит труда погасить долг по электроэнергии.

Я был готов разинуть рот от удивления. Папа сам всё провернул? Вряд ли. Тем паче на батареи вибрирующие «глушители».

Можно сидеть в подвале дома, и используя аппаратуру на основе сейсмологии, отстраивать звук по этажам. Батареи у всех большие, плоские, прекрасно работают как большие микрофоны, передавая в систему отопления какофонию звуков. Надо просто, используя систему фильтров вычленить то, что тебе необходимо.

Отец снова улыбнулся:

— Не переживай. У тебя бригада технарей поработала на славу. Не волнуйся! Ну, давай, сначала поедим!

На столе в декантере плескалось красное вино. Неужели?

Отец поставил на стол большое блюдо с запечённым мясом. Я долго втягивал носом запах. Казалось, что этот чарующий запах из детства заполнил мне голову.

— Это то самое мясо по-бургундски?

Отец кивнул. Достал тарелки, стал раскладывать:

— А это — вилкой показал на декантер, — Бургундское. Лучшее, что смог разыскать в этом месте. Не было времени носиться по магазинам.

Отец налил по бокалам вино. Я посмотрел на него. Сдал внешне батя, постарел. Плечи опустились. Кожа немного провисла на лице и шее, на висках стали проступать вены, глаза сильнее выцвели. Но он! Мой отец! Мой любимый, обожаемый папка!

Папа поднял бокал:

— За встречу, сынок!

— За встречу, отец! Спасибо, что приехал!

С трудом сдерживал слёзы, готовые покатиться из глаз. Сам старею. Тестостерона, видать, мало осталось, коль глаза на ровном месте в командировке.

Не мог же папа сесть в самолёт «Москва — Брюссель» и примчаться ко мне. Минимум три страны сменить надо, чтобы запутать следы. А он уже не молод.

Не до конца прожевав мясо, отец, слегка запрокинув голову:

— Ты давно уже приехал. Чего делал на улице?

— Думал, что хвост. Свет в окне горит. Полагал, что задержание со всеми вытекающими.

Папа отложил вилку, взял бокал с вином, через него посмотрел на меня:

— Разумные опасения, и приказ был, что ты в опасности. Но там не хвост был, а контрнаблюдение. «Покрышка». Нет ли за тобой слежки. Слежки нет.

— Ангелы-хранители. — я тоже взял бокал.

— Эти ангелы-хранители могут и ангелами смерти стать. Всё зависит от полученного приказа. — отец пригубил вино.

— Слышал. — я тоже отпил из своего бокала. — Чего тебя отправили? Помоложе не нашлось?

Чуть заметно улыбнувшись уголками глаз, папа посмотрел в глаза:

— Нужно было время, чтобы организовать встречу. Пароль-отзыв. Оба бы нервничали. Лёгкая степень недоверия. Свидание бы проходило на нейтральной территории. Опять же охранение и прикрытие выставлять. Ты же под подозрением. И у местных и у наших тоже. Встреча, как я понимаю, очень важная. Зная тебя, все понимают, что паниковать ты не станешь, и попусту требовать встречу, когда ты, возможно, «под колпаком», не будешь. Ну, и не надо скидывать со счетов, что переметнулся.

Я поперхнулся. Скорее глоток вина. Отец продолжил:

— А родного отца, решили в Центре, ты сдавать не станешь. А сдашь, так и невелика потеря. Пенсионер. Пыток не выдержит. Стариков не пытают поэтому. Много не расскажет. Так, о делах давно минувших дней. Так, что всё верно в Центре просчитали. На самом деле, бес их знает, отчего мне поручили. Может, свободных под рукой не было. Не «светить» же «чистых» дипломатов.

Насмешливо посмотрел мне в глаза.

Я покачал головой. Конечно, знал, что в Центре параноики, иначе и быть не может. Но не до такой же степени! Молча, встал, повозился с тайником, принёс сообщение от Тамма, положил перед отцом. Сам сел и продолжил поздний ужин.

Папа достал очки из кармана, принялся читать, изредка прикладываясь к бокалу с вином.

Закончил читать. Убрал очки, и только тогда посмотрел на меня, немного помолчал:

— Знаешь, я бы тоже запросил экстренную встречу, и плевать на «колпак». Ты именно это сообщение хотел в Центр передать?

— Да! — кивнул.

Отец достал телефон и отправил кому-то сообщение, просто один знак.

— Знаешь, я смотрел, как осматривают техники твою квартиру, а я хотел найти тайник. Должен же быть у тебя тайник! Но так и не нашёл! Молодец! Тот, про который ты написал в Центр, пуст, только пара тысяч евро. Значит, ты соорудил второй. Подумал, что он должен быть на виду. Осмотрел, но так, чтобы не разрушать квартиру. Не увидел.

Пискнул мобильник отца. Он вытер рот, встал:

— Я на секунду отлучусь.

Забрал сообщение от агента и вышел на лестничную площадку, тут же вернулся, уже в пустыми руками. Улыбнулся:

— Всё в порядке.

— Не в порядке, папа. Я не в деле. Как бы ни вывели на «консервацию» или домой не отозвали.

— Всё в порядке. — отец откинулся на спинку, закрыл глаза. — Слушай. Это письмо тебе на старый ящик для экстренной связи с человеком со скотобойни:

«Дорогой, мсье Арно!

Пишу вам с другой страны. Понимаю, что во всём виноват я сам. Вы меня неоднократно предупреждали, учили, как надо поступать. И никому не говорить, даже жене. Но так получилось. Несколько лет назад жена нашла у меня деньги от вас. Она была в шоке от суммы. Я был сильно пьян и в кураже. Я ей и рассказал, за, что мне доплачивают. Часть денег отдавал ей. Всё шло неплохо. Но она стала снова ворчать, что денег мало. Я психанул и ушёл к своей молодой любовнице. А жена пошла в полицию, где выложила, как я зарабатываю деньги. Потом она позвонила мне и поведала про визит к полицейским.

После этого, мсье Арно, я достал из тайника припрятанные денежки и рванул в тёплые края. Купил домик, устроился на работу по прежнему профилю. Но… Прошу понять меня правильно! Мне нужно здесь встать на ноги. Я вас не предавал и не собираюсь этого делать. Но не могли бы вы мне перечислить на счёт №… сумму …

Я благодарен Вам за помощь, которую вы мне оказывали. Никогда не забуду ту теплоту, с которой вы относились ко мне. Если что-то понадобится в …, где я сейчас, то с готовностью и радостью помогу вам, на прежних условиях.

Ваш верный друг…»

Папа открыл глаза, налил нам вина, чокнулся, сделал глоток. Положил порцию мяса мне и себе, стал закусывать.

— Я понимаю, что «Арно» — это ты?

— Я. Насчёт денег. И, что? Перечислили?

— Ага. — у отца был полный рот пищи. — И напоминание тоже отправили. Отрезанную голову обезьяны на порог его домика.

— Он на бойне работает, смерть каждый день видит.

— Оторванные языки не каждый день у отрезанной головы. — он парировал.

— А страна?

— Африка. Одна из франкоговорящих стран, откуда нет выдачи. Может, и привлекут к сотрудничеству. Посмотрят, понаблюдают. Так, что, сейчас всё проверят во Франции, в Африке, и через недельки три, глядишь и выведут из «спячки» тебя.

— На месте французов я бы не оставил это тело в покое. Мир не такой большой, как кажется. Как бы он «сольную партию в опере» не исполнил. — заметил я.

Отец неопределённо пожал плечами:

— В Центре прорабатывали этот вопрос. Отправится вслед за мартышкой, что на пороге он нашёл.

Я усмехнулся:

— Кто бы сомневался. Я это так, на всякий случай спросил. Может, в Конторе порядки изменились. Санкции на Россию наложили, а наши притихли. Делать-то нечего, вот и всякая ерунда в голову и лезет. — пояснил я.

Отец смотрел чуть снисходительно, с небольшой иронией в голосе:

— А то, смотрю, тебе свою энергию девать некуда, так своё заведение раскрутил, что кулинарные и туристические сайты только и забиты информации. «Ах, как прекрасно!» «О! Это так необычно!» «Это так познавательно! И атмосфера того времени и рецепты блюд! Я взяла рецепт у барменши. Не совсем полезно, но очень сытно. Семье понравлюсь! Кому надо — могу поделиться этой маленькой тайной!» Ну, сообщения, считай как лозунг: «Вау! Супер! Круто!» — сотни, если не тысячи. Так, ты подумай, стоит ли тебе возвращаться на Родину и к основной работе. Станешь знаменитым ресторатором. Начнёшь расширяться. Скупишь ближайшие кафешки. Сделаешь их тематическими: «Первая Мировая война», «Вторая Мировая война», «Холодная война» и так далее. Улица большая. А? — он хитро смотрел на меня.

— Издеваешься? У меня это заведение, во где! — я чиркнул себя ногтём большого пальца по горлу. — Надо же было чем-то занять сознание. Вот и занимался продвижением «Бегемота». Очень боялся, что «законсервируют» меня до «особого периода».

— Я изучал в интернете. Знаешь, мне понравилось. Кафе «с изюминкой», с «душой», так про тебя написали. И я согласен.

— Так, давай, сходим поутру ко мне. Я всё покажу.

— Нет. — он отрицательно покачал головой. — Не могу, утром в путь.

Посмотрел на часы, скоро светает. Так мало времени! А надо поговорить о многом! Как жалко!

— Хватит о делах. Расскажи как дома? Как мама?

— Мама твоя как всегда, востребована, не сидит на месте. Всегда в делах. То люди, то переводы. Ну, и дом на ней. Были у твоих недавно, буквально накануне отъезда.

— И как они? — в душе всё замерло.

Он понял всё. Улыбнулся широко:

— Не переживай! Всё хорошо. Жене, конечно, говорить я не стал, что к тебе еду, а то бы напекли корзину пирожков для подарка. А сам знаешь, на таможне сложно это объяснить. Нормально всё! У твоих всё хорошо. Жена тоскует, хлопочет. Старший тоже был дома в увольнении. Так получилось. — папа хитро улыбнулся. — За высокие достижения в учебно-политической подготовке поощрён внеочередным увольнением.

Перехватив мой взгляд, пояснил:

— Конечно, Центр всё устроил. Знали же, что ты будешь спрашивать. Ну, и мне тоже интересно. Сидим обедаем. Уплетает за обе щеки, за ушами трещит. Худой, высокий, в нашу породу. Спрашиваю: «Как дела?», отвечает, что нормально. Пытаюсь проникнуть в детали, отвечает: «Извини, дед, но могу! Всё секретно!» И щёки важно надувает. Ну, ничего, второй курс «бурсы». Язык неплохо им ставят. Поболтали немного. Дочка тоже язык подтягивает. Бабушка как приезжает, так спуску не даёт, всё только по-французски или немецком языке. Сам знаешь, с ней не забалуешь!

— Знаю. — кивнул, закурил, выпустил дым. — А жена как? — затаённо спросил.

— Как, как? Ждёт тебя. Трудно ей. Мы с матерью твоей всю службу вместе работали. Бок о бок. В идейном и физическом смысле. А как вы езё до сих пор не разбежались — ума не приложу! Приезжаешь раз в полтора-два года на месяц. Из них неделю торчишь в Центре. Потом вас забрасывают на Байкал или в тайгу на «объект». Вот и вся жизнь. Как она тебя не бросила ещё? Романтика такая по молодости еще, куда ни шла, а сейчас? Предупреждал же тебя, когда ты влюбился. Потом предлагал под легендой её к тебе вывезти. Сам же отказался, чтобы не подвергать её опасности. Короче! Любит! Ждёт! Был бы я бабой — бросил такого мужа на хрен!

Ну, и хорошо! Я тоже её люблю. И нельзя же фотографию носить, на столе поставить. Ни позвонишь, не услышишь, по видеосвязи тоже нельзя. Хотя все говорят и пишут, что всё зашифровано! Вы говорите, пишите, шлите, а мы всё запишем и проанализируем.

— Папа, расскажи мне обо всём! О мелочах. Чтобы я хоть через тебя вздохнуть дым Отчизны, как будто дома побывать.

И отец начал рассказ.

Я слушал, варил кофе, курил, пил вино. Представлял, как будто ходил по городу, по дому, Обнимал жену, сына, дочь. Порой комок в горле вставал. Дочь ломала руку зимой, когда на коньках каталась. Я не знал. Рядом не было, чтобы помочь, подхватить, поддержать.

Каждое слово я впитывал, гвоздями забивал в голову, чтобы не забыть. У отца пискнул телефон. Я уже понял, что пора. Снова почувствовал себя мальчишкой.

— Пора, папа?

— Да! Нам и так дали много времени пообщаться.

— Понимаю. Передай, что я благодарю. Передам. Чую, сын, что у тебя начнётся тяжёлая работа.

— Поцелуй дома всех. Понимаю, что ничего ты не скажешь, просто поцелуй. Может, поймут. Мне приятно будет.

— Извини, конечно, но мне придётся все эротические игрушки забрать с собой?

— Чего? — у меня глаза округлились, думал, что папа «умом тронулся».

— Не совсем то, что ты подумал. — отец откровенно смеялся надо мной. — С батарей и окон снять аппаратуру вибрирующую, ну, и глушилки тоже. Инвентарь казённый, подлежит возврату. А тебе просили передать три счётчика посещений, три локатора нелинейных. Всё по количеству уничтоженных тобою. Удержат ли с денежного довольствия — не знаю. Приедешь в отпуск — узнаешь.

Папа явно издевался надо мной. Пытался отвлечь от тяжёлых мыслей.

Вместе быстро сняли приборы в виде белых шайб, что были налеплены на окна и батареи. Штатное, стандартное оборудование. «Глушилки» были мощными, хотя по внешнему виду не более пачки сигарет, хотя энергии потребляли много.

Конечно, хорошо иметь вот, хорошо защищённую от электронного и аудио контроля, но, увы, откуда у ресторатора такая мания преследования? И откуда деньги. Все эти электронные игрушки превышали стоимость моего кафе вместе с запасами и персоналом.

Папа передал мне счётчики посещений и поисковики закладок.

— Не переживай, сынок! О домашних я позабочусь. Там всё будет хорошо. Мы все тебя любим и ждём! Давай, посидим, минутку молча, на дорожку.

Присели. Отец, молча, пошёл в коридор, надел куртку, кепку, порывисто прижал к себе, поцеловал в лоб. Перекрестился на православный обряд. Взял сумку. Она увесистая. Сам укладывал оборудование. Тяжело старику таскать такие веса.

— С Богом! Ждём дома в отпуск. Счастливо!

Вышел. Я подошёл к окну, спрятавшись за шторами, наблюдал, как отец идёт по двору. Он не торопился. Не оборачивался. Знал же старый, что я наблюдаю! Остановился, сумку на землю, снял кепку правой рукой, левой пригладил волосы, кепку на место, и скрылся за углом.

На кухне вылил остатки вина, выпил одним глотком. Закурил. Переваривал прошедшую ночь. Помыл посуду. Спать мне сегодня не придётся. В душ. Сварил кофе, стоял у окна, смотрел во двор, по которому недавно прошёл отец. Глупо, конечно, но, казалось, я видел его фантом, который раз за разом проходил через двор, поднимал кепку и приглаживал волосы. Помоги, Господи, моим близким! Сделай так, чтобы мы свиделись и не раз!

Камень с души свалился, почти можно работать. По крайней мере, уже не стоит заниматься самоедством. Команды из Центра приступить к работе не было. Так, что находимся в «горячем резерве». Ну, хоть не в «консервах». Всё легче от осознания.

Но как в старом анекдоте про нюанс, есть «нюанс». А именно, те неустановленные лица, которых Эллис опознала по повадкам как полицейских. Вот тогда они укрепили моё подозрение, что меня вот-вот «накроют».

Идти в полицию и наводить порядки — сумасшествие, вызовут бригаду, и наденут рубашку с длинными рукавами.

Пойдём иным путём. Пересчитал наличность. Нормально, хватит.

И поехал я не на работу, а мимо. В северный район города. К пакистанцам. Не знаю, отдыхает ли когда-нибудь Ахмат, но он был на посту невозмутимый как сфинкс, всё видел, всё слышал, удерживал в голове сотни комбинаций, криминальных и не очень, которые в этот момент проворачивались по всему Брюсселю.

Я опустил стекло машины, проезжая мимо, шутливо отдал честь, широко улыбнулся. Ахмат улыбнулся в ответ, чуть склонил на бок голову.

Вот и моя любимая харчевня! Хозяин на месте. Народу нет. Тепло поздоровались. Заказал несколько блюд, он удивлённо посмотрел на меня.

— Не завтракал я ещё. — пояснил. — А к себе на работу не заезжал, прямо к тебе.

Было видно, что ему любопытно, но сдерживая себя, тот лишь улыбался, дал команду приготовить завтрак. Сам вернулся к оставленному чаю. Нельзя в беседе с людьми, с восточным менталитетом, торопить события. Сначала надо расспросить про семью, дела, как у кого здоровье. Принесли завтрак. М-да. Размер порций был огромен, но и не съесть — обидеть хозяина. Значит, невкусно. Ну, ничего. Времени у меня много. Эллис в кафе справится. Не звонит, значит, всё в порядке. Я ел и нахваливал, живо интересовался как они готовят, какие специи, в каком порядке добавляют. На самом деле, было очень вкусно, тут я не лукавил. Дошло дело до кофе с десертом. Не доев, и не допив, полез в кошелёк, хозяин отрицательно замахал руками, гость же! Обидишь.

— Хорошо, пусть завтрак будет бесплатным. Спасибо! Рахмат. — рука правая на сердце, глубокий поклон. — Но деньги возьми, это по другому поводу.

— Слушаю. — насторожился.

— Мне нужен патефон времён Первой мировой войны. Для антуража в кафе. Не огромный, а среднего размера, в рабочем состоянии, пластинки того времени.

Хозяин закусочной недоверчиво покрутил деньги, что-то соображая:

— Ты можешь за треть этой суммы в любом антикварном магазине купить патефон с пластинками, а в лавке старьёвщика, ещё дешевле. В чём подвох? — лёгкая угроза в голосе.

— Понимаешь, пока меня не было, ко мне в кафе приходили неизвестные, с повадками полицейских. Задавали неудобные вопрос персоналу. Ответов не было. Мне нужно узнать кто такие, чего хотят?

Тот усмехнулся, Кивнул головой:

— Понятно. Но, может так оказаться, что этих денег будет мало на патефон. Вещь-то антикварная.

Я был готов к такому повороту событий, достал точно такую же сумму:

— Нужно, чтобы патефон и пластинки были настоящими, проверенными.

— Это понятно. — он улыбнулся. — Ложные, пусть даже и очень похожими на правдивые никому не нужны. Сделаю, что смогу. Сообщу.

Мы тепло, церемониально распрощались. Ахмат был на месте, кивнули друг другу.

Неделя пролетела быстро. Посетителей по-прежнему было много. И это было удивительно. Обычно, наплыв быстро заканчивался. Это проверено было на прежних тематических фотовыставках. А тут даже в дневное время зал был забит битком, столы приходилось дополнительные выставлять. Работы хватало всем. Я тоже принимал участие. Но за моей улыбкой скрывалось раздражение. Я — русский разведчик, а работаю половым, пусть старшим, но халдеем! Тьфу! В шале во Франции и то было лучше.

Тамм не появлялся. Офицеров из штаб-квартиры НАТО прибавилось. Молва о новой экспозиции разнеслась. Им понравилось у меня. Американцы бывали почти каждый день. Плотно ужинали, выпивали умеренно. Пару раз был Браун. С ним были неизвестные штатские. Запись с камер наблюдения я в зале скопировал. Когда закончится «спячка», передам в Москву, пусть идентифицируют личности. Браун с кем попало, не будет встречаться за ужином. Он — птица высокого полёта.

Как-то ближе к обеду раздался звонок, это был хозяин пакистанской закусочной. Сказал, что привезёт патефон с пластинками.

Зашёл в сопровождении молодого паренька. Эллис, вспомнила его, заулыбалась широко и искренне.

Предложил пообедать. Вежливо отказались. Я трижды предложил, трижды отказались. Сказал, чтобы принесли чай с десертами.

Юноша распаковал патефон. В очень приличном состоянии.

Хозяин горделиво смотрел. Потом пояснил:

— Это не просто вещь. А предмет с историей! Вот, смотри. Сбоку видишь длинную, глубокую царапину?

Я посмотрел, кивнул.

— Это след от пули, что прошла боком, и чудом не повредила аппарат. Один из первых. Раньше были граммофоны. Большие, громоздкие. И вот в Англии в 1913 г. фирма «DECCA» стала выпускать патефоны специально для армии. Компактный, в чемоданчике.

Перехватив мой удивлённый взгляд, пояснил:

— Пришлось стать специалистом. Изучил вопрос, чтобы подделку не подсунули. — на слове «подделка» упор. — Так вот. Вот тебе фотография.

Протянул фотографию, на которой изображён английский офицер в звании капитана рядом с этим патефоном, царапина была на том же месте, что и красовалась ноне.

Аккуратно подстриженные усы, уставшее лицо, горделивая осанка, фото сделано внутри палатки. Без сомнения, это был тот самый патефон.

Молодой человек из второго кофра с осторожностью извлёк около десятка грампластинок. С каждой он относился очень бережно.

Поставил одну. Вставил иглу, покрутил ручку, запустил двигатель, бережно опустил головку звукоснимателя и … со скрипом донеслась музыка. Старинная, английская песня о море.

Все, кто был в зале замер. Все разговоры стихли, повернули головы в нашу сторону, слушали.

Песня длилась около трёх минут. Потом раздались аплодисменты.

Юноша остановил патефон, вынул иголку:

— Одна сторона — одна иголка. Запас привезли приличный. Они стираются быстро. Потом начинают убивать пластинку. Вот. — он выложил на стол коробку.

— Спасибо! А как обслуживать? Техника старая.

— Ты мне позвони. Он и придёт. Немного заплатишь. У парня светлая голова и золотые руки! — хозяин харчевни похлопал его по плечу. — Иди, на улице, обожди меня.

— Дай парню хоть чаю выпить! На! За труды! — протянул парню купюру в десять евро.

Тот принял в полупоклоне.

— Бери чай, вон столик освободился, устраивайся, а мы поговорим о погоде.

Хозяин кивнул головой, давая разрешение.

Подождали, когда тот пересядет, я вопросительно посмотрел. Тот цинично, с вызовом улыбнулся:

— Полиция работает в этом прекрасном городе великолепно. Ты представь, что буквально через несколько дней после твоего посещения, полицейские нашли и арестовали двух мигрантов из Африки. Оказывается, они выследили пьяного офицера из штаб-квартиры НАТО, избили его и ограбили! Во время обыска нашли часть вещей, в том числе телефон, часы, кольцо. Вот они.

Он достал конверт и вытянул две фотографии. Было видно, что они сняты на камеру телефона. Снимки распечатаны на цветном принтере.

Продолжил:

— Под тяжестью улик и полицейских тумаков, полностью признали свою вину. А вот опознание. Офицер опознаёт свои вещи. Сразу. Нападавших, крайне неуверенно, но после подсказки полицейских, очень уверенно.

Он явно потешался над ситуацией. Выложил снимки, как незнакомый мне офицер в форме канадских ВВС рассматривает выложенные на стол вещи. Фото в фас и профиль. Очень грамотно. Понятно, что делал полицейский в участке.

— Оповестили военную полицию и службу безопасности натовцев. Прибыло пять человек. Одного бы хватило. Но, наверное, делать им нечего, вот и катаются на трёх машинах. Фото регистрационных номеров машин. Из них выходят мужчины в штатском. Фото каждого с разных ракурсов. Я не знал, оставит ли мне снимки, поэтому всматривался, запоминая признаки каждого.

Все пятеро опрашивают двоих задержанных. Больше фото не было. Посмотрел на визави.

Тот насмешливо рассматривал меня.

— Эти, — кивок на фото арестантов. — заявили, что преступный умысел у них возник спонтанно, когда увидели пьяного, справляющего малую нужду в кустах. Никого из твоего кафе они не знают, и даже не знали, где оно находится. Понимаешь. Когда офицер заявил об избиении, то опросили его, где сидел, с кем общался, стандартная процедура. То же самое сделали в военной полиции НАТО. Стали крутить вокруг кафе. Выскочило, что твой автомобиль и тебя самого несколько раз видели у нас. Решили, что ты выступаешь наводчиком. Когда сильно пьяный выходит в одиночном порядке, звонишь нам, и мы сообщаем бандитам, что дежурят поблизости. Потом с тобой делятся. Поэтому они и нахрапом пытались запугать твою барменшу. Ну, и нам лишнее внимание из-за этих приезжих не нужно. Мы живём своим миром. А эти… — зло, резко ткнул пальцем в фотографии арестованных. — привлекают ненужное внимание к нашему району. Поэтому, всё очень хорошо получилось. Они также заявили, что никого не знают. «Отрабатывали» прохожих только вдвоём. В северной части города не были, потому что там, как слышали, нет богатых туристов. Поэтому ты чист, ну, и мы, в глазах полиции, чисты.

Он был доволен произведённым эффектом.

— Сколько я ещё должен? — спросил я.

— Ничего. — великодушный жест. — Мы сами заинтересованы в своей честной репутации. — хитро подмигнул.

Я стал складывать фотографии в конверт. Вид у меня решительный, чтобы даже мысли не было попытаться забрать их. Но, похоже, они ему и не нужны, если есть снимки на носителе.

— Будут проблемы или понадобится антиквариат — обращайся. Ахмат оценил твоё доверие к нам и щедрость. Велел передавать, что всегда можешь рассчитывать на нашу помощь. Ты поэтому тогда к нам приезжал, что почувствовал слежку?

Я, молча, кивнул. Зачем врать? Не надо.

— Мы сейчас всё поняли. Надо было сразу рассказать, быстрее бы нашли этих хвастунов. Они очень гордились, что избили офицера, и добыча, по их меркам, была большая. Больше времени заняло, чтобы найти украденное, и положить им домой. Ну, тебе это знать не обязательно! — он снова щедро улыбнулся, встал, протянул руку.

Я пожал ему. Юноша закончил трапезу. Вдвоём они вышли на улицу.

Собрал посуду, отнёс в моечную. Поставил патефон на барную стойку, туда же и пластинник и иголки. Эллис вернулась на рабочее место, объяснил как пользоваться. Рядом поставил фотографию. Она захлопала в ладоши, как маленькая девочка!

— Мсье Артур! Ваши друзья, прямо волшебники! Предмет с историей, да, ещё в рабочем состоянии!!! Это просто хит сезона! Если вот так, удастся удерживать внимание посетителей, каждую неделю добавляя какой-нибудь раритет, то…

— То через год не будет места для посетителей, а кафе переделаем в антикварный магазин! — перебил насмешливо я. — но идея хорошая. Подумаю. Скажите, Эллис, вы помните тех мужчин, которых вы приняли за полицейских?

Она сразу сникла. Кивнула.

— Я сейчас вам покажу снимки, просто посмотрите, кто-нибудь был тогда?

Достал снимки, где были неизвестные в штатском. Она перебирала. Отложила два.

— Вот эти господа. Я их хорошо запомнила. Этот всё норовил грудь у меня рассмотреть, а этот — напирал, угрожал. — прикрыла рот испуганно ладошкой. — Ой! А откуда у вас фотографии? Мсье Артур? Всё в порядке?

Успокоил её, вкратце пересказал историю со счастливым концом, опуская щекотливые подробности. Она успокоилась, промокнула вспотевший лоб.

— У-ф-ф! А то я тогда так испугалась. Вот ведь какие мерзавцы! Она рассматривала фото мигрантов. Столько хлопот из-за них! Но полицейские –молодцы! Нашли!

Я с ней был солидарен. Правда, не был до конца уверен настоящие грабители, или их «назначили» на эту роль, по согласованию с Ахматом, чтобы не мешали в каких-нибудь делах. Но мне было всё равно. Главное, что подозрения рассеялись. И француз живёт в Африке, коллеги за ним присмотрят, и здесь, военная полиция не будет видеть во мне наводчика для малолетних преступников.

Тамм встретится в Таллине с людьми из Центра. А потом уже примут решение по форсированию операции. Хорошо! И с отцом повидался. Надо доложить в Москву, и ждать команду на действие. Эх! Замечательно! Хотелось петь!

Эллис смотрела на меня с уважением:

— Мсье Артур сумел завести дружбу с полицейскими. — в голосе не вопросительные, а утвердительные нотки. — А вы недавно в стране. Я думала, что вы посмеялись над моими словами про полицейских. Я их за льё чую. Быстро вы разобрались.

В голосе, интонации, взгляде, позе чувствовалось уважение.

— Милая моя Эллис, прошу вас, пусть то, что вы сказали, а я вам показал и ответил, останется нашей маленькой тайной. Хорошо?

— Конечно, мсье Артур! Есть, шеф! — она показала, как будто застёгиваем рот на замок — «молнию».

Собрал фотографии, ушёл в свою каморку. Спрятал фотографии. Я их потом отправлю в Центр с пояснениями. Пусть идентифицируют военных полицейских. Оказывается, есть угроза, откуда и не предполагал. Они могли запросить во Франции обо мне информацию. Всё чисто. Обычный гражданин, предприниматель средней руки. Фото «мяснику» они не могут показать. Да, и надо понять, что «Арно» и «Артур» одно лицо.

Я не расслаблялся, последующие две недели. Образцово-показательный хозяин кафе. Несколько раз заходил на сайт поставщика, подключался к камерам видеонаблюдения, чтобы посмотреть появился ли Тамм. Не наблюдал его ни утром, ни вечером. И Центр молчит.

Зато бар процветал. Патефон заводили по нескольку раз за вечер, по заявкам посетителей. Всем нравилось слушать этот искажённый звук, с повизгиванием, полушептанием. Звук, которому более ста лет. Рядом с патефоном красовалась фотокарточка первого владельца. И все отмечали пулевое «ранение» раритета.

И вот так, из уст в уста, с использованием социальных сетей, не вкладывая ни евроцента в рекламу, моё заведение стало входить в ТОП-30 питейных заведений Брюсселя.

Но наконец-то я обнаружил у себя в почтовом ящике рекламный буклет, призывающий меня посетить Индию. В Индии не был, да, и не рвусь особо, надо много прививок делать, чтобы не заболеть, да, и с английским у меня не совсем хорошо. Для туриста пойдёт, а вот вести подпольную оперативную работу — не солидно, надо подучиться. Ну, а хинди я вообще не знаю.

Но в Индию я не собирался. Знак, что тайник для меня заложен. Значит, пойдём кормить водоплавающих птиц в парке. Ох! Я возвращаюсь в строй! И это хорошо! Самое страшное наказание — тягостное ожидание в безвременье.

Хотя, честно говоря, я полагал, что место поменяют, коль, было подозрение на компрометацию проведения мероприятия. Ну, что же, Москве виднее, полагаю, что они проверили всё как следует.

Рано поутру одет в спортивный костюм, кроссовки, приехал на машине, пробежался неспешно, а как ещё может бежать мужчина в моём возрасте, много курящий? Да, и не рекорды мне ставить надо, а оглядеть парк. Тихо. Есть, конечно, любители утренней физкультуры, счастья на их лицах не замечаю. И это нормально. А вот, если притворно-оптимистические были бы — засомневался в их искренности и мотивации. Пришлось бы ещё круги наматывать.

На берегу озера остановился, машу конечностями, наклоны, оглядываюсь, нет никого, подбираю камень, руки в «замок», перед собой, мази влево, вправо, сверху вниз, как будто дрова рублю. Между ладоней контейнер.

Разогрелся. Хм. А, может, начать по утрам вот так бегать? И тогда точно примелькаюсь в этом парке. А если место сменят?

Также трусцой добираюсь до машины. Камень под ляжку. Домой. С сумкой поднялся к себе. Осмотр контейнера. Чисто, «контрольная метка» на месте. Не трогали, не вскрывали. Осторожно извлекаю тоненькую, почти невесомую бумагу. Ого! Судя по размерам, сообщение не будет состоять из нескольких предложений. Придётся покорпеть над расшифровкой. Вот только книга у меня для этих дел на работе.

На душе легко. Готов снова побегать вокруг озера. Сил много. Я в строю! Я снова в строю! В мозгу эта мысль засела глубоко.

Первый на работе. Открываю дверь, снимаю с сигнализации, В зале ещё не совсем проветрилось после вчерашнего вечера.

Вот моя каморка. Дверь за собой закрываю, вывожу на монитор камеру, что на смотрит на вход.

Начинаю медленно переводить язык цифр на понятный. Выписываю слова. Приличный объём.

Смысл послания, без подробностей:

«После анализа происшедшего, установлено, что вашей вины в провале операции «Фабрика» нет. Ваш КИ взят под оперативное наблюдение. В случае попытки выйти на него из страны прежнего пребывания спецслужб, будут приняты мены по нейтрализации источника. Прежнею связь с ним рассматривать как отвлечение сил и средств на негодный объект.

С «Анатолем» состоялась контрольная встреча. Информация нашла частичное подтверждение из других источников. Необходимо установить непрерывный оперативный контакт, перейти на учащённый график встреч. Информацию подтверждать документально. Для этого вам передаётся «Изделие № 157». Для реализации операции вам готовы предоставить необходимые силы и средства. Разрабатывается, при необходимости, план эвакуации «Анатоля». Жизнь и здоровье источника носит приоритетный характер. Проведение операции взято на контроль № 5.»

Всё понятно? Если непонятно, то поясню, заодно и сам уясню ещё раз. «Мясника» по боку. Его попытаются завербовать в Африке. За деньги он сделает всё. Если французская контрразведка на него выйдет, попытаются завязать оперативную игру по пропихиванию им дезинформации, заодно вскроют сеть разведчиков и контрразведчиков.

Если агент начнет двурушничать или станет предателем, то ег ликвидируют посредством несчастного случая. Африка — там возможно всё! Начиная от несчастного случая, типа, съел крокодил, вплоть до внезапной остановки сердца. Патологоанатом местный за триста долларов укажет вам в заключении любую причину смерти, замаскирует истинные причины кончины французского эмигранта. Я не должен отвлекаться на него. Если вдруг, каким-то чудом он выйдет на меня — игнорировать, считать провокатором, немедленно информировать Центр, тогда его бренным телом займётся выездная бригада «душеприказчиков».

Это, что касаемо первого мужика. Относительно Тамма. Тут всё сложнее. Что сразу вызвало лёгкое волнение в душе, что операцию на контроль взял «№5». Это — Директор ФСБ. У него дел невпроворот. Ему докладывают сотни документов со всего мира и России ежедневно, а если он помечает, что ставит на контроль, считай, что хана. Отчёты будут требовать еженедельно. Учащённый график встреч с источником ведёт к тому, что агент или начнёт суетиться и допустит ошибки, которые могут привести к провалу всей очень важной, по мнению Москвы, операции. Я же получив информацию, должен немедленно передать её в Центр. Каждое тайниковое мероприятие связано с большим риском. А учащённые — с тройным. Ну, а после визита военных полицейских, понимаю, что попал в их базу как подозрительный контакт офицеров из штаб-квартиры НАТО.

Изделие «№157» — это авторучка с виду. Ни одной металлической детали. Внутри фотоплёнка, нажатие — выскакивает стержень, пиши как обычной шариковой ручкой. Двойной щелчок, затем щелчок — микроточка. Микрофотография. Кто-то скажет, что «фи»! В мире цифровой фотографии, аналоговое фото — это как легендарный танк Т-34 на современном поле боя. Но, как говорится, «есть нюанс».

Зачастую, при посещении специально выделенных помещений для работы с совершенно секретными документами, сдаются все металлические предметы, включая брючный ремень. Происходит сканирование на наличие электронных носителей, и, на всякий случай, производится электромагнитный импульс. Для человека здорового безвредный. Конечно, при наличии кардиостимулятора, форменные ботинки поменяют на тапки белого цвета, но больные в армии службу не проходят.

Импульс выводит из строя все электронные носители. И вот как протащить в такое защищённое помещение средства фото фиксации? Только аналоговая светочувствительная плёнка. Она не предназначена для портретной съёмки, но для фотографирования документов в самый раз. Держать вертикально над объектом, высота не более полутора метров. Конечно, видоискателя нет, но ничто не совершенно. В Центре потом оцифруют, устранят огрехи, главное, чтобы читался текст.

Стоит такое «изделие» как хорошая машина. Товар штучный, производится в России.

И подчёркивалось, что жизнь и здоровье агента — первоочередная задача. При необходимости, его эвакуируют. Про меня — ни слова. Немного, глубоко в подсознании, маленькая обидка царапнула, Я же штатный сотрудник! Но, коль, Центр принял такое решение, а он основывается на многих данных, полученных из различных источников, значит, так оно и есть.

Отмечено особо, что информация от агента подтвердилась частично. Значит, не врёт, значит, достоверна, значит, что я на правильном пути.

И самое главное! Я снова в деле! Снова вывели меня шахматное поле! Я в игре! Уф! Сняли с «консервации». У военных техника, когда находится на площадка консервации имеет два значение: «НЗ» — «неприкосновенный запас» и «ДХ» — «длительного хранения». Мне бы не хотелось попасть ни в одну категорию, равно как и проваленным агентом, и сидеть в Москве, в Академии — «бурсе», рассказывать курсантам — слушателям о своей героической работе на фронте нелегальной работы. Они будут слушать, раскрыв рот, но понимая в задней части подсознания, что, дядя, ты провалил задание. И будут извлекать уроки как не надо работать. И быть для них отрицательным примером не хочу. Хочу просто работать!

Теперь осталось дождаться возвращения Тамма из Эстонии. Три дня тянулись. В голове крутились вопросы. Нарастало беспокойство внутри, не случилось ли чего? Центр молчал. Думаю, что Москва в Эстонии держит его под контролем и охраной.

И вот звонок на автоответчик с заказом столика Доминику. Для меня это звучало как музыка. Как шлягер! Это прекрасно! Это замечательно!

Явочную квартиру я «оживил» сразу после получения сообщения из Центра. Забросил продуктов, напитки, сам убрался, шторы распахнул, проветрил квартиру. Казалось, что мои страхи, переживания вынесло из квартиры свежим ветром. Прошёлся по квартире техникой в поисках «жучков». Верить никому и ничему нельзя! Даже пустой квартире. Чтобы не попасться на «режим мнимого благополучия» от противника. Чисто.

Эх! Жду Тамма, сварил кофе, потягиваю, поглядывая в окно. За пять минут до встречи вошёл во двор «Анатоль», неспешно, но целенаправленно, как к себе домой после трудового дня. Слегка усталой, вразвалочку походкой. Не военной походкой, я бы сказал. Хорошо с ним наши поработали. Успели, наверное, многому научить.

Звонок по домофону, дверь уже толкает сам, без звонка. Закрыл дверь на замок сам. Жду в дверях кухни, улыбаюсь в тридцать два зуба. Неожиданно, он обнял меня. Искренне, порывисто. Потом отстранился, подал руку:

— Ну, здравствуйте! — по-русски, искренне, от души.

— Bonjour monsieur Robert! — приветствовал его я, улыбаясь.

— Понятно.

Он перешёл на французский язык.

Налил ему кофе. Он достал из объёмистой сумки, поставил на стол бутылку ликёра «vana Tallinn» («Старый Таллинн») крепостью в 50% алкоголя.

— Сувенир вам с Родины. Думал привезти вам водки, но это было бы подозрительно. Решил ликёр. Его кто-то так пьёт, в, основном, в коктейлях используется. Вы не против? — он смотрел виновато.

— Спасибо. Тронут, безусловно. Но, если я принесу его в кафе, то кто-то наблюдательный может провести связь между вашей поездкой в Таллинн и мной. А какие у вас могут быть дела с барменом, кроме как заказ-оплата? С каких пор подполковники возят спиртное через пол Европы? Для легенды, мне придётся заказать пару ящиков этого дивного напитка. В Брюсселе я встречал его только пару раз в приличных магазинах, и его цена была в пятнадцать евро. Коктейли из него — экзотика здесь. Так что я буду в минусе. Ради прикрытия, откуда и зачем у меня появилась эта бутылка.

Смотрю, он помрачнел. Попал впросак как мальчишка. Я не отчитывал его. Мне нужен бодрый агент, а не переживающий обиду. Решил подсластить пилюлю:

— Давайте сделаем так. Я сейчас сниму пробу, потом добавлю в кофе, а затем решим. Хорошо? Кофе, кстати, будете?

Сварил ещё порцию кофе. А не много ли я пью кофе?

Налил в бокал ликёр, покрутил, понюхал, неплохо. Основа ром. Причём, выдержанный. Не самый дорогой, но имеет все признаки благородного напитка. Ваниль? Да, имеется. Немного цитрусовых ноток и корицы. Всё сбалансировано, как в хорошем коньяке или выдержанном виски. Попробовал немного.

— Хм! Роберт! Превосходнейший вкус! С кофе будет прекрасно!

Разлил кофе по чашкам, налил агенту ликёр. Чокнулись. Выпил свой бокал, потом кофе. Богатое послевкусие на корне языка. Закурил. Все три предмета ликёр-кофе-сигарета созданы друг для друга, прямо гармония какая-то.

Тамм, выпил, потом кофе. Сидел и улыбался. Отошёл, значит от выволочки.

— Рассказывайте, Роберт, как съездили.

И он начал повествование. Рассказ длился около полутора часов с моими вопросами. Дословный пересказ займёт большой объём. Поэтому, изложу краткую версию, примерно то, о чём я доложил в Центр.

Браун получив карт-бланш от руководства ведущих стран НАТО, в штаб квартире названной организации собрал группу офицеров. В неё вошли представители от США, Англии, Польши, Германии, Эстонии, Литвы, Латвии. Привлечены штатские специалисты из США, Израиля, России, эти, похоже, были сбежавшими разведчиками, военными, контрразведчиками. Весь численный состав был около сорока человек, но он был непостоянный. Кого-то привлекали для консультации, для уточнения деталей, они исчезали, потом появлялись другие. Все были немногословны. Браун много разговаривал с каждым по отдельности, иногда с группой офицеров. Когда он общался с Таммом, то всегда предлагал партию в шахматы. По словам Роберта, эти шахматы ему уже стояли поперёк горла. Пару раз хотелось схватить планшет и его углом зарядить тому в висок. Да, и десантник мог голыми руками задавить этого мерзавца, но держался подполковник. Всё как в старом анекдоте времён перестройки про Горбачёва: «Что будет, если ударить кирпичом по родимому пятну? Ответ: «Конец перестройки!»

За игрой в шахматы Браун любил рассуждать. Зачастую, он проводил параллель между днём сегодняшним и временами правления Гитлера. По его словам, просто в то время неправильно поняли его. Ему удалось объединить Европу, сделать её единой. Да, были перегибы. Но цель была одна. Единая Европа. Пусть со столицей в Берлине. Сейчас ЕС со столицей в Брюсселе, и никого это не смущает. Никто не бунтует. Англия вышла из этого сообщества. Но и в те времена она также и не входила. Гитлеру надо было больше пропаганды проводить на оккупированных территориях Европы. Как до того, так и после. Убеждать, что общий враг — СССР. И земли Советской России и полезные ископаемые не по праву принадлежат русским. И не нужно было захватывать, а нужно было изнутри разлагать. Например, как это было с Австрией. Всё произошло бескровно. И поддерживать местные элиты, покупать их. А местному электорату продвигать идею о единении европейцев против русских.

Сейчас это очень хорошо получается. ЕС-США, и Англия медленно, но уверенно сплачивается против России. И внушается мысль, что Россия слаба, народы мечтают влиться в дружную семью цивилизованного содружества и предоставить в полное распоряжение свою территорию и недра, а также леса, реки.

— Как вы считает, Роберт. — однажды поинтересовался Браун. — Если присвоить название операции «Длинный прыжок»?

Тот пожал плечами:

— Название хорошее. Только однажды оно было, и провалилась операция. Операция немцев в Тегеране. Они-то ли хотели ликвидировать в 1943 году тройку союзников, то ли захватить в плен. Различные источники говорят об этом по-разному. Только военные всех стран люди суеверные, и если присвоить название неудачной операции, они посчитают это дурным знаком.

— А вы суеверны?

— Нет. Я служил во многих местах и двух армиях, поэтому, наблюдая все приметы, суеверия в привязке ко времени и территории, то получится, что нужно сидеть в укрытии и просто пить спирт. Не воевать ни в коем случае. Вы — командир, вам и принимать решение. Мне лично без разницы. Я говорю о других.

— Мне нравится ваша рассудительность, хладнокровие, готовность выполнить приказ, без всяких сентенций и причитаний, оглядок назад, рассуждений, что же будет потом. Вот, пожалуй, в вас и осталась истинная арийская кровь и дух древних воинов. В Германии, к сожаленью, сумели это вытравить, но сейчас вновь появляются ростки национального самосознания и пересмотра истории. Я вас понял! Присваиваем нашей операции название «Длинный прыжок»! Ну, а вам, мой дорогой подполковник Тамм, пора расти по карьерной лестнице. А то так и засидитесь в представителях. Отзовут и отправят на пенсию, а она крошечная. Заодно, все увидят ваши организаторские способности и переведут на серьёзную работу. А то эти постоянные совещания, много слов, мало дела. Скоро НАТО скопирует ООН, сплошные резолюции, воззвания, и никакого дела. Одна коррупция. Назначаю вас координатором группы по трём странам: Эстонии, Латвии, Литвы.

— Так посвятите меня в суть операции. — Тамм внимательно посмотрел на Брауна.

— Это многоходовая операция, имеет несколько идей, но цель одна.

Суть, со слов Тамма. В приграничных районах с Россией, начинается активизация «не граждан», т.е. русских. Сначала местные начинают «мутить воду». Что идёт притеснение прав русских. Надо создать буферную зону на границе с Россией. А ещё лучше войти в состав России. Территория Прибалтики принадлежит России по праву. Она выкупила её. Ништадтскоеперемирие заключили в 1721 году., который завершил Северную войну между Россией и Швецией.

Согласно емуучасток Карелии, Эстляндия,Ингерманландияи Лифляндияотошли Петру I за 2 млн. ефимков (серебряных монет) — это почти 56 тонн серебра.

Все эти территории в то время принадлежали шведам, которые таким способом неплохо пополнили свою казну. Россия стала законным обладателем прибалтийских земель. А теперь пора вернутся в лоно России.

Для этого представители этих трёх прибалтийских государств обязаны убыть к себе на родину, с соответствующими полномочиями. Провести секретные переговоры с военной разведкой, контрразведкой. Только узкий круг. Определить небольшую территорию, на которой будут сосредоточены «сепаратисты». Важно, чтобы они не «расползлись» дальше. Пусть не переживают, финансирование будет выделено. Главное, чтобы это были местные недовольные. Их знают, они известны местным. Пусть не стесняются в выражениях. Контрразведка на месте пусть сам разбирается на месте. Можно использовать кого-то « втёмную», смутьяны везде присутствуют, главное их идейно активизировать. Можно дать денег, сказать, что Россия с вами! Вы начните, а мы поддержим! Это первый этап. Поддержку СМИ мы организуем. Этих маргиналов и их митинги будут дозировано показывать по крупнейшим каналам Европы во всех странах, без исключения, ну, и в США, соответственно. Вот такая задача.

Я должен побывать не только в родной Эстонии, но и Латвии и Литве. Проверить, как усвоена поставленная задача, прибыть в Брюссель и подготовить Брауну доклад.

Как писал ранее, через представителя в НАТО удалось установить, что израильтянин Эхуд Инон является ярым противником России. Обладает широким связей среди руководства ИГИЛ, часто выступал координатором их действий. По обрывочным предложениям со стороны американцев, и литовца, Тамм понял, что речь о переброске через Европу нескольких сотен боевиков, сражавшихся в рядах ИГИЛ, чтобы все были выходцами из России, предпочтение чеченцам и русским, принявшим ислам. Не будет хватать — брать выходцев из бывших союзных республик. Численность не менее ста пятидесяти на каждую страну Балтии.

Латыш рассказал, что поляки из группы активно обсуждали какую-то фирму под названием «Чех», то ли это кодовое обозначение. Он понял, что речь идёт о каких-то удобрениях. Также вскользь услышал про украинские удобрения. Он так и не понял до конца, поляки, как предприимчивые ребята, хотят заработать денег на нелегальной переброске удобрений, или же это относится к делу.

Потом Тамм рассказал, как съездил домой. Квартира ему была выделена от Министерства обороны в старом доме офицерского состава на улице Сэби, дом 30. Напротив заброшенных каменных складов из красного кирпича, построенных ещё при царе.

В Советское время рядом был штаб танковой дивизии. Один полк в городке Клога, второй — Кейла, третий — в Таллинне. В 1993г. эту дивизию имени Александра Матросова вывели в Россию, в чистое поле. Ну, а в 1994г., прикомандировали частично к Майкопской бригаде… В Новогоднем штурме много полегло.

Тамм рассказывал, как он встречался с выходцами из этой дивизии во время второй чеченской кампании. Артиллеристов из дивизии вывели в Краснодар, влили в бригаду. И назвали бригаду… «Таллиннской»! Тамм смеётся, мол, с намёком, что точно вернутся.

Ну, а коль, квартиры советские военные освободили, кроме пенсионеров, так и раздали эстонским военным. Старый дом, с коммунальными платежами больше чем в Брюсселе, но дом.

Первым делом Тамм поехал к родителям. Здоровье уже не очень хорошее. Врачей толковых в Эстонии почти не осталось, все выехали за границу на заработки. Остались почти ровесники родителей, но тех самих пора лечить от маразма. Померяют давление, снимут кардиограмму, идите, вы чувствуете себя соответственно возрасту. В платных клиниках, наоборот, найдут все болезни, что описаны в медицинском институте, кроме, бубонной чумы, пожалуй. Обследований и лекарств пропишут, бюджет Эстонии меньше будет. Хоть и высылал Тамм деньги родителям, но всё равно мало. А в Россию они ехать опасаются, Внук пишет им, звонит, говорит, что договорится с врачами. Они не хотят обременять его.

Потом Тамм начал визиты в Главный Штаб, прямиком к начальнику военной разведки, он же — начальник второго отдела ГШ ВС Эстонии. Он был уже предупреждён телеграммой из штаб-квартиры НАТО об оказании полного содействия. Поэтому принял сразу. С ним же через два дня отправились к шефу контрразведки страны в Департамент охранной полиции МВД КаПо(«Кайтсеполицей» - «Kaitsepolitsei или KaPo»).

Ну, эти давно срослись с американскими ЦРУ, ФБР, РУМО и британскими МИ-5 и МИ-6. Не сразу, через двух заместителей удалось попасть и провести рабочее совещание. Контрразведчики переглядывались, но было видно, что идея им понравилась, и суть они сразу ухватили. Один из заместителей обронил:

— Это как свеча будет, мы всех мотыльков так увидим, а потом в это пламя и загоним.

А когда узнали, что можно проводить операции с «использованием втёмную», и, что будет выделено финансирование, то чуть в ладоши не захлопали.

Когда Тамм обедал в кафе, за соседним столиком обратился мужчина с паролем, который я ему дал.

Как признался Роберт, чуть соль в суп не выронил. Так неожиданно это было. Мужчина лет пятидесяти, эстонец. Это видно по разговору, по одежде, оборотам речи, поведению, жестам. Поговорил незнакомец как со старым знакомым, потом пригласил к себе в гости вечером выпить чаю.

В квартире его ждали трое. Того, что встретил в кафе, и двое русских. Все внимательные, улыбчивые, молчаливые.

По словам Тамма, он поначалу напрягся, думал, что захват будет, но нет.

Была долгая беседа. Скорее монолог Тамма, с ответами на интересующие вопросы. Уточнение деталей. Когда случайно зашла речь о родителях, собеседники показали, что им знакомы проблемы со здоровьем у отца и матери Роберта. Была предложена помощь. Самому Роберту, чтобы не вызывать подозрений не рекомендовано было посещать территорию России, а вот вывезти, организовать обследование, назначить лечение, при необходимости, госпитализировать стариков в русские больницы — без проблем. Тамм согласился.

На следующий день приехал знакомый «эстонец», посадил в автомобиль родителей и повёз в Россию, там он вышел из машины и водителем оказался сын Роберта.

Вызвали в штаб и направили в срочную командировку в Ивангород. А там уже военная контрразведка переодела его штатскую одежду, снабдили телефоном для связи, поставила задачу, возить своего деда с бабушкой по платным клиникам.

То, что для всех троих это было приятным шоком, рассказывать не стоит. По прибытию в первую платную клинику, оказалось, что она закрыта на санитарный день. Но тут же раздался телефонный звонок, незнакомый голос сказал, что их ждут. И действительно, старики были единственными посетителями этой клиники. Когда Тамм-младший попытался достать деньги, персонал замахал руками, улыбаясь, сказал, что у них сегодня акция, для пенсионеров из Эстонии бесплатное обслуживание.

Так прошло полдня, потом раздался звонок, и приказали ехать в другую клинику. В процессе перемещения, остановили ГАИшники, а у Тамма-младшего, кроме прав ничего. Ни документов на машину, ни страховки, машина эстонских номерах. Не успел Евгений придумать, что сказать инспектору, как раздался звонок, сказали, чтобы отдал трубку полицейским, тот нехотя взял, развязано спросил, через секунду побледнел, слушал минуту, ответил: «Есть! Конечно!» Вернул Евгению телефон с осторожностью, как будто это была граната без чеки. Лицо было бледное и крупными каплями пота. И замахал руками, чтобы тот как можно скорее уезжал, словно машина была зачумлена или заминирована.

Во второй клинике продолжили обследование. И тоже «санитарный день» и все обследования, консультации врачей бесплатны. В том числе и специалистов по болезням пожилых — геронтологов. В обеих клиниках было выписано множество препаратов, даже с учётом тех денег, которые дал родителям Роберт, не хватило бы.

На выходе снова звонок и инструкция, чтобы ничего не покупали, а двигались к границе. Евгений вышел, попрощался со стариками. Все были растроганы, дед с бабушкой вытирали слёзы, Евгений крепился, очень расстраивался, что с отцом не смог встретиться. Дед снял на телефон обращение к отцу, как сын скучает по нему и любит.

Тот же эстонец перевёз Тамм — старших через границу, привёз домой, неизвестно откуда появился молодой человек, который занёс домой две больших коробки с лекарствами, выписанными русскими врачами. Лекарства были приобретены в Эстонии.

Когда Роберт рассказывал, то голос дрожал. Родителей обследовали, назначили лечение, снабдили на год, а то и больше всеми необходимыми лекарствами, при этом не взяли ни копейки. Старики пообщались с сыном.

Справившись с волнением, Роберт выдавил:

— Я понял, как мне дорога земля эстонская, где у меня живут родители, и возникли некие моральные, неоплаченные долги перед русской разведкой. Я не ожидал такой щедрости. Скажу честно, я мало перед кем в жизни чувствовал моральные обязательства. Особенно с возрастом на всё смотришь критически. А сейчас, понял, что долги надо оплачивать. Спасибо! — он пожал мне руку.

Усмехнулся. Ну, Роберт, Центр ещё не такие вещи способен. Значит, ты им действительно интересен. Вот теперь ты сам заинтересован в качестве выполнения задания. Молодцы, коллеги. Всё тонко рассчитали, что слабое его место — престарелые родители. Ну, и «привет» от сына также не бцдет лишним. Высший пилотаж.

— Роберт, нам с вами ещё многое предстоит сделать. Мои коллеги постарались, чтобы вы не отвлекались на здоровье родителей. Им помогут. А сосредоточились полностью на выявление того, что замышляет Браун и его команда.

Он кивнул, продолжил:

— Выезжали в Нарву с представителями КаПо и военной разведки, определились, что старая крепость — идеальное место для митингов «русских сепаратистов». Ну, и большинство населения — русские или русскоговорящие. Редко услышишь эстонскую речь. Зашли в кафе пообедать, так у представителя КаПо был зубовный скрежет, когда официантка не поняла его эстонский язык, когда он делал заказ. Так, что с точки зрения организации провокации, идеальное место. Русских туристов много. Много бизнеса завязано на Россию. Хоть сейчас меняй вывески на русские и вывешивай российские флаги, никто и не заметит, пока голову задирать не будет вверх. Мы с разведчиком только посмеивались над этим «политическим полицейским». Было видно, что он просто жаждет крови. И готов сотрудничать со мной и НАТО при проведении операции. Он вызвал местного представителя своей организации. Орал на него, что развёл под носом российский анклав. Потом поинтересовался, есть ли у него мощная агентура. Тот заверил, что весь город пронизан как сетью русской разведки, так и его, эстонской контрразведки. Только мало денег, чтобы мотивировать источников, работать за идею. «Деньги будут!» — буркнул он, и хмуро посмотрел на меня. Я лишь важно кивнул, мол, деньги будут.

— А что ваши коллеги из Литвы и Латвии? — поинтересовался я.

— Я же говорил раньше, что во мне есть немного литовской крови, вот с ним у нас более тесные отношения установились. Знаю, что литовцы самые главные хитрецы на Балтике, поляки им в подмётки не годятся, хотя недалеко ушли. И он просёк сразу, что в этом месте возможна будет бойня, и выбрал небольшую деревушку на границе с Россией по так называемому «Сувалкскому коридору». Между Литвой и Польшей имеется участок границы, примерно в сто километров. Этот «коридор» одним концом упирается в Белоруссию, а вторым — в Калининградскую область. Недаром поляки визжали как свиньи на бойне, когда в 2017 году Россия и Белоруссия проводила совместные учения, поляки боялись, что сейчас одним броском овладеют этим «коридором», и появится ещё одна общая граница. Тогда российский анклав будет соседствовать с дружественной Белоруссией. Вот литовец и выбрал деревушку на границе с Россией, неподалёку от «Сцвалкского коридора». Виштитис. В случае максимального урона, что всё население деревни погибнет, ущерб будет незначительным. Малое количества населения. Представитель Литвы, как еврей, просчитал всё вперёд. В годы войны, литовцы совместно с немцами уничтожали в этой деревне евреев. Там ещё памятник есть, посвящённый этому печальному событию. Когда я спросил про возможные потери, он пожал плечами: «Появится ещё один памятник. Туристическая достопримечательность. Но это будет всё равно меньше, чем после боя в городе!» По тому же пути пошёл и латыш. Выбрали они небольшой населённый пункт Алуксне. Там тоже немного народу. Легко блокировать со всех сторон и выбивать «сепаратистов». Ну, и население заодно. Получается, что я самый тупой и выбрал Нарву. По себе же знаю, что страшнее боя в городе ничего нет. А если там тяжёлая артиллерия поработает… Мало никому не покажется. — Тамм выглядел озадаченным.

— Роберт. — я постарался его успокоить. — Только от нас сейчас зависит, будет там мясорубка или нет. То, что вы выбрали нормальный город, говорит, что вы подошли к делу основательно. Также акцентируйте внимание Брауна на этом факте. Вскользь.

Тамм согласно кивнул головой.

Потом мы перешли, как он будет добывать информацию, в том числе обучал его пользованию «авторучкой». Он был в восторге рот простоты и камуфляжа. Подтвердил, что в комнату для работы с совершенно секретными документами вход ужесточили. Вместе с тем, видел у Брауна в кабинете документы с таким грифом. Ему позволялось работать с такими документами в своём кабинете. Показалось, что Роберта несколько покоробил данный факт, что гражданский имеет больше привилегий, нежели он.

Договорились о способах связи и передачи «авторучки» мне, после серии снимков. Много о чём разговаривали. В том числе и как направлять разговор у нужное русло, Также я рекомендовал уделять внимание моей соседке, знакомой ему проститутке Анне. На, что Тамм сделал очень серьёзное лицо и с киношной решимостью ответил:

— Ну, если Родина требует, — притворно вздохнул тяжело. — сделаю.

Засмеялись оба одновременно.

Он хотел забрать бутылку ликёра, я его остановил. Он смотрел удивлённо.

— Мне тут в голову мысль пришла. Насчёт кафе. Если мне понравился кофе с этим ликёром, значит, найдутся и другие безумцы, любители новых вкусовых ощущений.

Тамм смотрел удивлённо, не понимая.

— Роберт, не забывайте, у меня ещё имеется кафе, которое должно правильно функционировать. Вот и подумал, коль у меня сейчас всё в стиле милитари, то отчего бы не предложить отдельную кофейную карту, с заголовком: «Кофе стран НАТО».

Тот в задумчивости потёр подбородок:

— Мне было бы интересно. Например, есть же кофе по-ирландски. Только я бы предложил два типа меню.

— Это как?

— Я не большой любитель смешивать напитки. Так не принято в Советской и российской армии. С удовольствием бы употребил стопочку виски, а потом кофе.

Подумал.

— Заманчиво и толково. Вам пора подумать об открытии своей ресторации после выхода в отставку.

— Рано мне ещё. — махнул рукой. — Дел много.

Тепло попрощались.

С соблюдением мер конспирации, проводил агента, потом добрался до кафе.

Рассказал Эллис об идее, налил ей в кофе эстонского ликёра «Старый Таллинн». Она оценила. Покачала головой. А также выдал за свою идею, чтоб было два варианта отдельно алкоголь и алкоголь в кофе. Она тоже оценила. Потому вижу, что задумалась и выдала:

— Предлагаю в меню рисовать флаг страны — участницы НАТО, и название.

— Согласен.

— И для контраста предлагаю включить кофе по-русски. — выпалила барменша.

— Ой! Ё! Эллис! Вы предлагаете водку выливать в кофе? Опасаюсь, что русские туристы нас могут не понять, устроят скандал.

— Нет, мсье Артур! К чашке кофе подавать водку отдельно!

— О, как! Ну, тогда согласен. А то водка в кофе. — показал как меня передёрнуло.

Она развила мысль:

— И подписать «маленький» — один дринк, то есть двадцать пять грамм водки, «средний» — двойной дринк водки, «большой» — тройной. Ну, и объём кофе тоже увеличивается.

Мне понравилась её идея.

— Думаю, что только русские туристы будут заказывать. Местные — вряд ли. До семнадцати часов пить не принято у местных. Так, что расчет только на туристов.

— Пусть будет так. Большие запасы делать не стоит. Вы, шеф, подберёте напитки, а я потом посмотрю, какие можно сделать из них новые коктейли и предложить посетителей, чтобы добру не пропадать.

Я восхищённо смотрел на Эллис. Она явно вошла во вкус процветающего заведения, поверила в свои силы и хотела достичь большего.

У меня появилась возможность, под видом изучения новой возможности, кататься по городу. Изучаю кофе «по-». Заодно проверялся нет ли слежки. После того как Тамм прибыл, операция вошла в острую фазу. Сейчас все начнут нервничать. В НАТО, чтобы не было утечки информации, все будут под подозрением. Центр будет меня закидывать сообщениями с требованиями ускорить процесс получения информации, и немедленной передачи информации. И самое главное — безопасность агента «Анатоль». А попробуй соблюсти баланс конспирации, безопасности, непрерывности и учащённого графика встреч?

Заодно, тьфу, тьфу, тьфу, прорабатывал вопрос об эвакуации Тамма, в случае опасности. Это кажется просто. Приезжает бригада на больших чёрных джипах, усаживает агента. Все как на подбор громилы, в случае опасности, они огнём из автоматического оружия, иногда раскидывая гранаты, прокладывают себе путь либо до ближайшей вертолётной площадки или моря. А там все уносятся прочь, радостно хохоча, передавая бутылку водки по кругу, все произносят тост «За здоровье!», и прикладываются к горлышку, делая большие глотки.

Но, увы, увы, жизнь отличается от киношных штампов. Нужно несколько адресов для отсидки. Бланки паспортов имеются, но не хочется их заранее заполнять. Они могут пригодиться, а пороть горячку раньше времени — себе дороже, оправдывайся перед Центром, зачем использовал попусту столько драгоценный ресурс. Бланки-то настоящие, не изготовленные на цветном копировальном аппарате. Кто-то из разведчиков головой рисковал, добывая их.

Можно проработать вариант с пакистанскими знакомыми. Не факт, что они не сдадут полиции, чтобы подтвердить свою лояльность, и дабы к ним, как прежде, не совались. На крайний вариант.

Но нужны будут деньги. На поднаём жилья, «чистого» транспорта. В каждом «адресе» сделать трёхнедельный запас продуктов и воды. Оплатить счета за коммунальные услуги. Пять жилищ, считай, на месяц. Я в уме прикинул сумму. М-да, немало. Вся выручка из кафе уйдёт на это. Хотя, Центр сказал, что ресурсы неограниченны, значит, можно воспользоваться деньгами из тайника. Можно, а вот нужно ли? Неизвестно когда пополнят запасы, а мне тоже могут понадобиться. Мало ли как сложатся обстоятельства. Но сказано готовить возможную. Эвакуацию, значит, нужно. Офицер из штаба НАТО на Лубянке — это лакомый кусок. Хотя, по мне, Тамм, пока не утратил оперативные, разведывательные возможности, более полезен в Брюсселе, чем в Москве, но Центру виднее.

Одно дело заявление МИД России, что НАТО готовит провокацию странах Балтии, а совсем другое, когда перебежчик вещает с подробностями. Этому мировая пресса поверит больше, и тогда, получасовое выступление отменит войну. А, может, и отсрочит начало третьей мировой войны.

Руководство трёх прибалтийских республик, и Польша не отстаёт, визжат уже несколько лет, что Россия вот-вот на них нападёт. Не нападает. И даже войска ввели США, НАТО перебросило свой контингент. А всё равно не нападает Россия. Это как в древнем анекдоте:

Мужик ходит по кабинету, и периодически в ладоши хлопает, как будто ловит кого-то или отпугивает. Коллега у него и спрашивает:

— Ты чего это в ладоши хлопаешь?

— Крокодилов отпугиваю!

— Так их же нет!

— Потому что я их отпугиваю.

Вот поэтому и неизвестно, что первично, а что вторично. Оттого, что сумасшедший отпугнул крокодилов, или от того, что он не вменяемый и никаких крокодилов нет.

С точки зрения ведения комбинированной войны, то НАТО поступает верно. Наверное, аналитики в России просчитали такой вариант развития событий, и выработали план и меры по его нейтрализации. Всему миру прожужжали уши, что русские нападут на Эстонию, Литву, Латвию, Польшу, Швецию. Градус истерии зашкаливает. Принимаются превентивные меры по укреплению обороны. Нет агрессии, вы её увидите! И вот появляются «зеленые человечки» без опознавательных знаков. Россия может до потери голоса отпираться, события в Крыму показали обратное. Хороший ход, тонкий. Разить противника его же оружием. А если ещё они будут говорить по-русски, через слово, прибавляя «Аллах акбар!», то ни у кого не останется сомнений. А тут еще местные националисты обиженные затеяли одно моментально смуту, вот и складывается вся мозаика в одну очень некрасивую картинку для мировой публики. И тогда, прикрываясь пунктом 5 «Статута НАТО», страны альянса обязаны прийти на помощь пострадавшей от агрессора стране. Вон, даже Англия, хоть и вышла из ЕС, но пяткой стучит в грудь, что придёт на помощь «килькам», если Россия нападёт.

Наполеон учил своих генералов, чтобы оценить возможности страны, посмотрите на их географическое расположение. Страны Балтии лежат на пути Европы в Россию, и на пути России в Европу. И пусть мнят они из себя «авангард Европы» на охране восточных рубежей, «пограничники» на войне умирают первыми. Тамм, далеко не дурак, понимает это. Ему жалко свою родину, тем более, что и родители там живут. Понимает, что из Эстонии не оставят ничего. Пусть даже русские не введут войска, но это никого не волнует, первая задача — внушить всем у миру мысль об агрессии. А для этого нужны картинки — кровавое месиво от обстрелов русских самоходных установок, «Град», «Ураган», «Тайфун». Горы трупы, отдельно — детские на руках безутешных родителей. Солдаты НАТО, оказывающие помощь гражданскому населению. Эта технология уже обкатана и доведена до совершенства на Украине и Ближнем Востоке.

Вот поэтому и ценен Тамм, как свидетель, и копии документов, что удастся ему добыть. Приставить бы е нему телохранителей, но это из области утопии. А вот подготовить несколько «лёжек», в случае экстренного побега — реально. А там уже хоть в фуре вывози в ближайший порт или в багажнике машины. Это неважно. Главное — спасти, доставить живым в Москву. Офицеров — нелегалов как я, мало конечно, а вот таких как Тамм — уникальное явление в этой жизни. Тем паче по идейным соображениям.

И начал искать убежища для Тамма. Первое — недалеко от места службы его. Путь возможного отхода, так, чтобы выйти из зоны наблюдения уличных видеокамер как городских, так и зданий, магазинов, банков, кафе. Попутно осматриваю, где можно безопасно и надолго спрятать телефон. Его придётся выбросить, а связь нужна, вот и думай, разведчик, куда и как скрыть в тайник телефон. Хорошо, когда можешь пройти по одному и тому же маршруту пару десятков раз. Но, в случае непредвиденных событий, контрразведка и полиция отмотает записи на три месяца назад и начнёт анализировать. И мой задумчивый портрет будет виден по маршруту бегства представителя Сил самообороны Эстонии подполковника Тамма. Гуляет тело в одиночном порядке туда-сюда, по сторонам зыркает, иногда наклоняется и пытается вытащить кирпич из фасада старинного здания. Поэтому, понаблюдал издалека, запомнил, Забыл — включай интернет, просматривай фото туристов, видео с мест отдыха. Плохо то, что люди тщеславны и в кадре, как правило, их лица, а не исторические здания и маршруты возможного отхода агента «Анатоль». Но курочка по зёрнышку клюёт, да, и память меня, пока, не подводит. Вот так мысленно восстанавливал путь, вспоминая, где видеокамеры и где «слепые зоны» у них.

В кафе по-прежнему народ шёл, поднимая мне выручку. Эллис как-то вскользь обронила, что, мол, неплохо было бы взять ещё одного бармена. Одной ей уже тяжело. Я пожал плечами:

— Милая Эллис, если вы готовы разделить своё жалование пополам, то я не против. У меня кредитов на развитие бизнеса — внукам хватит. А это временное явление. Делайте «подушку безопасности», накапливайте средства. Кто-нибудь из конкурентов придумает новое, и посетитель убежит туда. И вы это прекрасно знаете. Пережили голод, переживём и изобилие. Был такой царь Соломон, который любил говорить:

— И это пройдёт.

Эллис зарделась, вскинула голову и вышла. У меня дел с Робертом было выше головы, а тут ещё обиды бармена терпеть.

Состоялась плановая встреча с Таммом. Он был возбуждён, хотя и сдерживал себя. Он уже курил. Это мне не нравилось.

Тамм передал «авторучку», я выдал ему такую же. Не смогу проверить, что он там наснимал. Но надо переправить срочно в Центр.

Он начал рассказывать. Браун откровенничал с Таммом, тем более, когда тот стал поддаваться в шахматах. Немец стал вести себя порой по-барски, начинал рассуждать с ноткой менторства в голосе:

— Мы стоим на грани большого передела мира. Запускается большой механизм движения тайных сил. В Ираке уже отобрано американцами пятьсот боевиков из числа ИГИЛ. Они бежали из Сирии. И не просто боевики, а выходцы из бывшего Советского Союза. Многие уже забыли русский язык, или говорят на нём так, что никто понять не может. Таких мы отсеиваем. Их передислоцировали на отдельную территорию. Разбили по командам. Выстроили макеты, условные, конечно, что им предстоит захватить. В Нарве — крепость, ну, так далее, как выбрали вы и ваши товарищи. Для таких вот псов войны, это не составит труда. Все разговоры, команды, только на русском языке. Радиоперехват в Сирии работал прекрасно, спасибо друзьям из Израиля, команды. Обращения, порой даже юмор, всё идёт в ход. Ни у кого не должно быть сомнений, что перед ними русский спецназ.

— А если они попадут в плен? Ни к нам, а, например, к полиции?

— В плен?! — Браун смотрел на Тамма, как на первоклассника смотрит выпускник. — Не будет пленных. О чём вы говорите! Сначала будет неудачный штурм силами полиции, но боевики и ряженные «националисты» с большим перевесом отобьют. Потом будет самое интересное. Зарин. Что вы глаза выпучили? Я у вас об этом спрашивал при первых встречах. Именно зарин. Чтобы потом у мирового сообщества не было сомнений, что в Сирии все химические атаки были проведены Асадом и русскими. После одномоментного проведения химических атак в Эстонии, Латвии, Литве, все поймут, что во всём виноваты коварные русские. И выводы подконтрольной нам совместной комиссии ООН — ОЗХО (Организация по запрещению химического оружия) ранее, что все атаки зарином были проведены про правительственными силами Сирии верны.

— Будут жертвы. — Тамм с трудом сглотнул слюну, пересказывая диалог, закурил новую сигарету.

— Друг мой! Вы же военный человек! Жертвы необходимы на войне, иначе это не война. За военных и силы НАТО, не волнуйтесь. За две недели до начала событий, все они будут выведены из района возможного поражения. А как только случится неудачный штурм полиции, то начнут неспешно выдвигаться в район химической атаки. И добьют тех, кто воюет против демократического режима в Прибалтике. Ядовитое облако накроет их самих…

— И мирное население, что рядом.

— Увы, оно так. Но, по нашим подсчётам, ущерб не должен превысить более тридцати тысяч человек. Это максимальный ущерб. Если ветер будет попутный, то и в России в Ивангороде тоже будут жертвы. Так сказать, возмездие! Поэтому и берутся максимальные жертвы. Но боюсь, что будет не более пяти тысяч.

— А как доставите такое количество зарина? Да, и экспертиза сможет установить, где он произведён, хотя бы приблизительно. Россия же заявила, что уничтожила все запасы химического оружия.

Браун внимательно посмотрел на собеседника:

— Вы умны для военного. Я говорил вам об этом неоднократно. Гитлер принимал всегда половинчатые решения. В Германии под видом разработки борьбы с насекомыми, иначе нельзя было, согласно Версалькому договору, в 1938 году, был изобретён этот газ. Поступил на вооружение немецкой армии. Тогда уже стояли на вооружении «Табун», «Фосген». И всё было готово к боевому применению. И артиллерия, миномёты, авиация. У Франции также были значительные склады с химическим оружием, они достались вермахту. Тем самым значительно увеличили запасы химического оружия. Но Гитлер так не применил его. Травить евреев и русских «Циклоном» в концлагерях мог, а вот на поле боя использовать не смог. Вот такой он был. Обвиняли немецкую армию в использовании боевых отравляющих веществ в каменоломнях под Керчью. Но там было иное. Смесь угольного оксида и этилена. Потом подрыв этой смеси. Объёмный взрыв. С высокой температурой. Жаль, что не поставили на вооружение эту технологию, тогда бы Красной армии был бы нанесен значительный урон и ущерб. Ну, да, ладно. Надо извлекать уроки даже из неудач. Так вот, зарин будет изготавливаться на месте. Специалисты уже выехали на места проведения операций, оценили. Понравилось. Что выбранная вами крепость в Нарве, что в Литве и Латвии. Там, правда, ущерб будет минимальный. Но они — массовка на сцене. Солирует Эстония. Всё остальное — декорация.

Тамм встал из-за стола, подошёл к холодильнику, достал мой любимый коньяк, плеснул в кружку, молча, выпил, снова закурил:

— Я же сам их на Нарву вывел! Сам своими руками! — он потряс в воздухе кистями. — У меня там полно знакомых, как среди русских, так и эстонцев. В Ивангороде тоже много. Литовец и латыш быстро чухнули, что к чему и выбрали глухие деревни. Оттуда местные, по привычке, разбегутся, Пострадают только полицейские. Как же мне хреново-то!!! — он обхватил голову руками.

Сказал как можно жёстче и сухо:

— Возьмите себя в руки! Вы на войне. Невидимой, но от этого не менее кровопролитной. Надеюсь, вы не раскисли при Брауне?

Роберт оторвал руки, посмотрел на меня:

— Нет. Там я выдержал, даже руки убрал, потому что хотел свернуть шею этому мозгляку, который рассуждал о потерях, как в шахматы играл. Подумаешь, потеря нескольких фигур для превосходства на поле. Нет. Я выстоял. Извините, что раскис.

— Продолжайте. Что дальше было?

— Он сказал, что производство зарина возможно и в полевых условиях. Ингредиенты поставят из химической компании «Чех» и украинского завода удобрений. Меня и представителей Латвии и Литвы откомандировывают в свои страны. Я — старший группы, он же координатор по трём странам. С нами едут американцы. Вы их знаете, они часто бывают у вас в кафе. Непонятно, то ли руководить нами, то ли надзирать.

Во взгляде тоска звериная:

— Что мне теперь делать?

— Что делать? Честно исполнять свои обязанности. Добросовестно. Дотошно. До мелочи. Затаскивать на «свои баррикады» всех и вся! Делегировать ответственность всем. Особенно вашим, как их, «КаПо»?

— Да. — Тамм кивнул.

— Вот. Чтобы они пахали как проклятые. Искали националистов, фашистов, провокаторов. Работы у вас много. И совещания. Побольше совещаний! Под протокол. Распределение обязанностей. Жёсткие сроки. Контроль исполнения. Не жалейте себя, ненавидьте остальных, требуйте, чтобы всё делалось точно и в срок, будьте дотошны, скрупулёзны. И чтобы американские сопровождающие видели ваши организаторские способности. Их тоже не щадите. Гоняйте, чтобы они сами, своими ручками проверяли каждую мелочь. Даже перед прибытием группы, оборудования, исходных материалов много работы. Очень много.

— Но как?! — он смотрел недоуменно. — Я же убью всех.

— Не думаю, Роберт. Всё пойдёт иначе, чем задумали товарищи Брауна из НАТО. И вы же будете там не одни. Мои коллеги будут рядом. Слушайте их. Но самое главное — ваше служебное рвение, неутомимая энергия, ум, холодный расчёт должен всем внушить уважение и трепет. Чтобы перед звуком вашей фамилии они уже гадили под себя. Понятно?!

— Так точно! — Роберт воспрял.

— Ну, и хорошо. Когда в путь?

— Через три дня.

Я объяснил ему, как сообщить мне, что у него всё по плану, и он убывает вовремя. Мы ещё поговорили. Также обговорил, что в Таллинне он будет через день посещать ресторан «Третий Дракон». Там всегда полусумрак, лиц толком не видно. Там и произойдет встреча. В Нарве, как запасной вариант — «Viva». С ним свяжутся. Пароль-отзыв прежний.

Мы с ним тепло попрощались. Я ему дал тысячу евро, он написал расписку.

И понеслось! Мне нужно срочно всё передать в Центр. Очень срочно! Времени мало. И снова аврал, и снова мотания по городу, нет ли слежки. Контейнер, закладка. Отметка о закладке тайника, снятие ответа. Хорошо! Уф! Как только будет ясно, что Тамм убыл в Эстонию, можно закрывать тему с подбором квартир и выносить еду из тех, которые уже подготовил.

На третий день Эллис позвонила мне, я сидел в кабинете:

— Шеф, вас спрашивают.

Вышел. Ба! Тамм собственной персоной. Поздоровались. У него ловко получилось провести «моменталку», хотя я не был уведомлен. Он передал мне «ручку» при рукопожатии. Быстро соображает.

— Добрый день! Вы меня помните?

Пожал плечами:

— Если не ошибаюсь, вы были изображены на одном из фото в прежней экспозиции. — я равнодушен.

— Да-да. — он радостно закивал головой. — Понимаете, я уезжаю домой, хотелось бы увезти эту фотографию с собой.

— Увы, увы. — я огорчённо покачал головой. — Вернул её хозяевам, но могу дать телефон, они с радостью вышлют вам, куда скажете.

— Буду признателен! — снова радостен как будто в лотерею выиграл.

Сходил в подсобку, написал ему номер, название фирмы, «ручку» спрятал. Ничего ему не дам больше. Вы, что считаете, что весь арсенал разведчика я постоянно таскаю с собой, в том числе и закамуфлированный фотоаппарат?

Тамм заказал себе пиво, выпил, расплатился, вышел, его ожидал автомобиль.

Я не мог проверить, он просто избавился от «авторучки», чтобы не рисковать, или сделал снимки. Всё равно, в Центр отправлять.

Отправил по прежнему каналу, стал ждать. Дел много. До дня «Д» — двадцать второго июля оставалось не больше месяца, когда на электронную почту пришло письмо. С виду обычный спам. В адресной строке — больше ста получателей.

Смысл такой, что подпишитесь на наш сайт — дайджест новостей. Ну, что, предлагают товар, надо ознакомиться. Много всяких новостей, как правило, ссылки на крупные новостные агентства. Но были и местечковые новости. Например, как в Польше два грузовика, перевозившие удобрения съехали в кювет, все химикаты погибли. Местность заражена. Проводятся работы по очистке. Неизвестные угнали два грузовика на Украине с удобрениями. Не везёт им с удобрениями. В Германии из-за короткого замыкания, загорелся грузовик, перевозивший оборудование для химической промышленности, второй грузовик пытался прийти на помощь, но также загорелся. Водители не пострадали. Груз и автомобили уничтожены. А вот и вести из Турции. Грузовое судно, перевозившее нелегальных мигрантов в Европу, было остановлено двумя турецкими пограничными сторожевиками, по ним со стороны мигрантов открыли огонь из автоматического оружия. Судно расстреляно. Много погибших. Кого спасли — допрашивают. Боевики, воевали на стороне запрещённой ИГИЛ. Все — выходцы из бывшего СССР. В Эстонии прекратились митинги русских, требовавших равноправия в правах с местными.

Я сидел и улыбался. Один в кабинете и улыбался в тридцать два зуба. Позвонил Эллис, попросил принести мне большую порцию моего любимого коньяка, кофе. Потом я чокнулся с экраном монитора, выпил одним глотком, закурил. Хорошо!!! Редко когда Центр информирует об итогах операции, когда ты был лишь звеном. Не положено. А тут… Спасибо, коллеги! Спасибо! Мысленно произнёс:

— Шах и мат, герр Браун! Хрен тебе, а не Третья Мировая война! Не здесь и не сейчас! Хрен тебе!

Спустя две недели. Толкнул деревянную тяжёлую дверь, стекло только от середины вверх. Висит табличка «Закрыто». На стекле надпись «Bière Bruxelles mastodonte». Но разве меня может интересовать какая-то табличка на двери моего кафе «Брюссельский пивной бегемот»? Посетители называют просто «Бегемот».

Растягиваю рот в улыбке. Она должна быть искренняя. Хотя так хочется послать всё к чёрту и завалиться спать. Только в восемь утра я приехал из Франции со встречи. Потом думал, шифровал информацию, перегонял в Центр. Ждал подтверждения получения.

За барной стойкой Эллис.

— Добрый день, мсье Артур! — приветствует она меня.

— Добрый день, мадам Эллис! — радостно отвечаю ей.

Иду в свой кабинет. И тут же раздаётся звонок на автоответчик. Чуть насмешливый голос Тамма, типа «Не ждали?»:

— Добрый день! Хочу заказать столик на восемнадцать ноль ноль на имя «Доминик».

—- Эллис, будьте любезны кофе и коньяк!

— Конечно, мсье Артур!

Ну, значит, всё продолжается. И это хорошо!

Автор выражает признательность за помощь в написание книги:

— Подполковнику Лазареву Н.В.

— Воробьеву Е.В.